Будни первой спальни

Дилан устало-раздражённо выдыхает, закончив наконец обрабатывать мелкие ранки-ссадинки. Ничего, кроме лица и ладоней, благо, не пострадало, дурной сосед отделался малой кровью. Но предстоит ещё более муторный процесс: это недоразумение отмыть. Что произошло? Да ничего, по крайней мере, для Лололошки, необычного. Умотал в лес, попал под дождь, заблудился и, при попытке вернуться, навернулся с какого-то крутого склона и шибанулся в грязь, ободрав лицо и руки о колючие кусты. В итоге до общежития еле доплёлся, дрожа и хромая, ещё и весь в грязи. Дилан долго в чужую ногу всматривался, пытаясь углядеть признаки перелома, даже ощупал осторожно с чужого позволения. Но хоть Ло и кривил лицо от неприятных ощущений, кость оказалась цела. Быть может, растянул или подвернул, но не более. В итоге теперь Дилан сидит на бортике ванной, закатав рукава, хмурится и намыливает чужую голову. Осторожно выпутывает ветки и листья из волос, зарывается пальцами в пряди и мягко массирует кожу головы. Этот процесс странно успокаивает. –Лололошка, ты балбес.–Констатирует Дилан.–Ты на кой чёрт вообще в лес попёрся? Ещё и в очевидно-дождливый-день? –Да у меня там задание на конкретную древесину висело, а срок выполнения всего один день... А больше я мест и не знаю. Дилан хмыкает. –Дурной. С головы Дилан перебирается на шею и спину, оттирая до сих пор дрожащее тело мочалкой. Старается не разглядывать шрамы, которых слишком много даже для безумца вроде Ло, но всё равно взгляд цепляется за особо глубокие. Например те, что на лопатках, напоминают шрамы от вырванных крыльев. А Лололошка под его руками расслабляется и даже больше выгибает спину навстречу, сворачиваясь калачиком. –Может, ты в прошлой жизни птицей был? Это бы объяснило, почему тебя так в лес тянет. Лололошка грустно усмехается, пряча лицо в коленях. Дилан же на время перестает туда-сюда елозить мочалкой и вместо этого легонько водит пальцами по двум длинным широким полосам у самых лопаток. Мироходец мелко дёргается, всё же, эта точка чувствительна к касаниям. –Хах. Возможно, возможно. А ведь и правда. Он ничего не помнит о себе, так что мешает ему в одной из прошлых жизней быть "птицей"? Сколько вообще разных жизней было утеряно в ворохе событий, что он пережил? Он никогда не узнает, и это... плачевно. Дилан тем временем перестал терзать чужую спину и прошёлся напоследок по рукам. –Так, ну всё, птенчик, закрывай глаза. Щас смывать с тебя всё это будем. И Ло послушно закрывает глаза и задерживает дыхание, усиленно игнорируя растущее от прозвища смущение. Птенчик. Птенчик... Мягкое такое слово. Нежное. Почти беззащитное. Хрупкое. Дилан подстраивает воду под комфортную тёплую температуру и начинает смывать густую мыльную пену с чужой головы, плеч и спины. После окончания водных процедур Дилан исчезает из ванной, оставляя Ло переодеться в заранее выданную добрым соседом одежду. Когда же мироходец выходит, геймер лепит пластыри на ранки на щеках и помогает просушить и расчесать волосы. Какой бы очаровательной не была сцена, когда Ло, уснув с мокрой головой, просыпается с гнездом, всё же стоило довести дело до конца. У Ло такие волосы мягкие, что Дилану аж немного завидно. Спустя каких-то пятнадцать минут оба уже лежат по кроватям, пытаясь уснуть. У Дилана даже почти получается, но покоя не даёт сосед, что неустанно крутится, зубами от холода стучит, дышит шумно и всё ворочается, ворочается, ворочается... Неужели он даже после душа не смог отогреться? До костей продрог, кажется.. Даже жалко его как-то. –Эй. Ло резко перестает подавать признаки жизни и пытается слиться с кроватью. –Ло. Тебе холодно? –А-а? Д-да так, мелочи, совсем н-н-немного.. –Ага, слышу. Дилан поднимается с кровати и перебирается к кровати соседа вместе с одеялом. –Д-дилан? Ты ч-чего? –Двигайся давай, дурында, греть тебя буду. И Ло послушно освобождает немного места, после чего геймер заваливается рядом, забирается под одеяло соседа и накрывает своим сверху. Жмётся ближе, аккуратно приобнимая руками. –Всё, спи, балбес. Дилан тёплый, почти горячий. Совсем как грелка. Поэтому Лололошке не составляет труда заснуть сразу после того, как его перестаёт трясти. *** История любит повторять себя. Поэтому сейчас они снова в ванной. Только в чужой. И обстоятельства совсем иные. Дилан достает из чужого лица ещё один мелкий осколок, и Ло кривится. –Ло, потерпи ещё немного, я почти закончил. Автоматону больно смотреть на такого мироходца. До дрожащих пальцев и кома в горле. Потому что не защитил. Не спас. Допустил то, что произошло, даже имея тело. И теперь Ло сидит перед ним. Весь в синяках, ссадинах, порезах, кровоподтёках, гематомах. С разбитой губой, рассеченной бровью, возможно, сломанным носом и абсолютно пустым и холодным взглядом. Хотя когда он поднимает взгляд на Дилана, что-то живое и тёплое на дне этого взгляда всё равно искрится. Осторожно затерев кровь на губе, Дилан помогает парню перебраться в набранную ванну. Его вовсе не смущает, что Ло совсем без одежды, но до мурашек пугает то, сколько синяков и шрамов умещается на таком маленьком теле. Лололошка сейчас в самом деле кажется крохотным, побитым птенчиком. Воробушком. Он напуган, весь дрожит и пытается сжаться до еще более крохотных размеров. Может, хоть так его наконец оставят в покое. –Можешь поднять голову, птенчик?–вырывается у Дилана старая кличка, но никто не придает этому значения. Ло послушно отлипляет подбородок от колен.–Вот так, мхм, молодец. Дилан берёт самую мягкую из имеющихся губку и осторожными движениями начинает оттирать спёкшуюся кровь. Старается касаться едва-едва, чтобы не давить на больные точки. –Прости. Чёрт, мне стоило догадаться, что это ловушка... Сейчас ты бы не был в таком состоянии. –Ничего, Дилан. Мне тоже стоило быть осмотрительнее... И всё. Этим диалог и кончается. Дилан, закончив отмывать чужое тело, перебирается на голову. Если там, под волосами и были какие-то раны, то они уже успели затянуться, оставив лишь слипшиеся в крови пряди. И всё равно, намыливая чужую голову, Дилан старается быть крайне нежным, чтобы его другу не было больно. Хотя куда уж больнее. Покончив с водными процедурами, Дилан помогает мироходцу вылезти и переодеться в заранее найденную чистую одежду. А после подхватывает на руки, ведь он едва на ногах стоит, и несёт в свободную спальню. А Ло, мелко дрожа от холода, жмётся к нему ближе, пытаясь согреться. Хотя холод, кажется, идёт изнутри. Острый, могильный холод, пробирающий до костей. Этот жест, это крохотное движение не остаётся незамеченным, поэтому стоит мироходцу оказаться на кровати, Дилан сразу устраивается рядом. –Замёрз? Ну ничего, ничего, ща согреешься. И обнимает. Буквально сгребает дрожащий комочек тревоги в объятия, прячет от мира вокруг. Накрывается одеялом и повышает температуру до позволенных максимумов. Теплыми пальцами легонько перебирает мокрые волосы, помогая им быстрее просохнуть. –Всё, Ло, засыпай давай. Тебе стоит хорошенько отдохнуть. И Лололошка не сопротивляется потребностям организма и отрубается сразу, стоит прикрыть глаза. А Дилан клянётся сам себе, что больше никому и никогда не даст ему навредить.