Наследник

Завтрак в Хогвартсе сегодня был чем-то невероятным. Как только Жозеф сел за стол, перед ним появился жареный лосось, приправленный каким-то белым соусом. Теплые хрустящие булочки своим ароматом были способны пробудить желание их есть даже у сытого. А в качестве десерта он заметил яблочный штрудель. Мама часто готовила его на Рождество, не используя магию. Она вручную месила тесто, раскатывала его; ругала Жозефа, когда тот воровал сырую заготовку. Яблоки Гермиона брала до невозможности кислые: наверное, для того, чтобы ее сын не съел и их. Но, на удивление, в штруделе они были невероятно вкусными. Мамин штрудель напомнил Жозефу о ее утреннем письме.

Bonjour à Джей-Джей

Как твои дела, сынок? Вернулся в строй после болезни? Учебу не забрасывай, все-таки неделя — приличный срок.

Гарри и Джинни пригласили нас отмечать Рождество на Гриммо. Как тебе такая идея? Бабушка и дедушка тоже нас ждут, но мы можем встретить с ними Новый Год. Или наоборот, Новый Год у Гарри, а Рождество в Париже.

Напиши, как бы тебе хотелось отметить праздники. Спрашиваю заранее, ведь ты знаешь, как я люблю все планировать.

С любовью и пакетом шоколадных конфет,

Мама

Жозеф знал, как бы он хотел отметить Рождество. С папой и мамой, и не важно, где. Сидя за обеденным столом, он стал все чаще бросать взгляды на Драко. Тот выглядел уставшим и грустным. Сегодня за завтраком даже не разговаривал с профессором Долгопупсом, хотя профессор травологии ему о чем-то активно рассказывал. Наверное, он тоже ждёт каникул, чтобы отдохнуть. На секунду Жозеф закрыл глаза и представил, как выглядело бы Рождество, если бы они были настоящей семьей. Раньше он не позволял себе такой дерзости, но сегодня решил помечтать. В его голове всплыла их с мамой квартира в Лондоне. Она была небольшой, ремонт был не самым новым, и вид из окна его комнаты оставлял желать лучшего. Но если представить, что мама готовит свой штрудель, становится чуть лучше. А если к сладкому запаху яблочного пирога добавить хвойный аромат, то будет сносно. А если… Да, он позволит себе помечтать: папа будет сидеть в кресле в гостиной и улыбаться, смотря на вырезанных мальчиком ангелочков, а потом они вместе будут наряжать елку, и Драко поднимет Жозефа, чтобы тот повесил колокольчики на верхушку зеленой красавицы. Они будут слушать Рождественские песни и подпевать, мама и папа встретятся под омелой… Драко поможет ему повесить носок на камин, и это ничего, что в их квартире не было камина… На ужин будет гусь или индейка — это не особо важно, главное чтобы был клюквенный соус и горячий шоколад. И подарки. Много подарков. Драко, наверное, подарил бы ему метлу или книгу по зельеварению… Не имело значения, что именно, ведь если бы папа рассказал ему на ночь одну из сказок Барда Бидля, то Жозеф был бы самым счастливым ребенком на планете. — Джеееей, — кто-то слегка дернул его за плечо. Оказалось, Реджи уже больше минуты назад начал рассказывать ему очень интересную и веселую историю. Какую? Жозеф не знал. — Что? — Ты меня не слушал, — обиженно проговорил его друг. — Я думал. — О чем? Только не говори, что ты тоже расстроен из-за того, что Профессор Малфой преподает у нас только до конца года. Я еле успокоил Эсми, — Реджи нахмурил брови. — И кто вообще ей об этом сказал. — Что? — вскрикнул Жозеф, видимо достаточно громко, ведь взгляд Драко резко устремился к мальчикам, как и взгляды других учеников и профессоров. — Тише ты, — прошипел Флинт. — Это вообще-то Эсмиральда мне рассказала, если и хочешь подробностей, тебе к ней, — мальчишка кивнул в сторону своей сестры, понуро сидящей в трех метрах от них. — Меня это не особо волнует, так что тема закрыта. — В каком смысле закрыта? — взволнованно произнес мальчик. — Что это значит? — Ну… Тема закрыта — это когда мы перестаем ее обсуждать. — Я не об этом, Реджинальд, — он потер лицо руками. — Как это Профессор Малфой у нас только до конца этого года? — Ну вот так. — Этого не может быть, — взмолился Жозеф, провожая взглядом уходящего профессора, — Как же так… — Да вы все с ума посходили, — отмахнулся Реджи, заметив, как его друг грустно смотрит вслед мистеру Малфою, и продолжил наворачивать яблочный штрудель.

***

Утро Драко не задалось с самого начала. Когда он проснулся, то понял, что не выспался ни капли. Когда он решил зайти в свой кабинет за регламентом для письма Блейзу перед завтраком, то обнаружил ожидающую его Эсмиральду Флинт. Она начала донимать его вопросами о СОВ и о программе на следующий год, ей было интересно, какую дополнительную литературу можно приобрести, чтобы хорошо подготовиться к экзамену. Драко лениво ответил ей, что до СОВ еще куча времени и нет нужды сломя голову скупать все учебники мира. На что Эсми попросила его в будущем не завышать ей отметки из-за того, что ее папа играл с Драко в одной команде, и честно говорить ей, если она не справляется. Малфой лишь усмехнулся и сказал: «Боюсь, мисс Флинт, я преподаю в Хогвартсе лишь до конца этого года, но не волнуйтесь: если у вас и будут хорошие отметки, то только благодаря вашим стараниям». Драко заметил, как лицо девочки исказила странная гримаса, после чего она резко развернулась и убежала. Ему ничего не оставалось, кроме как вздохнуть и пройти в свой кабинет. На этом его тяжелое утро не закончилось, Драко долго придумывал причины, почему он и Астория не будут отмечать Рождество в кругу семьи Забини. Основной причиной для Драко было то, что дочка Блейза слишком невероятный ребенок. В ее глазах можно увидеть удивительный мир, а ее улыбка могла растопить весь лед Арктики. Астория бы вновь начала печалиться, и все закончилось бы слезами и истерикой, укорами в свою сторону за невозможность выносить ребенка, а потом и злобой на Драко. Ибо как он может не понимать ее чувства неполноценности из-за этого всего. Нет, Рождество с малышкой Марией это слишком. Хотя в последние пару лет Малфою все чаще и чаще казалось, что Астория более безразлично относится к теме ребенка. Они так долго пытались, что силы иссякли, вера изжила себя, а желание этого стало скорее долгом, нежели искренним стремлением. После того, как он предложил своей жене развод, Астория охладела еще больше; не только к их будущему, но и к нему самому. За три месяца в разлуке она лишь дважды писала ему. Первый раз, чтобы узнать как он обосновался. Второй, чтобы сообщить о том, что она уехала к родителям из Мэнора — ей было сложно одной в огромном особняке. Каждый раз, когда Драко искал с ней встречи, у нее находились странные отговорки. То у мамы нет платья для светского выхода, то ее кошка Риче съела мышь и теперь болеет. Малфой оставил попытки искать личной встречи поэтому ждал Рождества, чтобы решить вопрос о разводе. Астория оставила его в подвешенном состоянии. Она вроде бы и не дала согласия, но своими действиями показывала обратное. Что же касается самого Рождества и приставшего к Малфою Блейза, то Драко ответил отчасти правду. В Мэнор приедут Нарцисса и Люциус, поэтому ему не до похода в гости. В это утро Драко опоздал на завтрак. Невилл опять сетовал на грубость старшекурсников, но при этом хвалил самых младших. И как раз, когда Долгопупс расхваливал своего сына, сыновей Гермионы и Реджинальда Флинта, двое последних решили, что громкие звуки за завтраком — это то, что нужно для и так разболевшейся головы Драко. Он бросил на мальчиков неодобрительный взгляд, а затем удалился из Большого зала.

***

Жозеф брел по восточному крылу школы, не замечая пробегающих мимо учеников. Он смотрел себе под ноги и пытался осмыслить утреннюю новость. «До конца года… Папа преподает у нас лишь до конца года» — словно заевшая пластинка, фраза раз за разом раздавалась в голове. — И почему вы такие кислые? — постоянно приговаривал идущий рядом Реджи. Ему никогда не нравились грустные люди, он всегда терялся рядом с ними. Поэтому Жозеф, что следовал за другом будто призрак, все больше и больше волновал Флинта. — Хочешь, пойдем и уговорим его остаться, — не унимался мальчик. — Или напишем петицию твоей маме? Я слышал, что петиции — это действенный способ, чтобы изменить настоящее положение дел, — он вздернул подбородок, гордясь собственными знаниями. — Не поможет, — больше стон, нежели четкий ответ сорвался с губ Жозефа. — Попытка не пытка, — Реджи вытянул шею и неожиданно остановился, Жозеф еле успел затормозить, чтобы не налететь на мальчика. — Профессор Малфой! — вдруг закричал он и, схватив друга за рукав, потащил его к замершему мужчине. Драко начал оглядываться по сторонам в поисках откликнувшегося его голоса. Заметив двух слизеринцев, упорно пробирающихся к нему сквозь толпу учеников, он улыбнулся. Недавно Малфой заметил за собой одну особенность: Жозеф и Реджи одни из немногих в этой школе, а то и во всем Лондоне, кто может поднять ему настроение только лишь своим присутствием. Тем более, голова уже не болела, а, значит, испорченный отчасти ими завтрак можно забыть. — Профессор Малфой, — повторил мистер Флинт, подойдя ближе. — Что-то случилось? Вы опять кого-то потеряли? — усмехнулся Драко. — Да! — неожиданно воскликнул Реджинальд, и заметил, как напрягся профессор. — Мы потеряем лучшего учителя в конце года, — пояснил он. — Вы об этом… Не волнуйтесь, Гораций Слизнорт — прежний декан Слизерина, вернется на свое место. Вы не останетесь одни. — Но вы совершенно не думаете о команде! — вступил в разговор Жозеф. — Только посмотрите, до чего этот Слизнорт ее довел. Мы до сих пор на последнем месте! Мы не выиграем кубок в этом году! — принялся возмущаться мальчик. — Я знаю, — спокойно ответил Драко. Конечно, Малфой все понимал. Именно поэтому он и затеял все эти тренировки. Игроки старой команды привыкли проигрывать. Даже если бы у Драко и получилось вернуть им стремление к победе, они все равно бы проиграли, ведь команда была слабой, она часто опаздывала на тренировки и редко на них задерживалась. Одну ученицу, что занимала место загонщика, совсем не интересовал квиддич. Она записалась в команду ради дополнительных баллов за СОВ. И Малфой подозревал, что так поступила не только она. — И вы оставите это просто так? — Мистер Уилкинс возмущенно скрестил руки на груди и уставился на Драко. — А вы? Я был уверен, что судьба нашей команды вас интересует не меньше, однако вы почему-то не стремитесь ненароком заглянуть в мой кабинет и сварить зелье от фурункулов. Уверяю вас, я тогда пересмотрел бы свое решение, — он подмигнул двум удивленным ученикам и продолжил свой путь. — Но… Я же… — Поторопитесь, Джозеф, пока рогатые слизни вновь не закончились. Драко не знал, что точно чувствовал сейчас его ученик, но был уверен — радость, а возможно даже счастье переполняют его. Услышав у себя за спиной громкое «ура», он еще больше убедился в правильности своих рассуждений. Конечно, Малфой сделал это, не для того, чтобы порадовать мальчика, и не потому, что этот самый мальчик может привести их команду к победе в следующем году — играл он достаточно посредственно. Точно не как Поттер на первом курсе, и даже не как Драко. Однако задатки были, а главное — было желание. Поэтому, как сказала Грейнджер, эгоистичный, не видящий дальше своих амбиций, Малфой позволил мальчику продолжить тренировки. Драко пытался делать все по правилам и по чести — ничего хорошего не вышло. Малфой старался быть на ее стороне, однако Грейнджер не оценила этого. Что ж, остается только ждать, пока мисс Гермиона Грейнджер не явится в гневе в его кабинет и не уволит Драко. Тогда он сможет с чистой совестью вернуться в Малфой-Мэнор и продолжит влачить свое существование как прежде. Тогда у него не будет возможности «все испортить».

***

Мистер Уилкинс знал, что мама не обрадуется его возвращению в команду. Однако то, что Драко пошел против их уговора, говорило о многом. Лед тронулся. Профессор ждал его возвращения, хотел с ним тренироваться. Он наконец признал его способности. И не было ничего страшного, что Драко зашел к нему в больничное крыло всего пару раз на прошлой неделе. Зато он часто передавал с Реджи конфеты и свои личные записи с пропущенных уроков Зельеварения. На радостях Жозеф совершенно запамятовал об ответном письме маме. Только на следующий день он наконец добрался до пера. — Вот я не знаю, что лучше: встретить Рождество в Лондоне или в Париже? — рассуждал он, сидя в книжных завалах библиотеки. Реджи пытался как можно более незаметно списать сочинение, взяв цитаты из разных источников. Эсмеральда все это время молча наблюдала за братом и изредка поглядывала на Тедди Люпина, что рьяно уговаривал Жозефа остаться с ними и на Рождество и на Новый Год. На что мальчик уже в который раз отвечал, что давно не видел бабушку и деда. — К ним ты можешь поехать на оставшиеся каникулы, Жозеф, у нас будет в разы веселее. Я не хочу все праздники провести с малышней, — Тедди учился на втором курсе и считал Жозефа единственным равным себе человеком среди бесчисленных детей Уизли и Поттеров. — Ты ляжешь спать раньше, чем дядя Рон напьется. А делает он это быстро, если ты не забыл. Жозеф все еще помнил их прошлый совместный Новый Год. Тед тогда ушел спать сразу после боя курантов. И пускай все дети должны были быть в постели в это время, сероглазый мальчик принимать этот факт отказывался. В ту ночь он объелся шоколадных конфет вместе с Джеймсом в их импровизированной палатке из одеял и подушек. — Это неправда! Я тебе говорю, — Тедди прервался, когда услышал свое имя из-за соседнего стола. — Будет весело. Подумай над этим, а пока что мне пора откланяться. Мальчик одарил троицу смущенной улыбкой и направился к сокурсникам. — Выбирай то, где подарки будут круче. — Везде, — довольно ухмыльнулся Жозеф. — Я и там, и там получу по два подарка на каждый праздник. Реджи скорчил возмущенную гримасу и замер. — Что ты рожи корчишь? — Эсми с размахом дала оплеуху невоспитанному брату. — Твой лучший подарок — это встретить Рождество вместе с мамой. Скажи спасибо, что ты его получишь. — О чем ты? — Жозеф мало знал о семье Флинтов, однако от Реджи он слышал только рассказы об отце. Реджинальд недовольно закатил глаза, повисла пауза. Мальчик долго смотрел на сестру, видимо мысленно коря ее за сказанные слова, а после, тяжело вздохнув, наконец заговорил. — Мама много путешествует. Слишком много для женщины с двумя детьми… — обида в его голосе заставила Жозефа поморщиться. — Она сейчас в Штатах, открывает новый бутик; из-за этого ее не будет в Лондоне на праздники. — Да, поэтому мы отправимся к ней! — воскликнула Эсмиральда и потрепала Реджи по плечу. — Папа ее слишком любит, чтобы встретить праздники без нее. Жозеф с минуту обрабатывал полученную информацию. Он чувствовал, что получил некую подсказку. — То есть, если люди любят друг друга, то они встречают Рождество вместе? — словно лампочка, идея загорелась в его голове. — Конечно! Иначе сердце не позволит, — с чувством проговорила девочка, положив руку на грудь. Реджинальд еле успел проследить за тем, как его друг рывком отодвинулся от стола. Скрежет от ножек стула эхом раздался по библиотеке и на секунду отвлек мальчика. Он чуть не пропустил странное поведение белокурого друга: тот сначала метнулся к выходу из зала, потом спешно принялся собирать недописанное письмо и чернила с пером к себе в портфель, а когда уже был готов покинуть друзей, то с невообразимо довольным лицом поцеловал его сестру в щеку. «Поцеловал… Ее?» — все, что смог сгенерировать его мозг в тот момент. По этой причине Реджи, не раздумывая, сорвался с места вслед за Жозефом, краем глаза заметив смущенную улыбку на лице сестры. Догнал его Флинт только в подземельях. — Ты что творишь? — зашипел он, когда наконец смог рывком развернуть к себе лицом Жозефа. На секунду Реджи показалось, что он порвал мантию мальчика. — А на что это похоже? Я иду дописывать письмо. Реджинальд знал этот спокойный и уверенный тон, который подавал его друг совместно с почерневшими от озорства зрачками глаз. Он врал. — Неправда! Что это было? Ты зачем ее целуешь? Неясный гнев охватил его. — Может быть, я хочу на ней жениться? — съехидничал Жозеф. Он всегда так делал, когда пытался отвести подозрения. Однако, заметив, как изменилось лицо друга, он поубавил свое озорство. Реджи резко погрустнел, сжался так, словно нырнул в ледяную воду. Джей-Джей готов был поклясться: вот-вот — и мальчик расплачется. — Не надо, — еле выдавил из себя Флинт. — Пожалуйста, она и так забрала у меня маму, — слезы начали проступать в уголках глаз. — Мама пишет только ей… Если она еще и друга моего заберет… — договорить он не сумел. Всхлип помешал закончить и так ясную мысль. Впервые Жозеф видел, как Реджи плакал. Мальчик считал слезы чем-то настолько личным, что никогда старался не показывать их чужим. Хотя его друг застал его однажды в этом уязвимом состоянии. Тогда Жозеф решил, если мальчик никому не расскажет об этом, он станет его лучшим другом навсегда. И Реджи не рассказал. Он стал его лучшим другом. — Это шутка. Я на ней не женюсь. Ты мой лучший друг. Никто этого не изменит. — Правда? — все еще всхлипывая, спросил Реджи. И Жозеф решил доказать. — Да, поэтому я доверю тебе одну тайну. Только ты никому и никогда не расскажешь о ней.