given or taken

Why can't you hold me in the street?

Why can't I kiss you on the dance floor?

I wish that it could be like that,

Why can't we be like that?

'Cause I'm yours.

Secret Love Song — Little Mix

      Съёмки к альбому завершились на положительной ноте. Вся команда отправилась праздновать в небольшой ресторан, завсегдатаями которого они стали со времён дебюта.       Чонвон испытывал чувство гордости за себя, за группу, радовался скорому камбэку и возвращению на сцену. Все ждали этот момент с нетерпением, и он обязательно стал бы самым приятным моментом в жизни ENHYPEN. Но не стал.       Презентация Ники, самого младшего участника, сперва напугала его. Он не говорил, но поездка в общежитие стажёров была наполнена переживаниями, тревогами за то, в каком состоянии они найдут Рики. Звонок Даниэля перевернул день вверх тормашками, напугав сильнее неопределённостью.       Присутствие Сону давало гораздо больше утешения, чем Чонвон признавал. Он всегда был рассудительным и благоразумным, но любой бы сошёл с ума от неизвестности происходящего. Сону переживал открыто, распространяя вокруг себя атмосферу волнения, и, глядя на него, Чонвон невольно восстановил самообладание. Помимо Рики под его крылом находился Сону, ответственность за них успокаивала иррациональным способом.       Чонвон в самом страшном сне не мог представить, что события вокруг Ники это ещё не всё.       Оставив макнэ дома и убедившись, что ему ничего не нужно, Чонвон вернулся в компанию. В сердце царило умиротворение, треснувшее, как стекло под напором давления, когда в вестибюле его встретил хмурый Джейк. Они вдвоём отправились в зал практик, где провели несколько десятков минут мучительного ожидания. А потом ему позвонил менеджер Ким.       Слова, изрыгаемые О Чэнду, присутствие Бан Шихёка и менеджера, взвинченные разозлённые Хисын с Джеем, подозревающий худшее Джейк слились в опасный водоворот страха. Боязни за Сону.       Как это произошло?       Набатом в голове звучали вопросы, на которые никто не мог получить ответ. Потому что Сону избегал их.       Нельзя сказать, что это сделано намеренно, нет. Сону не выбегал из комнаты, когда кто-то заходил туда, не отстранялся от неуверенных прикосновений, не молчал во время разговоров. Однако омега улыбался и вёл себя так, будто ничего не случилось. Будто ему не причиняли боль, пока все вокруг считали, что жизнь прекрасна.       Чонвон следил за альфами, кружащими в пространстве, как планеты, более не удерживаемые гравитацией. Пока Ники пытался держать себя в руках, изредка позволяя колкие замечания и детские выходки, вроде кражи Сону прямо перед всеми, мелочной борьбы за последнюю бутылку с водой, возмущения из-за очерёдности в душ, альфы никак не реагировали на это.       Вечером, после окончания съёмок на природе, ни у кого не было сил и энергии разбираться с нависающей над ними грозовой тучей. Сону юркнул в ванную, и единственным показателем того, что все помнят произошедшее ночью, стало отсутствие эмоций на их лицах после его ухода.       Хисын и Сонхун засели в своих телефонах, Джей ушёл на кухню, пытаясь занять чем-то руки, Джейк спрятался в комнате. Лишь Ники, одновременно ужасно вымотанный и полный энтузиазма, вертелся туда-сюда. Чонвон прошёлся по общежитию в молчаливой инспекции, после чего вышел на крыльцо и стоял там добрых пятнадцать минут.       Ему нужно было поговорить с Сону.       Но дверь в спальню была заперта на замок. Сону никогда не закрывал её раньше, и то, что это произошло, ударило по Чонвону. Он осознал, что за внешним благополучием скрывались глубокие вихри, и так странно понимать: они были там всегда. Но никто не заметил.       Вспоминая разговор с Сону перед тем, как Даниэль вызвал их, Чонвон находит болевые точки, по которым он ненамеренно бил. Он не знал, что искал, когда пытался найти причину странного поведения, но теперь тайна перестала быть скрытой. И Чонвону стало тошно, больно.       О Чэнду чем-то шантажировал Сону.       На следующий день по плану стоял второй день съёмок на другой локации. Они сели в фургоны ранним утром и застряли посреди толпы людей и камер до самого вечера. Взгляды, устремлённые на омегу, не теряли своей интенсивности, и Чонвон решил, что ему нужно что-то сделать.       Джей отдыхал в стороне, сидя на складном стуле с картонной коробкой лапши. Он ел так механически, что вряд ли ощущал вкус, просто набивая желудок чем-то для пополнения энергии. Чонвон сел рядом с ним и сгорбился.       — Как вы нашли Сону-хёна?       Вопрос упал между ними и затерялся в траве.       Джей замер, прекращая жевать. Он смотрел на палочки, которыми держал кудрявую лапшу, пока те не опустели. Капли бульона запачкали руки, но тот не заметил.       — Сону был в студии О Чэнду, верно? — продолжал Чонвон будничным тоном. — Сонхун-хён увёл Сону-хёна, но что было перед этим? Джей-хён… Джей-хён, прости, но я хочу знать. Мне нужно это знать.       Палочки со стуком царапнули дно картонки, Джей отряхнул руку, затем, не удовлетворившись результатом, всосал оранжевые брызги с пальцев.       — Сонхун и Хисын-хён узнали обо всём раньше меня, — глухо заговорил Джей, не поднимая головы. — Я… Чонвон, я до сих пор надеюсь, что это был кошмар.       Давая время, чтобы друг смог собраться, Чонвон молчал. Когда Джей находится в подобном состоянии, его мозг слишком хаотичен и требуется терпение, дабы тот сумел сориентироваться.       Учитывая обстоятельства, он полностью понимал причину.       — Сону был там, — сжав руку в кулак, Джей втянул воздух сквозь стиснутые зубы. — Я ни о чём думать не мог, просто бросился за ним, когда увидел, как этот ублюдок, этот сукин сын тянет его за собой… Чёрт.       Всё было гораздо хуже, чем представлял Чонвон. Ребята нашли Сону в тот самый момент, когда ему уже причинили боль. Сонхун говорил, что О Чэнду избил его ремнём, а версию изнасилования отклонил сам Сону, но Чонвон начал сомневаться в этом.       Если Сону скрывал от них, что долгое время подвергается насилию, то почему не мог спрятать, насколько далеко дошёл в своих притязаниях О Чэнду?       — Я не знаю, как такой моральный урод работал с нами. Чонвон, ты не видел, и я рад, что ты не видел, но в его ноутбуке столько грязи, столько ужаса, я просто… Я до сих пор не могу выбросить из головы те видео. Они наполнены болью, страхом, там… Он совсем детей трогал, Чонвон.       — Что? — вырвалось у него. Мысли в голове застопорились. — О Чэнду насиловал детей?       Твою мать. Чонвон сидел с широко раскрытыми глазами, и против его воли перед внутренним взором вспыхивали ужасные картины.       — Мы с Хисын-хёном искали доказательства, что он трогал Сону, — спрятав лицо в ладонях, Джей потёр виски. Коробка с лапшой валялась у ног, часть еды вывалилась на траву, но никого это сейчас не волновало. — Я боялся, что у него есть что-то на Сону. Я так боялся, что его шантажировали чем-то… чем-то, похожим на те видео или фото.       — Вы нашли что-то? — потребовал ответа Чонвон, становясь похожим на натянутую струну. — У него было что-то на Сону-хёна?       — Нет. Мы не нашли ничего ни в его ноутбуке, ни в телефоне, я понятия не имею, чем он шантажировал Сону, но, чёрт, что-то ведь было!       Джей вскочил с места и заходил, не в силах вытерпеть волнение, охватившее тело. Чонвон следил за перемещениями исподлобья, напряжённо обдумывая различные варианты. Один другого хуже.       — Он болтал какую-то херню про то, что они сами просились, что Сону тоже сам согласился, — цедил Джей, а затем в ярости пнул стул, на котором доселе сидел. Шума было немного, но стоящие в отдалении Хисын с Джейком заметили и переглянулись. — Я так хотел придушить его за все слова в сторону Сону.       — Это неправда, — вырвалось у Чонвона, который даже не думал, что такое возможно. — Сону-хён никогда по доброй воле не пошёл бы туда, где ему причиняют боль. Ты же знаешь, он и лук чистить избегает.       — Конечно, это неправда!       Хисын подошёл сзади и хлопнул по спине Джея. Он кивнул Чонвону и обвёл взглядом обстановку разрушения. Джейк остановился в шаге от них, засунув руки глубоко в карманы джинс. Хмурость не покидала его лицо.       — Сону сейчас с Ники, — тихо говорит Хисын, поворачиваясь влево, где оба казались лишь точкой из-за расстояния. — Я даже рад, что у Ники эструс, по крайней мере, он занят собой, и Сону приходится тоже заниматься им.       — А лучше бы обратил внимание на себя, — негромко добавил Джейк. — Что, забыли, что у него вся спина в следах побоев?       — Если это возможно забыть, — выдохнул Джей, опуская подбородок в бессильном гневе.       — Я пытался помочь ему утром, но Сону так посмотрел на меня.       — Сонхун купил ему мазь от повреждений, — сообщил Хисын, не меняя позы. — Он бегал в аптеку вчера ночью, когда мы спали. Утром отдал.       Хотя бы так. Чонвону сложно представить, насколько сильно избит Сону, но если нет открытых ран, то всё должно быстро зажить. Хотя ему было бы спокойнее, если бы Сону согласился отправиться в частную клинику на осмотр.       — Что нам делать?       Джейк поочередно посмотрел на каждого, но неизвестность перед грядущим страшила не только его. Они все в первый раз столкнулись с таким ярким проявлением насилия, скрывающего под собой ещё более грязные мотивы, что неуверенность охватывала любое решение, которое возникало в голове. Одно Чонвон знал точно: им необходимо довести суд над О Чэнду до конца.       — Менеджер Ким сообщил мне, что Бан PD-ним будет следить за судебным процессом.       — Я узнавал у отца, — Джей перевернул стул и сел на него, опираясь локтями на колени. Его подбородок лёг на сжатые кулаки со вздувшимися венами. — Недавно, а точнее, весной, правительство пересмотрело положения Уголовного кодекса. За видео ему грозит срок до семи лет в тюрьме или штраф до 50 миллионов вон, за распространение и шантаж — приблизительно до трёх лет. Что хорошо, так это то, что возраст согласия увеличили с тринадцати лет до шестнадцати. Потому что, насколько я понял, некоторые жертвы были старше тринадцати лет и по старому закону адвокаты могли выкрутить тем, что они сами согласились на контакт.       — Ты что, серьёзно? — нахмурился Хисын, от шока случайно повысив голос. Джейк шикнул, оглядываясь. Они всё ещё находились на съёмочной площадке, поэтому нельзя было обсуждать такие дела без опаски. — Хочешь сказать, что если бы его преступления вскрылись раньше, то ему, по большей части, ничего не было бы за них?!       — Это из-за скандала с Burning Sun, верно? — вмешался Чонвон, направляя разговор в деловое русло. — Слушания до сих пор ведутся, но реакция общественности очень резонансная.       — Из-за этого тоже, — кивнул Джей. — В частности, касательно закона о цифровых преступлениях на половой почве. За изнасилование ему грозит минимально семь лет.       — Или смертная казнь.       — Отец сказал, что в Корее не казнили смертников с прошлого века, так что на это даже не стоит надеяться. Но хотя бы семь лет О Чэнду точно получит, тут ему никак не отделаться.       После этого они вернулись к работе.       Ники с подозрением уставился на мрачных хёнов, но, как выяснилось, подумал вообще о другом. Чонвон подошёл к нему, чтобы узнать, каково состояние альфы, перед тем как он уедет на корпоративную квартиру.       — Сону-хён с Мина-нуной, — монотонно отозвался Ники, не отрываясь от игры. — А я в туалет.       — Подожди, — притормозил его Чонвон, легонько толкнув в грудь. — Ты как вообще? К-хён писал мне, что переговорил с теми стажёрами. Они пришли к выводу, что драку лучше замять, и я не упоминал о ней перед менеджерами.       — И не надо тогда, — буркнул Рики, нахохлившись, как воробышек. Очень высокий воробышек. — Незачем им знать, главное, что всё обошлось.       — Тебе повезло, — заметил Чонвон, жалея, что, в отличие дела с презентацией, проблема Сону-хёна не решится так просто. — Сообщи мне, если что-то понадобится.       — Сону-хён хотел побыть со мной, — начал было Ники с горящими глазами, но Чонвон издал недоверчивый грудной звук, предупреждающий остановиться. — Да блин.       — Не сейчас, — смягчился Чонвон, перебирая влажные волосы на затылке. — Ты же только представился, тебе нужно привыкнуть к ребятам. Даже хёны проводят эструс отдельно от Сону-хёна.       Тем более, что он не хотел выпускать омегу из поля зрения. Сначала им следует разложить по полочкам произошедшее и определиться с тем, что предстоит сделать, а уж потом каждый может хоть на голове ходить. Но больше Чонвон не намерен позволять проблемам появляться из ниоткуда.       Сонхун зашёл в трейлер со спортивной сумкой, бросил на стул и собирался было выйти, как застыл. Сперва непонятно, почему, но вот он полуобернулся, приподнял подбородок и вдохнул полной грудью. Его глаза закрылись.       — Стафф установил новые диффузоры-блокаторы? Или это Джей купил? — уточнил у них Сонхун. — Нет, не похоже на искусственный запах. Это… Рики, это твои феромоны?       Макнэ, сидящий на туалетном столике, приподнял брови и тоже принюхался. Чонвон с любопытством наблюдал за тем, как выражения лиц обоих альф скривились. Действие синхронное, будто они репетировали.       — Фу, тут только тобой несёт, — прогундосил Ники, прикрывая нос. — Больше ничего не чувствую.       — Нет же, тут определённо воняет другим альфой, — трындел о своём Сонхун, прижав к лицу длинный рукав. — Я никогда раньше не чуял подобный запах, и это же твой трейлер.       — Не знаю, — насторожился Ники, убирая пальцы. — Реально пахнет? Почему я не чувствую?       — Возможно, потому что твой организм всё ещё перестраивается, — предположил Чонвон.       — А чем я пахну?       — Не могу объяснить, — Сонхун, к которому младший обратился с яркой предвкушающей улыбкой, задумался. — Что-то знакомое, знаешь. Напоминает немного феромоны Джея, но не то. Или Сону.       — Точно, я спрошу у Сону-хёна! — засиял пуще прежнего Ники. — Он точно знает, чем я пахну.       Да и был таков, оставляя после себя ворох недоумения. Чонвон переглянулся с Сонхуном и тихо фыркнул. Что ж, забавно видеть, насколько сильно взбудоражен своей презентацией Ники. Чонвон слышал, как он говорил с семьёй, но из-за японского языка, используемого всеми участниками беседы, ничего не понял, кроме слов «эструс» и «альфа».       Чуть позже, когда они все закончили и ожидали развозку, менеджер Бэк отошёл, и Сону первым поднял тему запаха, поеживаясь от прохлады вечера.       — Кстати говоря, — мягко начал Сону, принимая куртку Джея и благодарно кивая, — вы уже почувствовали феромоны нашего Рики?       Макнэ аж завибрировал от нетерпения, становясь похожим на юного щенка, крутящегося вокруг своей оси вслед за собственным хвостом. Остальные же встрепенулись, с любопытством принюхиваясь.       — Что-то знакомое, — сказал Сонхун, делая незаметные шаги, чтобы приблизиться к омеге. — Как я уже говорил, напоминает ваш с Джеем, наверное, нечто родственное.       — И правда, — воскликнул Джейк, который не успел снять с себя бомбер, как Джей опередил с помощью. Теперь он стоял, схватившись за полы, и делал вид, что ему жарко. — Подождите, кажется, я понял.       — Это смола, верно? — влился в разговор Хисын, улыбаясь уголками губ.       Сону подпрыгнул и захлопал в ладоши, восторженный быстрой отгадкой. Его радость вселила в сердце приятное тепло, и Чонвон сам заулыбался. Хисын положил ладонь на шею макнэ, но тот, подобно рассерженному животному, сбросил хватку и переместился ближе к Сону. Он чуть не сбил Сонхуна, преследующего ту же цель.       — У него ярко выраженный запах, только сразу сложно понять из-за того, что вы постоянно рядом, — объяснял Сону, обводя взглядом альф. — Я почуял утром, когда мы встретились.       — Ух ты, вот оно что, — сказал Сонхун, вынужденный терпеть отчуждение. — Я прям представил, как Ники, весь чёрный из-за смолы, возвращается домой и басом говорит отцу: «Привет, папа».       Чонвон расхохотался, не в силах вынести лицо Сонхуна при пародировании возможного поведения макнэ. Красивые черты исказились, а изо рта вылетела полная абракадабра, потому как тот пытался передать, каким изменениям подвергся голос Ники во время пубертата. Он действительно стал гораздо ниже, чем они ожидали.       Сону смеялся в ладонь, держась за плечо Ники, который не знал, смеяться ему или затеять потасовку, и в итоге просто застыл с дёргающимся глазом. Под напором льющегося со всех сторон веселья он всё-таки расслабился и похихикал, опять же басом, чем спровоцировал новую вспышку смеха.       Такими они попрощались в тот день с макнэ и сели в свой фургон. Менеджер Бэк решил отвозить Ники лично, а их оставлял на попечение одного телохранителя и водителя, наказав не опаздывать на последний день съёмок.       Сону сел в середине у окна. Благодаря яростной монополии Ники за право сидеть рядом с омегой и явным нежеланием Сону вчера с кем-то говорить, место рядом пустовало. До тех пор, пока Джейка не утянули прямо с прохода.       — А? — выдавил альфа, сперва не сообразив, что именно Сону схватил его за локоть. — Ты хочешь, чтобы я сидел рядом?       Чонвон чуть не шлёпнул себя по лицу. Ну что за идиот, разве обязательно было произносить вслух? Чтобы не видеть провала, он уткнулся в свой телефон, но краем глаза приглядывал за ними.       Сону, как и ожидалось, оскорблённо фыркнул.       — Почему ты так удивляешься? Что такого в этом?       — Нет, — Джейк неуверенно почесал затылок, слабая улыбка появилась на губах, когда он облизнулся от волнения. — Ничего. Ты сильно устал?       Джей и Сонхун сидели позади, некоторое время нечитаемо глядя вперёд. Потом занялись своими делами, в то время как Хисын сунул наушники в уши и заснул. Они на самом деле прилично вымотались, поэтому не удивительно, что поездки в машине проходили в тишине, а по приезде желание открывать рот улетучивалось вовсе.       Это не значит, что они забыли.       На данный момент съёмочная команда, менеджер, команда визажистов и стилистов, сами ENHYPEN сидели в ресторане, обеспечив хозяев клиентами на весь вечер. Не обошлось без казусов, когда Ники, отпрянув от внезапно появившегося за спиной режиссёра, разбил стакан, или когда Джей подавился острым соусом и кашлял так, будто вот-вот откинет коньки. Сону тут же побежал к барной стойке и вернулся со стаканом молока, призывая парня быстро запить перец и смягчить раздираемое горло.       — Ты же слабый едок острого, зачем надо было ввязываться в спор с Хисын-хёном? — причитал Сону, салфеткой вытирая подбородок, заляпанный пятнами соуса. — Будь немного аккуратнее, Джей-хён.       — Я… кха-кха… я не думал, кх-… — задыхаясь, пытался объясниться Джей, на что его незлобно шлёпнули по плечу, призывая заткнуться.       — Джей-а, ты как? — звукооператор крикнул с соседнего стола. — Попей молока!       — Я дал ему, — ответил вместо Джея Сону, одной рукой удержав хотевшего встать и ответить.       — Молодец, Сону-я, проследи за ним, — мимолётно попросил Бэк Минхван, изрядно набравшийся. — Вы вообще все молодцы!       Грянул грохот стаканов, глотки взревели во всю силу, радуясь очередному поводу для тоста. Чонвон глотнул холодного пива, его возрастной линии не стали запрещать, но за Ники следили все. Не хватало ещё тут бушующего пьяного альфы в эструсе.       — Блин, твой запах становится сильнее, — жаловался Джейк, по воле судьбы сидевший рядом. — Слава Богу, ты последний, и нам больше не нужно ни к кому притираться.       — Я не решил, хочу ли я вообще к вам привыкать, — не преминул поиздеваться Ники, игнорируя возмущённый вскрик Хисына, но на недовольное бормотание Сону сказал: — Не к тебе, к тебе я давно привык.       Сону захлопал ресницами и польщённо улыбнулся. В стакане перед ним был явно безалкогольный напиток, так что он не покраснел, в отличие от напившегося Сонхуна, который завис на тарелке с мрачным лицом. Что его потрясло в композиции мяса с лапшой, Чонвон понятия не имел.       Отвлёкшись на пришедшее сообщение, Чонвон некоторое время просидел в прострации. Менеджер Ким, несколько дней не появлявшийся, написал, что Бан Шихёк хочет поговорить с Сону завтра. Вернувшись в реальность, им предстоит обсудить множество вопросов, поэтому Чонвон убрал пиво в сторону.       Сону и Джей вышли первыми, пока остальные собирались с разных концов ресторана, утянутые дружелюбными сотрудниками. После кадровой чистки появились новые лица, к которым группа потихоньку привыкала. На первый взгляд, люди как люди, однако Чонвон видел, как альфы держались на расстоянии и приглядывали за взаимодействием Сону с другими.       О Чэнду разбил их веру и заставил относиться с подозрением к окружающим. Пожалуй, помимо причинения боли Сону, Чонвон не мог простить его ещё и за это.       — Пошли уже, — тянул весёлого Ники лидер, а тот никак не мог расстаться со столом визажисток. — У нас завтра работа, повеселимся после камбэка.       — Тц, ты прав, — вздохнул макнэ и помахал девушкам на прощание. Хисын, Джейк и Сонхун шли последними. Чонвон открыл дверь и увидел стоящих в отдалении друзей, о чём-то тихо переговаривающихся. Невольно он нахмурился, когда Джей потянулся к Сону.       — …я знаю, что сейчас неподходящее время, но Сонхи-нуна спрашивала, когда мы планируем прийти в ваш дом.       — Почему сейчас неподходящее время? — Сону приподнял плечи, не сбрасывая объятий, но показывая лёгкий дискомфорт. — Я уже сказал ей, что сначала камбэк, и потом уже всё остальное. Когда ты с ней переписывался?       — Вчера, — Джей замолчал, не видя, что они с макнэ подходят ближе. — Сону-я, пожалуйста, не закрывайся от меня. Скажи мне, если я делаю что-то не так, хорошо?       Взгляд Сону стал каким-то беззащитным. Судорожно лизнув нижнюю губу, он вздохнул и открыл рот, но Ники прервал их разговор. Чонвон пожалел, что поторопился с выходом. Видит Бог, им не нужно было появляться так рано. Если кто и может расположить Сону к открытому признанию, то это будет один из его парней. Джей — самый подходящий кандидат.       — Меня щас так тошнит! — жаловался Ники, невзначай отпихивая хёна и обвивая Сону своими длинными руками. — Просто убейте меня, надо ли так страдать ради денег?       — Ты чего такой депрессивный? — удивился Сону, обнимая плечи, несмотря на то, что пришлось привстать на цыпочки. — Ты же не пил, верно? Чонвон-а, он не пил?       Чонвон только пожал плечами, становясь рядом с Джеем и вопросительно приподняв брови. Тот никак не отреагировал, отводя взгляд в сторону. Что ж, всё впереди.       Водитель подогнал машину вовремя, как раз недостающая троица появилась на парковке, держа Сонхуна посередине. Тот едва шевелил ногами, будучи буквально закинутым на задние сиденья за шкирку.       — Сонхун-хён, ты в порядке? — беспокоился Сону и сел рядом с ним, приподняв его голову и уложив на свои колени.       Альфа что-то бессвязно проворчал, протиснув одну руку за спину Сону и прижав своё лицо к его животу. Убедившись, что помощь не требуется, Чонвон прыгнул на место и призвал к отправлению.       Уже ближе к дому, когда Хисын вырубился, а Джей рядом случайно ударился лбом о стекло и проснулся, из тёмной задней части салона донёсся шёпот. Никто специально не подслушивал, однако голос Сонхуна, проглатывающий окончания и не делающий паузы в нужных местах, зазвучал громче. В ответ на беспокойные восклицания Сону.       — Уб-бью его… Просто я должен… должен был ему врезать… да, за Сону, — Сонхун высоко протянул гласные.       — Тише, хён, ты слишком пьян, — пытался успокоить своего парня Сону, похлопывая по спине, судя по звуку, но Сонхун зашуршал одеждой. Оглянувшись, Чонвон застал его, навалившимся на Сону, из-за чего последний вообще пропал из виду. Лишь затылок альфы и широкие плечи виднелись с этого ракурса.       — Ты должен говори-ить мне, если что-то не так, ты понял, Сону-я? Ты понял хёна, Сону-я?       Торопливо нажав кнопку на двери, Чонвон спустил шторку конфиденциальности между водителем и остальным салоном. Действие привлекло внимание Ники, листавшего ленту новостей.       — Я люблю тебя, Сону-я, я люблю тебя, правда… Почему ты ничего не сказал мне?       Ники приподнял брови и сделал страдальческое лицо. Одними губами он спросил Чонвона не сошёл ли с ума Сонхун, делая признания в пьяном состоянии, но Чонвона беспокоила вторая часть фразы. Если так пойдёт дальше, то тайна для единственного участника перестанет быть таковой.       В будущем Ники узнает обо всём, но это должно произойти не таким образом.       Джейк повернулся назад и врезал Сонхуну по голове.       — Пьяница, успокойся немного, ты пугаешь Сону.       Но вместо следования совету (приказу) Сонхун встрепенулся и крепче сдавил Сону в объятиях.       — Отвали.       — «Отвали»? — не поверил Джейк и закатал рукава. — Хочешь проверить, кто сейчас отвалит?       — Перестаньте ругаться, — вмешался сиплый голос Сону. — Хён, можешь немного отпустить меня? Я дышать не могу.       — Я сделал тебе больно?!       То, с какой паникой отреагировал Сонхун, дезориентировало Сону. Преувеличенные движения руками, ужас на лице и дрожащий голос ясно напоминали, что в нетрезвом виде человек склонен принимать слова близко к сердцу.       Но первое, о чём подумал Сонхун, слишком сильно отдавало горечью произошедшего.       Чонвон опустился ниже на сидении, перестав вытягивать шею назад. Что происходило дальше, угадывалось по звукам.       Хмель потихоньку выветрился из Сонхуна по дороге, плюс он ещё остался на улице подышать, отрицательно мотнув головой на предложение посидеть с ним. Решив не навязываться, Чонвон прошёл в дом, прямиком направившись в комнату Сону. Свет выдавал, что тот не заснул сразу по приходу.       — Войдите!       Крик последовал сразу за стуком, Чонвон проверил горизонт, убедившись, что уставший Джей лежит в его комнате на диване, пока Хисын торчал в душе, а Джейк у себя. Приободрив себя, он толкнул дверь.       Сону сидел на кровати в уличной одежде, копаясь среди многообразия одежды. Похоже, готовил наряд заранее, значит, Чонвон не сильно ему помешает. Хотя, учитывая тему разговора, то он надеется, что не испортит никому настроение.       — Что делаешь?       — Я заметил, что у меня осталось немного чистой одежды, вот и сортирую, — спокойно ответил Сону, хлопком ладони по кровати приглашая присесть. — А ты? Как там Сонхун-хён? Он отказался от помощи, но он вернулся в дом?       — Пока снаружи сидит, — пожимает плечами Чонвон, от нечего делать теребя шнурки худи, судя по принту, принадлежащей кому-то из альф. — Сону-хён.       Промычав вопрос, Сону вытянул джинсы и придирчиво осмотрел. После чего бросил на пол, вдобавок отпихнув ногой. Что ему не понравилось, непонятно. Пауза не беспокоила их, пока Чонвон не затряс коленкой.       — Что такое? — наконец, Сону оторвался от проверки рубашки и посмотрел на него прямо. — Тебя что-то беспокоит.       — Менеджер Ким написал мне, что завтра Бан PD-ним хочет поговорить с тобой.       Руки, держащие белоснежную ткань на весу, медленно опустились. Лицо Сону изменило выражение, излучая тихое смирение.       — Значит, вот как, — обронил омега, комкая воротник. — Ты пойдёшь со мной?       Чонвон ни за что не собирался оставлять его одного, и менеджер сам сообщил, что с Сону не будут говорить наедине, и Бан Шихёк предложил лидеру группы присутствовать. Либо самому Ким Кёнвуку, который дал им возможность выбрать.       Никто не обманывался.       Тема разговора предельно ясна. На повестке дня стоит важнейшее обсуждение, что им делать дальше и насколько в предстоящих судебных процессах будут замешаны ENHYPEN. Чонвон обдумывал тысячу вариантов, и не видел ни в одном безопасность для них. Если имя Сону всплывёт в результате расследования, то проблема станет по-настоящему опасной.       Скандал Burning Sun показал, что подробности очень сложно скрыть.       Однако сейчас Чонвон сидел в уютной спальне Сону и чувствовал себя в правильном месте. Он был новичком в том, как обращаться с омегами, пережившими тяжёлое прошлое, а раны ведь ещё даже не зажили. В буквальном смысле.       Он боялся ненароком разрушить хрупкость, въевшуюся в личность Сону, но при этом знал, что нет человека, более приспособленного к трудностям. Среди них самым устойчивыми всегда были Сону и сам Чонвон.       — Я пойду с тобой.       — Тогда я не буду бояться, — Сону улыбнулся, и Чонвон проклял О Чэнду в своём сердце, посмевшего посягнуть на такого человека. Нет, не только Сону, никто другой не заслуживал, чтобы с ним обращались подобным отвратительным способом.       — Как твоя спина, хён? — лёд под ногами оказался твёрдой землёй, успокаивая Чонвона. Конечно, наверняка это ещё не конец. Сону и им всем предстоит справиться с трещиной, но совместными усилиями возможно преодолеть любую неприятность. — Сонхун-хён принёс тебе мазь, она помогает?       — Немного болит, — честно ответил Сону и оглянулся назад. Прежде чем очередной вопрос влился в диалог, он наклонился к тумбочке, вытаскивая тюбик. — Я не уверен, что помогает, но ведь прошло немного времени. Я только утром попытался нанести.       — Тебе стоит позволить им помочь, — вырвалось у Чонвона.       Все прекрасно поняли, кого он имел в виду. Кого-то из альф, кого-то из парней. Сону мог попросить любого, да хоть того же Сонхуна, который уже видел раны и не был бы так шокирован. Чонвон не знал, насколько велик характер повреждений, но представлял самые страшные картины.       — Это не то, что я хотел бы показывать им, — прошептал Сону. — Они уже увидели меня там… Я имею в виду, что… Ох, ладно. На самом деле, мне не хочется давать им новую причину ненавидеть О Чэнду. Это ведь больно: видеть, как любимый человек страдает.       «Именно поэтому ты и должен».       Чонвон молчит. Имя, слетевшее с губ Сону, казалось запретным. Никто не произносил его вслух при нём, Джей и Сонхун использовали лишь оскорбительные термины, сдерживаясь лишь для приличия. Дай им свободу, и грязь польётся наружу, покрывая мужчину с ног до головы.       Хисын воздерживался от высказывания своего мнения, а Джейк замыкался в себе, стоило теме зайти в эту степь. Чонвон понимал каждого и поддерживал, честно говоря.       — Тогда ты можешь попросить меня.       Сону поднял голову.       Они смотрели друг на друга долгие секунды, прежде чем лёгкий кивок обозначил согласие.       Не давая времени передумать, Чонвон быстро протягивает руку, но Сону только слабо улыбается.       — Давай я сначала схожу в душ.       — Хорошо, я подожду тебя. ***       Джей скроллит их тикток, просматривая старые видео. В голове нет ни одной связной мысли, наверное, лишь молодость удерживает конечности, прикреплёнными к телу, потому что уровень усталости за несколько дней превысил норму. Не говоря о той ночи, когда они бегали в стрессе и панике, ища Сону по всей компании, утром им пришлось идти на работу и проводить там весь день практически до полуночи.       Занятость не спасала от воспоминаний.       — Кто после меня в душ? — спрашивает Хисын, и, словно только и ждал вопроса, из комнаты выруливает Сону с полотенцем. Они легонько касаются друг друга, Хисын долгим взглядом провожает омегу, пока за ним не захлопывается дверь.       Уронив айфон на грудь, Джей следит, как хён промакивает полотенцем мокрую чёлку, но по лицу видно, что он находится в прострации. Не здесь.       Другая дверь хлопает, впуская вместе с Сонхуном ночную прохладу. Она задерживается на полпути, в коридоре, и Джей на самом деле даже дуновения не способен уловить из сидячего положения на диване, однако весь вид Сонхуна говорит о том, что он провёл долгое время снаружи.       Теперь снова бледный, осознанность вернулась в потерянный взгляд. Сбросив обувь, он проходит в комнату и стаскивает с себя верхнюю одежду.       — Ты как? Оклемался? — спрашивает Хисын, заходя следом.       Сонхун молча крутится с джинсовкой в руке, будто не улавливает, куда её положить.       — Немного, — в итоге отвечает без какой-либо определённой эмоции в голосе. — Какова очерёдность в душ?       — Сейчас Сону пошёл, — тихо говорит Джей, выпрямляясь. — После него я. Джейк ещё не ходил, как и Чонвон, можете решить между собой.       Слон в комнате нарушает спокойствие сильнее, чем хотелось. Они старательно избегали разговоров, каждый занимался обдумыванием ситуации наедине с собой. Кроме краткого обсуждения с Чонвоном, Хисыном и Джейком, больше тема О Чэнду не поднималась.       «Не сегодня». Так сказал Сонхун после того, как Сону убежал из кухни, не желая слушать их. И все согласились.       Его отец остался в неведении относительно истинных причин любопытства сына. Он постарался преподнести всё как интерес к популярной теме обсуждений общественности. Но Джей не обманывался, прекрасно зная, что если отец не понял, то его мать определённо могла заподозрить неладное.       Вкупе со занятостью они были связаны по рукам и ногам, потому что в деле участвовал председатель HYBE, с которым не то, чтобы встретиться, связаться трудно. Ким Кёнвук отсутствовал, вероятно, по той же причине. Что касается Бэк Минхвана, то его не посвятили, иначе их второй менеджер не смог бы скрыть свою осведомлённость.       Единственная причина, по которой Джей медлил, позволяя Сону и остальным спокойно работать без лишних треволнений, это феромоны.       Запахи с детства были для него наилучшим показателем истинных эмоций. Когда у отца случались казусы в фирме, он пытался скрыть тревогу малозначимой улыбкой, однако Джей чуял испортившийся запах и легко раскусывал его. Работает только с близкими людьми, ведь сначала ты должен привыкнуть, познать человека, чтобы с уверенностью сказать, в каком настроении он находится.       Среди ENHYPEN самыми «читаемыми» для Джея сейчас являются Сону и Сонхун. Если последний находился в непонятном состоянии отрешённости и вспыхивающего из раза в раз беспокойства, то Сону казался гладким озером спокойствия.       Джей даже думал, что омега забыл ту ночь. Иногда память способна на подобные выверты, чтобы сохранить рассудок, уберечь от потрясений. Но Сонхун опроверг его домыслы, когда отнёс Сону мазь от повреждений, и тот принял. Джей был свидетелем, беспокойно наблюдая из своей комнаты, откуда открывался хороший обзор на порог спальни омеги.       Разговор на парковке убедил, что Сону ничего не забыл.       — Джей, — отвлёк от мыслей Хисын, вешая полотенце на сушилку. — Я не думаю, что Сону нормально ел. Можешь помочь мне приготовить ему что-нибудь?       После услышанного шлёпанья шагов стало понятно, что Сону вышел из душа.       Убрав айфон, Джей встал с дивана. Его стопы болели от количества прыжков и танцевальных движений, которые им пришлось совершить за несколько дней съёмок, вдобавок он где-то поцарапал ладонь, а костяшки и вовсе потёрлись после несдержанных ударов, и теперь кожа неприятно пощипывала. Все эти ощущения отходили на второй план, стоило вспомнить, какой толщины был ремень О Чэнду.       — Разморозь курицу, я попрошу Сону не ложиться пока. Сделаем суп, чтобы у него живот не разболелся потом от тяжести.       — Принято, — кивнул Хисын, ускользая на кухню.       — А, Сонхун, можешь пока помыться, или скажи Джейку. Я после вас пойду.       Оставив Сонхуна наедине с самим собой, Джей негромко постучался в комнату омеги. К его удивлению, разрешение войти ему дал голос Чонвона, который, как пришёл, куда-то пропал.       Заглянув, Джей увидел, как двое младших сидят на кровати. Они явно что-то обсуждали до его прихода, замолкнув в ожидании.       — Заходи, хён, — приглашает Сону.       После изменения характера их отношений Сону редко спрашивал, что ему нужно, если Джей появлялся в его дверях. Так он чувствовал, что всегда является желанным гостем, и ему не нужно придумывать повод, чтобы побыть с Сону наедине.       Сердце царапнула привязанность.       — Я ненадолго, — говорит Джей, не в силах бороться с желанием приблизиться. Он становится рядом с кроватью, невесомо разглаживая мокрые пряди. — Тебе нужно высушить волосы перед сном.       — Чонвон мне поможет, — улыбнулся Сону, пахнущий смесью ароматов геля для душа, шампуня и своих феромонов. — Ты не идёшь в душ?       — Сначала я хотел приготовить что-нибудь. Хисын-хён сказал, что ты мало ел во время ужина, как насчёт куриного супа?       — Ох, — застигнутый врасплох, Сону хлопает ресницами, а затем довольство проникает в черты его лица. Он ластится к широкой ладони, как кот, получивший долгожданную ласку.       От этого действия Джей ощутил лёгкое смущение. Всего несколько дней отсутствия нормальных прикосновений зародили в нём тоску. Джей, как и остальные, боялся ненароком обидеть Сону. Причинить боль.       Жертвы насилия, не все, но многие, впоследствии тяжело привыкали к присутствию мужчин, про касания и говорить не стоит. Малейшее действие, кажущееся мелочью для кого-то другого, может послужить триггером.       — Если только немного, — подумав, решил Сону. — Я просто перекусывал до ужина с Мина-нуной, поэтому не особо хотел есть.       — Понятно, — с облегчением выдыхает Джей и встречается взглядом с Чонвоном. — Я позову вас, когда будет готово. Чонвонни, ты тоже поешь, я думаю, что последняя сцена сильно вымотала тебя.       Как и другие события.       Джей знал, что отныне любые новости они будут получать в первую очередь от своего лидера. А значит, ему предстоит куча нервотрёпки, и Джей хотел заранее позаботиться о его состоянии.       — Окей, Джей-хён, — соглашается Чонвон.       Напоследок нежно поцеловав макушку Сону, Джей выходит из комнаты. В ванной шумит вода, на кухне Хисын с Джейком чистят овощи, не дожидаясь руководства. Слава богу, они нашли, чем себя занять.       — Как Сону? — первым делом спрашивает Джейк, стряхивая луковую шелуху с шорт.       — Он с Чонвоном, — отвечает, вытаскивая большую кастрюлю. Лучше сразу приготовить на всех, чтобы потом не произошла драка за еду. — Я думаю… Думаю, сейчас он в порядке.       — Но вряд ли так оно и будет, — говорит Хисын, рукой с ножом отмахиваясь от чёлки, лезущей в лицо.       Молчание густеет, как суп, в который добавили слишком мало воды. Так и здесь, слишком мало слов, произнесённых вслух, давят неопределённостью в, казалось бы, спокойной атмосфере.       Джей ставит кастрюлю на плиту и включает.       — Я уйду с ним.       Синхронно повернувшись к Джейку, задумчиво застывшему посреди движения, как будто его поставили на паузу. Он сидит на стуле, сгорбившись, грязные руки стискивают луковицу, а взгляд устремлён куда-то в сторону.       — Я говорю, что если что-то произойдёт, если О Чэнду разрушит его карьеру, я не буду больше выступать.       Решимость звучит как продукт, выпестованный в течение долгих размышлений. Джейк, как и Чонвон, меньше всего в курсе происходящего, ему пришлось стать свидетелем болтовни О Чэнду без подготовки. Если Джей хотя бы понимал, почему ублюдка нужно удавить, потому что своими глазами видел, то Джейк даже не спрашивал.       — Ты из ума выжил? — не выдерживает Хисын. — Для чего, по-твоему, я старался найти доказательства, что у него есть что-то на Сону? Не принимай поспешных решений.       — Это не поспешное решение, — просто говорит Джейк, не настаивая на своём. Просто ставит в известность, будто он прошёл все стадии горя и теперь находится в состоянии принятия. — Мне плевать, кто на что согласился, я достаточно услышал. Есть у О Чэнду материал для шантажа или нет, какое это имеет значение? Слухов порой хватает, чтобы более популярные личности теряли всё. Я не хочу, чтобы Сону был один, если это произойдёт.       — Ты просто заранее сдался, — Хисын бросает морковь в раковину вместе с ножом. — Ещё ничего не известно точно, но ты готов сбежать. Думаешь, это то, чего хочет Сону?       — Я принимаю во внимание все варианты развития событий, — повышает голос Джейк, глядя на хёна исподлобья. — Если хочешь бросить всё, то лучше скажи заранее.       — Что ты сказал?       Джей вспыхивает беспокойством, останавливая рванувшего было к Джейку Хисына. Альфы смотрят друг на друга, излучая злость всем телом. Напряжение, которое всегда присутствовало в отношениях между ними, усилилось той ночью и вышло наружу.       — Кто ты такой, чтобы определять за меня, хочу ли я бросить Сону? Мне кажется, ты слишком много на себя берёшь, Джейк.       — Я слишком много на себя беру?       — Так, парни, прекращайте ссору на пустом месте, — пытается утихомирить их Джей, но те словно не слышат.       — Как иначе назвать твоё поведение? Почему ты считаешь, что единственный переживаешь за Сону? Если у тебя какие-то проблемы со мной, то не нужно приписывать к ним его. Говори со мной.       — Чёрт, что ты хочешь от меня? — Джейк поднимается, швыряя луковицу не глядя, та с гулким стуком приземляется в мусорное ведро, но никто и бровью не шевелит. — Я высказал свои мысли, это только моё решение. Разве я тяну кого-то за собой? Ты можешь продолжать прыгать на сцене, зная, что для Сону всё кончено, а я не могу. Это называется любить кого-то. Быть с ним и в горе, и в радости.       — А я вижу только подростка, который не вышел из детской позиции. Вместо того чтобы попробовать решить проблему, ты готовишься отступить.       — Учился у лучших, — язвительно отвечает Джейк, и Хисын отшатывается.       — Вас по углам расставить надо, чтобы рты заткнули? — громко говорит Джей, отталкивая Джейка обратно на стул. — Что за херню вы тут устроили? Мало нам проблем, вы решили добавить свои? Лучше оставьте своё дерьмо при себе, я не собираюсь тут успокаивать каждого, кто думает, что сейчас самое время, чтобы показать характер.       Несколько секунд никто ничего не говорит. Хисын тяжело дышит, вцепившись в раковину пятёрней, а другую то и дело запускает в волосы. Тяжёлые феромоны сладких карамельных конфет и взметнувшегося пламени лесного пожара гуляют по комнате, давя на плечи осязаемым грузом.       Джейк сжимает и разжимает кулак, печать гнева потихоньку сходит с лица, сменяясь гнетущей внутренней болью.       — Сейчас мы должны, наоборот, держаться вместе, — тише продолжает Джей после того, как привёл мысли в порядок. Ему тоже горько, на языке оседает кислинка поражения, о котором он старался вообще не думать, пока Джейк не разворошил осиное гнездо. — В любом случае, сначала мы убедимся, что ублюдок получит заслуженное наказание. Нельзя ни в коем случае позволять ему гулять на свободе, не после всего, что он успел натворить. Он тронул не только Сону, хотя этого уже достаточно для меня, но и других стажёров. Кто-то другой мог быть на месте Сону, кто-то менее устойчивый, кто-то, кто мог бы сломаться. Вы принимаете как данность тот факт, что Сону выстоял без поддержки, пока мы веселились и радовались каждому дню. Но… он тоже человек. Ему было больно и плохо, и страшно, но Сону никому не сказал. И, вместо того, чтобы поддержать его хотя бы сейчас, вы решили, что лучше поссориться.       Он надеется, что слова дойдут до сознания друзей. Чем раньше, тем лучше.       Они такие разные, собранные в одну группу по велению судьбы. Вряд ли кто-то ожидал, что состав ENHYPEN будет таким, они не могли предугадать результаты голосования, а потому старались держаться за каждого, кто попадал в I-LAND. Джей ценил и любил стажёров, принявших участие в шоу на выживание. Но больше всего он привязался именно к участникам своей группы.       Они стали теми, кто дошёл до конца. Стоя плечом к плечу, встречая трудности дебюта и последующих дней вместе.       Джей хотел, чтобы так продолжалось в дальнейшем. Он хотел иметь вторую семью, стаю, прикладывал ради совместного будущего все усилия.       С одной стороны ему хотелось накричать на Джейка, решившего бросить всех, но с другой — он также разрывался. Пусть они ещё не сплотились в стаю, ожидая презентации последнего из них, но в его сердце есть место для всех шестерых. Оторвать из него кого-то — значит, сломать круг.       Сону стал для него важнейшим человеком. Ради него Джей бы тоже бросил карьеру артиста, но в первую очередь он убедится в том, что они сделают всё возможное. Если надо, он будет бороться с общественным мнением, с приказами руководства, но сохранит группу в том виде, в котором она покинула I-LAND.       — Прости, — вполголоса произнёс Джейк.       Хисын поднял голову и уставился на него.       — Ты тоже.       Убедившись, что драка больше не значится в меню нынешнего вечера, Джей, наконец, опускает руки. Устало потерев лицо, он прислоняется к тумбочке и смотрит на стену.       — Я хочу, чтобы вы знали, что дороги мне. У меня никогда не было родных братьев, я всегда рос один. У других родственников были дети, но мы встречались слишком редко, чтобы я привязался к ним. С вами всё иначе, и неприятно видеть, как рушатся связи, ради которых мы прошли через многое. Мы все здесь едины во мнении, что ублюдка стоило бы кастрировать и посадить в тюрьму. Но в первую очередь важно благополучие Сону, — Джей тянет время, моргая слишком часто, чтобы это казалось естественным. При следующих словах его голос ломается. — Я думал, что убью его прямо там.       Хисын вздрагивает.       — Надо было убить.       Но отвечают не Хисын или Джейк. Это говорит Сонхун, стоящий на пороге кухни с полотенцем на плечах. Никто не заметил, что вода перестала шуметь, и дверь ванной открылась, выпуская его в клубах горячего пара.       — Надо было убить его, — повторяет Сонхун, в глазах которого колышется притупленная ненависть. — Он бил Сону, не взирая ни на что, так почему мы должны были сдерживаться?       — Закон, Сонхун, — хрипло говорит Хисын, но по нему видно, как сильно он борется с собой. — Мы не могли даже толком избить его.       Вспоминая сорвавшегося с цепей Джейка, опрокинувшего О Чэнду на пол, Джей бы не согласился. Конечно, этого мало, однако Джейк хорошо отвёл душу, прежде чем они оторвали его от скулящего мужчины.       Бан Шихёк даже слова не сказал. Честно говоря, Джей очень сильно хотел позволить Джейку изувечить ублюдка, но капля здравомыслия просила притушить гнев.       Он и не подозревал, что способен на такую глубокую ненависть.        ***       Хисын облизывает пересохший рот. В мозгу настойчиво жужжат слова, сказанные О Чэнду, и никакие способы отвлечения не работали должным образом.       Вспышка Джейка породила ответную, хоть он и старался держать себя в руках.       Постоянно держать себя в руках. Кто бы знал, как ужасно ему от перспективы постоянного сдерживания, будто он находился под прицелом ста ружей, и все заряжены.       — Тогда и смысла обсуждения не вижу, — Сонхун вдруг опустил плечи, становясь меньше, если такое вообще возможно для человека его комплекции. — Мы просто переливаем из пустого в порожнее.       — Оно имеет значение, — возражает Джей.       — Ладно, — вмешивается Хисын, пересиливая ломящую виски головную боль. — Джей прав, нам нужно было поговорить. И, надеюсь, когда-нибудь мы сможем обсудить это всё и с Сону.       — Я хотел сегодня, но лучше выбрать нормальное время.       — Лучше дать Сону время и место, — качает головой Сонхун. — Ты… то есть, он не хочет говорить, а я больше не хочу заставлять.       Голос Сонхуна в машине, когда он несдержанно спрашивал у Сону, почему же тот ничего не рассказал, звучит в голове. Хисын помнит, что Сонхун был за то, чтобы остальные были включены в курс дела, споря, что так будет лучше, что Джейк и Джей имеют право знать.       Учитывая предыдущую линию поведения, нынешний Сонхун, казалось, боялся сделать что-то не так.       — Что тебе сказал Сону, когда ты забрал его?       Джейк почти не моргал, после гневного выступления потеряв мотивацию бороться со всеми против всех.       Сонхун падает плечом на дверной косяк и отводит взгляд.       Как человек, контактировавший с Сону, пока они разбирались с О Чэнду, тот явно имел больше понятия о том, каково его эмоциональное состояние. Несколько дней Хисын внимательно присматривал за омегой издалека, переходя в настороженность всякий раз, когда казалось, что что-то идёт не так.       Пока поводы для беспокойства оборачивались напраслиной, но Хисын боялся отпустить ситуацию вновь.       Они до сих пор не знали точно, сколько времени продолжались… встречи с автором песен, и какой ущерб вынес из них Сону. До тех пор, пока Сону не откроется, сложно предугадать, какие последствия их ждут.       — Он сказал, что чувствует себя в безопасности, — набатом ударил Сонхун, звуча глухо и потерянно. — Попросил прекратить волноваться зря, потому что всё позади, и теперь он в порядке. Но я не думаю, что это правда. Не хочу настаивать, чтобы… чтобы…       Сглотнув, Сонхун прикрывает лицо ладонью.       — Я переживаю за него.       Сердце Хисына дрожит в унисон голосу Сонхуна.       Он мысленно возвращается в студию, строгую, больше напоминавшую кабинет менеджера компании, а не творческой личности. Внутри просторно и прохладно, деревянная мебель расположена с умом, чтобы посетители чувствовали себя комфортно внутри.       Там Сону сидел, в одиночку принимая удары О Чэнду. Хисын практически слышит свист ремня, пока омега плачет, пытается избежать наказания за то, чего не совершал, что никогда не заслуживал.       — Он настаивал на то, чтобы я не беспокоился, — всхлипывает Сонхун, обнимая себя одной рукой. — А я… я, как дурак, не знал, что сказать. Я видел, как ему больно, и просто стоял. Ничем не мог помочь, он даже не позволил мне обработать его раны.       Хисын с силой зажмуривается, прогоняя навязчивые образы, а когда открывает глаза, то видит, как по щекам Джея текут слёзы. Их меньше, чем когда он находился на грани вылета из шоу, но они гораздо горше.       — Сону не хотел, чтобы ты видел его таким, — говорит Джейк с опущенной головой. — Ты же знаешь, он хоть и первый в очереди поплакать, но настоящую боль прячет, потому что не хочет, чтобы другие страдали из-за него.       — Если так, то почему он не ушёл раньше? Почему позволил ему трогать себя, избивать ремнём, как будто Сону какой-то ребёнок?       — Не говори так, — возражает Джей, встрепенувшись. — Мы не знаем, почему Сону пошёл к нему. Сонхун, он бы никогда не разрешил кому-то тронуть себя.       — Если только его не шантажировали, — тихо сказал Хисын. — Мы проверили ноутбук и телефон и ничего не нашли. Значит, О Чэнду ему что-то сказал, либо, не знаю, может, я что-то упустил.       — Я знаю, — выдыхает Сонхун. — Знаю, что Сону был против, я видел, что он сопротивлялся. Просто… просто меня так раздражает, что я ничего не знал. Если бы я знал заранее, то ничего бы этого не произошло. Мы бы готовились к камбэку, смеялись над тем, кого первым убьёт отец Сону при встрече, а теперь… теперь всё испорчено.       — Всё уже было испорчено, нам просто нужно восстановить это.       — Как?       Джей и Сонхун смотрели друг на друга, оба с мокрыми от слёз щеками, измученные и уставшие. Вода закипела, но кого это сейчас волновало?       — Как-нибудь, — твёрдо говорит Джей и кулаком вытирает лицо. — Как-нибудь, Сонхун. Главное, что теперь мы знаем. Нет смысла сожалеть о прошедшем, Сону правильно говорит. Надо лишь работать над тем, чтобы подобное никогда не повторялось.       — Привяжемся к Сону, как щенята? — предлагает Джейк с кривой улыбкой. — А что? Я согласен носить ошейник, пусть он держит поводок, так я буду ходить туда, куда он пойдёт.       — Чёрт, ты придурок, — ругается Джей, но злобы в его голосе нет.       — Тебе фанаты мозг помутили? — вторит Хисын, скрещивая руки на груди. — Сравнений с золотистым ретривером недостаточно, решил действительно им стать?       — Будете бегать с Лейлой на пару, — сипло добавляет Сонхун, и Джейк издаёт недоверчивый высокий звук.       — Да вы что, с ума сошли, я же просто пошутил, а вы сразу набросились. Друзья называется.       — Именно потому что мы друзья, я считаю своим долгом поглумиться над тобой, — фыркает Джей.       Тихий неуверенный смех пронзает прежнюю тревогу, как стрела мишень. Они переглядываются, находясь на расстоянии как минимум в шаг друг от друга, но Хисын чувствует себя гораздо спокойнее чем утром.       Как бы то ни было, сила в единстве. Пока они будут вместе, то грядущие события пронесут свои волны мимо, разбившись о совместный щит.       Когда один из них ранен, другие просто должны встать плотнее и дать ему спокойно зализать их. Потому что любое восстановление требует не только усилий. Некоторые раны закроются лишь временем.       После позднего ужина, накормив Чонвона и Сону, которые едва не клевали носом в тарелки, Хисын заснул крепким сном. На этот раз ему не снился длинный бесконечный коридор с распахнутой настежь дверью.       Сегодня они завершали последние приготовления и после обеда отправились в компанию, где Чонвон отделился от них вместе с Сону. Хисын сразу догадался, что их позвали для разговора, и хотел присутствовать, но решил, что лучше остаться. Ники и без того достал всех вопросами, куда они ушли, будто кто-то доподлинно знал ответ и скрывал его, не нужно давать новых поводов для подозрений.       Пусть шестеро из семи уже в курсе, но Хисын хотел сохранить хотя бы Рики от тёмной стороны индустрии. Возможно, глупо, иррационально и неправильно скрывать от него правду, но решать Сону, а не им. Если он захочет, тогда Хисын не будет настаивать на обратном.       — Давайте тогда пока порепетируем, — предлагает макнэ, ставя треки в очередь. — Хисын-хён, бери Джейк-хёна, а я поработаю с Сонхун-хёном и Джей-хёном.       Видя кипящую деятельность, которую Ники развёл в приступе безудержного энтузиазма, они не стали спорить с ним.       Спустя сорок минут они валялись без сил на полу, переводя дух после интенсивной практики. Именно тогда вернулись недостающие части команды, что сперва обрадовало его, а после насторожило.       Сону натянул улыбку, когда вошёл, но Хисын уловил момент, когда его брови были сведены к переносице, а губы плотно сжаты. Чонвон появился следом, казавшийся ещё более закрытым, чем был в последние дни. Напряжение так и сводило плечи лидера, когда он бросил нечитаемый взгляд на спину Сону и сел в отдалении.       — Что делаете? — спрашивает Сону, сев на корточки рядом с приподнявшим голову Сонхуном. — Может, перерыв? Я немного проголодался, а мы только позавтракали.       — Отдам всё за говядину, — тут же выдал Ники, вскакивая с места, как ужаленный. Его запах причинял беспокойство всем альфам, блокаторы не спасали от сильных феромонов. Пару раз он даже отлучался в туалет на десять или около минут, так что устал меньше всех. Как всегда, впрочем.       — Эй, будь, пожалуйста, реалистом, — совершенно не впечатлённый Сону фыркнул в сторону. — Говядину мы покушаем после камбэка, а пока можем сходить в японский ресторан.       — Блин, но я хочу мяса, — ноет Рики, подбираясь ближе и наваливаясь на Сону. Тот издал кряхтение, чуть не упав на Сонхуна. — У нас есть деньги, почему мы не можем поесть мяса?       — А ты всё никак не можешь успокоиться, да? — усмехается Джей, наблюдая за ними из положения лёжа на локтях. — Деньги жгут карман?       — Просто хочу накормить себя и свою омегу, — гордо провозглашает макнэ, переходя к щекотанию Сону.       — Прекрати! — смеётся Сону, разнося переливчатую мелодию по всему залу.       Она не касается Чонвона, уткнувшегося в свой телефон и не принимавшего участие в разговоре. Оставив ребят решать, что будет на обед, Хисын идёт к отшельнику и садится рядом.       — Я знаю, зачем ты пришёл, хён, — вздыхая, Чонвон блокирует телефон и поворачивается к нему. — Я просто устал. Много всего случилось, сам понимаешь.       — И это никак не связано с тем, куда вы ходили с Сону? — проницательно подмечает Хисын.       Снова вздохнув, Чонвон откидывает волосы назад и смотрит на младших, начавших грызться по поводу, стоит ли просто заказать еду или придётся выходить на улицу. Морщинка тревоги пересекает лоб, но лидер ничего не говорит.       — Я вижу, что тебя что-то гнетёт. Кажется, мы условились, что отныне будем делиться всем.       Это не было произнесено вслух. Хисын подтолкнул Чонвона простой манипуляцией, надеясь, что она даст ему повод открыть причину переживания, которая так или иначе должна быть связана с Сону. И он не хотел, чтобы тайны снова нарушили внутренний ритм команды, не хотел, чтобы Чонвон и Сону столкнулись с чем бы то ни было только вдвоём.       Улавливая свои мысли, Хисын переводит взгляд на Сонхуна. Кажется, до него дошло, почему тот настаивал на том, чтобы рассказать о произошедшем остальным.       Что ж… похоже, попытка уберечь макнэ от проблем заранее обречена на провал.       — Тогда решено! — кричит Рики, убегая к выходу. — Поедим самгепсаль!       — Какой самгепсаль на обед?!       — Потом, — поколебавшись, говорит Чонвон.       — Потом, так потом, — соглашается Хисын, поднимаясь следом.       Гурьбой пообедав в ближайшем ресторане, они возвращаются к практике, заглядывают в студию Wonderkid и заканчивают с работой на сегодня. Менеджер Бэк забирает их, задержавшись взглядом на Сону, после чего отвозит на фургоне домой без комментариев.       Причина плохого настроения Чонвона выясняется на следующий день, когда они ждут отмашки от руководства, куда им предстоит отправиться по графику. Менеджера молчат, как и Чонвон, так что они решают съездить в компанию попрактиковаться. Всяко проще будет добираться до места назначения оттуда.       Сону заходит в комнату Хисына и неуверенно откашливается.       — Сону-я, ты уже готов? — Джей тут же поворачивается к нему, бросив то, чем занимался ранее. — Ты так пойдёшь? Возьми что-то наверх накинуть, вечером может похолодать. Всё-таки октябрь.              — Да, я надену твою куртку, — отмахивается Сону, Хисын с Джейком слушают их внимательно. — Но сначала… сначала мы можем поговорить?       Конечности словно сковало льдом. Они смотрят на Сону с разными эмоциями, не ожидав, что тот решится на откровенность сейчас. Время казалось неподходящим, но возможно ли вообще подготовится к такому? Хисын убирает сумку на кровать.       — Конечно, — выдавливает Джей и прокашливается. — Как тебе удобно.       Сонхун и Чонвон вопросительно выгибают бровь, замечая процессию, слишком молчаливую и торжественную для простого променада по общаге. Когда последним заходит Сону и останавливается в центре комнаты, они серьезнеют, без слов улавливая направление ветра. В комнате разносится музыка, включенная кем-то на телевизоре, который только для игр и использовали. Она ненавязчива, потому никто не обращает внимания.       — Полагаю, нам всем пришлось пережить некоторые неприятные события, — слишком официально начинает Сону, переминаясь с ноги на ногу. Его дискомфорт очевиден, и Хисыну не хочется доставлять ему больше неудобств.       — Давай ты присядешь сюда, — мягко просит он, отпихивая Джейка, чтобы освободить место на диване. С другой стороны Джей тут же двигается, хлопая по кожаной набивке.       — О, да, конечно, — волнуясь, Сону семенит к ним и садится. Он поочередно смотрит на них и невесело улыбается. — Простите.       — Не надо, — реагирует Джей, положив ладонь на спину омеги. — Если ты хочешь поговорить, то прекрасно, но извинения я слышать не желаю. Ты ни в чём не виноват, понятно?       Слегка агрессивный тон, направленный на другого человека, которого здесь нет и никогда не будет, успокоил Сону лучше, чем любые слова утешения. Неуверенность обращается в тихую грусть, когда он сжимает руки на коленях.       Беззащитность, сквозившая в его позе, ранит сердце Хисына. Не придумав ничего достойнее, он кладёт широкую ладонь на его сцеплённые и слегка сдавливает.       — Сону-я, может, будет легче, если ты не будешь переживать о том, что мы скажем, — предлагает Джейк, прогибаясь за спиной Хисына, чтобы погладить поясницу Сону. — Как бы то ни было, я просто хочу знать, что с тобой всё в порядке. Детали меня мало интересуют.       — Я не боюсь рассказывать о том, что произошло между мной и… О Чэнду, — сглатывая, говорит Сону, избегая зрительного контакта. — Мне просто не хочется об этом вспоминать, но, думаю, мне придётся.       — Не придётся, — Джей мотает головой. — Не хочешь — не говори. Я согласен с Джейком.       — Но я хочу, — мягко возражает Сону и глубоко вдыхает, Хисын взглядом просит остальных помолчать, чтобы он мог собраться с силами. — Я, наверное, глупый, потому что не сразу понял, чего он хочет. На самом деле, я немного пишу.       Пауза даёт возможность обработать его слова, но Хисын и Сонхун уже знали об этом.       Он знал, и только когда слова слетели с губ Сону, правда раскрылась ему в отвратительной гнусной манере. Всё действительно произошло, как в плохих сценариях, разносимых в качестве слухов в их индустрии. О Чэнду подобрался к Сону через работу.       — Ты пишешь лирику? — уточняет Джейк. — Подожди… Чёрт, вот урод.       — Он предложил мне помочь с моими стихами, — продолжает Сону, пропуская мимо ушей ругательства. — Мы виделись нечасто, я был занят, он тоже, поэтому прошло какое-то время, прежде чем, — он замолкает на секунду, будто погружаясь в воспоминания минувшего. — Прежде чем он прямо предложил мне отплатить за услугу.       Прежде чем кто-то ответил, Сону встрепенулся всем телом и повернулся к Хисыну, затем к Джею. Его взгляд умоляюще вцепился в них, показывая, что на самом деле их реакция была и будет для него важной.       Хисын понятия не имел, с каких пор Сону решил, что ему нужно скрывать свои истинные чувства, и это ранило сильнее.       — Я отказался, правда! Я сказал ему, чтобы он больше никогда не появлялся передо мной с такими предложениями, мне было просто противно от того, что он думал, будто я соглашусь, — с жаром торопливо говорил Сону, из-за чего хватка Хисына усилилась в попытке передать поддержку. Тяжело говорить о том, что оставило неизгладимый след на теле и психике, и он бы отдал всё, чтобы Сону прекратил. — Мне просто пришлось. Но никогда дело не доходило до чего-то серьёзного…       — А как же аудиозапись? — хрипло перебивает его Сонхун, на что Хисын вскидывается. Никто, кроме них, не знал об аудиозаписи, так какого чёрта? — Ты записал аудиозапись, где… я слышал её с Хисын-хёном.       Сону замирает, подобно кролику, столкнувшемуся с удавом, когда выходил из безопасного убежища. Его затылок не может передать эмоции, но тонкий аромат цветов начал тускнеть, оборачиваясь горечью.       — Аудиозапись? — в недоумении Джей оборачивается, затем возвращается к Сону. — Что за аудиозапись? Я не понимаю.       — Я записал на диктофон моё последнее… предпоследнее посещение его студии, — Сону звучит гулко, как если бы во рту у него образовалась дополнительная полость, где накапливалась боль, отдающая в словах. — Хотел иметь доказательства, что он ужасный человек, и… я записал на диктофон, но откуда ты знаешь? Откуда вы услышали её?!       Чувствуя подступающую истерику, Хисын придвигается ближе, обхватывая дрожащие плечи. Никто не ожидал, что разговор превратится в обременяющий груз, который они, наоборот, хотели снять с плеч Сону.       — Случайно, Сону-я, — твердит Хисын, перехватывая право говорить, пока Сонхун не наломал дров. — Мы нашли твою ручку, так и узнали, что происходит. В тот вечер, сразу, как узнали, пошли тебя искать и поэтому нашли вовремя. Всё хорошо, Сону-я, больше никто не слушал.       Ложь во спасение. Раньше он не понимал значения этой фразы, но встав лицом к лицу с необходимостью солгать, чтобы спасти душевное равновесие родного человека, Хисын не задумался дважды. Он поговорит с TXT, убедит никоим образом не подавать виду, что они в курсе. Всё это потом, когда Сону успокоится.       — Понятно, — только и слышится в ответ, Сону издаёт серию громких вдохов через рот. — Понятно, значит, мне повезло, что я такой растяпа.       — Прекрати поминать себя плохими словами, — не выдерживает Джей, чья рука движется по спине синхронно с Хисыном. — Ты не глупый и не растяпа, ты сильный и умный, раз выдержал всё это и подумал, что стоит записать ваши встречи. Сону, ты собирался бороться с ним, не преуменьшай свои действия. Я не позволю тебе или кому-то другому принижать тебя.       — Что, я не имею права на самокритику? — тоскливо улыбается Сону, с признательностью взглянув на них с Джейком.       — Не имеешь, — твёрдо отвечает Хисын.       — Да, какая ещё самокритика, мы все прекрасны, — пытается разрядить обстановку Джейк.       — Мы все прекрасны, и тем не менее, тогда я хотел быть всё-таки менее прекрасным, — невесело шутит Сону. — Ладно, я не буду говорить ничего о том, что вы трогаете чужие вещи.       — Лучше поговорим о том, как ты себя чувствуешь, — неловко дёргает плечом Сонхун. — Я… я могу спросить это сейчас?       Сону перегибается через Джея и берёт Сонхуна за руку. Другой он крепко держит Хисына, как бы показывая, что не собирается отпускать одного, чтобы утешить другого.       — Ты можешь спрашивать, что хочешь. Мне жаль, что я напугал тебя и заставил думать заранее, прежде чем что-то сделать. Я просто не хотел зацикливаться, наверное, это был мой способ убежать от проблем.       — Иногда это необходимо, — говорит Джей. — Я имею в виду, что каждый из нас имел в жизни моменты, когда хотелось не думать ни о чём. Порой это приносит больше пользы, чем попытка решить всё сразу за один раз.       — Тогда, как ты сейчас?       Сону выпрямляется и молчит несколько долгих секунд. Однако, в отличие от пауз, появляющихся в разговоре ранее, ныне молчание больше походит на задумчивость.       — Сейчас уже ничего не болит, — медленно говорит Сону. — Он не бил меня раньше. Запугивал, но не бил, поэтому я пошёл в студию без особой опаски.       Тон, выбранный им, почему-то не нравится Хисыну. Он вспоминает подробности аудиозаписи, и некоторые моменты внушают ему подозрения.       — Сону-хён, — впервые подаёт голос Чонвон, поднимаясь с места, чтобы приблизиться к омеге и садится перед ним на корточки. — Сону-хён, тебе не нужно больше врать.       — Но я не вру, — вскидывается Сону с неким отчаянием. Молчание между ними разливается патокой, будто они ведут молчаливый диалог о чём-то, что уходит от понимания остальными. — Я… я хочу сказать, что…       — Ты врёшь, — прямо заявляет Чонвон. — Мало того, что ты врёшь о том, что тебе не было страшно, и ты шёл как герой навстречу судьбе, ты ни слова не упомянул о том, почему ты вообще согласился видеться с О Чэнду.       — Чонвон-а, — умоляюще шепчет Сону, едва заметно качая головой. — Не надо.       — Ты согласился на всё, что творил с тобой О Чэнду, бил тебя, пугал, угрожал, потому что боялся. Я уже говорил тебе, что нельзя больше прятаться от нас, — то, каким голосом, нападал на Сону Чонвон сильно насторожило Хисына. — Почему ты продолжаешь, хотя правда уже вышла наружу? Ты думаешь, мы тебя осудим? За что? За попытку защитить Ники от его посягательств?       Сону словно дали пощёчину. Он вздрагивает всем телом и сжимается, убегая от рук, словно хотел спрятаться под землю от пронизывающего взгляда и грубых слов Чонвона.       — Что?.. — слабо выдыхает Джейк за спиной и выпрямляется. — God damn, он угрожал тебе Ники?       — Какого хрена, он собирался сделать? — вырывается из Джея. — Чёрт, он реально сумасшедший? Он шантажировал тебя им? Как именно?       — Не надо спрашивать, — просит Сону, прижимая ладони к ушам. — Я передумал, не хочу больше об этом говорить, достаточно.       — А по-моему, недостаточно.       Они вскидывают головы одновременно.       Рики стоит в коридоре с дорожной сумкой в руке, его лицо бледное, заострившееся.       Прежде чем кто-то среагировал, он бросает сумку на пол и широкими шагами пересекает комнату, не замечая, что толкнул коленями сидящего Чонвона.       — Что я только что услышал? О Чэнду шантажировал тебя мной? Какого чёрта происходит?       Сону поднимается с дивана, в панике сбросив прикосновения. Макнэ возвышается над ним высокой стройной башней, не горбясь, как обычно делал при разговоре с низкими людьми. Его челюсть напряжённо ходит туда-сюда.       — Ники, почему ты здесь? Разве ты не должен быть в квартире компании? — вмешивается Джей, поднимаясь следом.       — О? То есть, вы специально выбрали минутку, когда меня нет дома, чтобы обсудить, что Сону избивал какой-то чувак?       — Всё не так, Чонвон неправильно понял слова Бан Шихёк-нима, — убедительно врёт Сону, а в то, что это ложь, поверить легче, чем в непонятливого Чонвона. — И я не собирался ничего скрывать, это первый раз.       — Первый и не последний, — качает головой Чонвон. — Извини, Рики, я не хотел, чтобы ты узнал таким образом. Может быть, позже, когда все успокоятся и переварят то, что произошло.       — Я должен этому радоваться? — хмуриться макнэ и обводит всех взглядом. — Кто-нибудь может нормально объяснить мне, что вообще, чёрт возьми, происходит?       Но Хисына беспокоит больше всего состояние Сону. Он стоит с опущенной головой, из-за их положения в пространстве ему открывается вид на сморщенное лицо, и капли слёз, скапливающиеся в глазах. Его рот бессильно дёргается, но ни звука не вылетает оттуда.       — Сону, — настаивает Ники, а затем, похоже, замечает, что тот едва держится. — Сону-хён, пожалуйста, объясни мне. Ты плачешь? Нет, подожди, я не хотел, чтобы кто-то плакал, — Джей тянется к Сону, чтобы успокоить, но Рики успевает быстрее, крепко обхватывая омегу длинными руками. — Чёрт. Чёрт, что за фигня. Прости, ладно? Расскажи мне, что с тобой произошло, я не буду ругаться.       Хотя Хисыну и остальным хочется вмешаться, но они не двигаются, давая младшим разобраться друг в друге самостоятельно. Чонвон стоит в шаге от них, и следы раздражения сходят с лица как краски с намокшего полотна, оставляя непритязательную мешанину.       Чонвон вовсе не преследовал цель причинить боль Сону. Вот к чему были колебания предыдущего дня, вероятно, тогда же он всё и узнал, когда они встретились с Бан PD-нимом. Хисын жалеет, что не пошёл с ними, что не настоял, тогда их юному лидеру не пришлось бы делать такой тяжёлый выбор.       Надавить или отпустить. И неясно, какой в перспективе обернётся непоправимыми последствиями. Иногда пластырь нужно сорвать, чтобы дать ране зажить.       Иногда нужен такой человек, который рационально взвесит два пути и выберет: лёгкий или правильный.       Сону плачет в рубашку Ники, комкая пальцами ткань в попытке заземлиться, успокоиться. Взрыв эмоций настиг всех неожиданно, и от такого у Хисына тоже наворачивались слёзы.       — Я н-не хотел, никогда не хотел. Он просто сказал мне, что пойдёт к тебе, и я… — Сону задыхался, как если бы у него случилась гипервентиляция. — Я не хотел, чтобы он приближался к тебе!.. Ему нельзя было трогать тебя, я никогда бы этого не позволил!.. Прости меня. Прости меня, я виноват…       — Чёрт возьми, — шепчет Джейк, пряча лицо в ладонях. — Какой же урод.       — Какого чёрта, — не зная, что сказать, Рики мог только ругаться, и никто не останавливал его как прежде. — Это О Чэнду? Я спрашивал тебя тогда, почему он тебе писал, так что он натворил, что… Почему я не знал?       — Он напал на Сону-хёна несколько дней назад, — тихо объясняет Чонвон, нерешительно прикасаясь к трясущейся спине. — Хёны спасли его, а О Чэнду забрала полиция. Бан PD-ним в курсе и говорил с нами о том, как прошла встреча с ним. Тогда я узнал, что он шантажировал Сону-хёна.       — Как он посмел? — недоверчиво шепчет Рики, его брови надламываются, пока он исступлённо прижимает плачущего Сону к себе. Он утыкается щекой в его волосы и закрывает глаза. — За что ты извиняешься? Похоже, что это я должен извиниться.       — Нет-нет-нет! — сильнее распадается Сону, буквально повисая в объятиях. — Ты ни в чём не виноват, я сам принял такое решение.       Он бормочет новые фразы, которые уже невозможно разобрать от того, как крепко они держатся друг за друга. Горе пронизывает прикосновения Сону, отчаяние прослеживается в Ники, которому пришлось узнать правду, гниющую под прекрасными цветочными садами, совершенно неожиданно. Сильный запах смолы почти прячет феромоны омеги, укутывая его полностью, как если бы Рики двигало желание защитить человека в своих руках.       За игривым нравом макнэ Хисын упустил из виду миг, длиною в вечность, когда он так вырос, что уже был способен утешать кого-то.       С дебюта они все выросли, возмужали, становясь кем-то, кого вынудили столкнуться с грязью и выстоять. Путь к самому себе порой наполнен терновыми шипами, царапающими не тело, а душу. Единственное, что придавало сил бороться дальше, так это встреча друг с другом в конце пути.       Возможно, искалеченные версии себя, какими они невольно стали, проходя дорогу взросления, отличаются от них же, только начавших идти, однако Хисын больше не боялся смело смотреть вперёд.       Хисын слабо улыбнулся, что совсем не подходило атмосфере комнаты.       Он понял, что действительно любит их как свою стаю.       — Пошли умоем тебя, — нежно сказал Рики, когда рыдания утихли. — Надо было так реветь? Мог просто сказать мне, и я бы набил этому уроду морду, чтобы и думать не смел ни обо мне, ни о тебе.       — Т-ты ещё и шутишь, — поразился Сону, икая каждую секунду.       Хисын приблизился к ним и на мгновение обнял его, осторожно поцеловав в вспотевший висок.       — Сходи и умойся, потом мы уже поговорим все вместе, — и напоследок провёл ладонью по волосам Ники. — Видишь, Рики уже совсем взрослый. Тебе больше не нужно воспринимать его как ребёнка. Больше не надо скрываться от нас.       Сону взглянул на него из-под мокрых ресниц.       Беззащитность исчезла из его позы, сменяясь облегчением.       — Хорошо. Я больше не буду ничего скрывать.       Когда они ушли в ванную, Чонвон, стоически следивший за их разговором, вдруг грузно привалился к стене. Джей, стоящий рядом, рванул к нему, подхватывая за локоть, но тот лишь отмахнулся, приговаривая, что с ним всё в порядке.       — Просто распереживался, нормально всё, — твердил Чонвон, не зная, что внешний вид говорит об обратном.       — Ты узнал вчера? — спрашивает Сонхун, за всё время даже не моргнувший ни разу. Едва Сону вышел, как он поднялся и заходил туда-сюда. — Я даже не подозревал, что он опустится до такого.       — Как он вообще посмел? — задаёт риторический вопрос Джей и вытирает пот со лба. — У Рики, наверное, эструс закончился, раз он вернулся без предупреждения.       Хисын проверяет телефон и не видит сообщений. Значит, Рики хотел сделать сюрприз или чем он там руководствовался, когда появился, как снег на голову, в самый неподходящий момент.       Хотя нет, наоборот, так хотя бы они избавлены от колебаний, каким образом преподнести подобную информацию.       — Что ещё сказал Бан Шихёк? — более-менее успокоившийся Джейк прикусил ноготь большого пальца.       — Вам не понравится, — предупредил Чонвон и заморгал.       — Как будто всё, что мы узнали, было приятным, — хмыкнул Джей, подводя Чонвона к дивану. Тот отпихивал руки, но Джей непреклонно терпел, пока не посадил его.       — Просто отвратительный ублюдок, — прокомментировал Сонхун, останавливаясь у стены. — Я ничему больше не удивлюсь.       — Что ж, я постараюсь тебя удивить, — невесело ухмыльнулся Чонвон. — Бан PD-ним сказал, что О Чэнду сам признался, а потом это подтвердили в полицейском участке. В общем, он изнасиловал собственную сестру.       Тишина устанавливается абсолютная. Хисын не слышит шума в ванной, сосредоточившись на Чонвоне, который не выглядел человеком, склонным шутить.       — Чего?.. — выдаёт Джейк. — Это трудности перевода или?..       — Нет, ты правильно понял, он действительно моральный урод. Пока неизвестно, где девушка, но полиция проводит расследование, и, скорее всего, её скоро найдут. Если она жива, потому что О Чэнду понял, что ляпнул, и больше ни слова из него не вытянули.       — Псих.       Непонятно, кому принадлежит фраза, но Хисын уверен, что все согласны. Настоящий псих.       Чёрт.       Психопат полнейший.