Пироман и Фея.

      Погуляв по торговым центрам, по другим магазинам, которые работают круглосуточно, Отто нашёл себе и новую одежду, и, по секрету, у него удалось добыть нечто запретное… опасное…       Отто купил себе обыкновенную серую футболку, кожаную куртку, шорты до колен в военную расцветку, самые простые и недорогие белые кроссовки и грязно-зелёную кепку. Ещё, погуляв по улицам, на небольшой ярмарке посреди улицы Отто приметил женщину, которая торговала, невзирая на поздний час. В то время, как все остальные уже собрали сумки и умотали восвояси, она всё стоит здесь, втюхивает прохожим свой товар да комаров отпугивает. Она торговала всякими безделушками: книгами, бижутерией заморской, книжками… и бусами с браслетами. Бусы чем-то похожи на церковные чётки, на некоторых даже крестики висят. Но остальные украшения не заинтересовали Отто. Что-то словно заставило купить у этой женщины одно единственное украшение — браслет. Он выглядит универсально, подойдёт как нежной девушке в круевном платьице, так и байкеру с густой бородой. Так что он не постеснялся брать, а женщина только и рада была, что у неё что-то купили. Отдавая ей деньги, Отто заметил, как в глазах её что-то сверкнуло. Слеза?       Поинтересовавшись, всё ли у неё в порядке, она глянула на него, а потом платочком на своих плечах она стала вытирать новые слёзы. Говорит, дочка у неё есть… или была… нет, есть. Беда с ней случилась, в коме в больнице лежит уже год, доктора собираются отключать её от аппаратов. Но женщина, как её мать, настаивает на том, чтобы сохранить жизнь своей девочке как можно наподольше. Но это стоит денег, а они не вечные. пришлось продавать здесь, на ярмарке, всё, что дома пылится. Рассказала даже, что днём у неё здесь купили старинный браслет за дюжину евро. За жалкую дюжину…       Закончив свой рассказ, она вытерла слёзы и согнала с плеча назойливого комара. Отто постоял, подумал, держа в руках это украшение… О хотел вернуть его женщине и оставить деньги ей, но та почему-то настояла на том, чтобы тот забрал браслет. Делать нечего, он надел браслет, подкинул доброй продавщице лишнюю денежку на лечение дочурки и отправился дальше бороздить ночные улицы Германии. А вслед ему женщина крикнула: «Удачи тебе, Отто». Тот распрощался с ней, но, отойдя на приличное расстояние, опомнился: какого чёрта она знает, как его зовут?       Веселье на том не закончилось, главное он встретил далее. Ночь уже кончалась, так что пришло время прятаться, где успеет. Благо, ему удалось найти прекрасный домик с прекрасным окошком на чердак и прекрасной лесенкой, стоявшей неподалёку. Прекрасно!       В основном всё шло, как обычно. Ничего особенного не происходило до поры, до времени. Диванов, кроватей не нашлось, зато какой хороший матрац! И даже не страшно, если в нём проживает семья клопов, а то и несколько… а то и целые апартаменты клоповьи. Главное — спать можно.       Уж вечер на дворе, Отто просыпается. Лучи солнца стали падать прямо в окно чердака, и они освещали практически всё. Даже ту красную штуковину, обмотанную изолентой. Спросонья Отто даже не сразу понял, какой клад он здесь нашёл. Но, потерев глаза, издалека отчётливо разглядев предмет, тут же ринулся к нему. Весь пыльный, старый… Но ведь у динамита нету срока годности, так? Наверное. Представляя, какое светопредставление можно устроить с таким… зарядом. Снова сущность неведомая нависла над ним, приказывая забрать себе такую драгоценность. Пригодится… Когда-нибудь. Лучше подождать и не взрывать сразу. Так сказать, оставить вкусняшку на чёрный день.       Так и пролетали дни за днями или же ночи за ночами на протяжении недели. Днём отсыпается, вечером идёт гулять. Еду он стал покупать только ту, которую никто не берёт, и потому на неё низкая цена. Еда эта, мягко говоря, не деликатес, но всё же съедобно, как бы старательно она не вызывала рвотный рефлекс. Вечера Отто любил проводить так: прогулка по торговым центрам, прогулка по городу, трапеза, отдых в каком-нибудь сквере, а затем «fire-show» до утра. Утром Отто, аки вурдалак, прячется от рассвета на крыше какого-нибудь домика. Если он не найдёт таковой, то лезет в подвал, ибо больше некуда. Надо признаться, картонная постель не такая уж и нетерпимая и ужасная, как гласят стереотипы. Если день проведён с душой, если за день устал, то и камни покажутся матрасом. Не было такого, чтоб Отто боролся с другими бездомными за место на картоне. Нет. К счастью.       Иногда вечером становилось прохладно, ветрено, а было и вовсе дождливо. К концу недели разгульной жизни Отто, что неудивительно для таких условий, простудился и наматывал сопли на кулак, откашливаясь мокротой. Денег осталось довольно мало, почти не осталось совсем, поэтому в аптеку идти и просить хоть какие-нибудь лекарства — пустая трата времени. А в больницу тем более лучше не ходить по ясным причинам. Так что… прорвётся, как-нибудь. Домой он ни за что не вернётся. Хоть умрёт, но ни шагу больше в своём доме.       С людьми Отто старался не взаимодействовать. Мало ли. Как и по старому, он делал ноги, заслышав или завидев мед-машину или полицию, вне зависимости от того, за ним едут или нет. Однажды случилось и так, что его заметили. Была погоня, а Отто в добавок ко всему ещё и хромой. Скрылся в магазине, но и там его засекли. Пришлось выбираться через чёрных вход, благо, тот был открытым. Но и там его ждала засада — путь перегорожен стеной-решёткой, дверца которой была на замке. Помявшись секунду, Отто сообразил из нескольких близлежащих пустых коробок такой себе подъём, с помощью которого он взобрался, зацепился за вершину стены и успешно перелез через неё. Подъём тут же развалился. Прибежали продавцы, врачи… Видели только улепётывающий в даль силуэт. В этот раз ему повезло.       Но несмотря на все невзгоды такой жизни, Отто был счастлив. Более-менее счастлив. Всяко лучше, чем в четырёх стенах, взаперти, в тесноте, в одиночестве.       Не хватало только больше огня. Он разжигал иногда чисто для забавы какую-нибудь рухлядь из бумаги, салфеток, досочек и картона. И, для красоты, поливал сверху алкоголем. Но, пусть и красиво, расслабляюще, кайфово, но всё равно мало. Хочется большего… Но выходить далеко за город боится. А посреди города… понятно, почему не стоит разигать больших костров.       Из-за простуды ему поплохело совсем. Крышу стало сносить чаще, мозг стал как-то более безучастным во всём этом дерьмище. Голова болела, сердце бешено колотилось, стоит только подумать о том, как жить дальше, в таком состоянии… Ещё и простуда.       Как-то раз, возлегая под окном, утром, после очередной ночной гулянки, на чердаке старого полузаброшенного дома, постучалась в черепную коробчонку очередная безумная идея. Врача позвать — нельзя, лекарства купить — не на что… Выходит, остаётся тихо помирать? Ну уж нет. Если помирать, то так, чтоб все запомнили! Как на счёт того, чтобы уйти из этого мира побыстрее, может, с помощью мощного рывка? Взрыва!       Идея этого безумца показалась ему просто великолепной. Мда. И ведь никто ему не скажет, не остановит, не посоветует, как поступить лучше и адекватнее. Нет, никто. Как жаль, такая душа пропадает… А ведь когда-то он хотел стать космонавтом, а не психом-пироманом. На потолке в комнате Отто до сих пор висят неоновые звёздочки, светящиеся в темноте. Он и думать не мог о том, что станет таким… Видимо, правду говорят: мы становимся теми, кем боялись стать в детстве. В какой-то мере, эта фраза вполне правдива.       Обдумывая свой сумасшедший план, Отто ушёл в царство Морфея и вернётся из него следующим вечером. <…>       И вот, ранний вечер, Отто уже на заправке. Накинул куртку, чтоб защитить себя от комаров; на спине рюкзак с оставшимися деньгами и документами. Денег, ясно дело, не хватит ни на лекарства, ни на бензин, поэтому… пришлось поиграть в карманника. Самое то играть в час-пик, когда все спешат домой, таща в карманах штанов или сумки кошелёк со свежей капустой. Вот у таких Отто и смог стащить деньжат. С двух кошельков удалось накопить на четыре, а то и пять канистр по десять литров. Должно хватить, это точно. Как он это унесёт? Другой вопрос. Как-нибудь точно унесёт.       Там же, рядом с заправкой, Отто приобрёл, для начала, две канистры. Чтобы понять, как происходит весь процесс добывания заветной жидкости, сначала Отто наблюдал за другими посетителями АЗС. И вот, теперь он идёт к колонке, чтобы набрать полные канистры. Десять литров, десять килограмм… Двадцать литров, двадцать килограмм… Всё же, у него получилось донести до кассы сорок литров на руках.       Облегчённо поставив добычу на пол, Отто приготовил деньги, чтоб расплатиться. Но вот проблемка… Что на этой кассе, что на предыдущей, где он купил канистры, на него всё время глядели косо, будто бы с испугом. Отто старался не обращать на это внимания, мало ли, вдруг они просто возмущаются несовсем опрятной внешностью парня. Прежде чем забрать деньги, кассирша потребовала паспорт, чтоб удостовериться в совершеннолетии покупателя. Тот достал из рюкзака ксиву, протянул девушке. Та полистала, что-то почитала, осмотрела… и в какой-то момент вздрогнула. Отто насторожился, вежливо спросил, в чём дело. Девушку словно током шибануло: трясётся, нервно хихикает… Она робко вернула парню его документ, забрала деньги и распрощалась. Но, выходя из помещения, Отто услышал, как она сказала то ли в телефонную трубку, то ли в рацию: «Он з-здесь». <…>       Две канистры показались Отто лёгкой, но маленькой добычей. Денег хватает купить ещё столько же, но опасно и геморройно… К тому же, его, судя по всему, объявили в розыск. Круто. Чтож, наверное, и этого хватит? Или всё же мало… Мало! Куда канистры девать? Вот тут Отто, к сожалению, не подумал. Купить-то купил, а что дальше? Тупик.       Кажется, всё, накрылся его план медным тазом… Но вот спасение! Совсем не далеко от заправки расположилась забегаловка. Рядом с ней было припарковано примерно пять машин. В одной из них Отто разглядел знакомый силуэт… Знакомое лицо…

Хельга?

      Кого-кого, а её встретить от точно не ожидал. Хотя, ведя необычную жизнь, надо быть готовым к любым поворотам.       Созрел очередной план. Отто как можно незаметнее подкрался к тыльной стороне автомобиля, поставил канистры на асфальт, достал из рюкзака канцелярский нож, а затем, убедившись, что девушка в машине одна, открыл пассажирскую дверь и проник в салон.       От неожиданности девушка пискнула, а увидев маньяка в своей машине вообще закричала.       — Заткнись! — перекрикнул её Отто, направив на неё лезвие, — Лишнее движение и тебя во второй раз не спасут, поняла меня?       Он хорошо запугал девушку. От замешательства и страха она потеряла рассудок. Подняла руки, сказала, что сделает всё, пусть только не убивает её. В этот момент Отто затащил в салон канистры, не закрывая двери и практически не выходя из машины, и, спрятав всё в багажник, приказал девушке ехать в ближайший лес. Завелась машина, загромыхал мотор… Убить Хельгу или оглушить её было бы неправильно, так как водить Отто не умеет. Умереть он хочет немного другим способом.       Выезжая с территории, Отто с Хельгой заметили, как к заправке подъезжает полиция и скорая… все с мигалками. Тут же парень прижал лезвие к шее девушки и приказал ей гнать как можно скорее, иначе… да. Дрожащими руками, Хельга не бросала руль и продолжала управлять. К счастью, подъехавшие к заправке автомобили даже не обратили внимание на уезжающую прочь машинку. А ведь в ней-то и находился «преступник»…       — Отто, пожалуйста, не делай глупостей… Ты же знаешь, как это опасно! Что ты-       — Замолчи, курица.       По сути Отто не продумал свой план полностью. Судьба сама раскусила его желания и воплотила их по порядочку, а дальше он сам всё сделает.       Лес находился в получасовой езде от заправки. Где-то в середине поездки Отто стал подозревать девушку в обмане или растягивании времени, но в итоге убедился в том, что мозги у неё куриные. Она привезла его в лес подальше от дороги. От того места, куда они приехали, трассу не видно совсем. То, что нужно. Лишние глаза им не нужны.       Отто оставил девушку и быстро окунул руку в рюкзак, откуда мгновенно достал изоленту.       — Руки давай сюда, — приказал он ей вновь.       — Отто…       — Руки. Давай. Сюда, — повторил он, повышая голос, после покашляв.       Девушка, вся зарёванная за поездку, протянула трясущиеся ручки своему похитителю.       — Тебе не стоит так боятся. Не ты сегодня подохнешь, — сделал попытку успокоить девушку Отто. Но это не совсем помогло, вернее, совсем не помогло. Он только сильнее заревела, затряслась.       — Что ты хочешь сделать? — надрываясь, закричала Хельга.       — Не истери, дура! Сама скоро всё узнаешь! — заорал в ответ Отто и, снова откашлявшись, продолжил, — Какие же девушки истерички!       — А ты бы не истерил на моём месте?!       — На твоём месте я бы закрывал двери, — Отто хитро засмеялся, но закашлялся вновь.       Что-то у него откашлялось прямо в руку. Это не слюни, не мокрота… это кровь. немного крови, но всё равно жутко. Вытерев кровь об рюкзак, Отто продолжил заматывать руки девушки, отрезав по итогу ленту ножом.       — Попытаешься сбежать, имей ввиду: я быстро бегаю и нож у меня острый. Уверен, ты не хочешь, чтоб на твоей гладенькой и красивой кожице появились уродливые шрамы. Не хочешь же? — приставив ножик к запястьям Хельги, спросил у неё Отто.       — Н-нет-нет-нет!.. Не хочу! Пожалуйста!.. — заныла она сквозь слёзы. Видимо, у неё началась истерика.       — То-то же. Теперь сиди, жди, — парень вышел из машины, прихватив рюкзак и канистры.       «Тяжёлые, суки!» — выругался Отто. Ну, ничего, говорит, напоследок можно и потерпеть.       Сбываются мечты, родившиеся давным-давно. Прозрачная жидкость с радужным блеском выливается на машину, проникает через окна в салон. И вот, сорок литров на машине, под ней. Хельга, увидев, что делает Отто, зарыдала взахлёб. Стала кричать молитвы, просить всевысшего о спасении.       — Да замолчи ты наконец! — не выдержав воплей женских, рявкнул парень, — Если прямо сейчас не замолчишь, я сделаю так, что ты уже никогда ничего не скажешь! Слышишь?!       Из-за крика Отто снова закашлялся, чуть не задохнулся. Присев на корта, ему стало лучше, отдышался, отплевался кровью, пришёл в себя и тут же средь потёмков леса разглядел мигалки полиции и врачебной кареты.       Да начнётся представление.       Прибежали доктора, полиция. Перед ними картина: мокрая машина, а перед нею девушка на коленях, жалобно смотрящая на прибывших спасателей, а за волосы её крепко, безжалостно держит парниша, в свободной руке которого канцелярский нож.       — Бросьте оружие! Руки за голову! — закричали в погонах, доставая пистолеты.       — А! — завопил Отто, приставив нож к шее девушки, опустившись к ней, — Не подходите, тогда на ней не окажется ни ссадины, ни ожога!       — Отто! — послышался среди машин знакомый голос, который подхватил второй, — Прекрати это, немедленно! Отпусти Хельгу! Это я, отец твой!       — Остановись! — закричала его спутница, которая, судя по голосу, до боли в сердце знакомый Отто, является матерью, — Прошу тебя, не делай глупостей!       — Ха! Как знал, что и вы приедете посмотреть на своё творение!       — Помогите! — пищала девушка, мотая головой, тщетно пытаясь освободиться от хватки.       — Обещаю, она не пострадает, если вы не предвинетесь!       — Подождите, он правда может её зарезать?! — из машины поспешно выбежала ещё одна дама — мать заложницы.       — Какой подарок! И Вы здесь! Здра-а-авствуйте! А я тут невесточку свою в феникса превращать собираюсь! Восстанет из пепла…       — Отто, дорогой, прекрати, пожалуйста… — взмолился Отец, — Ты же не такой… Ты же наш сын, наш любимый сын… Зачем тебе всё это? Ты же не такой…       — Конечно не такой! — поддакнула мать.       — Эх… Если бы вы хоть чуточку были внимательнее ко мне… Вы бы ещё тогда, дома, поняли бы, что я неисправим! Я всегда был таким! И всегда буду! И никакое лечение не поможет! Вы, все! Хотите знать, что придумал мой отец, чтобы излечить меня?! Этот умник захотел меня сжечь!!! Сжечь, а потом потушить, чтобы вызвать во мне страх! К огню! Сжечь!       — Чего?.. — недопоняла мать Хельги, — Он болен? Сжечь?       — Джоанна, прошу, не сейчас… — вновь взмолился отец.       — Нет-нет, Джоанна, именно сейчас! Да, я болен. Я обожаю огонь! А взрывы… Взрывы — это моя жизнь!       Отто снова сильно закашлялся, но продолжал говорить, пусть и изо рта его течёт кровь.       — Давным-давно, родители уехали развлекаться. Вы так и сказали, помните? «Мы поехали с папой поразвлекаемся, а ты тут похозяйничай». Ну и ну, помню всё, как вчера. Ну, начал хозяйничать, нашёл спички… И понеслась! А на заднем дворе у нас в тот день накопилось много пуха, июнь всё-таки был. Ох, какая красота была… Чуть не спалил дом, ха-ха-ха!       Отто истерично смеялся, а кровь уже капала на одежду. Отец, под шумок, сделал попытку подобраться к нему, но тот сразу же прижал нож плотнее. Хельга притихла, сглотнула, почувствовав нож так близко к себе. Она умолительно упёрлась взглядом с отцом Отто. Он разглядел в них такой ужас, какой нигде не видел. А затем он посмотрел на сына. Глаза его блестят, во рту кровь… Улыбка его ужасающая, точно как волчий оскал во время трапезы: клыки все в крови. Хочется поверить, что этот монстр вовсе не его родня. Но нет…       — Тихо-тихо… Я ещё не закончил.       — Отто, пожалуйста… — заговорил отец.       — Хельга, помнишь те решётки, что у меня в комнате стояли на окнах? Они не от предыдущих владельцев…       — Отто! — чуть не рыдая рявкнул отец.       — Родители поставили их сразу же после того, как врачи подтвердили мне мой диагноз. И с той поры я начал своими руками карябать стенку, чтобы потом нахрен эти решётки вышвырнуть! А как только я сжёг одной девочке косичку, меня посадили под домашний арест! Я не гулял, не выходил из дома. Школа-дом, школа-дом… Так же было и с институтом. А потом Я всё время просто сидел дома, несмотря на то, что мне и восемнадцать уже есть! Так я был взаперти до недавнего времени. Сейчас мне уже двадцать три года.       — Отто…       — Герр… это правда? — к отцу обратился один из полицейских.       — Д-да… Знаю, это незаконно…       — Почему вы не передали его на лечение в медицинское учреждение? Почему Вы решили воспользоваться самолечением?       — Отто, прошу тебя, прекрати это… Мы всё поняли, честно. П-прости нас, милый… — отец упал на колени перед ним, мать встала рядом и полпожила руки ему на плечи, — Знаю, это сложно… сложно нас так просто… но пожалуйста… Обещаю, дальше всё будет хорошо. Только пожалуйста, вернись к нам, отпусти все эти желания… Поверь, они не стоят твоей и наших жизней. Ты такой способный… Ты многого добьёшься, если прямо сейчас остановишься.       — Отто, солнце, послушай его… — зашептала мать, — Мы же любим тебя…       Почему нужно всё доводить до крайностей? Почему нельзя было всё сразу решить так, как надо? Может быть, и в нормальной больнице ему бы не помогли, но зачем вообще никуда не вести его? Отец, как врач, хотел самоутвердиться перед собой и коллегами. Однако, несмотря на обстоятельства, слова родителей растрогали психа. Хоть и лёд на его сердце твёрд, а ласковые слова заставляют его таить. Немного. На секунду Отто вдруг хотел было отпусить Хельгу, оставить свой замысел, но та тёмная сущность управляла им, как марионеткой кукловод, а голоса в голове диктовали, что говорить.       — Хе-хе… — Отто привстал, — Пап, а знаешь, что?       — Что, дорогой? — с надеждой на лучшее спросил отец.       — Я не прекращу! — Отто сунул нож в карман, а вместо него достал зажигалку, — Ни за что не прекращу…       — Отто!!! — отец приподнялся с земли, чтобы отнять огнеопасный предмет у парня, но не успел, отскочил.       Вспыхнул автомобиль, закричали девушки, заругались мужчины… Только разбушевалось пламя, осветив лицо юного террориста. Эти свклокоченный дыбом волосы, кажется, уже горят, но на самом деле это всего лишь его фирменная причёска.       — Какая красота, да, пап? — Отто неожиданно заговорил ласково, мечтательно, — Иди, девочка, найди себе другого мальчика. Со мной тебе трудновато будет, уверяю.       Отпустив волосы Хельги, та тут же побежала в толпу, в объятия врачей, полиции и своей родной матери.       — Полагаю, у вас есть и другая работа, господа полицейские и господа врачи… Тогда придётся поторопиться, чтоб вы всё успели вовремя. А то машинка ещё гореть и гореть будет… Надо добавить мощи. Feuerkraft!       Отто опустился к рюкзаку и быстро достал оттуда динамит. Он поджигается с помощью встроенных фитильков, скрученных в один толстый фитиль. Полиция насторожилась, но было поздно.       — ОТТО! НЕТ!!!!!       — Прежде чем распрощаться, хотелось бы сказать вам то, что так долго хотел вам сказать, но ждал удобного случая… — заговорил Отто более тихо, поджигая фитильки. Полиция подбежала только тогда, когда динамит уже искрился, а парниша забросил его в салон. Он повернулся ко всем, сумасшедше улыбаясь.       — Я вас всех ненавижу!!! — протяжённо закричал он, раскинув руки…       Все отбежали от машины, полегли на землю. Затем последовал оглушительный хлопок и будто стена врезалась в тело. Толчок был несильным, но ощутимым до головокружения. В ушах зазвенело, у некоторых в добавок ко всему началась паническая атака и от нервов заболел живот.       Дальнейшие несколько минут была абсолютная тишина, нарушаемая тресканием огня. Отец, открыв глаза, сразу не смог разглядеть мир. Будто ослеп на время. Когда оклемался, он поднялся с земли и стал осматриваться.       Впереди разрушенный мощным взрывом автомобиль, по сторонам откинутые ударной волной люди. Полиция долго не дремала, врачи тоже. Насколько быстро получилось, так и действовали по своим обязанностям. Отойдя от немого шока, отец шёпотом, а затем, крича, произнёс имя своего сына. Ни ответа, ничего не послышалось, только гул от остальных людей, которых тоже пришибло.       Отец, шатаясь, встал на ноги. Подле себя он никого не обнаружил, видимо, его жена где-то в другом месте. О ней он подумает позже, сейчас у него на уме лишь одно: найти Отто. Глаза забегали в темнотище, разглядываемую лишь с помощью горящей машины. Подойдя к ней ближе, он заметил, что от автомобиля отлетели некоторые его части, что, собственно, было естественно. Возле машины Отто не нашлось…       Паника настигла отца лишь тогда, когда, обернувшись, он увидел своего сына на земле, позади него. Он лежал спиной кверху, отец, опустившись, перевернул его. Раскрыв улыбающийся рот, он, задыхаясь, смеялся. Крови стало больше. Глаза уставились в небесную пустоту.       — Что ты наделал?! Ты мог погибнуть!!! — закричал в бешенстве отец. Он и продолжил ругаться, пока не обратил внимание на то, что Отто подозрительно затих и расслабился. Подбежали врачи, а полицейские оттянули его от новоиспечённого трупа. <…>       Так тихо… Отто исполнил свою заветную мечту и, даже находясь присмерти, он счастлив. Отец что-то говорит ему, распинается как может, но парень его совсем не слышит и слышать не хочет. Жахнуло прям хорошо… Как он и задумывал. Нисколько не пожалел, что отдал жизнь за эти прекрасные чувства, ощущения.       Темнота.