Otherworld

      Солнце поднималось над Храмом Огня золотым пологом, яркое на фоне синего неба. Сакура продолжала пристально наблюдать, как сдаётся тьма и кровоточат в угольной ночи цвета. Обито сидел на одной из крыш храма, тихо наблюдая за восходом. Он казался напряжённым, и неудивительно: они ожидали нападения ещё до конца ночи. Вместо этого над ними нависла тишина, медленно окутывающая их подобно одеялу.       Она встала со своего места, наклоняя голову в разные стороны и поводя плечами. Размяв ноги, Сакура запрыгнула на крышу, где сидел Обито, и уселась рядом с ним. Он оглянулся через плечо, окинув её взглядом, а затем снова повернулся к солнцу.       — Вы не спали всю ночь? — спросила Сакура.       — Большую часть, — сказал Обито. Он нахмурился, положив локти на колени и глядя на лес за храмом. — Учитывая то, что мы на данный момент знаем об Акацуки, я ожидал, что они нападут лоб в лоб. То, что они внезапно исчезли из этого района, не напав на храм ради наживы, приводит в замешательство, — он взглянул на неё. — Что парни?       — Крепко спят, хотя Саске скоро должен встать, — сказала Сакура, заправляя волосы за ухо. Она посмотрела вниз, в сторону молитвенного зала, где сквозь щель между раздвижными дверями заметила монахов, совершающих утреннюю молитву. Она долго молчала. — Обито-сенсей, могу я спросить вас кое о чём?       — Что такое?       — Несколько дней назад я разговаривала с Шестым, и он упомянул, что ему трудно было общаться со своими предшественниками… Это, вроде как, заставило меня понять, что я почти ничего не знаю о Третьем или Четвёртом, раз уж на то пошло. Вы были учеником Четвёртого, и я подумала, что вы могли бы рассказать мне о нём.       — О Минато-сенсее? — Обито задумался. — Минато-сенсей, которого я помню, сильно отличается от человека, которого все остальные помнят как Четвёртого Хокаге, — сказал он наконец, глядя за миллион километров. — Он был гениальным и, безусловно, лучшим шиноби, которого я когда-либо видел. Но нельзя стать главой деревни, не имея определённой холодности в сердце.       Нахмурив брови, Сакура подняла на него взгляд.       — Что это значит?       — Если и есть способ описать это, то это двадцать пятое правило шиноби: шиноби никогда не должен проявлять эмоций в бою, — сказал Обито с невесёлой улыбкой. — Сенсей оставался равнодушен ко многому: даже самые ужасные вещи, которые я видел на поле боя, почти не тревожили его. Он улыбался, когда должен был, и, по правде сказать, он, вероятно, плакал, когда должен был. Как по мне, он просто чувствовал себя лучшим шиноби, полностью контролируя свои эмоции и действия, — он усмехнулся. — Неудивительно, что Шестому было трудно с ним разговаривать. Не будь я в его команде, сомневаюсь, что вёл бы с ним какие-либо беседы.       Сакура тщательно обдумала его слова.       — Странно, какими можно создавать людей в своем воображении и как сильно они могут отличаться от того, как ты их себе представляешь. Интересно, какими были Первый и Второй Хокаге — на самом деле были.       — Я часто думал об этом, когда был ребёнком и хотел стать Хока…       Он оборвал себя, но Сакура уже повернулась к нему, на её губах играла широкая улыбка.       — Вы хотите быть Хокаге, Обито-сенсей? — приятно удивлённая, спросила она.       — Хотел, — подчеркнул он. — Хо-тел, — хоть он и отвернулся от неё, Сакура заметила, что кончики его ушей стали ярко-красными. Она беззвучно хихикнула, прежде чем вновь расцвести в своём веселье.       — А что изменилось?       Обито посмотрел на неё долгим взглядом, в который закралась печаль вместе с целым рядом эмоций, которые она едва ли смогла бы определить, прежде чем они исчезли, как будто чернота его глаза высосала всё это.       — Я бы похвалил твою проницательность, но ты была такой с самого детства, — сказал он, заставляя её щеки вспыхнуть. Он испустил долгий вздох. — Хокаге… Стать Хокаге — мечта юнца, ну, по крайней мере, так было в моём случае.       — Почему? — настаивала она.       — Почему люди хотят стать Хокаге? — спросил её Обито.       — Чтобы защищать деревню и её жителей? — ответила Сакура, затем добавила после паузы: — Или ради власти, я полагаю.       — Верно.       — Так вы перестали хотеть защищать людей?       Обито издал тихий смешок.       — Нет. Но я пришёл к выводу, что не смогу защитить всех. Я не мой сенсей — смерть моих друзей и товарищей во время последней войны чуть не сломила меня, — его лицо омыла печаль, углубляя шрамы и морщины, но несмотря на всё это, Обито улыбнулся ей. — Я доволен тем, что я ваш сенсей, тем, что вы трое в безопасности, и тем, что вы преуспеваете.       Не в силах остановить себя, Сакура быстро обняла его одной рукой. Он мгновенно напрягся, как всегда бывало, но достаточно расслабился, чтобы положить ладонь ей на голову.       — Ты добрая девушка, Сакура, — он сделал паузу. — Или, скорее, женщина.       — Вы добрый человек, сенсей, — ответила Сакура, отвлекшись, когда во двор под ними ступил Асума. Он помахал им рукой, выхватив сигареты, прежде чем нахмуриться, глядя на пачку, и снова убрать.       — Асума, — поприветствовал Обито, а Сакура поднялась на ноги. — Есть новости?       — Только что получил сообщение: один разведчик слышал звуки боя в глубине леса. Сейчас это проверяют, но мы должны быть готовы выдвинуться, как только дадут сигнал, — сказал Асума, проводя рукой по волосам.       — Боя? — спросил Обито, не сводя глаз с леса. — С кем они сражаются?       — Здесь по-прежнему есть несколько храмов, пара пересекающих южные страны дорог, которыми пользуются шиноби, и несколько дорог, ведущих в гражданские города, — сказал Асума, засовывая руки в карманы.       Обито задумчиво кивнул.       — Пойду проверю, как там парни. Сакура, возможно, ты захочешь спросить о Третьем Асуму, если хочешь больше узнать о наших прославленных лидерах, — она оживилась, глядя, как Обито демонстративно проигнорировал выражение лица Асумы и спрыгнул с крыши.       — Судя по выражению вашего лица, я бы сказала, что Обито-сенсей предложил плохую идею, — осторожно сказала Сакура, спрыгивая во двор. Асума печально рассмеялся, положив руку на шею.       — Почему ты хочешь больше узнать о Третьем? — спросил он.       Сакура пожала плечами.       — Недавно я разговаривала с Шестым, и мне пришло в голову, что я на самом деле не знаю никого из предыдущих Хокаге, кроме Цунаде-сама. Я несколько раз беседовала с Третьим, но это всё… Мне просто любопытно, — она посмотрела на него долгим взглядом. — Он ваш отец, верно? Я узнала об этом только после его смерти.       — Так и есть. Клан Сарутоби сильно поредел за время войн. После того, как старик умер, остались только я и мой брат, вместе с Конохамару, конечно.       — Ваш брат всё ещё жив? — спросила Сакура.       — Он не из тех, кто показывается на люди, — сказал Асума, почёсывая лоб. — В любом случае, я хотел бы рассказать хорошие истории, но, честно говоря, мы со стариком не ладили. Он сыграл важную роль в том, что я покинул Коноху и присоединился к Двенадцати Стражам. Мы работали вместе, когда я стал старше и вернулся в ряды шиноби, но у нас были некоторые фундаментально разные взгляды на мир, которые нам так и не удалось преодолеть.       — Извините за любопытство, — сказала Сакура, кивая.       — Не беспокойся, — ответил Асума. — Проявлять любопытство вполне естественно. Каге — общественные деятели, но они всё ещё шиноби. Те, кто был к ним ближе всего, наверняка знают их. Остальная часть деревни видит только то, что они хотят, чтобы видели.       Она задумалась над его словами, долго взвешивая их. Позади себя она услышала тяжёлую поступь лап Акамару, когда он подбежал к ней; за большой белой собакой следовала остальная часть её команды. Когда она повернулась, чтобы поприветствовать Саске и Кибу, во дворе появился разведчик и направился к Асуме, что-то прошептав ему.       — Как раз вовремя, — сказал Асума, когда разведчик исчез. — Двое членов Акацуки были замечены возле храма к западу отсюда. Они столкнулись с одним из наших разведывательных подразделений, этим занимается Аоба. В окрестностях есть несколько команд чуунинов из Конохи, которые направляются в близлежащие города для выполнения миссий — мы высылаем разведчиков, чтобы перенаправить их на более безопасную дорогу, пока мы уничтожаем Акацуки.       — Понятно, — сказал Обито. — Идём?       Из-за угла вышел Чирику, похоже, утренняя молитва закончилась. Он поправил своё одеяние и подошёл, приветствуя их всех.       — Слышал, были замечены Акацуки? — спросил он Асуму.       — Мы отправляемся туда, — сказал Асума.       — Удачи, — сказал Чирику, его улыбка не коснулась глаз.       Мгновение спустя они выбежали из ворот Храма Огня. Сакура наблюдала, как Асума и Обито бежали впереди, с лёгкостью пробираясь через лес, следуя за Акамару. Огромный пёс прыгал с ветки на ветку, древние деревья пружинили всякий раз, как он спрыгивал.       — Итак. Дуэт Акацуки номер два? — сказал Киба, глаза его наполнились особым волнением, которое приходило к нему только перед битвой. — Мы знаем, что это не Какаши и Кисаме, верно?       — Они пока не идентифицированы, — сказал Саске, нахмурившись.       — Асума-сенсей, — позвал Киба, привлекая внимание старшего джоунина. — У нас есть какая-то информация о членах Акацуки?       — Не так уж много. Мы знаем, что тела, найденные в храмах, были сильно изуродованы чем-то похожим на косу, и что большинство храмов были уничтожены мощными дзюцу: огромные подпалины, целые храмы, полностью разрушенные самой землёй, на которой были построены, и так далее. Полагаю, что это будет тяжёлая битва ниндзюцу и тайдзюцу.       — Ясно, — сказали все трое в унисон.       — Как бы то ни было, Команда Семь — подкрепление. Шикамару с остальной частью моей команды тоже на пути к полям сражений. Мы возьмём всё на себя вместе с отрядом Аобы, — Асума оглянулся через плечо прямо на Сакуру. — Но, честно говоря, это будет тяжёлая битва, и, помимо Ино, которая знает лишь самое необходимое, нам нужен хороший медик.       Киба внезапно оживился, как раз в тот момент, когда Акамару издал тихий воющий звук.       — Дерьмо… — пробормотал он себе под нос. Сакура легко могла видеть, как его чувства сходили с ума, нос подёргивался, пока он изучал местность, используя свои острые чувства. Кровь отхлынула от его лица, когда он повернулся к Обито. — Сенсей, — позвал он, но как раз в этот самый момент Сакура почувствовала запах.       Кровь. Крепкий металлический запах железа полностью пропитал окружающий лес, воздух вокруг них был таким густым, что казался почти липким. Годы работы в больнице, к счастью, подготовили Сакуру к сильному запаху крови, но даже ей пришлось сопротивляться желанию отказаться от всего из-за её резкого запаха. Впереди них Асума громко выругался и остановился как вкопанный, когда Акамару прекратил перепрыгивать с ветки на ветку, тихо поскуливая в лапы.       — Киба, — позвал Обито.       — Я знаю, знаю, — сказал Киба. — Три полных отряда — один на юге, недалеко от того места, где, я думаю, находится храм. Рядом с ними находится вторая команда. Я чувствую запах Шикамару и остальных, идущих с противоположной стороны. С ними всё в порядке, — он сделал паузу, широко раскрыв глаза. — И неподалёку команда… — Киба убежал, игнорируя Обито, когда тот позвал его.       Не раздумывая и не сомневаясь, Сакура побежала за Кибой, следуя за ним на поляну. По валунам, разбросанным по маленькому лугу, была разбрызгана кровь, стекая в пересекавший его крошечный ручей. Киба издал крик, подбегая к кому-то, кто лежал, растянувшись на большом камне — Ито Генро.       Лишённый ноги и руки, изломанный, Генро лежал на камне, уставившись в никуда. На секунду Сакуру охватил ужас, когда она посмотрела на человека, которого знала с детства, но она тут же подавила нахлынувшую на неё волну эмоций, мгновенно поняв, что ничего не может для него сделать.       В ручье, вцепившись в берег слабой рукой, лежала Хината. Саске бросился к ней, осторожно поднимая её из воды, пока Сакура осматривала её. Саске выругался, повернув её голову к себе. Взгляд Сакуры мгновенно приковали щёки Хинаты — они были покрыты запекшейся кровью, текущей из глаз. По спине пробежала дрожь, когда она поняла, что случилось с Бьякуганом Хинаты. «Обе руки сломаны, на руках и ногах глубокие порезы. Кожа потеет — шок. Дыхание не в норме. Похоже на коллапс лёгкого», — поставила она диагноз на расстоянии.       — Саске, положи её на спину и распахни её куртку. Мне нужно, чтобы ты согрел её, — проинструктировала она его, и он без вопросов послушался.       Позади Хинаты Сакура увидела торчащую из-за линии деревьев голову Шино: его лицо было залито кровью, солнцезащитные очки разбиты. Обито приземлился на поляне и проследил за взглядом Сакуры, бросившись к Шино вместе с ней.       Нижняя половина его тела была сильно обожжена, запах горелой плоти был едким. Обито перевернул его на спину.       — В его глазу стекло, но он всё ещё дышит, — сказал Обито, когда она подошла. Сакура опустилась на колени рядом с ним и стала концентрировать чакру над особенно глубоким порезом на его груди.       «У него в глазу большой осколок стекла», — подумала она, оценивая нанесённый ущерб. — «Этот глаз он потеряет. Тяжёлые ожоговые раны, но они заживут. Два сломанных ребра», — и тут её осенило. Подняв глаза, Сакура осмотрела поляну и нашла то, что искала, так же, как и Асума.       — Куренай! — взвыл он, пытаясь подбежать к женщине. Она безжизненно лежала в центре того, что выглядело как ритуальный круг, из её живота торчал большой чёрный стержень. Её волосы цвета воронова крыла резко контрастировали с алой лужей крови, собравшейся вокруг неё.       Она смотрела, как двое старших джоунинов подбежали к Куренай, и в её ушах раздался слабый писк, когда она вспомнила улыбку Асумы в тот момент, когда тот сказал им, что Куренай беременна.

***

      Учиха Итачи не поднял глаз, когда дверь его кабинета открылась и снова закрылась без стука. По правде сказать, был только один человек, достаточно дерзкий, чтобы входить в кабинет Хокаге, не имея элементарной порядочности, чтобы объявить о себе. Забавно, как правила этикета, которые прививались ему с самых юных лет, внезапно изжили себя.       Собравшись с духом, Итачи откинулся на спинку кресла и посмотрел на отца.       — Доброе утро, — поздоровался он, оценивая внешность Фугаку. Новая униформа, которую они разработали и внедрили, хорошо подходила каждому шиноби, но она придавала Фугаку выдающийся вид, соответствовавший резкому разрезу его челюсти и седеющим волосам. Синяя полоска на его бицепсе указывала на его звание начальника полиции.       — Итачи, — сказал Фугаку. — Нам нужно поговорить.       — Да, — просто сказал он, ожидая.       — Сектор B. Старейшины Учиха и я рассмотрели ситуацию и согласны с тем, что перемещение нашего района из G в B было бы лучшим для клана.       Он уже давно знал, что к этому идёт, но всё же не мог не удивляться упорству и упрямству Фугаку. Действительно, неужели этот человек никогда раньше не слышал слова «нет»?       — Нет.       Уголки рта Фугаку опустились в характерную для него хмурую гримасу.       — Не думаю, что ты меня услышал.       — Нет, я тебя услышал. И мой ответ — нет.       — Проклятье, Итачи, — сказал Фугаку, хлопнув руками по столу. Со всех сторон Итачи ощутил повышенный уровень чакры своих охранников АНБУ, говорящий ему, что они готовы ворваться в случае необходимости. Фугаку почувствовал то же самое, его тёмные глаза метнулись к окнам позади Итачи, прежде чем снова опуститься на сына. — Клан Учиха — единственный клан, определённый в самые отдалённые районы города.       — Клан Нара находится дальше, — возразил Итачи.       — Клан Нара владеет участком леса к югу от деревни и охраняет всю зону, — Фугаку остановился, наблюдая за ним, не мигая. — Клан Учиха был перемещен в сектор G после того, как на Коноху напал Девятихвостый. Это была явная попытка отделить весь клан как преступников и очернить наше имя.       — Я очень хорошо осведомлён о причине, по которой наш клан был перемещён в сектор G, и о системном угнетении, с которым столкнулся клан Учиха, — прошептал Итачи, поворачиваясь на стуле, чтобы выглянуть в окно. Подняв руку, он почувствовал, как его личная охрана исчезла, оставив их наедине. — Те времена прошли.       В глазах Фугаку вспыхнул гнев.       — Те времена никогда не закончатся, Итачи. Одного поколения недостаточно, чтобы забыть недоверие и враждебность по отношению к нам. Возвращение нашего клана туда, где ему место, будет иметь большое значение для того, чтобы люди начали принимать нас.       — Будет ли? — спросил Итачи.       Фугаку замолчал.       — Ты прав. Несколько лет не изменят отношения этой деревни к клану Учиха, — продолжил он, чувствуя себя более усталым, чем за все последние годы. — Но принудительное перемещение всего клана обратно в центр деревни без причины будет выглядеть так, будто мы пытаемся взять под контроль город — это именно то, чего мы договорились не делать.       — Ита… — начал Фугаку, но Итачи поднял руку.       — Хьюга не доверяют нам, и это так просто никуда не денется. Чем больше мы будем работать вместе над реализацией планов, начало которым было положено, когда Первый начал создавать деревню, основанную на сотрудничестве, тем больше они будут осознавать, что Учиха желают того же, что и остальная часть деревни.       — А мы тем временем будем гнить в забытом районе, пока Хиаши смотрит на нас, как на паразитов?       — Да, — сказал Итачи, вставая на ноги. Он долго изучал своего отца. — Как у начальника полиции, у тебя сейчас больше власти, чем было, когда ты занимал ту же должность при Третьем и Пятом Хокаге. Я первый Хокаге из Учиха. Гражданские лица и шиноби снова посещают наш район, и к нам больше не относятся как к изгоям. Но перемены, настоящие перемены, требуют времени.       Его отец ничего не сказал, просто смотрел на него, прежде чем опуститься в кресло, массируя виски большим и указательным пальцами. В конце концов, он поднял глаза, выглядя старше, чем Итачи когда-либо видел раньше.       — Твое сходство с матерью просто поразительно.       Это было неожиданно.       — Приму это как комплимент, — сказал Итачи, снова медленно садясь в кресло.       Фугаку откинулся, скрестив ноги.       — Так и есть. Дипломатичный, но не желающий отступать.       — Учиха — упрямцы, — сказал Итачи, приподняв уголок рта.       — Несомненно, — сказал Фугаку. — Мы останемся в секторе G.       — А старейшины Учиха?       — Я всё улажу.       Итачи кивнул.       — Спасибо.       Фугаку задержал на нём взгляд на мгновение.       — Я знаю, что это может быть трудно понять, но время… время — это нечто абстрактное. Это то, чего мы терпеливо и с нетерпением ждали, и теперь, когда ты стал Хокаге, нам не терпится что-то изменить, — он встал со стула и обошёл его, оглядываясь на Итачи через плечо. — Не забывай о жертвах, на которые мы пошли, чтобы ты оказался там, где ты есть.       — Как я могу забыть? — прошептал Итачи.       В глазах его отца что-то промелькнуло. Что-то, чего он не видел с самых юных лет. Но как только Фугаку открыл рот, чтобы заговорить, раздался настойчивый стук в дверь.       — Войдите, — позвал Итачи.       Изуми просунула голову внутрь, широко раскрыв глаза.       — Итач… Хокаге-сама, возле храма Огня произошло нападение. Восьмая команда была застигнута врасплох, сейчас они в больнице. Похоже, Ито Генро погиб, а Хьюга Хината и Юхи Куренай находятся в критическом состоянии.       — Мы продолжим наш разговор в другой день, — сказал Итачи отцу, складывая печати для перемещения в больницу. Одна из медсестёр, дежуривших на посту, подняла глаза и удивилась, обнаружив его перед собой. — Докладывай.       — Да, Хокаге-сама, — медсестра бросилась вокруг стола и повела его в отделение интенсивной терапии. Она остановилась перед первой операционной. Заглянув в окна, он увидел, как лежащую посередине Хинату и Шизуне, руководящую операцией. — Хьюга Хината: коллапс лёгкого, множественные рваные раны и сломанная рука. Она потеряла много крови и впала в шок. Шизуне-сан в настоящее время лечит её лёгкое и сломанные ребра. Она в критическом состоянии, но выкарабкается. Мы уведомили Хьюга Хиаши.       — Молодцы, — прокомментировал Итачи, следуя за ней в соседнюю комнату. Он заглянул внутрь как раз в тот момент, когда хирург вытащил осколок стекла из глаза Абураме Шино.       — Абураме Шино: по словам хирурга, он потерял глаз… У Абураме особый симбиоз, целебные свойства которого не позволили ему расстаться с жизнью. Он потерял много крови, Сакура-сан поддерживала его жизнь, давая ему таблетки для крововосполнения. Шино-кун также находится в критическом состоянии. Мы должны восполнить его кровь и держать его в состоянии комы, пока он выздоравливает.       Медсестра поспешила в последнюю палату. Итачи видел, как внутри Харуно Сакура выкрикивала инструкции нескольким медикам, в то время как одна её рука была по локоть в груди Куренай, делая массаж сердца прямо внутри грудной клетки.       — Юхи Куренай, — выдохнула медсестра. — Сломанные руки и ноги. Сакура-сан обнаружила её с пронзившим её насквозь большим прутом. Куренай-сан потеряла много крови и находится в критическом состоянии… — были и слова, которые медсестра не произносила, но Итачи и так всё понял.       Он молча стоял, пока Сакура продолжала сдавливать сердце; по её щекам размазалась кровь, что резко контрастировало с розовыми волосами.       — Ито Генро? — спросил он.       — Сакура-сан не смогла спасти жизнь Ито-куна, — пробормотала медсестра. — Семью уведомили, но его изуродовали. Нам нужно сначала привести его в порядок, прежде чем мы сможем показать его клану. И… на подходе ещё несколько команд. Райдо и Аоба транспортируют их обратно в Коноху, пока мы разговариваем.       — Понятно, — сказал Итачи, наблюдая, как усилия Сакуры становились всё более отчаянными, пока аппарат, прикреплённый к Куренай не показал прямую линию, которая больше не изменилась.

***

      — Ты сделала всё, что могла.       Она не спросила, как он нашёл её, сидящую на вершине плоского камня, с которого открывался вид на реку Накано. Мягкий голос Шестого был бальзамом для множества бушевавших в ней эмоций, но она не осмеливалась поднять глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Она не хотела, чтобы он видел её заплаканной. Она уже очень давно не теряла пациента.       И ещё более давно — сразу двоих.       Она инстинктивно крепче прижала колени к себе.       — Пятьдесят девять секунд.       — Что это? — спросил Итачи, сокращая расстояние между ними.       — Пятьдесят девять секунд между моим прибытием на место происшествия и тем, как я нашла Куренай-сенсей, — хрипло сказала Сакура. Она оглянулась через плечо и увидела, что он тихо стоит позади неё: взгляд его тёмных глаз был мягким, когда он молча смотрел на неё. — Я забыла. Правило Цунаде-сама: сначала проанализируй травмы и вылечи тех, кто находится в критическом состоянии. Я забыла о Куренай-сенсей.       — Ты сделала всё, что могла, — повторил Итачи, положив руку ей на плечо. Его тепло ласково проникало в её кожу даже сквозь ткань одежды. — Пятьдесят девять секунд, возможно, ничего бы не изменили.       — Время иногда меняет абсолютно всё, Хокаге-сама.       Он очень долго молчал.       — Я знаю.