Не обещайте деве юной

Идиллию мирной жизни в приятной компании нарушали лишь две вещи – неприязнь мадам де Сен-Жан, тщательно скрываемая за светскими манерами и вежливыми фразами… и сны. Ян уже давно поправился, уже успел забыть, что такое сонливость и жар, но необычно связные видения продолжали приходить. И с каждой ожившей картиной он всё больше был уверен: это не фантазия. Подумать только: перерождение душ, о котором рассказывали в салоне красавицы Стефании, было правдой. Не зря он так медлил с отъездом и не хотел покидать Себастьяна, не зря радовался тому, что стал в его семье почти своим. Иначе и быть не могло. Он хотел переродиться, в этом времени, в этой стране, быть здесь… * Исток. Вот он, Сюэ Ян, умер и стоит на коленях перед главой дворца Лофэн, и плачет. Я не хотел, чтобы Сяо Синчэнь погиб, не хотел, я… я любил его! Я слишком поздно это понял! Глава дворца смотрит на него спокойно и строго. «Ты знаешь, что его душа разрушена? Она не скоро возродится… за этот срок ты успеешь прожить много жизней. Если, конечно, захочешь. Но, чтобы встретиться с ним, тебе придется пройти цикл перерождений с самого начала. С однодневки. Поползать змеей в пыли. А, родившись человеком, вытравить из себя зло». Можно было поддаться боли и горю, выбрать небытие. Но Сюэ Ян привык идти вперед, через боль. Хотя святым он не стал. Полностью смирить свой нрав у него не получилось. Но, по крайней мере, он выносил приговор только людям, которые заслуживали такой расплаты. * - Почему «Полынский»? Да очень просто… отец не мог дать мне свою фамилию, а ксендз, который меня крестил, лечился у моей матушки, запомнил, как пахло травами в ее доме. Незадолго до того, как я родился, мама запасла много полыни… - рассказывал Ян, склонив голову Себастьяну на плечо. Софья притаилась в густых зарослях и, затаив дыхание, прислушивалась к разговору и смотрела... Ее муж и Ян сидели на траве и говорили о мелочах, о таких будничных вещах, что на миг даже захотелось улыбнуться: о своем детстве, о том, в какие странные приметы тогда верили, какие сказки слышали. Ничего особенного. Но то, как близко они соприкасались, как Себастьян убрал со лба Яна выбившуюся прядь. Жест, который был бы позволителен с родственником, но не с чужим. Так же молча, неслышно она скрылась. Ей казалось, она теряет любимого снова и снова. Той ночью она любила Себастьяна особенно пылко, целовала так властно, будто хотела стереть с его кожи, из его мыслей даже тень воспоминаний о сопернике. - Я люблю тебя, моя луна... я никому тебя не отдам! Тихий вздох в ответ: - Я знаю... я люблю тебя... очень... Софье хотелось держать его в объятиях, перебирать пряди волос пальцами, вдыхать его запах, ткнувшись носом в плечо. Наслаждаться каждым мгновением рядом с ним. Наверстать упущенное в прежней жизни. Она так боялась потерять его... Шли дни за днями, и о том, чтобы Ян уехал, никто и не заговаривал. Как-то раз он исчез из поместья, никому ничего не сказав, но спустя несколько дней вернулся вновь. Отмалчивался вместо ответа на вопросы, по вечерам играл на гитаре свои романсы, будто не знал, как сильно Себастьян беспокоился о нем. Зачем он здесь, почему Себастьян привязывается к нему? Софья уже стала задумываться о том, чтобы рассказать отцу или мужу правду. Нет, это было бы слишком жестоко.