Buongiorno Italia

Мои мечты заняты тобой. "Я тебя люблю" витает в воздухе,

"Я тебя люблю". Если эти слова приходят в голову.

Давай забудем обо всём.

И не помниться ему, когда в последний раз так волновался. Даже при открытии собственной галереи не было таких переживаний. И только крутившеяся около ног Патриция слегка разбавляла напряженную обстановку. Девочка то и дело возилась перед зеркалом примеряя разные шляпки, ведь желает, дабы сегодня частью образа стал головной убор. Она с грустью вспоминает, как мама любила носить головные уборы, а теперь они нетронуто лежат в ее гардеробе, ждут, когда Патриция подрастет и сможет их надеть. Тэхен задумчиво оглядывает дочь, подмечая, как ей идут головные уборы и как порой светятся оливковые глазенки. Сегодня на выставке будет присутствовать и Хосок со своей семьёй, а значит, Данте тоже придет. Мужчина с трепетом наблюдает за развитием нежных отношений и действительно подумывает о помолвке. Но все еще, как бережный отец, будет со всех сторон присматриваться к захватчику маленького девичьего сердечка. Пусть будет достойным и пусть только попробует довести его малышку до слез. Сам же решает не сильно наряжаться: только голубой костюм, белоснежная рубашка и такие же туфли. Застегивая верхние пуговицы думает, как пройдет выставка, ведь они многих пригласили. Да, Хосок помог ему с пригласительными, ведь их оказалось действительно много, так как за этот год Ким успел познакомиться с многими зарубежными художниками и любителями искусства. — Пап, как тебе эта? — девочка разворачивается и предстает перед ним в белоснежном платьице и нежно-бежевой плетеной шляпке, на верху которой красовались три красивых кремовых розы. Тэхен ярко улыбается и показывает клас, говоря при этом, что она выглядит просто потрясающе. У него всегда была привычка говорить комплименты дочери, будь-то по причине, как сейчас, или без нее. Ловя случайно по пути в комнату или во дворе, за попытками приготовить папе ее фирменное "смузи", говорить о том, насколько она прекрасна. В пижаме или по уши в клубнике, в праздничном платье или в домашней уличной одежке, которая не одну "грязевую баню" пережила. Ким считает это необходимым. Патриция должна знать, как красива в любом образе. И эту красоту должна нести с гордостью и уверенностью. Точно так же, как и ее родители. — А Данте понравиться? — Конечно. Но думаю, ему нравишься именно ты, а не головные уборы, — нежно улыбается и садиться на корточки, беря теплые ручки в свои большие ладони. — А это самое главное. — Правда? — Конечно, солнышко, — и целует со всей любовью в маленький носик. Та жмуриться и издает лёгкий смешок, после тянет ручки к отцу и обнимает за горячую смуглую шею. Тэхен поднимает ее на руки и опять нежно целует, поправляя одной рукой шляпку. Патриция громко смеется, когда дело доходит до лёгкой щекотки. Это было ее неким слабым местом. Единственное, чего боялась эта девочка и вспоминается вдруг Киму, что Роза была такой же. В сердце внезапно прокрадывается теплая печаль, от чего светящиеся карие глаза приобретают лёгкий оттенок грусти. Он перестает щекотать дочь и только обнимает крепче, прижимая к сердцу. Она что ни есть самое родное в его жизни, настоящий пейнит, которые он бережет как зеницу ока. — Пап, а ты маму тоже любил за то, что она просто она? — уложив удобно голову на плече, смотрит куда-то с грустью в стену. А Тэхен не знает что и было ответить. Любовь была. Но другая. Дружеская, благодарная, по теории греков название ей — строге. Она схожа с той, которой Ким любит свою дочь. Но совсем не та, которой любила его Роза в ответ. Далеко не та. За что Ким любил ее? За то, что она дала возможность чувствовать себя нужным, за возможность больше не страдать от годовой разлуки. За дочь, за поддержку, за то, что была рядом всегда. За все хорошее, что она делала для него. Но совсем не за то, что она просто существовала. Такой любовью был награждён слегка иной человек, который очень не справедливо поступил по отношению к его сердцу. Но Патриции сейчас об этом знать не стоит. Тэхену придется сказать далеко не то, что на самом деле было у него внутри к Розе. — Да, солнышко. Люди любят других людей за то, что они являются собой, за то, что они просто существуют и ходят по этой земле, — улыбается снова и ставит дочь на пол, не выпуская со своих ладоней ее рук. — Это и есть любовь, дорогая.

***

"— Люди любят других людей за то, что они просто ходят по этой земле и не важно: рядышком или на другом конце планеты, — говорит шепотом, зарываясь длинными фалангами в золотистые кудри. — Если я окажусь на другом конце, ты так и продолжишь меня любить? — Тэхен внимательно разглядывает черные глаза, удобно умостившись головой на чужих бедрах. Чонгук, облокотившийся о ствол дерева, опускает глаза на человека, который наслаждаеться закатным солнцем и не подозревает, какими правдивыми могут оказаться последующие слова. — Где бы ты ни был, я буду продолжать тебя любить. В другой стране, на другом континенте, и даже есть решишь исследовать космос, я и на Марсе тебя буду любить. Помни это и никогда не смей думать иначе. Потому что моя любовь к тебе невероятно сильна, неподвластна расстоянию и времени.. — Ты такой романтик, — смеется, не придавая словам никакого внимания. — Я серьёзен, детка, — рука зарывается сильнее в золотые кудри, что легко переливаются на закатном солнце. — И настолько влюблен, что пьянею сильнее, чем от алкоголя..."

***

Я тебя люблю, только так и

существую, я тебя люблю.

Любовь и вправду оказалась неподвластна расстоянию и времени. Давление оказали лишь неуверенность и стереотипы. А золотистые кудри утратили свой цвет, меняясь в темный черный. Тэхен бросил на прощание три слова, подразумевающие глубокий смысл. Страшно становилось только потому, что человек, которому они были адресованы, мог не понять их. Мог не расслышать, пропустить мимо ушей или вовсе забыть. Прошел год и Ким совершает ту же самую ошибку — без надежды ждёт. Но в этот раз послевкусие встречи было приторно сладким, нежели тогда. И времени прошло не слишком много, чтобы отчаяться конкретно, от этого и надеется на ещё одну встречу. От этого ложась каждым вечером ждет, когда холодные любимые руки проведут сзади, нежно, по спине, считая каждый позвонок. После обязательно обнимут за талию, как можно ближе подвигая к себе, а губы станут шептать на ухо о том, насколько долго он ждал этого момента. Насколько скучал от невозможности прикоснутся, обнять, поцеловать, невозможности быть рядом. Тэхен скучает, действительно, и теперь кажется больше не ненавидит его. Только бы голос сзади расслышать и в глаза черные заглянуть. Все, чем забиты все его мысли в последние несколько недель. Он будто бы утолил злобу к Чонгуку, простил и успокоился, отдав место прежним возгорающимся чувствам. Они возвращали его в молодость, когда будни были пропитаны губами с привкусом терпкой хурмы, пронизаны светлыми и сильными чувствами взаимной любви, наполнены присутствием родных глаз рядом, всегда внимательно разглядывающих его. Тэхену так хочется Чонгука рядышком. Теперь всегда. На целую жизнь. На целую вечность. Мужчина выпускает маленькие ручки со своих ладоней, поднимается и возвращается к отражению в зеркале. Поправляет пиджак и небрежно себе улыбается, делая хорошее настроение на вечер. Да, тема выставки не веселая, годовщина смерти Розы. Но Киму почему-то не хочется сейчас грустить, хочется вспомнить с ней счастливые моменты, держа на лице нежную улыбку. Горе прошло, сменяясь теплыми воспоминаниями. На сборы ушло не слишком много времени и вот — они уже едут в машине. Ее отремонтировали после аварии, вот только пылилась долгое время в гараже. Что Тэхен, что Патриция не могли подходить к ней, но в скором времени девочка, на удивление, первая решилась предложить отцу поехать в школу не с Юнги и его ворчливой женой, а самим. Ким тогда не был уверен, стоит ли вообще Патриции садится опять в этот салон, зная, что может словить испуг, когда воспоминания об ударе всплывут в маленькой голове. Но к удивлению все прошло нормально: она сидела с другого края, поглядывая на отца, который словно впервые сидел за рулём. И сейчас, уже более привыкшая семья, спокойно ехала на выставку. Дочь что-то восхищённо рассказывала: то о школе, то о новых подругах, а то и Данте мельком проскакивал. Тэхен каждый раз улыбался, как слышал это имя из уст дочери. Почему-то в их любовь он верит больше, чем в свою.

***

" — Говорят, войну и искусство нужно созерцать на расстоянии. Я же слишком близко к ним подобрался. — Понимаю про искусство, но война? — с удивлением выдает необычайной красоты златовласый натуралист, внимательно следящий за каждым взмахом кисти его возлюбленного. Чонгук тяжело вздыхает и отрывая глаза от холста переводит их на сидящего парня, абсолютно нагого. И только лишь лёгкая прозрачная белая вуаль прикрывает это прекрасное тело. А макушку украшает золотой венок с искусственных цветов. Чон готов был поклясться, что перед ним не его Тэхен, а настоящее греческое божество, сошедшее на грешную землю. — Война и искусство одно целое, находящееся внутри тебя, — опять делает мазок, с осторожностью, ведь впервые рисует его, боится что-то испортить. — Война? — вдруг заливается смехом сидящее божество, с удивлением смотрящее на человека, что бредит им, уже кажется, слишком сильно. — Ты борешься с обществом за свой выбор, ты смело о нем говоришь, в то время как я прячусь где-то в тени, — на это Тэхен ещё больше смеётся и просит не говорить такие глупости."

***

В глубине души — я мужчина,

У которого не дрогнет сердце,

В постели я — главный,

Но дрожу перед тобой.

Теперь, вдруг отчего то вспомнив этот момент, понимает, что эти глупости далеко были не смешными. Чонгук действительно боялся осуждения, боялся своего отца, боялся самого себя за то, что решил впустить в свое сердце мужчину. Тэхен его никогда в этом не поймет, ведь привык свободно говорить, свободно мыслить и никогда не винить себя за свой выбор. Возможно ли, что они выросли в разном обществе: один окутанный свободой, другой закованный в путы рамок. Белоснежное винтажное здание уже виднеется на горизонте и Тэхен сбавляет газ. Выбрасывает все мысли об этом человеке из головы, собираясь хорошо провести этот вечер.

***

Чонгук чувствует себя подростком, кусающим собственные губы от дикого волнения и несколько раз себя с ног до головы осматривающим в зеркале. Поправляет пиджак, черные смоляные волосы и слишком много пьет воды, потому что чувство жажды не покидает с самого утра. И он знает жажды чего именно, да только утолить ее можно набравшись спокойствия и терпения, заказать такси и войти в хол его галереи, а после взглядом и с ним повстречаться. И вот, уже ожидая свой транспорт крутит в руках несчастное пригласительное и повторяет про себя, что все будет хорошо, что Тэхен не разозлиться и не выставит его как шавку за порог галереи. Он сейчас словно впервые идет на какое-то сопливое свидание, что от волнения коленки трясуться. А ему ведь скоро стукнет сорок. От этой мысли Чонгук только печально улыбается. Время такое скоротечное когда он рядом с Тэхеном. Те два года, когда они были вместе прошли так быстро, словно один миг, и вот, открывая веки рядом с ним непривычно холодная простынь. Двадцать лет после тянулись слишком медленно, казалось бы целую вечность. Чонгук ведь так тогда и не успел сполна насытиться своей любовью, толком не познал все ее стороны, позорно бежав, поджав хвост. А сейчас уже не то время, когда можно было нырять в нее с головой или это очередные рамки в его голове? Мужчина готов был поспорить, что Тэхен так не считает, что молодость уходит только тогда, когда ты сознательно ее отпускаешь, а о нем нельзя было говорить, что внутри завяло цветочное поле. Нет. Внутри Кима все такие же полевые ромашки и бабочки, все так же щекочут порой, отправляя в путешествие по воспоминаниям. И, теряясь где-то в мыслях Чон и не замечает, как автомобиль подъезжает и сигналит мужчине. Добираются они довольно быстро. А с каждым метром, с каждой секундой, приближающей к заветной встречи сердце неимоверно стучит, словно выпрыгнет и наперегонки с машинами поскачет к любви. Да и самому хотелось. Лететь на крыльях хотелось, дабы по скорее свидится, взглянуть в глубокие карие глаза, торкнуться теплых изящных рук и почувствовать запах его золотистых кудрей. Хочется, что от желания возгораются органы внутри. Взброс дофамина и ничего более. Просто Чонгук в один момент по щелчку захлопывающейся двери такси возвращается на двадцать один год назад, превращаясь в мальчика, по уши влюбленного в горячего итальянца. Он медленными шагами, смакуя на кончике языка само предвкушение от встречи, направляется к большой деревянной двери, где встречает охрана. Проверяют пригласительное и Чонгук, высоко подняв голову, входит в фойе. Дыхание перехватывает от этого совершенного вида, от высоких колон, красивого позолоченого потолка в форме купола, от небольших, но хрустальных люстр. И все внутри выполнено в античном стиле. Да, это очень похоже на Тэхена, который в первый раз кажется таким простым, а стоит познать ближе, как перед тобой сам Аполлон с безупречно изящным вкусом. Теперь Чонгук кажется себе блеклым пятном в этом простом светло-синем костюме на фоне гостей, которые явно не пожалели шикарных нарядов. Чонгук то и не хотел выделяться среди толпы, а получилось совсем иначе. Бедняк, забрёвший на балл к аристократии. Удивительно, как он еще прошел фейс-контроль. И долго не думая решает смешаться с толпой, дабы с нее лицезреть своего возлюбленного, после найти подходящий момент и явится перед ним, удивляя своим внезапным визитом.

***

Я тебя ненавижу и люблю.

Похоже на бабочку, которая умирает,

Едва взмахнув крыльями...

После приветствия гостей и представления им сути коллекции, Тэхен отправляется к Хосоку, что стоял в дальнем углу со своей семьей. По пути встречает своих гостей, перекидывается парочку фразами о главном и мечтает почему-то скрыться от этих зримых глаз. Слишком много он услышал за этот час слов сочувствия и былое легкое настроение сменяется темной тучкой над головой. И только где-то резвящаяся Патриция вместе с Данте вызывает легкую улыбку на блеклом лице. Куда-то вмиг и его золотой загар девается. — Чего такой смурной? — первым говорит Хосок и берет у подошедшего официанта два бокала вина. — Я не думал, что церемония представления коллекции пройдет так грустно, — берет родной Амароне с рук друга и делает небольшой глоток. — Хотелось вспоминать ее с теплой улыбкой на лице, а не опять впадать в никому не нужную апатию. — От упоминания ее у тебя всегда на лице была тень грусти, это не пройдет так быстро. Тем более, — делает глоток, бегая глазами по приглашенным лицам и все не находит определенное. — В одиночку еще сложнее пережить потерю близкого человека. — О чем ты? Намджун, Юнги, ты и Патриция рядом, я вовсе не одинок. — Ты не понял. Вот здесь, — тычет пальцем в левую грудь. — Здесь ты одинок. Тэхен теряется и не находит ответа. Почему-то теперь внутри и тоска плющем разрастается, обвивая печальное сердце. В голове мельком пробегает единственный образ, но Ким обещал себе не вспоминать его сегодня. — Сегодня не тот день, чтобы.. — Я понял, понял. Просто сказал правду. Оно же так и есть, — делает глоток и снова бегает глазами, что, собственно, замечает и сам Тэхен. — Кого ты ищешь? — Просто должен явится один гость, важный гость. — Я знаком с ним? — выгибает бровь, непонимающе так, кто этот "особенный" гость. Вот только сердце вдруг начинает стучать быстрее. — Увидишься и узнаем, знаком или нет, — допивает вино и ставит на золотистый поднос, проходившего мимо официанта. Мужчина оглядывается на внезапный зов будущей жены и ярко улыбается. Джулия, закончив беседу с двумя зарубежными художницами подходит к Хосоку, берет его под руку и заговаривая уводит, бросая Тэхену напоследок легкую улыбку. Он остается один со своими мыслями и гаданиями об этом загадочном госте. Ставит на поднос бокал с недопитым вином и разворачивается к одной из своих картин, принимаясь разглядывать. И видит он там почему-то именно его. Как и слышит стук каблуков туфлей сзади и теплую ладонь на собственном плече. И запах. Его запах.

несколькими минутами ранее...

Стоит закончиться церемонии приветствия, как Чонгук вдруг теряет Кима в толпе. Если раньше его можно было распознать по золотистой макушке, то сейчас он словно сливается со всеми. Чонгук был дико потрясен, когда увидел вместо его излюбленного золота черный оттенок, которые подчеркнул суровость и остроту во взгляде. Заметной и печаль была. Мужчина не желал видеть таких глаз, не желал видеть его такого простого и, что самое удивительное, одетого в голубой костюм. У влюбленных и мысли сходяться или это только про дураков работает? Все ищет глазами, а как находит так не решается подойти, заходя за колонну неподалеку. Тэхен ведет беседу с Хосоком. От этого и не подходящий момент. Но стоит немного подождать, как его забирает под руку рыжая женщина и Чон догадывается, что возможно это его спутница. А вот его спутник жизни сейчас разглядывает свое творение и не замечает, как Чонгук крадется к нему, словно дикий зверь к добыче. Вот только не съесть ее желает (хотя и это тоже), а подарить улыбку на прекрасном лице. Чонгук останавливается за один шаг от него, но уже чувствует этот невероятный и родной запах, заменивший ему в прошлом кислород. И сердце бьется кажется громче фоновой инструментальной музыки. Оно дождалось. Чонгук дождался, и его любовь сейчас не за 8961 километров, а на расстоянии вытянутой руки. И вот, его собственная падает на плече, чувствуя, как человек от внезапности вмиг напрягается. Чонгук, кажется, задыхается от переполненных эмоций, но все же, охрипшим голосом, говорит так, как только он единственный умеет.

настоящее время...

— Говорят, войну и искусство нужно созерцать на расстоянии. Я же оказался слишком близко к ним, — хриплый, до боли в кончиках пальцев родной голос. И сердце вдруг заходиться в бешеном ритме, отдавая глухими ударами в голову. Тэхену кажется, что это его выдуманные иллюзии, игра его мозга и действие алкоголя, смешанное с жгучим желанием услышать этого человека еще раз. Но громкое дыхание сзади, не придуманное им самим, а настоящее; тепло от ладони, что покоится на плече. Она ведь такая же, как и у Чонгука. Тэхен резко оборачивается и встречается с черными глазами, в которых отражаются сотни бликов ламп, что будто бы настоящая галактика. Его собственный Млечный путь. Ким перестает дышать на секунду, отчего-то впервые не доверяя собственным глазам. Он так хотел его увидеть, коснуться, услышать его голос, заглянуть еще разочек в эти глаза и вот, пожалуйста, все в одном флаконе. Мысли исчезли, а внутри бьет фонтаном его разгорающаяся любовь. И ему так хочется выплеснуть все эти чувства, иначе кажется, что разорвется от напряжения.

Я тебя люблю и прошу прощения,

Помни, кто я,

Я люблю тебя, люблю тебя.

— Чонгук... — Солнышко мое... — подходит ближе и берет его руки, не стесняясь никого, преподносит к губам и целует нежную кожу. Тэхена вмиг передергивает и он отстраняется, вырывая руки и пряча где-то за спиной. — Что ты здесь делаешь? Как тебя пропустили без прегласи...Стой...Ты тот самый особенный гость? Так это все Хосок подстроил! — Тише, детка, успокойся, давай по порядку. Я сам прилетел к тебе. Навсегда. Навсегда? Дежавю вдруг заиграло драматическую мелодию. — Не обошлось и без помощи Хосока. Но, я все бросил, Тэхен, меня в той стране больше ничего не держит. Я услышал твои слова и я надеюсь ты и вправду меня ждал и рад видеть, — снова подходит ближе сокращая дистанцию, а Ким Тэхен старается угомонить колотящееся сердце. Ох, он счастлив его видеть, еще как! — И надеюсь, что не прогонишь меня, — совсем тихо, дабы никто не слышал о чем воркуют два сердца. — Но так внезапно... Я не...То есть, я ждал, но не сегодня...— больше ни шагу назад. Стоит нервной скалой, позволяя тому сокращать дистанцию. Хватит отталкивать, уже достаточно набегались. — Поэтому я и явился так неожиданно, — улыбается и снова хватает за тонкие пальцы. — Я так долго хотел к тебе прикоснуться... — Не представляешь, но я тоже...— говорит с легким смущением, покрываясь вмиг румянцем. А там и золотистый загар обратно возвращается, и грусть куда-то улетучивается с карих глаз. — Но сегодня годовщина смерти Розы, я бы не хотел.. — Знаю. Мне было не комфортно осознавать, что я посмел явиться в этот день. Но и ждать не мог больше. Да и еще годовщина с нашей последней встречи. — Давай лучше выйдем на террасу и спокойно поговорим, без лишних глаз и ушей, — практически шепотом говорит, оглядывая зал и гостей, где некоторые из них непроизвольно бросают взгляды на их парочку. Чонгук только кивает и они выходят на задний двор, на террасу с почти накрытыми столами для гостей. Ким ведет его к дальней лавочке около кустарников белых роз и они вместе садятся, так и не разрывая руки. — Ты говорил, что тебя ничего не держит в той стране. Что ты имел под этим? — Я передал свое место, свой бизнес другу и моей правой руке, и прилетел сюда, к тебе, — говорит спокойно, поглаживая пальцами нежные запястья. — И что будешь делать дальше? — Думаю для начала буду уличным художником, а после может ты меня и к себе в галерею возьмешь, — смеется, подмигивая, на что Тэхен слегка ошарашено дергает бровями. — Все таки запах краски мне куда роднее кожаного кресла. — А разве ты еще рисуешь? — Всегда рисовал, не прекращая. — Я думал ты перестал, как ступил на пост, вместо отца, — последнее говорит совсем тихо. Нелюбимая им обоим тема не будет сегодня поднята. — На чердаке моего дома хранятся сотни твоих портретов. Я так боялся забыть твой образ, что изображал на холстах. Один за другим. На протяжении двадцати лет. От этих слов невероятное тепло расползается внутри Кима. Там бабочки, расправляя крылышки, вдруг запорхали. — Это второе, а вот первое, — подносит руки к губам и снова целует, созерцая невероятную картину: искры в глазах напротив. Искры былых чувств, что теперь, казалось бы, разгорелись куда сильнее. — Это вернуть свое. Тэхен, ты мой человек, а я — твой. Тут мое место, рядом, в твоих ногах, я тут и останусь. — Так уверен в себе, — внезапно вырывает руки и складывает на груди, снова закрываясь. — Уже решил, что я все было позабыл и брошусь в объятья? — играет, строя вдруг неприступную крепость, но Чон то видит. В глазах все читает. А Тэхен позволяет прочесть абсолютно все. — Ох, Тэхен, солнышко ты мое итальянское, режешь острым клинком по больному. За что ты так со мной? — и строит несчастное лицо, играя, а тот на это только смеется внутри, продолжая непоколебимо сидеть. — Ты прекрасно знаешь. — Я извинялся множество раз, делал все, дабы ты простил меня, но вижу ты вынуждаешь меня пачкать собственные брюки, — вдруг сползает вниз, становясь на колени, вызывая этим у Тэхена шок и он быстро оглядывается, не смотрит ли кто. А то ведь такая картина такую неловкость вызывает, что уши мужчины начинают опять гореть. — Что ты черт возьми делаешь?! — пытается поднять и образумить, но этот мужчина научился упрямости у него же самого. Чонгук становится перед ним на колени, беря его руки в свои и поднимает на мужчину искрящиеся глаза. — Послушай, я был трусом, наделавшим много глупостей. Я не сумел переступить страх осуждения тогда и очень несправедливо поступил по отношению к одному прекрасному итальянскому мальчику. Он снился мне каждую ночь: его касания, случайные и намеренные; его мягкие губы со вкусом красного вина; его карие глаза, что будили во мне невероятные чувства и его бархатный голос, что стелился красным ковром на моей душе, согревая. Я обещал себе быть рядом, но, как прискорбно, нарушил его. Я предал не только себя, но и его. Мое солнышко, которое показало, как это вообще любить, которое указало на мое настоящее место в этом мире и научило открываться перед ним. Тэхен, — нежно целует и смотрит, как чужие ресницы вдруг трепещут от заполнившихся до краев чувств. — Ты мой самый большой дар и самое жестокое наказание. Моя война и мое искусство. Единственное солнце, освещающее мою серую жизнь. Ты единственный, никем и никогда не превзойденный. Ты моя душа, мой рай и жизнь без тебя попросту невозможна. — Чонгук... — Прости и дай нам второй шанс. Я не прошу, не настаиваю, но.. — Чонгук.. — тот чувствует, как дрожат его руки, видит, как первые слезинки текут по раскрасневшимся щекам и аккуратно стирает их большим пальцем. — Я хочу, чтобы ты был счастлив и я знаю, что могу сделать тебя самым счастливым не только на этой планете, но и во всей необъятной Вселенной. — Прошу...хватит...поднимайся...— горло жжет от бури эмоций, что кажется разорвет его изнутри и Тэхен практически задыхается. Перед глазами только мерещатся сотни картинок их счастливого прошлого и понимает, что сказанные слова о счастье являются самой что ни есть настоящей правдой. — Я простил, я еще тогда простил. Поэтому хватит... — берет за руки и поднимаясь, тянет на себя. Чонгук поднимается во весь рост и позволяет родным рукам обвить его шею, позволяет себя крепко обнять и сам кладет руки на талию. Все вокруг замирает, становится настолько тихо, что оба слышат только глухой стук сердец друг друга. Они бьются в унисон. Это значит, что оба человека счастливы и оба влюблены до беспамятства, и так же ответно любимы.

И налей мне своего легкого вина,

Которое ты сделала, когда меня не было,

И постели льняные простыни,

Чтобы я уснул, как младенец.

***

После выставки они вместе поедут домой. Чонгук познакомится с Патрицией, вручит маленький букет полевых ромашек, на что девочка смущенно обнимет мужчину. Она заметит, как этот человек смотрит на ее отца и как Тэхен рядом с ним сияет, действительно было ярче солнца. Это очень бросается в глаза. Вот и шепнет Чону на ушко, чтобы никогда не оставлял ее папу, потому что видеть его такого счастливого ей безумно нравится. Тот только улыбнувшись даст ей клятву, которую ни за что, и даже под обоймой, не посмеет нарушить и разбить сердца этих двух ангелов. Познакомился по ближе и с остальными членами так званой семьи, пожал руку и Данте, а после был введен в курс амурных дел этого парнишки с Патрицией. Чонгук останется тут навсегда, это место станет его домом, а любимый человек подарком самих богов. И той ночью тела их воссоединяться в одно целое. Они вспомнят все: от начала их истории и до последней секунды. Чонгук будет покрывать родное тело поцелуями, отмечая каждый участок, ведь Тэхен принадлежит ему. Тэхен же станет расцеловывать саму душу любимого, пятная ее собственной, ведь Чонгук пренадлежит ему. Только ему. И проснутся они на шелковых простынях, пропитанных горячей ночной страстью. Встретит этих людей палящее итальянское солнце. Сегодня начало мая, начало месяца, что кроет в себе их историю. Чонгук тогда потянется к любимому, обнимет со спины обнаженное тело и шепнет на ухо: — Buongiorno, Italia mia.

Ты совершенно спокойна и несёшь собой свет,

Я тебя люблю и прошу прощения, Помни, кто я,

Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя.

the end

Автор встретился с одной цитатой, которая описывает в некой степени суть их отношений на протяжении всей работы.

вина не в том, что ты ушел,

а в том, что вернулся, думая,

что можешь получить меня,

когда удобно, и бросить, когда нет.

(с) Рупи Каур