Самое страшное, что может быть - это отчаяние

      Девушку отбросило к противоположной стене, она упала, больно ударившись головой.       — Я была о тебе лучшего мнения, Грейнджер, — выплюнула женщина, выходя из гостиной. — Ты действительно думала, что я настолько глупа?       Тяжело выдохнув, Гермиона попыталась сосредоточить взгляд на женщине, что так медленно приближалась к полулежащей гриффиндорке. В ушах звенело. Что ж, это действительно было слишком самонадеянно с её стороны — вот так недооценивать старшую ведьму.       — Больно ударилась? — притворно замурлыкала та, проводя рукой по запутанным локонам девушки, лишь на мгновение, прежде чем схватить её за волосы и дёрнуть вверх.       Младшая ведьма зашипела, поднимаясь на слабые ноги. Взгляд упал на оскал тёмной ведьмы, та вглядывалась в лицо, видимо, решая, что сделать с этой непокорностью.       — Тебе повезло — сегодня я в хорошем расположении духа, — усмехнулась та, убирая руку. — У тебя пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок, питомец, жду тебя внизу.       — Зачем? — последовало слишком резко, после чего девушка добавила тише: — Извините, но я не понимаю.       — Чтобы есть, грязнуля, — засмеялась Беллатрикс. — Я забочусь о своих питомцах, если не будешь есть, очень скоро умрешь, а это как-то неинтересно, тебе так не кажется? — чуть наклонив голову в бок, Лестрейндж с весельем наблюдала за волшебницей.       Решив больше не продолжать диалог, она круто развернулась на каблуках и пошла обратно в гостиную, вслед выкрикивая:       — Твоё время пошло, Мадди.

***

      По памяти поднявшись наверх, девушка какое-то время не могла вспомнить свою комнату. Была ли она её? Или старшая ведьма просто пыталась сломать девушку притворной снисходительностью. Эта ведьма слишком непредсказуема.       Войдя в ванную, Гермиона сняла с себя старую одежду и удивилась, обнаружив свежую на комоде рядом с раковиной.       — В какую игру ты играешь?..       Нужно вести себя тихо, быть вежливой и послушной — любой брошенный взгляд в сторону Лестрейндж может быть вполне реальной причиной её кончины.       Как только гриффиндорка забралась под тёплую воду, все её мысли очистились, спускаясь ручейками с головы прямо в слив душевой кабины. Даже в такие тёмные времена Гермиона пыталась следить за своей гигиеной, поэтому, дав себе минутку насладиться водой и гелями, она ускорилась, не желая навлекать на себя гнев.       Выйдя, девушка взяла одежду. Это было обычное чёрное платье длиной чуть выше колена, плечи открыты, а к талии платье немного сужалось, подчеркивая её и среднюю грудь.       Она понятия не имела, откуда Беллатрикс знает её размер, но была однозначно благодарна, что может ходить одетой, а не в простыне, как бедные домовые эльфы. Нижнеё бельё было обычным: чёрное — не очень изобретательно, но пойдёт. Грейнджер задумалась, знает ли старшая о существовании других цветов.       Так как палочки у неё, естественно, не было, она спустилась к гостиной с мокрыми волосами и босая. Взгляд сразу же нашёл тёмную ведьму, сидящую на диване. Одна нога была закинута на другую, в руках был хрустальный стакан с янтарной жидкостью, которую ведьма плескала.       — Тебе идёт, — всё, что она сказала, смотря на сжавшуюся девушку в проходе, — намного лучше, чем было.       — Спасибо, — тихо ответила она, пытаясь смотреть куда угодно, но только не в агатовые глаза.       Окинув девушку оценивающим взглядом, Беллатрикс села прямо, приказав:       — Подойди.       Девушка неуверенно двинулась вперёд, останавливаясь напротив тёмной ведьмы. Взгляд её был опущен, она отчетливо видела капли воды, что падали с волос на холодный паркет.       — Во-первых, перестань дрожать как осиновый лист, — спокойно продолжила Лестрейндж, отпивая из стакана, — я не собираюсь тебя убивать! Во-вторых, у меня есть некоторые правила, которые ты должна соблюдать, конечно, если не хочешь понести наказание.       Ну, конечно, кто бы сомневался. Беллатрикс, на удивление, была спокойной, она так отличалась от той ведьмы, которую девушка помнила.       — Ты не можешь выходить из дома без меня. Не можешь перечить мне и огрызаться. Ты должна выполнять любые приказы, которые я тебе поручу. Обращаться ко мне только «мадам». — Беллатрикс встала, оказываясь прямо перед девушкой. Разница в их росте была очевидной, на каблуках женщина была ещё на пару дюймов выше. Подцепив пальцами подбородок девушки она вгляделась той в глаза, прошептав: — И не смей закрывать свой разум, девочка! Ты меня поняла? — уже громче спросила пожирательница.       — Да, мадам, — выдохнула Гермиона, смотря Лестрейндж прямо в глаза.       «Всё могло быть намного хуже, не так ли?»       Она могла попасть в руки к какому-то извращенцу, а тут, кажется, она всё ещё может считаться чем-то, может, даже подобием человека в извращенном сознании старшей ведьмы. Это ещё предстоит узнать.       Безусловно, страх присутствовал, но облегчение после полугода бега по разным углам Лондона тоже было. Она устала прятаться и бежать. В этом доме она сможет быть послушной и жить в той реальности, которую уже не избежать, пусть она считается тут ничем и никем, но это лучше, чем быть убитой.       Это был момент, когда Гермиона сломалась.       Она злилась на себя, на эту реальность и проигрыш. Она всегда боялась проиграть, разочаровать других. Она знала, что, если будет вести себя хорошо, Беллатрикс, возможно — только возможно, — увидит в ней интересную личность и не будет презирать так сильно. Ей была ненавистна мысль о том, кем она стала. Она все ещё ненавидела чистокровных, и эта женщина была не исключением, просто теперь она попытается смириться с мыслью о том, что её жизнь больше не принадлежит ей.       Сильные пожирают слабых, и Гермиона в этой ситуации была просто бессильна, она слышала о других магглорожденных, слышала, что они могут стать частью общества, если только их хозяин позволит. Это теперь её новая цель.       — Хорошо, ты можешь быть свободна, — опустив руку, Лестрейндж отступила, ложась на кожаный диван, — еда уже на столе, — тёмная ведьма махнула рукой, жестом указывая за девушку.       — Спасибо, мадам, — после сказанного Грейнджер развернулась, увидев большой стол и еду на одного.       Сев спиной к Беллатрикс, она могла поклясться, что в данную секунду её спину прожигает пара чёрных, как две галактики, глаз, и была бы права.       Беллатрикс и вправду смотрела на неё, на её худое тело, выпирающие лопатки и виднеющийся позвоночник; на её влажные волосы, что кудрями спускались по спине. В голове старшей ведьмы поселилась мысль о том, что, может быть, эта гриффиндорка сможет скрасить серые будни, развлекая её.       Война закончилась, и Беллатрикс, как верный лейтенант Тёмного Лорда, была усыпана почестями и привилегиями, но, вот беда, золото и высокий статус не смогли заткнуть пустоту в её чёрной душе.       Аппетита не было, она была обескуражена сменой настроения Лестрейндж. Всего какое-то время назад она плевалась ядом, а сейчас спокойная, будто перед ней не стоит грязнокровка, которых она так не любит.       Всё-таки заставив себя проглотить немного еды, девушка встала из-за стола, разворачиваясь и встречаясь глазами с хозяйкой. Ойкнув, она застыла, подбирая слова.       — Спасибо за еду, мадам.       — Тебе бы поправиться, Мадди, — устало сказала тёмная ведьма, вновь принимая сидячее положение, — иди сюда.       Подойдя, девушка уже не испытывала прежнего страха, понимая, что её хотя бы не убьют, но она не могла ожидать следующих действий Лестрейндж: женщина провела руками по талии, ощупывая выступающие рёбра, поднимаясь тонкими пальцами к острым плечам и ключицам.       — Что я и говорила. Насколько плохо ты питалась?       — Еды, как и аппетита, не всегда было много, мадам, — прошептала она, стараясь не отрывать пощипывающие от слёз глаза от глаз оппонентки.