Сила, низвергающая Богов.

-Одиночество обычно появляется именно у тех, кто обладает большой властью, - спокойно говорил Князь Демонов, - я, как и твой брат, опьяненный силой и идущий за своей целью, ранил тех, кто был ближе всего. Он расчесывал волосы Повелителя Ветра, делясь с ним своими мыслями. Черновод больше не требовал от Цинсюаня ответов, ему просто нравилось сидеть и говорить рядом с ним, изливать душу, размышлять, иногда находя ответы для самого себя. Нередко он вспоминал их прежние деньки путешествий и походов, грустно смеялся, а иногда просто молчал. -Я этого не понимал, но думаю главной бедой и погибелью своих родных – был я сам. Мой эгоизм, попытки прыгнуть выше своей головы и те способы, которые я выбирал. Наверное, если бы я действительно хотел сберечь их, то тихо прожил свой век, завел бы семью, а потом просто умер в свой час. Черные одежды были очень похожи на те, которые раньше носил Мин И, волосы были собраны в высокий хвост, но концы все равно доставали до середины лопаток. Подчеркивая золотое сияние глаз, с ушей Князя Демонов свисали цепочки из капель золота. Рукава также были усеянными приливающимися при движении золотыми нитями, которые, словно опоясывая предплечье, создавали картину бегущих волн. Ши Цинсюаню понемногу становилось лучше. Черновод заметил, что тот действительно стал слушать его речь, слегка наклонять голову в его сторону, а иногда смотрел глазами, будто хотел что-то сказать. Но лицо все еще практически не выражало эмоций. Будто сам Цинсюань о чём-то глубоко раздумывал. Нежно касаясь плеч Повелителя Ветра, Хэ Сюань помогал тому принять более удобную позу. Щелкнув пальцами, на его коленях, появился поднос с рисовой кашей, чаем и приборами. -Тебе нужно поесть, твои раны так медленно заживают. Прошло уже почти две недели, а синяки все еще на месте. Цинсюань больше не противился еде и теперь спокойно ел из поднесенной ложки. Ему было тяжело понять время суток, и то, как долго он здесь лежит. Первые дни он находился словно в беспамятстве: у него не было аппетита, постоянно хотелось спать, даже подняться и сходить в туалет, не получалось из-за слабости. Он ощущал, что за ним ухаживают, что ему помогают, но как будто сквозь сон. Первое, что осознанно почувствовал Цинсюань – вкус теплой, приготовленной именно для него, еды. Он пришел в себя, чувствуя, как тепло от проглоченной каши растекается по всему телу. Было вкусно и впервые за долгое время, так хорошо. Сфокусировав взгляд, Ши Цинсюань увидел Черновода, тот дул на зачерпанную кашу, чтобы Повелитель Ветра случайно не обжёгся. Всё время, что тот провел с ним, Князь Демонов что-то рассказывал, но Цинсюань мог сконцентрироваться лишь на части слов. С каждой их встречей понять удавалось все больше, и через день он уже спокойно понимал, о чем говорит Хэ Сюань. Поначалу его пугало присутствие Князя Демонов рядом с собой, но из-за слабости он даже не мог убежать. А вскоре понял, что тот почему-то совершенно не желает ему зла. Он только говорил и говорил…

***

Очередная ночь озарила общий зал лунным светом. В центре, где раньше стоял обеденный стол, теперь находился алтарь. Проходя мимо него, Черновод постоянно отводил глаза. Пустота, оставшаяся внутри него после мести, ненадолго заполнилась гневом, но гнев лишь еще больше выжег все внутри, не принеся успокоения и усилив боль внутри. Черновод копался в себе и во всем, что произошло, заключив одно: он одинок. И это одиночество, как холодные воды его чертогов, окутывали с головой, таща на дно. В заботе за Цинсюанем, в их общих воспоминаниях он чувствовал хоть какое-то тепло, поэтому тянулся к нему, желая согреться. Черновод уже некоторое время стоял перед алтарем. Смотря на него, челюсть Хэ Сюаня вновь напряглась, а внутри всё сжалось. Шепот младшей сестры, бывшей возлюбленной стал доноситься со всех сторон, предсмертные просьбы и стоны отца, матери отскакивали от стен. Гул в голове становился все громче. Князь Демонов больше не мог этого выносить, он до боли стиснул свою голову руками, словно пытался выдавить из нее вернувшиеся воспоминания и крики убитых им людей. Скорчившись в лице и тяжело дыша, Хэ Сюань упал на колени перед прахом родных, сжал руками ткань, покрывающую алтарь. Голосом словно в бреду он начал говорить сам с собой: -Вы отомщены, я сделал то, что обещал. Вы, Вы ведь все видели это?! – он с надеждой, будто стоявшие перед ним горшки могли хоть что-то ответить, посмотрел на них, - Так, отпустите меня… Отец, что мне…что мне делать дальше? Сама суть моего существования исчезла. Какое значение имеет жить дальше? Держа ткань, словно юбку матери, он прижал ее к груди. - Мама, как мне теперь вновь почувствовать счастье? Вы были всем! Всем, что держало меня в этом мире. Но, даже низвергнув Богов, я не могу вернуть вас. Он покосился на стальной горшок с прахом матери, пытаясь вообразить ее тепло и объятия, но увидел лишь свое отражение в холодном металле. На него в ответ смотрело изможденное, уставшее лицо, совершенно не имеющее ничего общего с непревзойденным князем демонов, который был погибелью многих демонов и головной болью небожителей. -Я даже не могу вернуть себя!! – голос сорвался на душераздирающий крик, он потянул ткань на себя, срывая ее с алтаря, заставляя все урны с прахом упасть на пол. Голоса в голове разом пропали. Лишь немного отдышавшись, Черновод поднял глаза и заметил, как в лунном свете в воздухе поднялась пыль. Великий Князь Демонов завороженно наблюдал, как частички праха его семьи, будто снег, летают по комнате, боясь сделать хоть одно движение телом, он отказывался осознавать, что только что произошло. Рядом зашелестела ткань, Хэ Сюань повернул голову на звук, чувствуя еще большую нереальность происходящего. Ши Цинсюань, морщась от боли, садился на пол, и, медленно перемещаясь, своими ладонями стал собирать лежащий на полу пепел. Он делал это тихо и спокойно, не боясь запачкаться. Его волосы были собраны в косу, но непослушные пряди выбивались и, будто соскучившись, ластились к его лицу, а надетая Черноводом мантия была из тонкой и шелковистой ткани бирюзово-зеленого цвета, на плечах которой, словно капли расплавленного воска, стекающего во все стороны, располагалась переливающаяся вышивка золотого цвета. -Думаю, так как они все твоя семья, то сильно не расстроятся, если часть их праха смешается с другим членом семьи, - стараясь собрать как можно более одинаковый объем праха в каждом горшке, сказал он, - Главное, что они все вместе. Лицо Повелителя Ветра ничего особо не выражало: ни жалости, ни теплоты, но и отвращения или равнодушия там тоже не было. Опираясь на здоровую ногу и немного шатаясь при резких движениях, он встал и расставил все упавшие предметы на алтарь. - Тебе ведь больно – глухо сказал Черновод, наблюдая, как тяжело тому даются такие подъемы. Цинсюань, помедлив, ответил: - Но тебе ведь тоже… Он поправил упавшую ткань, расставил горшки, пока Черновод сидел на полу, пряча лицо в тени. Князь Демонов боялся и не знал, как и стоит ли начинать разговор. Если бы Повелитель Ветра сейчас сказал, что уходит, Хэ Сюань даже ничего бы не смог возразить, так сильно его пугала вся эта ситуации. Но Цинсюань вдруг сам обратился к нему и спросил: - Те цветы? Где ты их берешь? Черновод, непонимающе, поднял глаза и встретился с устремлённым на него взглядом. - Ликорис? – тихо уточнил он. Цинсюань слегка приподнял уголки губ, неловко пожимая плечами. - Я знаю их, как «красные цветы смерти». Ли-ко-рис, – словно пробуя на языке, медленно проговорил он, - красивое название. Хэ Сюань поднялся, засунул руку за ткани мантии на груди, вытаскивая оттуда цветок. Смотря на это, глаза Ши Цинсюаня округлились, мимикой и голосом становясь похожим на старого доброго Повелителя Ветра, он вдруг воскликнул: -Ты что всегда таскаешь с собой букет?! Черновод хмыкнул и протянул цветы Цинсюаню. Тот, взяв ликорис, стал медленно и почтительно укладывать у каждой урны. Закончив с цветами, он закрыл глаза, сложив руки в молитве. Они долго стояли и молились, но молитвы давно были прочитаны, а ни один из них не сделал и шага. - Он не всегда означает смерть. – неловко и как обычно неумело, начал разговор Черновод, сам смутившись своих слов и принявшись резко разглаживать свою одежду, после того как долго сидел на полу. Он бегло бросил взгляд на Цинсюаня и увидел, что лазурные глаза требуют объяснения сказанному. Заведя одну руку за голову, разминая затылок, он показал на лежащие цветы. -«Я думаю о тебе» — это еще одно значение, – закончил он свою мысль. Цинсюань дотронулся до нежных лепестков, цветы были настолько свежими, что казалось, будто их только что сорвали. -Почему ты пришел? - Ты обычно приходил в этот промежуток времени, но тебя всё не было. Вот я и решил попробовать прогуляться сам, потом услышал твой голос в этой части подземелья и пошел на него. - Ты всё слышал?! – испугался Хэ Сюань. Цинсюань кивнул и повернулся к Черноводу, который смотрел в пол, всё еще не решаясь долго смотреть в лицо того, кого мучил. Повелитель Ветра поднял руку, пытаясь дотронуться плеча Князя Демонов и жестом показать, что все хорошо, но Черновод сделал шаг назад. Грустно улыбнувшись, рука опустилась и, развернувшись, Цинсюань, хромая, пошел туда, откуда пришел. - Мне кажется, что я плыву через тёмное, холодное море. В одиночестве, - вдруг начал говорить Черновод. - Я дергаю ногами, боясь утонуть, и мне так грустно и страшно, что я, молясь, смотрю на небо в отчаянье, но всё, что я вижу — это необъятную тьму. Хэ Сюань посмотрел на повернувшегося к нему Цинсюаня, тот стоял и внимательно слушал. - Тебе будет лучше в мире смертных, а иначе эта тьма захватит и тебя. Как только почувствуешь себя лучше – уходи. Я больше тебя не потревожу. Цинсюань слегка кивнул головой, сделал шаг к выходу, но тут же остановился. Он вздохнул, сделал над собой усилие и, натянув улыбку, весело проговорил, оборачиваясь: -А я и не думал, что властелин Черных Вод - Погибели кораблей боится плавать! Если страшно – построй плот, найми команду и выплыви уже оттуда. Тебе не обязательно и дальше оставаться в этой темноте! Глаза Черновода расширились, а уголки губ немного приподнялись. Он собирался что-то сказать в ответ, но буквально за секунду произошло многое. Глаза Князя Демонов из желтых стали алыми, наливаясь огнем, а сосуды полопались, делая взгляд более страшным. Вены на лбу проступили, а сам он, схватившись за грудь и задыхаясь, упал на пол. Он не кричал, но его прерывистое, тяжелое дыхание заполнило всю комнату. Казалось, будто Черновод отчаянно себя сдерживает, чувствуя непонятную для Цинсюаня боль. Ши-сюн, тут же оказавшись рядом, дотронулся до лба Хэ Сюаня, постоянно зовя его по имени. Но тот превозмогая себя, приподнялся на руках и как можно бережнее схватил Цинсюаня за кисть, посмотрел последний раз на испуганные, смотрящие на него, лазурные глаза и прошептал: - Ты уходишь. Сейчас же! Мои эмоции и силы нестабильны, - сбиваясь и делая паузы, говорил он, - Я могу снова сделать тебе больно. -Что? О чем ты говоришь? Что с тобой? Позволь, сделать хоть что-то! – начал тараторить Повелитель Ветра, не убирая руки с лица Князя Демонов. Хэ Сюань улыбнулся глазами и, прикрыв их, словно котенок потерся о теплые руки Цинсюаня. -Прощай. Пол провалился под Повелителем Ветра, а перед глазами всё смешалось, спустя секунду послышался неожиданный всплеск воды, будто кто-то упал в лужу, а рядом раздался крик ребенка. Цинсюань поморгал глазами, пытаясь успокоить кружащуюся голову, а затем стал ощущать, что подол его одежд постепенно намокает всё больше и больше. Ши Цинсюань сидел на берегу реки в той же позе, что и пару секунд назад перед Князем Демонов, оказавшись теперь по колено в воде. Буйство красок снова кружило его голову: повсюду была зелень, а небо окрасилось оранжевыми полосами. Закатное солнце ласково грело и кидало лучи на землю, а свежий ветер, играясь с волосами своего бывшего покровителя и распуская косу, заполнил легкие Цинсюаня. Вот так, всего за секунду, он оказался на свободе. А где-то далеко, демоны бились в экстазе и истерике, двигаясь со всей уголков страны в одном направлении, ведь случилось то, что происходило раз в столетие – гора Тунлу открывалась. Стадия 5 – Принятие: Эта стадия уже свидетельствует о реальной оценке ситуации, о возможном поиске перспектив в новом положении. Человек в принятии понимает, что выбора нет, все пути были испробованы и просто морально готовится к последствиям.