Осторожно, Аддамс!

Невермор никогда не отличался особым порядком. Сложно было содержать в порядке место, где жило больше сотни магически одарённых подростков. Основной сложностью, само собой, была необходимость примирить сверхъестественные таланты учеников с окружающим миром и ними самими. Далеко не все учащиеся попадали под примитивную классификацию «Клыки-Меха-Камень-Чешуя», далеко не все физически могли обуздать собственный дар. Счастливчики, вроде Ксавьера Торпа или Юджина Оттингера, чей дар почти никогда не выходил из-под контроля, встречались крайне редко. Но истинным проклятьем были врождённые особенности видов. Если с талантами вампиров, сирен или горгон со временем как-то научились ладить – защитные амулеты, отсутствие зеркал, специальные шапочки, защитные очки, донорская кровь в рационе питания – всё это помогало совладать с врождёнными особенностями некоторых видов и даже приблизить их быт и образ жизни к условно-нормальному, то вот что делать с мехами не знал никто. В смысле – попытки были, но окончились они несколькими изувеченными лохматыми изгоями да старыми ржавыми клетками в подземельях Невермора, в которых иногда отправляли особо резвых нарушителей правопорядка, о которых нормисам знать было не положено. От волчьего воя в полнолуние каждый спасался, как мог, но вот что было делать с волчьим характером…. На этих выходных Уэнсдей Аддамс была вынуждена выработать собственные, к её огромному сожалению, не летальные методы борьбы с оборотнями. Начиналось всё довольно прозаично – в первое полнолуние нового семестра Энид, обратившаяся со всеми, проводила, буквально разрываясь между своей девушкой и своей стаей. С одной стороны, волк изо всех сил жаждал выхода – молодой волчице постоянно хотелось куда-то бежать, беситься со своими товарищами по стае, выть (и не только на луну), что-то хватать и вообще – на месте совершенно не сиделось. К своему огромному сожалению, Синклер оказалась из того типа ликанов, которым в полнолуние начисто сносило почти любые внутренние тормоза. С другой стороны, уже почти 4 месяца как её персональный ограничитель имел чёрно-белый окрас, ужасно колючий взгляд из-под густой чёлки и отзывался на имя «Уэнсдей Аддамс». В этот вечер, после трёхчасовой пытки алгеброй и элементами высшей математики, Энид физически больше не могла сидеть на одном месте. Щёлканье клавиш печатной машинки вместо привычного умиротворения приносило только растущее внутри напряжение. Не помогала даже беготня за уже испорченными и скомканными в шарики листами бумаги, которыми добродушный Вещь пытался играть с оборотнем. Внутреннему волку требовалось намного больше активности, чем небольшие рывки по комнате. - Уилла, ты скоро? – заскулила Энид, вращая хвостом. Частичное обращение давалось девушке всё лучше и лучше. - Не мешай, - монотонно ответила Уэнсдей, не отрываясь от своего дела. - Мне надо закончить. - Ну, пойдём…. Ну пожалуйста! – волчица скорчила самую жалобную моську из своего арсенала. - Не дави на жалость, - Аддамс представляла собой образец хладнокровия. В данный момент она описывала крайне сложный процесс совершения преступления маньяком-судмедэкспертом. Отрываться сильно не хотелось – такое вдохновение, навеянное ночными фантазиями расправы над воющими мохнатыми тварями, посещало брюнетку крайне редко. Надо было, как минимум, закончить главу. - Уэнсдей…. – оборотень подпрыгнула на месте, не в силах больше находится на месте. – Ты мне обещала! Аддамс вздохнула. Сегодня днём она действительно пообещала своей девушке сходить с ней на вечернюю прогулку («Ещё один номер упражнений и я выгуляю тебя вечером, щенок»), однако, работу над романом откладывать не хотелось. Но если сейчас ничего не предпринять, то Синклер начнёт разносить комнату и закончить работу точно не удастся. - Подожди меня во дворе, cachorrito, я закончу главу и спущусь, - брюнетка развернулась на стуле к своей девушке и потрепала её между волчьих ушей. От этого небольшого почёсывания блондинка довольно закатила глаза и немного заскулила. – Будь хорошим волком. В любое другое время Синклер, скорее всего, закатила бы, как минимум, небольшой скандал на тему: «Я не животное, Уэнсдей!», но сейчас, когда животные инстинкты заглушали любой голос разума, она просто кивнула, подорвалась с места и широкими прыжками ускакала во двор. Сорок минут, которые Уэнсдей отвела сама себе на завершение работы, прошли довольно быстро. Вещь нервно потеребил хозяйку за рукав – памятуя об истории с фотографиями, он ещё немного опасался кары, но подводить Энид тоже не хотелось. - Да, Вещь, иду, - Аддамс встала со стула, потянулась и зашагала в сторону ванной. – Достань пока те собачьи игрушки. На каникулах, узнав, что Уэнсдей и Энид встречаются, Паксли не преминул воспользоваться ситуацией и подшутил над старшей сестрой. Он ухитрился запихнуть ей в чемоданы целый пакет разноцветного барахла из зоомагазина, которые обычно использовалось для дрессуры и игр с собаками крупных пород. Его расчёт не оправдался – Синклер большинство игрушек нравились даже вне того времени, когда луна сводила её с ума. Выбрав несколько наиболее подходящих для сегодняшней ночи вариантов, Вещь утрамбовал это всё в рюкзак хозяйки. Аддамс благодарно кивнула другу, схватила сумку и, перепрыгивая через две ступеньки, (пока никто не видит - можно) поспешила во двор. Там её застала картина, от которой кровь Аддамсов буквально вскипела в жилах. К Энид, к её la loba rubia клеились какие-то…. Блоховозы! Да как они!... Эта сцена вполне могла бы закончиться кровавой расправой над группой несовершеннолетних, если бы Энид, сразу заметившая свою девушку, не подскочила бы к ней и не утащила бы в сторону леса. - Наконец-то, Уилла! Пойдем, ты обещала! – Энид скакала вокруг Аддамс в волчьем полу облике, не в силах больше находится на одном месте. Реакция Уэнсдей была немного заторможена. Сцена того, как к её девушке цеплялись какие-то мерзкие животные, всё ещё будоражила сознание. - Кто они? – почти прорычала брюнетка цепляясь за рукав чужой розовой толстовки. - Они? - Эти… оборотни. Которые… - Уэнсдей замялась, стараясь подобрать нужное слово. – Которые были с тобой за одним столом. Кто они? Синклер уставилась на свою девушку. Волчьи уши немного поникли, хвост сбавил обороты вращения, а лицо блондинки можно было бы описать как «сильно озадаченное». - Они из моей стаи…. А зачем тебе… - она не успела договорить, когда Аддамс её перебила. - Впрочем, не важно. Забудь, - провидица одёрнула себя. Нельзя было сейчас волчице хоть малейший повод для подозрений. – С чем бы тебе хотелось поиграть сегодня?

***

В следующие две недели общежитие мехов внепланово решили посетить все десять казней египетских. Сначала неизвестные, в которых добрая половина Невермора подозревала Уэнсдей и Вещь, заправили противопожарную систему кампуса мехов несколько галлонов свинной крови, смешанной с раствором соляной кислоты. Эффект всеобщей паники удался на славу – залитые кровью оборотни, чужой в перемешку со своей, заставили чёрное сердце Аддамс трепетать в темпе prestissimo . Правда, расплатой за эту мимолётную радость стали полуторачасовая выволчка у директирисы Уимс, которая хоть и не имела никаких доказательств её вины, но прекрасно знала, что больше никто такую авантюру провернуть не смог бы, внеплановый визит родителей (формально, их вызвала Уимс, но на самом деле Гомес и Мортиша сияли ярче полуночной луны от гордости за старшую дочь, а Пагсли завистливо поглядывал хмурых помятых мехов во дворе Невермора) и молчаливый укоризненный взгляд мисс Торнхилл, неотступно преследовавший Уэнсдей за пределами кампуса в течении целой недели. А ещё расстроенная мордашка Энид, которая явно обо всём догадалась, но подловить подругу не могла – экстрасенс позаботилась об алиби даже в глазах Энид. На следующую «казнь» Аддамс поклялась себе выбирать более… изобретательные способы кары. Вообще-то, их семья, по понятным причинам, не была религиозна, но библейские истории Уэнсдей любила с детства. Ей нравилось читать о бесконечных карах, казнях и пытках, которыми «любящий» Господь награждал своих «детей». «Десять казней египетских» занимали первое почётное место в её личном рейтинге. И сейчас пришло время привнести любимую историю детства в реальную жизнь, тем более повод, в глазах Аддамс, был более чем весомый – она, и только она, имела право на Энид Синклер, а не какие-то…. Короче, никто не имел прав на Энид, кроме Уэнсдей Аддамс, и экстрасенс была решительно настроена дать понять всей школе, что бывает с грешниками. По списку, второй казнью было нашествие жаб. Почему это была казнь Уэнсдей так и не поняла – чем кому-то могли помешать эти милейшие земноводные? Обквакать? Засмотреть до смерти? Запрыгать до помешательства рассудка? Но список уже был намечен, а отказываться от намеченных планов было не в правилах Аддамс-младшей. К сожалению, дядюшка Фестер в очередной раз угодил в переделку, связанную с недавним ограблением банка (деталей он не предоставил, но, кажется ему удалось скрыться от копов в психиатрической лечебнице), поэтому достать действительно стоящие экземпляры, вроде лягушек-древолазов, парочке мстителей не удалось. Зато получилось синтезировать несколько литров невероятно пахучей гадости, на которую все окресные жабы сбегались как полуумные. Распылением этой дряни Вещи пришлось занятся одному (Уэнсдей всё ещё была под домашним арестом) и вручную (охрану системы пожаротушения серьёзно усилили) и ночью (в целях конспирации), но эффект превзошёл все ожидания – весь кампус был буквально облеплен жабами, лягушками и даже головастиками всевозможных размеров, цветов и оттенков. Невозможно было и шагу ступить, чтобы не раздавить какое-нибуть несчастное земноводное. - Хм…. Теперь понятно, почему это была «казнь», - задумчиво произнесла Уэнсдей, глядя на то, как меха безуспешно пытаются покинуть свой кампус, не испачкав обувь. - Какая каз… А-а-а-а-а-а-а-а! – Энид взвизгнула на полуслове, сделав невероятный для её человеческой формы прыжок вверх метра на полтора. – Боже, боже, боже, боже мой! - Хм? – Аддамс была сильно озадачена реакцией своей девушки. Она памятовала о нелюбви Синклер к паукам («Боже мой, убери, убери эту гадость отсюда!»), хищным растениям («Нет, Уэнсдей, я тебя люблю, но эта плотоядная фиалка-переросток останется у мисс Торнхилл!») и чучелам животных, если они, конечно, не были сделанны из плюша и синтепуха. Нелюбви к жабам в списке фобий Энид до этого дня не значилось. - Что-то не так? – невозмутимо спросила Уэнсдей, уже подозревая, в чём именно прокололась. - Кровь! Боже, боже мой…. Сколько крови! Я сейчас…. – Энид была на грани паники. «Чёрт возьми», - досадливо поморщилась про себя провидица. - «Почему я раньше об этом не подумала?» Но вслух ничего не сказала, молча потянув подругу подальше от места расправы. С казнями дело не задалось с самого начала, но отступить – значило опозорить свою фамилию, а этого Уэнсдей Аддамс позволить себе не могла.