... į atmintį

Пуниа оказалась спокойным местом. Небольшое поселение, в границах лесопарка и вдоль реки Немуно. Один из местных охотно подсказал, где расположено здешнее кладбище. Закономерно поинтересовавшись, кого ищут там. Хватило слов: "Одного друга", чтобы местный житель сочувственно покивал и пожелал ему в любом случае не знать горя. Кладбище тоже оказалось по-своему красивым. Повсюду ещё зелено, тихо, умиротворяюще, отнюдь не жутко. Становилось понятно, почему похороны решили проводить в родной умершему местности. Пока проходили поиски нужной могилы, доносились лишь крики ворон и посвист ветра. И вот взгляд зацепился за знакомое имя на одном из памятников. Без приписок, лишь даты убеждали, что памятная весть об аварии - не бред усталого мозга. Отчего усталость и горечь от подтверждения памятной автокатастрофы усиливались. Пара шагов поближе к могиле. Недолгое колебание, опуститься рядом с низким холмиком на корточки. - Привет, - прозвучало сдавленно, глухо. - Вот и свиделись. Прости, что так поздно. В театре Кауно и на киностудиях мне дали лишь сутки отсрочки. Хоть что-то, чтобы... увидеться. Ладонь медленно, страшась ощутить мертвенный холод, опустилась на край могилы. Шершавые комья земли оказались тёплыми - сентябрьское солнце успело нагреть землю, склоняясь понемногу к западу. Но казалось, что тот, кто под землёй, смог таким образом поделиться не забытым живым теплом. - Прости, - повторяет тем же тоном, опустив голову. Надеясь, что поймут происходящее в душе. Досаду от того, где они наконец пересеклись. Пронизывающую боль от осознания, что не удалось сдержать одно данное много ранее обещание. Безмерную горечь от мысли, что уже никогда не услышит знакомый мягкий голос и схожий смех, не ощутит тепло и крепкость рук, обнимавших когда-то всего один раз. Но до сих пор подчас чудится где-то рядом знакомый запах сигарет, а в памяти всплывает давний, будто из прошлой жизни, разговор... Вечер. Шхуна равномерно покачивается на волнах. Он только поднялся на ют. Ощущает аромат дыма: опять курят. Подходит к кормовому борту, неосознанно принимая схожую позу. Спокойное дружеское молчание некоторое время. Волны внизу плещут равномерно, навевая умиротворение. - Идём? - звучит по прошествии неведомого отрезка времени. Согласно хмыкает, поворачивается. Цепляясь взглядом за лицо человека рядом. Внутри вспыхивает нечто ностальгическое и, при встречном недоумённом взгляде, негромко признаётся: - Моя первая роль тоже имела имя Юозас. Когда я снимался в "Марите". Напротив сперва нахмуриваются, затем понимают, что хотели этим сообщить. - Нечто общее? - утвердительное уточнение. - Да. На лице собеседника проявляется то характерное выражение, свойственное лишь межличностным дружеским тайнам. А потом звучит: - Час поздний. Идём... Солнце почти полностью закатывается под горизонт, когда полутёмная в закатных лучах фигура поднимается наконец с места подле одной могилы и некоторое время переминается, дабы нормализовался кровоток. Ровное огненное зарево с запада освещает памятник немного сбоку, но этого хватает, чтобы возникло ощущение: тот, чьё имя высечено на камне, будто смотрит таким способом на гостя, прошептавшего последнее: "Я обязательно вернусь!", а потом провожает того внимательным взглядом, пока не скрываются из вида.