Химия, оказывается, не только в пробирках.

30.12.××××

На дворе почти десять вечера и, судя по всему, лабораторию закроете вы. У Дотторе ведь не один ключ? Конечно же нет. Одна из последних бумаг читается лениво, хочется уже скорее пойти к себе и отдыхать, совсем скоро новый год, рабочий настрой улетучивается. Но вы, похоже, уйдёте позже, чем планировали… Предвестник перешагивает порог, вы обращаете на него внимание — чуть шатается и фирменно улыбается. Ну, не мудрено, раз был корпоратив. — Василиса-а! — радостно подходит к вам и со спины прикладывает прохладную ткань перчаток к щекам. — Ты ещё не ушла! — Ага. А что, хотите на пьяную голову потравить кому нибудь байки? — улыбаетесь, чувствуя, что тот не опасен. — Я не настолько стар, — задирает вашу голову. — Ты не против посидеть, поболтать? Несколько секунд раздумий вместили в себя несколько выводов: во-первых мужчина не трезв и может попытаться напоить вас «за компанию», во-вторых вы то и правда трезвая, а как известно «трезвый пьяному не друг», ну и в-третьих у вас в целом полно личного времени, которое тратить некуда, поскольку в ближайшем доступе у вас только книги, друзья с семьёй почти на другом конце города, по рабочему графику праздничные выходные с тридцать первого до шестого чисел. А Второй, как вы уже много раз выяснили, достаточно приятный и интересный собеседник, так что… Терять, наверное, нечего? — Нет, не против. Но пить не буду, — дружелюбно улыбаетесь и наклоняете голову вперед. — Спасибо, — сразу отходит от вас и… Достаёт из шкафчика под столом водку. Ту самую, которой «успокаивал» вас в один из первых дней работы. — Вы ещё будете?.. — прокручиваетесь на стуле в сторону действа. — Да, — теперь уже не спрашивая вашего разрешения, как раньше, снимает маску и сразу надевает очки, появившиеся из кармана пиджака. Далее становится то ли смешно, то ли страшно — бутылка открывается, синеволосый пьёт из горла. Окончив распитие, как вы можете понять, пытается удержать напиток в себе, у огненной воды высокая крепость, поэтому в комнате воцаряется короткая тишина. — Иди сюда, — тихонько кашляет и плюхается в свое кресло, ожидая вас. А вы с лёгкой улыбкой подкатываетесь к нему со своим сидением, очередной раз подмечаете, что ему идут очки, но в целом сейчас предвестник выглядят расхлябано. Забавно наблюдать за ним. — О чем вы хотели поговорить? — кладёте локоть на стол для опоры головы и удобной позы, а Второй складывает ногу на ногу, откинув голову на спинку кресла и прикрыв глаза. — О попаданцах. Ты знаешь, что в нашем мире есть те, кто не существуют здесь с рождения? — непонимающе смотрите на Доктора, — Так вот, у нас завелись такие. Два особо ярких… Ебаные близнецы, портят всё со своим обостренным чувством справедливости и синдромом спасителя, чтоб они сдохли оба, — вы видите чёткое раздражение в собеседнике, — Ничего толком не знают об этом мире, хоть и имеют особую элементальную энергию, ещё и со статуями резонируют. Я бы поэкспериментировал с такой силой, особенно с одной их них, там ещё и какие-то мутки с Орденом Бездны… Когда нибудь доберусь до этого всего, буду на адреналине держать в сознании, пока режу, — вы шумно сглатываете. Нормально ли, что вам рассказывают про это?.. — Со статуями резонируют? — девушка слегка опешила. — А что, так можно? А и в каком смысле бездна? Я что-то совсем ничего не понимаю, — нахмурив брови потерла переносицу, быстро возвращаясь в исходное положение. — Ничего же, что я подробности расспрашиваю? — Конечно ты ниче не понимаешь, балда, — трёт лицо, тяжело вздыхая. — Нельзя так, понятное дело, но они не имеют своего элемента как такового. Пошли они все, я всех убью, поняла? На коленях будут стоять и умолять о пощаде, — голос выражает больше драмы, в купе с улыбкой получается жутко. — И вообще, я оскорблен, — щёлкает по крышке бутылки спиртного, она отскакивает в неизвестном направлении. — Меня никто не понимает и не любит. Понимаешь? Я такой хороший, а эти суки не видят, что я изменю этот мир в лучшую сторону, — начинается что-то похожее на «белку». — Хочу крови, у тебя не бывает такого чувства? Вот чтобы орал кто нибудь под тобой, ха-ха. — Ам, нет, пока не сталкивалась с таким, если честно, — отвела взгляд, неловко почесав щеку пальцем, в голову пришла мысль о том, что хотелось бы, чтобы оры под ней были не от того, что она кого-то кромсает. — Да и почему никто не любит? Вы уважаемый второй предвестник, да, возможно не понимают, но грандиозные идеи всегда сложно понимать, вам ли этого не знать, господин Дотторе? — Конечно их сложно понимать, когда ты тупой, — усмешка. — Неужели людям не интересно разгадывать тайны мира? Всех так волнуют глупые жизненные трудности, типа учёбы или поиска работы, что они забывают о том, зачем мы все здесь. Мир гниёт пока Селестия существует и стопорит научный прогресс своими рамками. Да и без нее мало людей которые могут бороться со своей ленью, чтобы идти на свершения, детям не дают установку на то, что они могут стать лучшими из лучших и жить в свое удовольствие. Деньги ничего не стоят, предметы не имеют смысла, мы все давно мертвы, все это огромная коллективная галлюцинация, никто не умирает, они все просто перемещаются в другую параллель и начинают путь заново, снова и снова, пока не проснутся. Мир перевернут, мы все неправы, не видим истину. Смерти не существует, как и жизни, ничего не имеет правды или лжи, всё бесконечно и бесполезно. Понимаешь? — с некоторой надеждой смотрит на вас, хрипя опьяненным голосом, а вы мягко говоря в смятении. — Никто не понимает. — Понимать понимаю, доктор, — чуть устало выдыхает. — Но и вы понимаете, что в такое сложно верится, если ты дошел до этого не сам, а люди, как вы и сказали, заняты своими заботами и насущными проблемами. Как бы сказать, — устраиваясь чуть удобнее, шевелит пальцами так, будто пытается вспомнить что-то ускользающее от сознания. — Даже если они это осознают, у них нет надежды на изменения… от того, что нет сил на сопротивление, как кажется, нерушимому небесному порядку. Не у всех столько амбиций, сколько есть в одном только втором предвестнике, — склонив голову, вновь оперлась на согнутую в локте руку. — Да мне похуй! — бьёт по столу. — Люди узнают обо всем, и будут ненавидеть этот ебливый небесный порядок также, как ненавидели меня когда-то! У нас половина архонтов тупые как пробки, а челядь не видит этого, потому что это боги. Сила не в ударе, а в голове, далеко не в магических способностях. Если ты не можешь просчитать каждое действие противника — ты чмо, убейся об стену и не правь целым регионом, мразь, я лично убью каждого и стану легендой этого мира, перед тем как его уничтожу. — Предвестник шумно вздыхает — запыхался, пока тараторил, и садится ровно, взяв в руки алкоголь. — Может я лицемер, помешанный и так и так далее, но это не значит, что я хуже, чем, например, ебучие сотни тысяч людей и боги, — снова пьёт из горла, но не очень много. Очередные полминуты тишины и Дотторе опять начинает свой монолог. — Мир ужасен и без меня, так какого хрена меня все ещё осуждают. Вот ты уважаешь меня? — громкий звук поставленной на стол бутылки. Вздрогнув от неожиданного громкого звука, девушка непроизвольно съежилась, продолжая слушать пламенную тираду, в которую он вложил казалось всю обиду на мир, кто бы мог подумать, что его так заботит признание. Под конец девушка выпрямляется, расширяя глаза от внезапного вопроса: пьяные все одинаковые и даже гениальный второй предвестник не исключение? — А? Конечно уважаю… Вы как себя чувствуете, кстати? — Э… Знаешь, я и так вижу хреново, но даже в очках все троится, — со смехом прикрывает лицо рукой и откидывается на кресло. — Фу, уже голова болит. Ты то хоть нормально себя чувствуешь? Скоро же домой поедешь, я не слишком тебя задерживаю своим бредом? Может спать хочешь? — вау, это что, адекватная мысль и вежливые вопросы? — Мне вообще от твоего выражения лица стыдно за себя, я настолько непонятно объясняю? — снова тихий смех и взгляд на вас. Похоже, своим вопросом вы сбили поток его мыслей. — Ммм, планировала поехать домой только завтра, да и спать не сильно хочется, не переживайте, — помотав головой в знак отрицания продолжает девушка. — Отнюдь, все предельно понятно, просто каждый раз, мммм… неожиданно? Да, внезапно ха-ха. Кхем, простите, я вас перебила, кажется. — Понял. Нет, не перебила, я сам сбился. Далее вы с Вторым около минуты молча смотрите друг на друга. Накала нет, просто тишина гляделок. Сейчас он совершенно спокоен, ощущение что синеволосый смотрит скорее не на вас, а в пустоту. Довольно забавно. Из тишины выдирает голос того человека, на которого направлено ваше внимание. — Подойти сюда. Без задних мыслей Василиса поднимается с места. — Разве я не была и так достаточно близко? — усмехнувшись, оперлась выпрямленными руками на подлокотники по обе стороны от Дотторе. — Руку дай свою, — говорит тише, берет вас за запястье и сощурившись, чтобы нормально увидеть все что ему нужно, застегивает вам пуговицу на рукаве. — Всё, свободна. Чего ты давишь на меня… — обращает внимание на то, что вы находитесь в более близком положении, чем ему нужно было. — Давай, воспользуйся тем что я пьян снова. Настолько нравлюсь? — дурная улыбка, а для вас понимание отсутствия чужого контроля над ситуацией. Возможно, ему уже пора пойти отдохнуть, но в это же время ощущение складывается, что он сам не захочет. — О нет, господин Доктор, меня вырастили порядочной особой и привили знание, что пользоваться чужой беспомощностью — плохо. Однако и отрицать того, что вы мне насто-олько нравитесь… Не буду. — Какая умница, — выпрямляется в спине и, теперь дотягиваясь до ваших плеч, обнимает. — Я тоже тебя люблю, — хихиканье над ухом, после которого слышен усталый вздох. — Провокация успешно пройдена, зачет, — отстраняется от вас, облокачиваясь спиной и всё ещё улыбаясь. Расстёгивает пуговицы на пиджаке, смотря на вас снизу-вверх. — Хм, мне нужно дарить тебе что-то на новый год, ха-ха? Я сойду за подарок как собеседник, или это походит на нарциссизм? — чуть наклоняет голову к плечу. Глядя на Дотторе улыбающимися глазами, девушка выпрямилась, приложив пальцы к подбородку, усиленно размышляя таким образом, что, очевидно, дурачество. — Думаете? Наши беседы, безусловно, невероятно ценный подарок, — прикрыв глаза, тяжело вздыхает. — Но разве этого достаточно? — брови согнулись домиком, выдавая самую настоящую огорченность. Посмеявшись внутри с самой себя, девушка продолжила чуть более воодушевленно, растягивая слова. — Хотя, знаете, господин, — косо посмотрев на мужчину из полуопущенных век, снова подходит чуть ближе, медленно наклоняясь к лицу, с выражением полного обожания, — Я была бы… Не против, — ближе, — если бы мы… — голос тише, — То есть я и… вы, — поднимает затуманенные глаза на предвестника, выдыхая горячий воздух почти в губы. Долгий зрительный контакт, воздух будто наэлектризован. Василиса глубоко вдыхает, медленно обвивая шею предвестника руками, после чего… — Посидели вот так в обнимку, м? — бодренько устраиваясь на коленях предвестника, кладет голову на плечо, пытаясь сдержать смех. Единственное о чем она сейчас думает, это то, какое же выражение лица у доктора. Тот поднимает руки на уровне плеч ладонями к вам и чуть поворачивает голову в сторону, как бы протестуя. — Я тебя не трогал и никуда не сажал, — оправдывается перед собой и вздыхает. — От меня так несёт перегаром, что тебе в голову дало? Что за разврат, где твои манеры, леди? — усмешка, предвестник обнимает вашу шею. — Знаешь, ко мне обычно никто не пристаёт настолько откровенно. Всё же не сдержав смеха, девушка прикрыла рот рукой. — Как здорово, что я могу проявлять инициативу сама, не правда ли? Да и вообще, о каком разврате речь, это просто теплые объятия, что в вашей голове, м? — немного отстранилась, приподняв одну бровь, и с напускным возмущением продолжила, легонько ткнув пальцем в нос мужчине. — Я — сама невинность и всё ещё воспитанная леди, что не пользуется беззащитными людьми! Всего-то… — театрально хмыкнув укладывается обратно, мягко запуская пальцы в мягкие вьющиеся волосы на затылке, удовлетворенно улыбнувшись. — Объятия. — Я просто не понимаю почему иногда ты пытаешься свести всё к пошлости, — видимо, почувствовав комфорт, кладёт подбородок на ваше плечо и обнимает под руками. — Тебе разве не хочется знать все секреты и мысли человека, который тебя интересует? Или, например, сначала почувствовать руками каждый изгиб и наклон, что образует тело? — туго проговаривая слова мужчина легонько, только кончиками пальцев проходится по линии вашей талии. — Тошнит от людского прелюбодеяния. Вдохновлять должна духовность, а не материал, — он снова чуть хрипит, ещё и говорит тише. — Хах, прошу прощения, если мои действия выглядели так, но я действительно не подразумевала ничего более, чем объятия, — прижавшись ближе. — А своим наполнением вы и так охотно делитесь, просить более было бы уже наглостью, потому я благодарно принимаю всю исходящую от вас информацию, возможно, что это не бросается в глаза, но при каждом нашем диалоге я с большим удовольствием впитываю подробности устройства вашей личности. С каждым разом — вы все более понятны, открываясь с разных неожиданных сторон, доктор, — рука с затылка переместилась на щеку, мягко поглаживая. — Никакой пошлости, но я преисполнена восхищением вами целиком, от духовности, до материала, — проговорила шепотом, медленно приблизившись, дабы оставить легкий поцелуй у основания челюсти. — Всё слишком хорошо, чтобы быть правдой, — ладонью берет вас за лицо и отодвигает от себя. — Уйди, поздно уже, дай хоть поплакать в одиночестве. — А-э, вот так вот значит? — девушка хмурится, убирая руку предвестника с лица. — Я тут душу изливаю, буквально в любви признаюсь, — скрещивает руки на груди, наклоняя голову в бок с невеселым выражением лица. — Но настолько плоха в этом, что не заслуживаю побыть даже… жилеткой? — выдыхает прикрыв глаза, все ещё не вставая. Как-то очень не хотелось. — Обидно, знаете? — Да еб твою мать, — снова устало вздыхает и закрывает лицо руками. — Василёк, я так напился, что мне уже не весело, чего ты хочешь от меня? Это всё приятно слышать, но… Не надо, — вы на секунду отпускаете взгляд — эрекция. Не продаёте виду в смущении, но краснеете. — Лучше не надо. — Д-да почему, я же правду говорю в конце концов, примите ее с гордостью, хах, — смеется пытаясь разрядить обстановку. — Вам плохо, может? Может воды? — немного обеспокоенно гладит по плечу, заглядывая в прикрытое руками лицо. — Не надо ничего. На вопрос ответь — чего ты хочешь от меня, — он, похоже, серьёзен. — Да ничего такого, вашей компании, всего-то, — общее настроение как-то слишком резко поменялось на какое-то тревожное, что он от нее услышать вообще надеется. — Я не совсем понимаю, чему вы так расстроились, но простите? Хотя извинения имели бы куда больший вес, если бы я знала, за что их приношу, — что-то Вася распереживалась, даже жарко стало. — Я не расстроен. Это попытка тебя выгнать, — лестная улыбка и отведенный в сторону взгляд. — Я может немного устал за сегодня, но в большей степени стыжусь ситуации. Ха-ха, видела бы свое лицо, испугалась что-ли? — легонько, но игриво проводит указательным пальцем от вашего кадыка до кончика подбородка. Немного затупив, выдохнула с облегчением и толикой раздражения. — Ситуации вы стыдитесь… — пробормотала вставая. — Ну и стыдитесь дальше, хотя с чего вдруг вот вообще не ясно, — возмущалась, разведя руками чуть более резко, чем планировалось, — Я же не в трусы вам залезла, ей богу, — шумно выдохнула, одной рукой прикрыв глаза, другую разместив на талии. — Так хочется чтоб я ушла, пожалуйста, ваше право, мешать не буду, — девушка звучала чуть спокойнее, но от того не менее обижено— С наступающим! — И тебя с наступающим, доброй ночи, — слышите вслед вместе со смешком, перед тем как покидаете лабораторию. Остановилась, развернулась, приоткрыла дверь. — Да, я обиделась, но я этого не стыжусь, и вам советую, — закрыла дверь окончательно. Вы снова слышите шумный смех, далее шаги, клацанье двери, толчок — вы спиной у стены. — И чего ты так обижена? Один раз попросили — не ушла, надо было спровоцировать. Но теперь, хорошо, раз было такое желание проводить со мной время — нарочно не отстану, — улыбается вам и практически мурчит, злорадствуя. — Обижена, тому что кошмарите меня, почем зря, расшатывая мою хрупкую нервную систему, — отвечает, прищурившись. — К тому же, абсолютно не цените мое искреннее отношение, заставляя и саму меня сомневаться в состоятельности моих чувств, так что— отворачивается демонстративно. — Право имею. — У-тю-тю, бедная девочка с хрупкой нервной системой, какой я ужасный, — очередной смешок и пальцы на вашем подбородке, что заставляют повернуться обратно на Дотторе. — Не злись, я счастлив твоим словам и волнению, это невероятно умиляет. Возможно, это привычка, отталкивать от себя людей? Даже не знаю. В любом случае, мы посреди ночи стоим в коридоре и будто зажимаемся как парочка, не боишься слухов? — он снова издевается. — У меня весьма острый слух, господин Доктор. И к моему счастью, я слышу что в ближайших коридорах тихо, — хмыкает девушка. — Да и к тому же, я могу просто отмазать себя словами о том, что у вас был «особый день» и вы не сдержали себя в руках. А вот ваша репутация точно пострадает. — Ох, моя хорошая, репутация уже не станет хуже. Я ведь славлюсь тем, что режу детей в подвалах, — со своих же слов посмеивается, наклоняясь чуть ближе к вам. — А вот если ты поддашься искушению и, например, обнимешь меня — тебе конец, — все ещё провоцируя приближается достаточно, чтобы говорить слова вам в губы, чуть ли не касаясь своими ваших. — А я скажу что вы меня напоили, — взгляд падает на губы. — Мне ведь поверят. — Тогда я возьму твою кровь, сделаю анализ и поясню всем, что ты позорно врешь и пытаешься оправдаться, не признавая взаимность. Мы ведь даже официально в отношениях не состоим, это так, роман на работе, — после слов облизывает ваши губы с улыбкой. — Ведь у нас обоих есть причины, чтобы не обговаривать это, м? Вздохнув, девушка прикрыла глаза. — Этот человек мне ещё что-то про разврат говорил… Единственная моя причина не обговаривать это — вы, господин Дотторе, и ваше явное нежелание, которое даже мне понятно— твердо смотря в глаза, выдаёт Василиса. — Но ты все ещё знаешь, или хотя бы догадываешься, почему я не спешу. Да и я не слышал чёткого признания от тебя, может ты все ещё не признала, что пользуешься положением и тем, что из-за своей почти единственной слабости, я точно не лишу тебя заработка? Что-то у меня аж в груди жжёт, не знаешь почему? — голос тише и будто-бы дразнит своим низким звучанием. — Очевидно, это изжога, доктор, — хмыкнув отвечает язвительностью, — Именно потому что догадываюсь о причинах я и молчу. Будет невероятно жалко, если я останусь ни с чем, после признания, и прошу заметить, я все ещё помню о вашей единственной слабости, так о чем же, в таком случае, я сейчас говорю? — Мы ещё ничего не выяснили, чтобы ты могла остаться ни с чем. Да и ведёшь ты себя так, будто для себя уже все решила, даже не советуясь со вторым участником игры, — хмыкает и легонько чмокает вас в открывшуюся шею. — А может ты пользуешься мной, чтобы потешить эго? — мужчина будто не слушает вас, обнимает за талию, заглядывая в глаза. — Скажи мне то, что я хочу слышать. Просто скажи, без мыслей и страхов. Что-то жарко стало в таком просторном, обычно холодном коридоре. Василиса немного сомневалась в правильности услышанного– это после его губ у ее шеи она так поплыла, что ей показалась просьба предвестника в признании, или он действительно, глядя в глаза, сказал ей это? Сомнительно… но ведь он тоже прав, решать заранее, тем более за Дотторе, она не может, но страшно как-то. В чем вообще дело, неужели всего что было между ними недостаточно для того чтоб видеть ситуацию целиком? А он все ещё смотрит? Да, смотрит, прожигает даже, своими красными глазами, черт, а глаза красивые, вечно бы в них смотреть… Да о чем мысли вообще?! О глазах… В которые хочется смотреть вечно… и чтоб они тоже обязательно вечно смотрели в ответ… Надо ли такое говорить? Почему? — Я… — девушка рвано вдохнула опуская голову, собираясь явно. Волнительно, черт возьми. — Я люблю. вас? — слишком тихо, слишком неуверенно, самой не нравится. Подняв голову, смотря прямо в глаза, девушка с твердой уверенностью и мягким голосом произнесла, будто бы освобождаясь от сомнений и груза на плечах. — Я люблю тебя, Дотторе. Ласковое прикосновение к щеке и такая же улыбка. Тишина почти играет мелодию романтики и интима, который нельзя получить другими словами или действиями. Это очередной дурацкий, такой же как и другие вечер, где над вами пытается издеваться Второй, а вы принимаете это и ведёте свою тактику действий, почти уже рутина, но что? Как же так? Сердце издаёт полное удовольствия звучание, даже в ушах слышно. Вы знакомы чуть меньше месяца, так что же могло случиться так быстро, возможно, вы обманываете себя? Или он обманывает вас. Молчание долгое и чувственное буквально, что-то в воздухе не даёт дышать полной грудью. Так… Так тяжело сосредоточиться, подумать о чем либо кроме стоящего перед вами существа, конечного, но когда нужно такого необыкновенного. И всё-таки вы влюблены. — Спасибо, Василёк, — поцелуй в губы — не серьёзный, а благодарный и передавший прикосновением энергетику. — Это очень мило. — Мило? — переспрашивает девушка, а после хмурится. — Не такой реакции я ожидала. Я знаю что для вас все человеческие чувства чужды, но… Черт, да почему я всё это объясняю? Василиса поднимает взгляд к потолку. — Будто слепой глухому пытается объяснить почему море на самом деле шумит. — Ты идиотка, Василиса? — усмешка. — Слух отбило? Ты совсем не слышишь и не понимаешь моих слов, или не хочешь этого? — от вас убрали руки, Предвестник также отшагивает от вас, оставив руки за спиной. — Хах, я шутил про слезы, но кажется сегодня моя надменность сокрушится из-за такой-то гребаной женщины, — взгляд в сторону, а улыбка теперь не такая весёлая, как ранее. Дальше слова произнесены совсем тихо, буквально для себя самого, или только для людей, что находятся неподалёку, он будто не хочет, чтобы его слышали. — Я много раз говорил, что люблю тебя, если ты не заметила, дура. — Надменность, как и гордыня один из смертных грехов, известных человечеству. И да, я помню что вы мне говорили, что вы меня любите. Однако хочу напомнить, что я вам буквально призналась в взаимных чувствах. В первые. И на такое обычно отвечают не «мило». — девушка достает часы из карманов. — Какая прелесть! Уже так поздно. Отпустите меня или продолжите держать тут, не давая мне поспать? Снова молчание, на вас внимательно смотрят несколько секунд. Далее напускная усмешка. — С наступающим, — Предвестник не оборачиваясь и не разу не шатнувшись, что удивительно, проходит обратно в лабораторию, уж непонятно случайно или нарочно хлопнув дверью.