Curse

      — Нам нужно предупредить всех, – холодный пот струился по ее спине, отдавался испариной на лбу, от чего мелкие волоски прилипали и образовывали затейливые узоры на бледной коже. Глаза жадно изучали лицо Седрика, фокусируясь на шевелящихся губах и она не могла разобрать и слова. Наконец, спустя мгновение, до нее начали долетать обрывки фраз:       — Агата, – обеспокоенно говорил он, – Агата, пожалуйста дыши. Сфокусируйся на дыхании, – он взял ее за левую руку и начал поглаживать большим пальцем. Для расслабления, – догадалась Уилсон. Она сделала ещё пару глубоких вдохов и прикрыла глаза, далее пару коротких выдохов и, наконец, открыла веки. Теперь ее слова были более понятны и вразумительны.       — Я видела Гарри, Гермиону и Рона. Они выпили оборотное зелье и сунулись в Министерство. Там начался такой переполох, скорее всего их рассекретили, и они трансгрессировали. Хотели попасть на Гриммо, – ее затрясло, – но за них зацепился один из Пожирателей, увидевший апартаменты. И Рон... Втроем они трансгрессировали в лес, и что-то случилось с Уизли. Седрик внимательно вслушивался в каждое слово и после окончания рассказа приманил стакан с прикроватной тумбы, протягивая его Уилсон. Привычка, как часть маленького таинства, которое окончательно ее успокоит и заставит оказаться в реальности. Далее тишину комнаты нарушали Седриковы мысли вслух, последовавшие за ее рассказом:       — Если ты видела их в министерстве, значит, им что-то нужно было там. Но, что? Никакие данные им не нужны и соваться туда верх кощунства и глупости, а Грейнджер явно не совсем спятила, только если...       — Только если их цели не окупит риск, на который они идут, – продолжила Уилсон. Седрик кивнул в ответ, продолжая внимательно вслушиваться в дальнейшие слова Агаты:       — Во сне я была будто в стороне, но, чувствовала, что они что-то ищут. Не думаешь ли ты, – она нервно повертела стакан в ее руке, – что медальон с этим связан? Медальон – важная вещь для Темного Лорда и непосредственно важная деталь к завершению миссии Поттера, потому что так он ближе к победе. И если Трио решило сунутся в Министерство, разыскивая эту вещь, то явно эта вещица им нужна. Вполне вероятно, что это часть миссии Поттера, которую ему доверил Дамблдор перед смертью. Но в ее голове не укладывался ещё один вопрос – что же такого в этой вещи? Почему медальон важен Воландеморту, что Регулус Блэк отдал за это жизнь? Это не талисман удачи, без которого настигнут несчастья – нет, это нечто более важное и ценное, а оттого разобраться с медальоном необходимо как можно скорее. В голове по-прежнему пульсировал вопрос – как уничтожение украшения поможет стать ближе к победе? Она поставила стакан на прикроватную тумбу, в одном из ящиков которой достала медальон, рассматривая его подробнее, не замечая никаких изменений – буква "С", размещающая камень изделия ровно по середине, вереск, характерный для Слизерина и ничего важного. Седрик нахмурил брови, следя за ее внимательным изучением этой вещи:       — Я думаю, что связан он напрямую с Темным Лордом. И вполне возможно, что они направляются туда из-за медальона, – он кивнул на украшение в ее руках. Затем взгляд его стал пристальным и он резко впился своими серыми, чертовски красивыми глазами, в нее, отчего она тоже подняла свой взгляд от разглядывания вещи в руках. – Помнишь, я говорил, что у Амбридж такой же? Агата кивнула, понимая ход его мыслей и соглашаясь с ним. То действительно похоже на правду, подумалось ей. Трио действительно отправится в Министерстве за фальшивкой на шее Амбридж. Почти подписали членам Ордена, Гриммо смертный договор. Почти смешно, если бы не страшно. Хотелось ехидно посмеяться, издевательски, так, чтобы больнее ещё стало. Седрик встал и начал расхаживать по комнате, стуча каблуками полу, Агата же внимательно следила за его лицом, стараясь отследить каждую эмоцию. Насупленные брови и бегающий взгляд как следствие раздумываний.       — Вероятно, в этой вещи, – пояснил он, – есть сила, частичная сила Темного Лорда? – тут он повернул голову в ее сторону. Агата сидела на кровати и думала, думала, думала, заставляла мозг обрабатывать информацию и рассуждать. Зачем же Гарри, Гермионе и Рону так рисковать? Попасть в Министерство – все равно, что оказаться в логове чудовища, где на каждому пути ловушка и пусть они оттуда выберутся, но какой ценой? Это привлечет обнаружение надёжного тыла Ордена на протяжении такого длительного времени. Седрик прав, действительно, вероятно медальон содержит его силу, малую часть, вполне вероятно. Регулус Блэк, будучи верным последователем Пожирателей, в итоге выкрал эту вещь из под носа самого Темного Лорда, отдав свою жизнь за ее уничтожение.       — Ясны две вещи. Во-первых, необходимо придумать причину для того, чтобы никто из Ордена здесь больше не оставался, – Агата провела языком по сухим губам. – Во-вторых, я не знаю, когда точно произойдет рассекречивание Гриммо, но мы должны уничтожить эту вещь как можно скорее, чего бы нам это не стоило. Седрик кивнул, доставая чемоданы из-под кровати.       — Время собирать чемоданы, – грустная ухмылка озарила ее лицо.       — Я отправлю Патронус остальным, объявлю, что подслушал информацию на одном из собраний или тому подобное. Скажу, что Министерство уже готовится к этому.       — Я пока начну паковать вещи. Агата рада, что вещей на Гриммо принято было держать в маленьком количестве – больше по мере безопасности, нежели реальной необходимости. Уилсон считала такой ход практичным и, действительно, в шкафу в комнате висел лишь теплые свитер (из-за наступивших холодов) и пара брюк, которые она могла оставить, если будет срочная эвакуация, а очищающие чары позволяли обходиться минимумом. Но вот в чем она не могла себе отказать – так это оставить хоть маленькую колбу с ингредиентами для зелий, поэтому она трансгрессируем прямо в поместье несколько раз вместе с Седриком, пока все флаконы, в том числе и с заготовками и почти готовыми зельями, которые настраивались долгое время, не были перенесены в целости и сохранности. Они осмотрели ещё комнаты в поисках, других вещей, представляющие ценность для Ордена, в попытках спасти и это. Руки загребли в охапку выкраденные из Министерства документы и папки с волшебниками, находящихся в бегах. Это послужило важной базой для окончательного решения над запуском радиоволны, над которой Седрик и близнецы трудились несколько месяцев. Она не знает что конкретно они говорят: все лишь со слов Седрика, ведь сами эфиры записываются Ли Джорданом в доме Уизли. Где-то в глубине этих строк спрятано и ее имя. Она собирает эти папки со стола, спускаясь вниз, в гостиную. Глаза замечают силуэт Седрика, облокотившегося о спинку дивана, застывшего с книгой. Он был повернут лицом к ней, поэтому эмоции на его лице можно было с лёгкостью прочесть. А разбиралась Уилсон в этом действительно хорошо. Уже успела выучить его всего вдоль и поперек за весь период их отношений. На его лице можно было увидеть следы усталости и глубоких размышлений. Брови были слегка нахмурены, а глаза – устремлены вдаль, словно погруженные в собственные мысли и сомнения. Глаза отражали некую грусть и потерянность, а также тоску, вызванную осознанием того, что ситуация, в которой он находился, не имела простого решения. Взгляд Седрика был глубоким и интенсивным, показывая его внутренние переживания и стремление найти выход из сложной ситуации. В лице присутствовало тонкое ощущение усталости. Агата перевела взгляд на вещь в его руке, сокращая расстояние между ними. В по-аристократски длинных пальцах лежала копия ее дневника, которую она передала ему в тот вечер, когда письмо из Министерства оказалось в руке Лилиан. Уголки его губ были слегка опущены, свидетельствуя о печали и усталости. Отсутствие улыбки и напряженность в области челюсти указывали на то, что он испытывал внутренние борьбы и нерешительность по поводу своего положения.       — Сед.., – сказала она, подходя к нему ближе, пока не оказалась на расстоянии вытянутой руки и пока преградой между ними не была макулатура.       — Я... так боялся этого, – он говорил, не поднимая взгляда, – мне казалось, Гриммо безопасно, и то время, которое мы были здесь подтверждало этот факт, но... – наконец он поднял на нее глаза. Она думала, что серые глаза напротив ощущаются с привкусом горечи, похуже, чем после выпитого американо. Агата сократила расстояние между ними и забрала копию из его рук. Седрик, постояв с минуту неподвижно, медленно опустил голову на ее плечо. Она нужна ему рядом.       — Сед... – она не знала, что говорить. Слова все вдруг смешались в один большой ком, неспособный выйти наружу в виде звуков. Пальцы, привычно прохладные, обвились змейками вокруг ее талии, притягивая ближе к себе. Она не противится этому, льнет к нему сильнее и перебирает темные волосы у макушки, мягкие и шелковистые.       — Это когда-нибудь закончится и интуиция подсказывает, что не позже следующего Рождества, – прошептала она на выдохе.       — Мы пытаемся делать все возможное, но неужели Поттер наша последняя надежда?       — Поттер – особенный, ещё с момента убийства своих родителей. Перед своей смертью, Дамблдор часто брал его на какие-то совместные задания. Я думаю, он – наша единственная надежда, потому что Темный Лорд возрождался и возродиться вновь, если Поттер не положит этому конец. Теперь ее время быть сильнее Седрика. Когда ее спрашивали в подростковые годы каким должен быть обмен между партнёрами в отношениях, и она со смелостью отвечала никак иначе, кроме пятьдесят на пятьдесят. Однако спроси ее сейчас, с возрастом, Уилсон четко понимала, что этих "пятьдесят на пятьдесят" никогда не будет. Слишком утопично. Слишком холодно. Словно у людей нет чувств и они не чувствуют себя плохо, неудачниками и не болеют.       — Мы можем только помогать тем, чем сможем. И возможно, что медальон поможет Лорду оставаться в живых. Не знаю, каким способом. Но... И не умирают. Все это время Седрик был ее оплотом спокойствия, поддержкой, верным другом и прекрасным парнем. Она знала, что он всегда будет рядом, на его хладнокровность ей полагаться и стоит, и он найдет выход из многих ситуаций. Теперь черед Агаты показать, что она рядом и сможет оказать немую поддержку, успокоить и заставить не опускать руки.       — Сед, мы вместе и будем решать проблемы по мере их наступления. И сейчас самая важная – медальон. И Кикимер. Она не думает, что домовик решится оставить это место, напоминающее о Регулусе, у нее нет и права заставить его отправиться с ними или на кухню в Хогвартс, скрыться от Пожирателей в безопасном месте. Диггори поднял голову, и Уилсон сместила свои ладони, оставляя их на линии его челюсти, смотря внимательно-внимательно. Подушечки больших пальцев нежно провели по его скулам, подмечая небольшую щетину, а лоб касался его лба. Своих рук вокруг ее талии он даже и не думал разомкнуть.       — Я рядом, Сед.       — Я люблю тебя, Агата Уилсон, – он мягко поцеловал ее в лоб.       — А теперь, – продолжил Диггори с прикрытыми веками, – что будем делать с Кикимером?       — Что вы хотите сделать с Кикимером? – послышался возмущенный голос домовика, который трансгрессировал в гостиную, и сейчас стоял перед ними. Наверняка они шумели, трансгрессия сопровождалась хлопком, а учитывая, что было произведено несколько сеансов, в добавок – они и не старалась говорить шепотом.       — Кикимер, – они повернули голову в сторону эльфа, и медленно руки Седрика соскользнули с ее талии, давая возможность подойти к Кикимеру. – Скоро здесь будут Пожиратели и это место не будет безопасным, Седрик слышал это в Министерстве. Скажи, что мы можем сделать, чтобы обезопасить тебя? Если я попрошу, ты можешь выполнить эту просьбу?       — Кикимер не хочет покидать квартиру хозяина Регулуса. Кикимер будет скучать по этому месту.       — Кикимер, – сказал уже Седрик, таким тоном, против которого нельзя было и возразить, – если Пожиратели найдут тебя здесь, то, страшно представить, что они могут сделать. И это касается не только твоей безопасности, однако это несомненно коснется и Ордена. Уверен, что знаешь ты про Орден намного больше, чем показываешь, и если Пожиратели это узнают – они не будут церемонится. Сейчас уже никто не будет ни с кем церемонится. Домовому эльфу нечего были и сказать, на это указывали и узкий прищур глаз, упрямо поджатый нос и частое дыхание.       — Я предлагаю тебе спрятаться пока на кухне Хогвартса с Добби. Думаю недели, может двух хватит и потом ты сможешь снова быть здесь. Эльф долгое время ничего не отвечал, просто смотрел пустым взглядом перед собой. Седрик подошёл к Кикимеру, потерянно стоящего в гостиной, и присел на корточки:       — К сожалению, Гриммо скоро раскроют и нам нужно быть уверенными в твоей безопасности. И наиболее безопасным тебе будет держаться с Добби на кухне Хогвартса, никто не будет искать там тебя. Потом ты сможешь вернуться сюда, честно. Домовик медленно моргнул, и Агата увидела застывшие слезы в уголках его некрасивых глаз.       — Кикимер хочет быть уверен, что вы сможете уничтожить медальон, тогда Кикимеру будет спокойно. И Кикимер скроется на кухнях Хогвартса.       — Спасибо, – прошептала Агата, смотря на домовика.       — Подожди минуту, – сказал Седрик, скрываясь во мраке коридора, оставляя Кикимера и Уилсон переглядываться в поисках ответа на происходящее. Многое проясняется, когда Диггори возвращается в гостиную с медальоном и палочкой в руке.       — Я хочу, чтобы осталась хотя бы одна вещь в память о Регулусе, – взмах палочки заставляет кулон в руке Седрика раздвоиться и абсолютно идентичная копия теперь поблескивала рядом, – Теперь, давай я добавлю сюда ещё кое-что. Несколько манипуляций и теперь в руку Кикимера опускается медальон, где с внутренней стороны отчётливо красовалась надпись: "Кикимеру в память о хозяине Регулусе" Домовик долго разглядывал эту надпись, а Агата оторвать взгляда от седриковых глаз не могла. Уголки его губ ободряюще приподнялись. Как бы то ни было, они есть друг у друга.

***

Когда в хижине раздался хлопок и взгляд зацепился за платину в волосах, она поднялась с дивана и тут же подбежала к Драко, останавливаясь в паре шагов от него, не в силах приблизиться и окутать себя запахом кедровых орехов. Ноги словно прилипали к полу и передвигать ими было невозможно тяжело. Бледность ее лица только сильнее подчеркивали тени под зеленью глаз, очевидно говоря о плохом сне. На Драко нахлынули воспоминания о шестом курсе, будто противное дежавю всплывающее на корке головного мозга, когда она выглядела также, терзавшись сомнениями и страхом перед будущим – темные круги и впалые щеки, не иначе как признаки стресса, и от ассоциаций он избавиться не может. От досады сжимает свою руку до побеления костяшек и проглатывает разочарование где-то на границе с собственным отчаянием. Хотелось воспользоваться маховиком и изменить весь прошлый год. Нет, лучше, начиная с четвертого курса, когда Воландеморт сделал свой первый вздох. Не позволить ему поймать Поттера в ловушку, не позволить ему дышать, не позволить ему убить Колина Криви, не позволить ему совершать эти зверства. Малфою бы Агату защищать или, хотя бы, не позволять проходить через все это одной и даром, что Диггори рядом с ней – он, Драко Люциус Малфой, должен был быть рядом с ней. Рядом, ходить серым призраком, сотрудничать с Орденом активнее, если это поможет ей. Он привязан к ней, хочет того или нет, Драко повязан к ней по горло. Красные нити между ними только тянутся и не рвутся. Никогда не порвутся – Малфой за этим проследит. В конце концов, с некоторыми привязанностями справляются сложнее. Он поднял руку и провел прохладными пальцами по ее бледным щекам, кожа под подушечками была на удивление теплой и такой мягкой. Что же ты ожидал, Малфой? Она жива. Пока? Ещё? Вопреки?       — Агата...– произнес он беспокойным полушепотом, – я слышал, что произошло с Гриммо. Они никого не поймали, это из-за того, что ты видела сон? Уилсон слегка кивнула, прежде, чем задать хоть какой-либо вопрос, роящийся в голове:       — Что тебе известно? Они утащили что-нибудь оттуда? Не слышно про Кикимера ничего?       — Поттер и его дружки проникли в Министерство, никто точно не знает зачем, но при трансгрессии за нее зацепился Долохов, он и доложил Пожирателям о Гриммо. Однако Долохов и не рассчитывал, что это место будет настолько хорошо защищено, – Драко помотал головой, продолжая. – Не знаю подробностей, но оттуда ничего не смогли выкрасть. Насчёт Кикимера никто про него ничего не говорит и в Мэноре тоже, поэтому думаю, что он в порядке.       — Я просила его переждать на кухне Хогвартса. Он кивнул, теперь позволяя импульсивно коснуться ее волос. Мягкие и шелковистые. Было приятно смотреть на контраст его бледной кожи и темных прядей. Слишком привычно. Агата замерла на мгновение, прикрывая глаза. Гудящая голова, кажется, немного поутихла и теперь тошнота не застревает где-то комом в горле. Малфою отчаянно не хотелось думать, не хотелось заставлять мозг анализировать информацию. Хотелось стоять вот так и плевать на все вокруг.       — Агата, – шепот кажется слишком правильным, невероятно нежным, что она едва вздрагивает и упирается своими карими в его серые. Малфой и Уилсон ведь всегда вместе, так? Что он будет делать когда узнает, что знала, что окажешься в плену? Уилсон всегда ценила честность и требовала такого от Драко и безумно понимает его положение, когда он не решался признаться ей во всём в начале шестого курса, насколько ужасно было понимать обречённость. Агата даже не знает что делать, не знает стоит ли ему рассказать и как лучше это сделать. Но она обещает, что сделает это, просто не сейчас, когда весь фокус внимания должен быть приложен на уничтожение медальона. После, она признается во всем позже.       — Уилсон, – он прочищает горло, – Уилсон, ты знаешь почему они проникли туда? Я считал, что Уизли и шрамоголовый никогда не блестели умом, но Грейнджер? Это же максимально глупо.       — Только теория, – она привычно провела языком по сухим губам, – им нужна вещь, которая оказалась в конечном счёте у меня и Седрика. Непонимание на его лице заставило рассказать уже более подробно.       — У тебя не планируется сеанса легилименции с Темным Лордом? – Уилсон издевательски усмехнулась. Обесценивать происходящее – довольно распространенное явление к Агаты, когда она нервничает.       — В прошлый раз я выдержал, – теперь ее глаза раскрылись в немом удивлении. – Тем более он все равно слабеет.       — Драко, – тут уже ее ладонь переместились на его щеку, проводя большим пальцем по скуле.       — Я не хотел бы об этом говорить сейчас. Ему неприятно вспоминать произошедшее. Холодный пот заструился по спине, заставляя дыхание биться учащенно, и он сильнее старался успокоиться, чтобы она не начала копать глубже. Малфой часто думал об этом, невольно вспоминая о склизких пальцах где-то под черепной костью, пытающиеся вломиться в воспоминания, но Драко выстоял все двадцать восклицаний Воландеморта "легиллименс". Однако все равно мотив был не ясен – никаких проблем Малфой-младший ее доставлял и едва появлялся в Мэноре, поэтому для него было неожиданно услышать просьбу Воландеморта. Но он выстоял – последний даже его похвалил, – и мерзкое ощущение его склизкой, как у змеи, кожи долго отдавалось фантомом в районе плеч. В мыслях Малфоя данный акт действий почему-то никак не мог найти логического подкрепления, в итоге вводя в ещё большее заблуждение. И тем больше он думал, тем сильнее ощущалась нужда во взгляде со стороны. Особенно от одного из свидетелей, кто в курсе всего и тот, кто будет надёжным тылом. Нотт отметил, что верил в слухи о начавшем скоротечно слабеть по неизвестным причинам Лорде. И даже выдвинул гипотезу, что теперь этот "старикашка" будет искать себе преемника, совершит отбор среди потенциальных кандидатов и придет к какому-либо выбору. Преемника. Было странно и страшно думать о том, что весь режим продолжиться, если Поттер не спасет их всех и не понятно каким образом. Малфою не нравились мысли, что все они, даже чертов Орден, зависели от этого шрамоголового в этом и что, если у него ничего не выйдет... Действительно находилась доля правды, иначе зачем Паркинсон тоже посещала Мэнор и потом неделю не могла разговаривать спокойно? И если Драко выберут, то он сделает все возможное, чтобы ослабить Пожирателей. Малфой, если посмотреть так, остаётся практически единственной "новой" кровью среди Пожирателей. Почти выполнил задание в итоге убийстве Дамблдора. И у него вполне может получиться, только если Снейпа не назначат. Но Драко пообещал подумать об этом позже, разобраться во всем и четко выстроить стратегию. "Я готов замарать руки в крови ради победы." Сейчас – он отмалчивается перед Уилсон.       — Я понимаю, – немного рассеяно произнесла она. — Прошлый хозяин, Регулус Блэк, оставил Кикимеру одну очень важную вещь для Темного Лорда. И необходимо ее уничтожить.       — Заклинания? Тщетные попытки. Она покачала головой. Они с Седриком на пару тестировали все возможные чары на воспламенение, разрушения и наводнение. И ничего. Впрочем, у них есть одна идея, точнее одно заклинание, к которому не хотелось прибегать и наверняка она бы никогда не решилась на такое, не будь это дело столь важным. Но на убийство же ты решилась. А чего тебе вызвать пламя? – издевательски роились отголоски внутренней совести. Не вспоминай лес, не вспоминай онемение, прекрати чувствовать себя виноватой.       — Пробовали почти все, кроме одного варианта. Мы с Седриком не можем придумать что-то более безопасным, чем Хогвартс. Нам нужен проход в Выручай комнату. Драко удивлённо рассматривал ее некоторое время, пытаясь понять не шутит ли она. Только вот в изумрудах напротив напротив начала поблескивать сталь, которая не терпела возражений. Кто Драко такой чтобы отказаться? Кто Малфой такой, чтобы не помочь свергнуть Темного Лорда? К тому же, если они смогут и у них получится... Драко думает, что после этого Воландеморт навряд ли обратиться в пепел, но если это ослабит его, приблизит к победе Поттера, он готов рискнуть. Кто не рискует, тот не пьет шампанского, – сказал бы Нотт. И Малфой бы с ним согласился. Малфой вообще согласен со многими высказываниями Тео.       — Каков план, Агата Уилсон? Довольная улыбка едва коснулась ее губ, не меняя выражения в глазах. Вместо этого она наконец впервые берет Драко за руку. Привычный жест показался самым правильным. Уилсон надеется, что им повезет и к концу недели в ее руках будут лишь дубликат, как единственно существующий медальон.

***

      — Нотт?       — Уилсон? – одними губами произнес Тео.       — Не думал, что ты так сильно изменишься с нашей последней встречи. Видишь, Драко, – он легко пихнул Малфоя под бок, обращая внимание на себя, – вот кого жизнь точно помотала, – Теодор беззлобно ухмыльнулся. Агата не может отделаться от мысли, что Нотт стал более открытым, что Нотт отныне не хладнокровная глыба льда или сложный айсберг, словно он начал относиться ко всему проще, это казалось таким... обреченным. Обреченно – звучало слишком много раз в ее голове, слишком много раз в ее мыслях, заставляя утопать в неизвестности и отсутствии конкретики.       — Приму за комплимент, – Уилсон улыбнулась, хотя на лице Гойла это наверняка было бы слишком натянуто. Наша психика так или иначе по-разному может реагировать на различные стрессовые ситуации., – вспоминает она мамины речи. Стрессовые ситуации. Конечно, только такое и говорить, когда ты молишься о сохранении своей жизни и здравии близких. Ее выражение лица смешит Нотта, точнее выражение лица Гойла. Видимо, получилось слишком задумчивым, что явно не похоже на слизеринца, но она лишь сама смотрит Седрика-Крэбба и силой пытается подавить улыбку.       — Как ситуация с дементорами? – деловито поинтересовался Нотт. Подтекст: "Крэбб и Гойл." Малфой вышел полчаса назад с Крэббом и Гойлом, оставив Нотта на стороже, оглушили обоих, предварительно спрятав подальше и наложил маскировочные чары, а ещё заклинание от подслушиваний, ещё и влил им обоим усыпляющего зелья, и после трансгрессировал в хижину, откуда забрал Агату и Седрика, потом трансгрессировав с ними снова в Хогсмид, возвращаясь в бар.       — Отец говорит, что нестабильно, но на севере все неплохо. Думаю, дементоры не будут распоясываться так дальше и немного отдохнут. Нотт это понимает и удовлетворенно вздыхает. Уилсон приняла оборотное зелье и теперь выглядит в точности как Гойл – крупный молодой человек с широкими плечами и толстым телосложением. Круглое, медвежье лицо с грубыми чертами. Короткие, темные волосы, с прямой проборкой. Неуклюжий и неловкий, с тяжелыми движениями, что соответствует его физическому облику. Благо, что оборотное зелье никак не влияет на внутреннюю составляющую и способна она мыслить как Агата Уилсон, иначе бы это все – гиблое дело. Она бы ни за что не полезла сюда с мозгами Гойла, никогда в жизни.       — Сколько? – Нотт окинул взглядом Уилсон и Диггори. Подтекст: "На сколько сильно оборотное зелье? Сколько времени у нас есть?"       — Пять, – отвечает Седрик. Подтекст: "Оборотное довольно сильное, поэтому около пяти часов. У нас есть пять часов." Уилсон не вслушивалась в детали разговора, рассматривая всю новую фурнитуру бара "Трёх Метел", при этом стараясь не выдать себя этим – странно, когда Гойл столько внимания уделяет вещам вокруг. Агата редко бывала здесь во время обучения в Хогвартсе, но в глаза так и бросался ряд изменений. Бар потерял свою яркую вывеску с изображением трех метел и теперь на фасаде бара красовался зловещий знак Пожирателей Смерти – череп с змеей, окруженный сердцем. Деревянные стены были покрашены в темные и холодные цвета, а окна были плотно завешаны темными тканями, что придавало бару замкнутый и угрожающий вид. Внутри были пьяницы-Пожиратели, видимо считающие пребывание в школе излишне обременяющие, пара слизеринцев и ни намека на прошлую беззаботность. Уилсон заметила доску с объявлениями, находящуюся прямо над баром и не могла не отметить частоту появления Поттера и Уизли с Грейнджер. "Нежелательное лицо номер один" Отвратительно. Уилсон переводит взгляд на Драко, не в силах рассматривать и остальные колдографии с различными волшебниками и ведьмами, чистотой крови, наверняка, магглорожденные и полукровки. И от осознания противно сосет под ложечкой, потому что глаза цепляются за знакомый силуэт близнецов. Фред и Джордж. Пальцы автоматически зацепились за медальон на шее – для сохранности было принято решение пока надеть его, несмотря на протесты Диггори и Малфоя. Надевать такую вещь было рискованно и сумасбродно и вовсе на нее не похоже, но никакого другого варианта они не смогли придумать. По ощущениям эта цепь с камнем– кандалы, пригвождает ко дну, затягиваясь все сильнее и сильнее, хотя она списывает это все на самовнушение. Она ещё раз прошлась по плану в голове, проверяя все просчеты, сделанные ранее в хижине, когда горло обожгла ужасная жидкость, превратившая их с Седриком в Крэбба и Гойла. Надёжно проверила все воспоминания, привычно отметая наиболее значимые вглубь сознания. Привычки после окклюменции. План был прост – Агата и Седрик выпивают оборотное зелье и под другими личинами трансгрессируют в Хогсмид из хижины вместе с Драко, где их будет ждать Нотт и таким образом они окажутся в Хогвартсе. А затем немного манипуляций и они должны оказаться в Выручай-комнате. И им чертовски нужна Выручай-комната. И они попытаются уничтожить медальон, которым так дорожит Воландеморт. Уилсон надеется, нет, они все надеются, что все получится и адское пламя уничтожит навсегда. Малфой тогда долго разглагольствовал на эту тему, прохаживаясь по хижине туда-сюда:       — Уилсон, какое, к Мерлину, адское пламя?       — Драко... – перед ее глазами только и мелькал Драко в одном конце комнаты, тут же перемещаясь в противоположный конец       — Ты же знаешь, чем это может обернуться?       — Конечно, я же не... Крэбб или Гойл, чтобы не изучить хотя бы эту тему, – возмущённо раздался ее голос, видимо это повлияло на Драко и теперь он остановился, играя с Уилсон в гляделки. А она его переглядит. Уверенности ей в этом не занимать.       — Ладно, – сказал Драко, капитулируя. – Я помогу. Агата ещё раз прошлась по воспоминаниям, вполне удовлетворенная проделанной работой, смещая фокус на засобиравшихся парней. Что ж, операция начинается.       — Хорошая идея с радио, – будто невзначай произносит Тео, когда они петляют по коридорам Хогвартса, проходящие мимо младшекурсники даже не обращают внимание на них. Многие спешат на ужин. Где-то в недрах комнат сидит Полумна, Падма и Парвати. И где-то там проводил неделю Кикимер, пока не вернулся на Гриммо – это сообщил им Добби. Сердце защемило при этой мысли, и она пообещала себе не думать об этом. Радио запустилось относительно недавно под покровительством близнецов Уизли и Седрика. Ли Джордан изъявил свое желание быть в роли ведущего и никто не мог отказать ему – терять ему тоже было нечего, он давно находился в розыске. Благодаря радио они могли не только пытаться найти пропавших и известить о найденных волшебниках, но и передавать разные послания между самими участниками Ордена. В этом был и практический интерес, поэтому теперь в поместье Диггори на фоне раздается голос Джордана и радио не умолкает ни на минуту. В первое время после запуска Седрик сам сидел вместе с близнецами, смотря за тем как происходит работа, есть ли сбои и слабые места, которые нужно исправить как можно скорее.       — Ты знаешь? – удивлённо спрашивает Седрика-Крэбб.       — Долгопупсу надо следить за своим языком и не вытаскивать радио, когда ему кажется, что никто не видит. Диггори кивнул, не в силах произнести и слов. Адреналин в крови от нелегальности их нахождения в Хогвартсе, таком знакомом месте, и целью, с которой они окажутся в академии, заставляет дышать учащенно, постоянно ища руку Уилсон. Пусть и технически это рука Крэбба.       — Ты разобрался с Паркинсон и Забини? – спросил Драко, сделав вид, словно не заметил как ладонь Уилсон оказалась вложена в ладонь Диггори.       — Я подлил ей любовное зелье из своих запасов и теперь она бегает за каким-то гриффиндорцем. Уилсон улыбнулась при этой фразе: было забавно представить эту картину перед глазами, хотелось позлорадствовать, но нет. После всего увиденного и услышанного во время войны Агата поняла, что злорадство – последнее, на что ей нужно обращать внимание. Война обесценила многие лишние чувства, обнажая, что самая высшая ценность – это жизнь, а самый важный ресурс – человечность.       — А у Забини,– продолжил Нотт, – оказалось несварение желудка, я настоятельно порекомендовал ему отправиться в лазарет.       — Отличная работа, Тео, – едва слышно и серьезно сказал Драко. – Спасибо. Серые пламени факелов горели на стенах Хогвартса, но их свет уже не придавал мерцающим окнам замка радостное сияние. Вместо этого они лишь подчеркивали мрачность и жуткую атмосферу, словно отбрасывая тени на сокрытые уголки замка. Уютно не было, от слова совсем. Они прошли ещё не менее пары сотни метров, прежде чем не остановились перед стеной. Для Выручай-комнаты. Драко посмотрел на нее ещё раз и получив кивок одобрения, закрыл глаза и представил вырисовывающиеся двери, комнату, которая представляла собой пустое пространство и метлами. Может, они помогут им сбежать от огня быстрее, потому что он не уверен, что адское пламя подчиниться кому-либо из них. "Вызванный заклинанием огонь обладает собственным умом, он вполне целеустремлённо преследует свою жертву, сжигая заодно всё на своём пути." – вспоминает он вырезки из книг, – "Остановить Адское пламя крайне сложно."       — Пошлите, – говорит Нотт, открывая двери Выручай-комнаты, – или вы струсили?       — Нотт, это же опасно. Огонь не контролируется, – Уилсон казалось, что Тео не пойдет с ними.       — Должен же я взглянуть на это. Тем более, кто не рискует, тот не пьет шампанского.       — Как мы убедимся, что вещь уничтожена? – вдобавок спрашивает Нотт.       — Когда мы будем убегать оттуда, необходимо запустить агуаменти. Желательно, если это будет несколько палочек. После мы вернёмся в эту же комнату. И Нотт тянет дверь за ручку. Комната была простой. Серые бетонные стены, хотя Драко отмечал, что они огнеотталкивающие, это был его запрос, далее разбросаны метлы, которых было больше, чем людей в комнате. И длинный коридор, в конце которого, если не завернуть вправо, упрешься в тупик. В правой части находилась ещё одна комната больше похожая по размеру на пещеру, отделенная дверьми против воспламенения. Огромное, холодное помещение, бескрайнее.       — Вот это фантазия, Малфой, – ехидно отметил Нотт, осматриваясь вокруг.       — На что хватило, – неуверенно пожал плечами Драко.       — Так, давайте начнем, – сказал Седрик, Уилсон коснулась медальона ещё раз, снимая его с шеи. Ей кажется, что навряд ли она внушила себе, что медальон удушает, потому что опустив вещь в ладонь Диггори, Агата впервые задышала полной грудью.       — Встанем ближе к выходу, так мы успеем закрыть двери, – проговорила Уилсон, когда медальон, который ранее внимательно рассматривали слизеринцы, опустился в центр комнаты.       — Все готовы? – Седрик стоял чуть спереди их всех, повернулся, чтобы получить подтверждение каждого. Заклинание темное, но именно Диггори настаивал на том, что сам призовет адское пламя. Сердце Агаты замерло где-то в груди, едва способное биться, но каждый стук отчётливо отдавался в ушах. Драко взял ее за предплечье, готовый тащить ее за собой, если понадобиться. Метла в руках каждого казалась лишней деталью, но она могла помочь им спастись. Гробовая тишина и учащенное дыхание присутствующих. Отбрасываемые от люстры тени устрашали. Седрик подождал ещё минуту и начал произносить заклинание. Резкий залп огня вырвался с кончика его палочки. И Агата открыла рот от удивления, в горле моментально пересохло, пальцы Драко на предплечье ощущались отчетливей. Это был не простой огонь. Языки пламени припустили за ними, как одушевленные, мыслящие, стремящиеся убить их существа. Огонь стал принимать разнообразные формы, превратившись в гигантскую стаю огненных зверей: пылающие змеи, химеры и драконы взмывали ввысь, опускались и снова подымались. Огненная преисподняя. И только что этот огонь пожрал медальон Слизерина.       — Садитесь на метлы! – крикнул Седрик, стремительно направляясь к ним, параллельно садясь на свою. – Взлетаем! Все как по команде отправились вверх, стремясь как можно скорее выбраться оттуда.       — Теперь тушите пожар, все! – донёсся седриковский голос до Агаты где-то справа. Нотт и Малфой летели впереди, то и дело оглядываясь на Уилсон и Диггори. "Агуаменти": послышалось, Агате казалось, отовсюду, даже сквозь тени просачивались окрики с заклинанием на устах. Она знала, что она может сделать это, что она может зачаровать заклинание "агуаменти" и превратить его в силу, способную победить адское пламя. Поток чистой, ярко-синей воды вспыхнул из палочек, словно миллионы сверкающих алмазов прорывались сквозь поверхность. Это было не просто вода, это была магическая сила, способная противостоять самому сильному огню. Агата улыбнулась, чувствуя удовлетворение и восхищение перед мощью заклинания. Они вылетели с этой комнаты, тут же закрывая двери за собой, останавливаясь, но решать спешиться. Воды должно быть достаточно. К тому же огонь никак не смог разыграться – не было воспламеняющих предметов, поэтому пусть от двери и исходил жар, ощутимый даже на расстоянии нескольких метров, но навряд ли он двинется дальше.       — В порядке? – спросил Седрик, оглядывая ребят. Всё со сбитым дыханием и бьющим через ключ адреналином могли лишь кивать. Прошло не менее пяти минут, когда они решили открыть двери. Агуаменти вновь слетело с их губ, но это было уже лишнее. После пожара комната выглядела жутким и ужасным зрелищем. Черный дым и гарь заполнили воздух, создавая тяжелое и душное ощущение. Воздух наполнился запахом гари, тут же проникая в самые лёгкие. Люмос помогал осветить участки и увидеть оставшийся от них пепел. Черные следы стекали по стенам и полу, словно живые ручьи разрушения.       — Акцио, медальон! Акцио! – произнесла Агата несколько раз, пока трое разбирали завалы пепла и золы. Никакой проблеска камня медальона не было видно.       — Получилось? – неуверенно спросил Нотт, убирая метлу к общей стопке.       — Мне кажется, что да, – с неуверенным, почти неверующим облегчением, произнесла она. Было сложно поверить, что у них вышло. Неужели, неужели?       — Видимо, у нас получилось, – подал голос Драко.       — Надеемся, что теперь лысоголовый отправится в преисподнюю быстрее, – прошептал Тео. Но в этой тишине его шепот казался почти криком. Седрик, стоявший возле, Агаты ободряюще опустил руки на ее плечи.       — Ты просто представь, – начала она, оглядываясь на него, – представь, как это выглядит со стороны, – смех пробивался сквозь дрожь по всему телу, – как Крэбб и Гойл обнимаются и испытывают друг к другу совсем не дружеские чувства, – и крупные слезы полились из ее глаз, плечи поднимались и опускались и теперь все скопившееся напряжение выходило солёными дорожками, стекающими по щекам. Плевать, что она обещала себе не плакать.       — Ну, Агата, иди ко мне, – Седрик обнял ее, прижимая к себе. Все равно обниматься с Гойлом в облике Крэбба было вовсе неудобно: оба были почти одного роста. А Тео стоял безмолвно и наблюдал как тяжело сглотнул Драко, смотря на эту картину, что его кадык заходил туда-сюда, а ладонь сжалась до побеления костяшек. Нотт подошёл к Малфою, и тот кивнул, мол, все в порядке. Наложив очищающие заклинания, все поспешили выбраться из этой комнаты, покрывая себя дезиллюминационными чарами и снимая их как только они понимали, что коридор пуст. И абсолютная тишина в Хогвартсе, что на самом деле не соответствовало действительности – повсюду летали окрики немного довольные и злорадные и не знакомые для уха Агаты. Теперь голоса и гул становился более четким. Она посмотрела на Драко ошарашенными глазами, замечая, что он стал ещё бледнее. Кэрроу мертвы. Драко стал виновен в их смерти. Но он даёт себе думать об этом больше, приговаривая, что сейчас как раз Уилсон и Диггори надо убежать, пока Снейп не решил предпринять какие-либо меры.       — Пошлите, вам нужно выбираться отсюда. И лже-Крэбб и лже-Гойл засеменили за Ноттом и Малфоем. Перед прощанием Драко обнимает Агату, прошептав, что свяжется с ней как можно скорее и они поговорят обо всем. Уилсон будет ждать. А Нотт учтиво кивает на прощание. И всё-таки он понимает, что ему непонятен феномен Уилсон. Хотя вполне вероятно, что ему мешает личина Крэбба, в которую она укуталась на ещё пару часов.