Самая длинная ночь

      Лучи света внезапно что-то затеняет. Двуногий силуэт прыгает внутрь. Картинно разводит в стороны руки, словно красуясь.       Забываю, как дышать.       У него четыре руки! Верхние вполне человеческой формы, а нижние — короче и тоньше, с отвратительно длинными пальцами и острыми когтями. Одежды на существе, кажется, нет.       Это конец, понимаю так отчетливо, что хочется плакать. Только слезы не выступают.       Я умер и попал в ад? Сердце почему-то еще бьется…       Чудище шагает ко мне. Пробую отползти, но путаюсь в мокрых штанах.       Как не вовремя снял!       — Не трогай меня! — прошу.       Надо бы схватить кость и отбиваться — у стены внушительная куча останков, — но нападает постыдная слабость и оцепенение. Кажется, что тут сижу не я, а кто-то другой. Со мной просто не может этого происходить!       Когда монстр наклоняется, глухо вскрикиваю и пытаюсь закрыться руками, как ребенок, и зажмуриваюсь. Только это не помогает. Бука не исчезает, а подхватывает на руки. Несет к проему, а меня начинает колотить от ужаса.       Такого просто не может быть! Реальность отдаляется, но я все еще в ней.       Одним прыжком тварь выпрыгивает на поверхность из подвала.       В легкие приятно скользит свежий ночной воздух после сырости подземелья. Будто заново дышу. Хватаю ртом воздух в панике и не могу надышаться.       Открываю глаза, не в силах пребывать в неизвестности.       Чудище поднимает меня, взяв за бока, перед собой. Выше. Дает заглянуть себе в лицо, чтобы я окончательно потерял дар речи.       У монстра редкие волосы среди которых что-то извивается, как червяки. А вот лицо имеет вполне человеческие черты. Бледная кожа. Только правый глаз не вписывается в общую идиллию. Неестественно выпученный с большим, как рыбьим, зрачками под цвет луны. Второй — вполне нормальный. Этот контраст с человеком сводит с ума.       Урод смотрит до омерзения оценивающе и одновременно с превосходством.       Внезапно узнаю «человека» передо мной. Это наш проводник! Вот поэтому он носил летом плащ и повязку…       Сморчок нашел, кому довериться, идиот.       Накатывает волна гнева.       — Урод! — шиплю в лицо монстра. — Отпусти сейчас же!       Тот слышит и улыбается. Зубы со стороны жуткого глаза заострены, с другого вполне человеческие. Улыбка омерзительна: губы расходятся слишком широко, как оскал.       А потом он швыряет меня спиной на траву.       Вскрикиваю от неожиданности, нежели боли. Приземление выходит не особо жестким: кругом ковер из мха и редкой травы. А между кочками хлюпает влага. Это болото? Не хочется знать.       Я бы снова зажмурился, но инстинкт самосохранения не дает расслабиться. Нет никакого оружия, чтобы обороняться.       Урод растопыривает руки и делает шаг ко мне, то ли желая напасть, то ли пугая.       — От нас не убежать! — предупреждает и смеется хрипловатым булькающим смехом. — Так что будь смирным, барашек.       В свете луны отчетливо замечаю, как с правой стороны его тела шевелятся мелкие серые щупальца. Начинаясь под ключицей, ковром идут вниз, скрывая сосок, переходя на часть живота и внешнюю часть бедра, у колена уменьшаются и исчезают. Но не это самое мерзкое. У чудища стоит член, а вместо паховых волос шевелится тот же покров из мелких выростов.       Чувствую, как снова подкатывает к горлу тошнота.       Судорожно сглатываю и понимаю, что различаю жуткие чавкающие звуки позади. Все время различал, но из-за урода не успел сразу осознать.       В испуге сажусь и оглядываюсь на звук. Сдавленно вскрикиваю от ужаса, когда открывается вся картина кошмара.       Вокруг возвышаются почерневшие полусгнившие деревенские избы, от некоторых остались только остовы и кирпичные руины печей. Деревья проросли сквозь крыши, стоят кольцом вокруг мертвой деревеньки, центр которой освещает призрачным светом луна, непривычно огромным шаром зависнув сверху. Или с небом здесь что-то не так, потому что оно кажется преломленным, словно купол, если судить по искаженному свету звезд.       Но не это самое страшное. Вокруг на поляне между домами кучками стоят жуткие девушки с белесой, будто прозрачной кожей и голодно смотрят на меня большими темными глазами. Некоторые присели на корточки, словно хищницы перед прыжком. Бездушные взгляды заставляют похолодеть. Все обнажены, но это совершенно не радует. Нагота лишь открывает уродства. У некоторых по три-четыре руки, иногда одна из конечностей растет из бока или спины. У некоторых по две груди, у других по три, четыре или пять с почти черными сосками. У кого-то на теле извиваются тонкие щупальца. Волосы черные и длинные по пояс, у некоторых до колен, и они тоже шевелятся! Предплечья и кисти, а также стопы темнее тела и отдают синевой, пальцы неестественно длинные и заканчиваются когтями. Но самое жуткое — это рты с мелкими острыми зубами в несколько рядов, слегка загнутые внутрь. Нечисть скалится, глядя на меня и их «улыбки» не предвещают ничего хорошего.       Вот такую же девушку мы видели тогда в лесу! Только она казалась симпатичнее.       Леха, ну, зачем ты ее заметил?! Зачем пошел, а?.. Сожалеть слишком поздно.       В последнюю очередь бросаю взгляд в ту сторону, откуда доносится чавканье, потому что знаю: уже не смогу отвести глаз. В несколько метрах сидят жуткие монструозные самки — девушками их назвать язык не поворачивается — вокруг «чего-то» и жадно поедают куски мяса.       Кровь сочится по подбородкам, рукам, капает на округлые груди. Одна поедает вместе с подругой человеческую руку. Другая нагибается над «чем-то» и с хлюпом вырывает длинные петли кишок… Когда еще одна сменяет позу, чтобы нагнуться и вцепиться зубами в распростертое на земле обнаженное и окровавленное тело, узнаю жертву, мельком поймав его лицо, вскинутое к потустороннему небу с мукой страдания и распахнутым ртом, словно в немом крике. Это Леха. Теперь понимаю, почему он так кричал.       Сердце проваливается куда-то вниз живота и перестает биться. Во рту пересыхает.       Чувствую, как по бедру течет горячая — почти обжигающая — струйка мочи. Совершенно не стыдно. Этого просто не может со мной происходить! Но, как по закону подлости, происходит. «Это реальность!» кричат все органы чувств и хочется взвыть белугой, но горло предательски перехватило.       Отстраненно отмечаю, что вокруг тела Лехи собралась кучка уродливых тварей и с жадностью пожирает останки, и вокруг меня начинает собираться тоже. Потому что проклятущих уродок здесь множество. Утолить им голод одного моего бедного друга не хватит.       Вижу, как они медленно подходят ближе, окружают. Смотрят на меня, не моргая. Глаза тварей с синей поволокой отражают око чудовищной луны, помноженной на множество хищных взглядов.       Я не жилец. По щекам струятся слезы.       Мужского пола существ больше не замечаю, но быть съеденным подобием девушек — не люди они вообще! — совершено не вдохновляет.       Думаю, про стоящего урода за спиной, как конвоира. Это он свой гарем кормит что ли?!       Подбираю ноги, пытаясь сгруппироваться, но спущенные штанины цепляются за кочки и очень мешают. Какая же выйдет глупая смерть… Лучше бы от дозы опиатов откинулся, честное слово.       Надо что-то спросить, чтобы отвлечь внимание, потянуть время… Но в голове пусто, как никогда.       Внезапно вспоминаю танцующее пламя костра и покачивающегося над грибами Пашку.       — А Сморчок где? — удается выдавить из себя хриплым голосом. — Где он? Убежал, да?       Пытаюсь отыскать приятеля взглядом на поляне, но бледные тела хищниц затмевают обзор.       — Нет, — внезапно раздается за спиной, и от его голоса меж лопаток бегут мурашки. — Ждет своей очереди.       Вот же как… Невольно впервые в жизни завидую Пашке. Захотелось очутиться на месте кудрявого пацана с крючковатым носом, которого в школе дразнили Кощеем. Этот неудачник проживет дольше меня! Обидно. Несправедливо! Не хочется становиться бараном на заклание. Очень хочется жить.       — Отпустите! Отпустите меня! — молю дрожащим голосом. — Я невкусный! Кожа, да кости, нельзя меня есть!       Не получаю ответа от лесной нечисти.       Не выдерживаю и в панике наклоняюсь, подхватываю штаны и спешу прочь, проскальзывая в прореху между хищницами. Пытаюсь поспешно натянуть штанины, но запинаюсь на кочке и падаю в мокрую траву.       Приподнимаюсь на руках и поднимаю голову. Вижу впереди берег, заросший куцей травой, а за ним гладь лесного озера, в котором зловеще отражается око луны. Вода, как зеркало, нет даже волн. Вокруг него темные заросли рогоза и кустарника. Бежать некуда, если только не бросаться вплавь.       В панике оглядываюсь. За мной никто не бежит, нечисть ждет, стоя плотным полукругом. Не проскочить.       Да, что за невезуха!       Внезапно озеро у берега начинает бурлить, приходя в движение, будто вода в огромной кастрюле. Только это не плита.       Прошибает холодный пот, когда над гладью начинает подниматься что-то темное. Из воды с брызгами взлетает в воздух щупальце, затем еще одно и еще, извиваясь, как угорь в сетях рыболова.       Ой, не к добру это.       Пробую в ужасе отползти, но путаюсь в штанинах и замираю, как мышь перед удавом.       Завороженно наблюдаю, как черная блестящая туша вырастает из озера со зловещим плеском. Тянется в ночное небо, шевеля в воде толстыми щупальцами. Они то возникают, то скрываются под поверхностью водоема.       Сдавленно кричу, шокированный зрелищем.       Чудовище грозно распрямляется, затмевая луну и раскрывается, как исполинская гусеница. Нижняя часть остается в воде и неизвестно сколько оно в длину. С боков тела тянутся длинные щупальца, извиваясь в воздухе. С туши вниз стекает вода и брызжут капли с вертких выростов.       Несколько капель попадают на мои грудь и лицо. Вздрагиваю и сгоняю оцепенение. Вскакиваю на ноги и озираюсь, куда бы податься для спасения, как внезапно грудь и живот оплетает крепкое щупальце и легко поднимает в воздух.       — Отпусти! — давлюсь выдохом. — Пус…       Толстые гладкие плети обвивают тело быстро и умело, не давая вырваться. Пальцы скользят по осклизлым кольцам. Вскоре и руки оказываются в переплетении вертких колец, не в силах пошевелиться. Еще одно опасно обвивает горло, но к счастью, не сжимает настолько сильно, чтобы придушить.       Сучу ногами в воздухе и чувствую, как с меня стаскивают штаны и обувь. Щупальца холодные и мокрые, будто окунулся в воду. А еще от них пахнет рыбой.       Тошнота подступает к горлу.       Чудище поднимает меня перед собой. В ужасе ожидаю, что сейчас раскроется гигантская зубастая пасть и оно швырнет меня туда. Но черная туша только плавно покачивается, будто на волнах или удерживая равновесие в воздухе.       Начинает бить дрожь. Зубы лязгают друг о друга. Ощущаю полную беспомощность. Такое ощущение, что нахожусь в кошмарном сне и никак не могу проснуться. Даже зажмуриваюсь несколько раз, но свободы это не приносит.       — Отпусти меня! — жалобно прошу я. — Отпусти! Меня дома мама ждет. А еще жена и дети. Четверо. Как они без меня будут?       Про последнее вру, я холост и бездетен. Да и маме совершенно не до непутевого сыночка.       Разжимать хватку чудовище не собирается, значит не получится надавить на жалость. Оно не человек!       Когда правую щиколотку обвивает скользкое щупальце и оплетает голень, внезапно приходит понимание, что именно оно и держало меня в погребе!       Делается дурно от ужаса.       Оно держало меня за ногу во тьме из толщи воды. Сидело в озере и ждало, когда меня вытащит четырехрукий урод из подвала и поднесет ей на ужин.       — Так жри меня! — не выдерживаю мучительной неопределенности. — Только быстро!       Зажмуриваюсь, ожидая что существо кинет меня в свою жуткую глотку, но снова остаюсь висеть в воздухе.       По левой ноге вверх на бедро скользит еще одно щупальце. Только оно все покрыто густой слизью, напоминая язык и такое же шершавое. Или более складчатое. Напрягаюсь, пробую освободить ноги, но сбросить гадкие кольца не удается. Когда липкое щупальце обвивает бедро, плотно сомкнувшись, кожу левой конечности обдает жжением.       — Эй! — возмущаюсь происходящим. — Что ты делаешь?! Хочешь переварить меня живьем?!       Через несколько секунд делается жарко, как при лихорадке. Шумно выдыхаю. Ощущаю себя бараном на вертеле, которого вот-вот съедят.       Нахожу силы оглядеться. Вокруг чертовой деревушки до горизонта расстилается черное покрывало леса. Ни одного огонька. Удрученно сглатываю. Никто не придет на помощь. Только на берегу толпятся белесые уроды и смотрят то ли на «гусеницу» с благоговением, то ли голодно на меня. Ситуация выглядит безнадежной.       Снова появляется мысль, что все не по-настоящему, но тут же гаснет, когда щупальце чудовища проводит по паху и внезапно накрывает половые органы. Делаю судорожный рывок, подозревая недоброе, но вырваться из живых пут не удается. А потом в ужасе ощущаю, как пенис затягивает в себя щупальце, внутрь его, где очень липко и прохладно. Ощущения неприятные и не испытываю возбуждения. Но когда нутро щупальца начинает пульсировать на члене, пытаясь вызвать эрекцию, снова вздрагиваю. Мысль посещает довольно забавная. Неужели, «гусеница» хочет совокупиться со мной, а не сожрать? Такого я еще не в одном трипе не видел…       Чувствую, как сознание начинает плыть. Это не возбуждение, но что-то похожее. Мне гадко и хорошо одновременно. Немного подташнивает. По телу разливается слабость, желания сопротивляться нет. Будто испытываю новый наркотик. Сравнение нравится.       Из горла вырывается нервный смешок.       Пенис наливается силой, ощущаю, что вполне могу кончить. Закрываю глаза, сдаваясь на милость чудовища.       Оргазм накатывает резкой электрической волной, вызывая скорее дурноту, чем удовольствие. Изливаюсь потоком семени в щупальце озерного чудища.       Ощущаю, как в кожу левой ноги впились будто сотни мелких иголочек. Или зубов. Сейчас оно сожрет меня или оторвет голову, как самка богомола самцу после спаривания. Только ничего не смогу сделать, поэтому смиряюсь с участью. Даже глаза открывать не хочу. Будь, что будет…       Внезапно щупальца приходят в движение и кольца расслабляются. Чувствую с ужасом, что скольжу вниз. Ожидаю, что стопы встретят острые ряды зубов, но вместо этого с плеском ударяюсь об воду. От неожиданности погружаюсь с головой и судорожно начинаю болтать конечностями, не желая утонуть. Может я бы нахлебался воды, как внезапно несколько рук помогают всплыть, выталкивая на воздух, но не отпуская. Делаю судорожный вдох и несколько секунд не могу надышаться.       Открываю глаза и вижу белых самок, которые тащат меня к берегу. Пытаюсь вырваться, сопротивляясь всему происходящему. Но меня не отпускают. Твари бросают меня на кочки недалеко от воды, переворачивают на спину и наваливаются сверху. Разрывают мокрую ткань рубашки, обнажая тело. Держат за руки и за ноги, не давая вырваться. Черные глаза хищно горят, мелкие зубки грозно клацают перед моим лицом, а когти больно царапают кожу.       Внезапно одна самка садится на меня, приземляясь липкой промежностью на мой пах. Пенис почему-то остался эрегированным или только что затвердел. Она насаживается на меня и начинает двигаться, молча. Внутри нее жарко и холодно одновременно, а еще очень скользко и мерзко. Самка пристально смотрит на меня большими черными глазами и не могу прочесть, что в них таится. Ее груди плавно покачиваются, завораживая взгляд.       Лежать на колкой траве нагишом неприятно. Когти держащих меня самок ранят кожу. Но выбора не оставили.       Возбуждение мутное и тяжелое скопилось где-то внутри, а мокрое тело бьет дрожь от холода. Люди очень идеализируют секс в любой ситуации, такое может присниться только в кошмаре или от паленого наркотика.       Оргазм окатывает тусклой волной, но я все же кончаю в тварь. Она слезает через несколько секунд и дает место следующей.       Конечно, иногда я мечтал о сексе с несколькими женщинами, но здесь явный перебор. Хотя, общее безумие даже начало импонировать, если не допускать мысль, что все по-настоящему.       Они сменяют одна другую, а мой член умудряется кончать в каждую, но ощущения оргазма оставляет не чувство удовольствия, а волны дурноты, такое ощущение, будто чужая злая воля подчинила мое тело. Становится тошно от происходящего, а тело ощущается чужим.       Внезапно «деревенские девушки» подаются ко мне, разинув пасти и утробно урча. Правое ухо пронзает острая боль от сомкнувшихся зубов. Вскрикиваю и не сразу соображаю, что сексуальные игрища кончились. Что-то горячее течет по щеке. Кровь.       Надо мной раздается грозный рык и самки отпрыгивают в сторону, перестав держать мое тело. Ухо жжет, тут же прикладываю руку и нащупываю, как по барабанной перепонке стекает кровь и часть ушной раковины отсутствует. Вот, суки!       Поднимаю взгляд. Надо мной грозно возвышается четырехрукий самец. Похоже, это он всех прогнал. Не сразу приходит жуткое понимание, что «девочки» хотели полакомиться мной. Но на слова благодарности сил нет.       Лежу, ловя ощущение, что меня переехал каток. Во рту сухо и хочется пить. Тело бьет мелкая дрожь, а еще жжет пенис, пах и левую ногу.       Внезапно самец делает шаг надо мной, перешагивая торс, и опускается мне на живот. Его мерзкий извивающийся член оказывается у меня на груди. Поздно понимаю, что упустил шанс сбежать.       — Чего надо? — слова даются не сразу.       — Моя очередь подошла, — улыбается монстр. — Теперь ты — мой.       — ЧТО?! — поднимаю руки и упираюсь ему в бедра, пытаясь спихнуть с себя. Но он перехватывает мои запястья своими нижними лапами. Затем резко склоняется надо мной и берет мое лицо в верхние руки, лишая возможности освободиться. Снова накатывает тошнотворный ужас.       — Потом у нас будет к тебе предложение. Если не сдохнешь. Но обычно один всегда выживает, — усмехается монстр, а потом раскрывает мне челюсти пальцами, заставляя разомкнуть зубы. Наклоняется и прижимается своим ртом к моему. Мои глаза расширяются от ужаса, когда его язык соприкасается с моим, а затем скользит глубже в глотку. Судорожно делаю попытку вырваться, мотнуть головой, но урод не позволяет освободиться. Рот наполняется то ли склизкой слюной мучителя, то ли слизью. Его язык выскальзывает из моего рта, а пальцы существа захлопывают мне челюсти, закрывают ладонью рот.       — Глотай! — приказывает монстр, плотоядно скалясь. — Глотай. Тебе пойдет на пользу.       В этом возникает сомнение, но мучитель держит мой рот сомкнутым до тех пор, пока не делаю глоток. Мерзкая скользкая масса ползет по глотке в пищевод. И куда-то ниже. К горлу подкатывает волна тошноты. Приходится сглотнуть еще раз, чтобы ее унять.       Урод довольно лыбится. А потом отпускает мои руки и встает на ноги, оставаясь надо мной.       С усилием переворачиваюсь на бок и делаю попытку отползти прочь, как мучитель, вдруг, склоняется и прижимает меня коленом в поясницу к влажной траве. Соскальзываю рукой с кочки, и кисть приземляется в воду. Пахнет болотом. Еще один порыв тошноты и меня рвет на траву какой-то слизью, желчью. Кривлюсь и отираю рот рукой. Особо легче не становится.       Внезапно ощущаю ладонь урода на заднице. Сжимает мои ягодицы, поглаживает очень недвусмысленно. Делаю в ужасе рывок вперед, но он удерживает меня руками от побега. Не собираюсь сдаваться, поэтому принимаюсь с удвоенной силой сопротивляться, даже умудряюсь лягнуть противника. А затем монстр склоняется и хватает меня за горло в локтевой захват. Урод сначала проводит языком по моему раненому уху, слизывая кровь, и заставляет зашипеть от боли, а затем начинает сжимать предплечье, грозя придушить.       — Не надо! — жалобно хриплю, но противник игнорирует мольбу.       Хватаю свободной кистью — вторую он держит, прижав к траве, — руку врага и пытаюсь отодрать от себя. Но силы не равны, проигрываю. Слишком уж я стал худосочный, запоздало укоряю себя.       Воздуха не хватает, в глазах темнеет, а тело начинает обмякать. Хватка монстра внезапно слабеет, давая вдохнуть живительный кислород и закашляться.       Монстр наваливается сверху, прижимая к траве. Отчетливо ощущаю его член между ягодиц. Горячий и вздрагивающий.       — Отвали от меня! — пугаюсь. — Сейчас же! Что я тебе сделал?!       Не надо было Пахе его в проводники нанимать…       Вместо этого рука урода больно вцепляется мне в волосы и гадкий пенис толкается внутрь моего тела, прорывая оборону. Мерзко и больно. Отчаянно вскрикиваю.       Оглядываю местность вокруг себя, желая позвать на помощь. Но вокруг сидят жуткие самки на корточках и скалятся. Их руки в крови. Вижу отчетливо, как между зубов тянутся блестящие в лунном свете нити слюны. Перевожу взгляд в траву.       Они сожрут меня, когда упырь наиграется, понимаю внезапно и становится, даже немного легче. Не буду жить с этим позором.       Член твари таранит мое нутро на всю глубину, двигается безжалостно. Я сдерживаю стоны боли, чтобы не доставить насильнику большего удовольствия. Как не повезло на садюгу нарваться! На глазах выступают слезы отчаяния.       Лежать на кочках колко, неудобно и больно. А еще дико страшно. Никогда не испытывал такого ужаса! Сознание вот-вот готово отключиться. Начинает казаться, что это не я, а кто-то другой. А меня нет. Я только вижу все это случайным образом, как под наркотиками. Улетел в другие измерения и наблюдаю за происходящим из безопасного места. Это тело не может быть моим! Оно временное, здешнее. А я попаданец из другого мира. Мысль немного успокаивает.       Монстр не кончает долго, может быть, нарочно долго, чтобы доставить мне мучений и унизить еще больше.       Снова поднимаю взгляд на голодных самок. Жить осталось явно до момента, когда урод кончит и бросит мое тело им на растерзание. Хочется еще пожить. Хоть немного! Чудовищный выбор: либо непрекращающееся насилие, либо ощутить на своей шкуре, когда пожирают живьем.       Из горла вырывается нервный смех. Не сразу понимаю, что мой. Но ситуация почему-то веселит. Это все грибы, это не может быть на самом деле. Просто грибы…       Сознание внезапно гаснет. Возвращается от прикосновения лица в холод. В уши и нос попадает вода. Вздрагиваю всем телом и распахиваю глаза, смотря в муть озера, боясь захлебнуться.       Какой ужас! Урод собрался меня утопить!       Внезапно за многострадальные волосы чья-то рука снова поднимает меня над водой. Судорожно делаю вдох и прихожу в себя. Снова бьет дрожь. Зад болит, ухо и порезы на теле. А еще плечо. Состояние такое будто меня гопота избила.       Стою на коленях у кромки воды. Чудовище в озере куда-то исчезло, зато вот насильник никуда не делся. Заглядывает мне в лицо и констатирует:       — Не сдох. Вот девочек-то расстрою, — усмехается урод.       — Гад ты! — выдыхаю, стоя на коленях, поддерживаемый его руками в вертикальном положении. — Ненавижу! Знаешь, чего у нас с такими, как ты делают?!       — Заткнись ты, — произносит вполне миролюбиво и выпускает из пальцев мои волосы. — Я тебе хочу важную вещь озвучить. Мы можем тебя отпустить, но с условием. Ровно через год ты приведешь к нам троих молодых мужчин вместо себя. Оплатишь, так сказать, свою жизнь. Если откажешься, останешься у нас и мы еще с тобой позабавимся. Если обманешь и никого не приведешь, в одного из нас превратишься. Выбор за тобой.       Смысл сказанного доходит не сразу. Обида, злость и отчаянье сменяются робкой надеждой на спасение.       — А ты не врешь? — уточняю.       — Соврать здесь можешь только ты. Так что решай свою судьбу побыстрее. Не люблю ждать.       За спиной в озере раздается жутковатый плеск, явно не от рыбы. Напрягаюсь, но щупальца не норовят утянуть на дно.       — Приведу, — отвечаю без раздумий, как можно более уверенно, ибо оставаться в этом ужасном месте желания нет.       На самом деле никого сюда приводить не собираюсь. Год — слишком долгий срок, поэтому утрясется как-нибудь само. Планирование жизни не мой конек, давно живу, как кривая выведет, поэтому предложение чертовски заманчивое, как доза на халяву: не отказаться.       — Хорошо. Только учти: обман не прощу. Жди меня здесь, потом выведу тебя из леса.       Монстр убирает руки и куда-то уходит. Бросить решил? Не то общество, чтобы горевать. Но его обещание греет душу.       С трудом удерживаю равновесие, переползаю на кочку посуше и сажусь, поджав ноги. Обхватываю себя руками за плечи.       Ой, больно!       Смотрю на причину и различаю на плече ранки от чьих-то зубов, которые случайно накрыл пальцами.       Бля, меня еще и цапнули! Хорошо хоть не сильно. Тяжело вздыхаю. Больше всего хочется уколоться и забыться в пелене пусть не неги даже, но безразличия ко всему, выключить все плохое в жизни. Снять стресс.       Тело бьет мелкая дрожь. Только сейчас понимаю, насколько замерз. Завернуться бы в одеяльце сейчас…       Где моя одежда?       Бросаю взгляд вокруг, но в темноте под скудным светом луны различаю только белесые тела тварей, которые больше не пялятся и, кажется, потеряли ко мне интерес, решив кучковаться подальше.       Стоит встать и поплясать, чтобы согреться. Только сил не нахожу.       Внезапно раздается крик откуда-то со стороны гнилых домов. Знакомый голос.       Пашка!       С волнением вскидываю голову и смотрю на звук. Самки снова собираются и окружают кого-то. Различаю в центре четырехрукого. Кажется, он кого-то держит.       — А, ну отошли духи болотные! А то сейчас молитву зачитаю и вам кранты! — различаю грозный крик товарища, в котором звучат нотки страха. — Эй… пусти!       Угроза не возымела эффекта. Его утаскивают мерзкие самки. А я тихо радуюсь, что не меня. Жаль товарища, но не знаю, как ему помочь, поэтому остаюсь на месте. Хочется одного: уйти отсюда.       Внезапно снова появляется четырехрукий и хватает меня за плечо, вздергивая на ноги.       — Идем! — командует.       — Холодно, — жалуюсь, но конвоир не обращает внимания.       Он тащит меня через поляну к кромке леса. Еле иду. Состояние паршивое.       — Егор! — внезапно раздается крик с тонкой ноткой надежды в спину от Сморчка, заставив вздрогнуть. — Егорка, помоги! Эй!..       Укол вины, которую загоняю поглубже. Спотыкаюсь на кочке и падаю.       Четырехрукий внезапно хватает меня и закидывает на плечо. Наверное, так будет легче идти…       Проваливаюсь в пучину беспамятства.