Под взмах чёрных крыльев

Джерико в тот вечер выделялся зноем осени. Бьянка спрятала руки в карманах, с радостью доходя до Флюгера. Помещение окутало её долгожданным теплом, и сирена тут же улыбнулась, находя среди столиков знакомое лицо. Могла бы она поверить полгода назад, что с предвкушением будет ждать встречу с одним из нормисов, тем более имевшем для Невермора не лучшую репутацию? Но как часто доказывала их жизнь, она сумела удивлять, и ныне совсем не хотелось менять происходящее. — Рад тебя видеть, — Лукас улыбнулся ей в ответ, с непривычной застенчивостью добавив. — Я уже сделал для нас заказ. Диетическая кола с салатом из курицы, верно? Бьянка кивнула, рассмеявшись: — Ты был так уверен, что я не опоздаю, — И он знал, как она не любила ждать официантов. Парень лукаво улыбнулся: — Это было бы не в твоём стиле. Это было слишком необычно. Странно. Возможно безумно. Но общение, неожиданно обретённое в прошлом семестре, действительно стало для Бьянки крайне дорого. Она не была из тех людей, что легко доверяют окружающим, особенно при сложностях с её способностями, однако у неё получилось впустить в свою жизнь тех, кто стал ей очень близок, как Дивина, Кент, Ксавье… С Уокером всё случилось спонтанно, но теперь казалось, что именно его поддержка ей была нужно в этот непростой период: начиная с преступлений прошлого семестра, успевших превратиться в буквальную борьбу с зомби, доходя до морально истощающих каникул с «семьёй». Бьянка ещё никогда себя так мерзко не чувствовала, пока помогала Габриэль со всей той грязью. Теперь она временно была свободна, хотя знала: они ещё не ушли из её жизни… Связь с Лукасом, пускай и в виртуальном формате, стало существенным ощущением поддержки. Она ещё не решалась рассказать ему всего, и он не давил. Они оба постепенно делились друг с другом чем-то сокровенным, порой тяжёлым, но на удивление для каждого без осуждений. Бьянка знала, что его поведение изначально было примером грубой ксенофобии и не только… Но не ей ли было понимать, каково это пытаться исправиться под грузом прошлого? Потому тогда сирена дала ему этот шанс, обретя друга и даже… Нет, она ещё не могла думать о нём, как об объекте романтической симпатии. Точнее, девушка уже явно это ощущала, но ей было страшно, что, признав это, сумеет всё испортить, глупо поторопившись. Потому она просто наслаждалась компанией парня с поглощением любимой еды. Неожиданно Лукас замолк на произносимой фразе, уставившись в сторону входной двери. Бьянка с любопытством обернулась, обнаружив действительно нетипичное явление. В помещение со своим стандартным холодным взглядом зашла Уэнсдей Аддамс, что начала водить глазами по помещению, а за ней появился Ксавье. Он что-то тихо сказал девушке, и Барклай, будучи их одногруппницей, видевшей их каждый день, заметила, что они находились довольно близко с учётом неприязни Аддамс к окружающим. Вошедшие заметили их, и Ксавье вскинул руку в приветствии и подошёл: — Неожиданная встреча. Он сдержанно кивнул Лукасу, который с очевидной опаской наблюдал за Уэнсдей, что подошла следом за Торпом. Бьянка могла признать, что складывающаяся картина выглядела забавно, хотя и начинала беспокоиться, что парня-нормиса хватит удар. — Привет… Уэнсдей же с типичной хмуростью обратилась к нему: — Ты планируешь устроить сюрприз на бал в этом семестре? Если да, то используйте нормальную свиную кровью и не позорьтесь. Лукас закашлялся, Бьянке захотелось усмехнуться, и от неё не ускользнуло, что Ксавье, засмеявшись, посмотрел на черноволосую с неким новым приливом нежности, что казалось ещё любопытнее. Уокер всё же сумел ответить, пускай и не скрывал своего смятения: — Вынужден разочаровать — боюсь, Бьянка не простит ещё одно испорченное платье. Сирена широко улыбнулась: — Будь уверен, так и будет. Она не могла сдержать смешка даже под любопытными глазами Ксавье и бесстрастным взором его спутницы. Лукас, по-видимому, понял, что сегодня Уэнсдей не настроена на битву, и осмелился на ответное заявление: — В таком случае, будет ли справедливо узнать не здесь ли ты, чтобы нарушить ещё один памятник города? Он говорил неуверенно и с опаской, но в глазах Аддамс был заметен блеск удовольствия. — Я удостоена чести быть подозреваемой за тот случай с уродливым фонтаном? И всё потому что была единственной, кто продолжил выступление, когда остальные трусливо разбежались из-за небольшого шума? Разве кто-то из них смог бы достойно ответить? Разве что Ксавье, который с улыбкой продолжал на неё смотреть. И было в этом… нечто весьма личное. Уэнсдей посмотрела на Торпа, поведя головой в сторону, и пошла к другому ряду столов. Ксавье кивнул им на прощанье, тихо пожелав хорошего вечера, и отправился за мрачной девой. Бьянка задумчиво поглядела, как они сели, переговариваясь. Интересно, у них свидание? Или нечто граничащие с этим?.. Она оставила эти мысли, заметив направленный к ней взгляд Лукаса, что казался полон неловкости. Он опустил глаза, пробормотав: — Она до ужаса пугает, — Бьянка засмеялась, получив слегка подозрительный взгляд в свою сторону. — Ты разве так не думаешь? Барклай лишь повела плечами. Она понимала почему Аддамс могла вызывать такую реакцию, но Бьянка видела больше, чем подозрительную психопатку. Они не были друзьями, это уж точно. Но Уэнсдей заслуживала уважения как храбрый человек, готовый бороться, а также она была лучшим её соперником, который дал ей наслаждение от достойного поединка. И благо им она ограничивалась лишь в учебных навыках, без перехода на личности, тем более без борьбы за парня… Девушка вновь посмотрела в сторону столь странной парочки, с облегчением находя на лице Ксавье всё ту же улыбку. Лукас заметил, куда было обращено её внимание, и с осторожностью спросил: — Это странно? Бьянка с непониманием посмотрела на него и осознала, что в такой ситуации могло быть в голове парня: — Видеть его с другой? Нет, — Она мягко улыбнулась, понимая, что сумела отпустить его. Девушка сожалела, что их отношения кончились на горькой ноте недоверия, но они смогли остаться друзьями, и это стоило того, а ей следовало идти дальше. Бьянка бросила на Лукаса проницательный взгляд, замечая его непрошедшее смятение: — По правде, я рада, что Ксавье сумел продвинуться до уровня её доверия. Тем более Уэнсдей больше человек, чем может казаться. Но об этом ей нельзя слышать. Парень засмеялся, и они перешли к теме, на которой прервались, о новой части вышедших серий сериала. После они приняли решение прогуляться по пустым улицам города ближе к стороне, где её должна была ждать Дивина. — Это был хороший вечер, — Лукас подбадривающе улыбнулся, чему она ответила утвердительным кивком. — Это точно. — Бьянка, я… — Он остановился, чуть помедлив, прежде чем продолжить. — Скажи была бы ты не против пойти со мной на этот будущий бал у вас в академии… Если, конечно, нормисы туда ещё допускаются. Бьянка с удивлением слушала его. Бал ещё только планировался, и то в следующем месяце, но она знала ответ, который произнесла с новой улыбкой: — Я с удовольствием, Лукас. Он выдохнул и опустил взгляд, тихо проговорив: — Ещё я хотел сказать спасибо. Твоя поддержка очень многое значила в этот период. Бьянка понимающе кивнула. Ему действительно было не просто: перевёрнутая история города, на которой он рос, ссоры с друзьями и потеря отца… Он держался, она знала, как он пытался продолжать жить, быть человеком, которым бы покойный мэр Уокер смог бы гордиться. Бремя горя всегда было незаслуженно тяжёлым. Ничего не говоря, Бьянка обняла парня, позволив им несколько минут простоять в успокаивающем молчании, что было необходимо для обоих подростков. Отстранившись, Бьянка улыбнулась ему, и, поняв, что они стояли вот так: смотря друг на друга, затаила дыхание. Что-то в груди теплело приятными волнами, даря ощущение, которое… Рядом раздался резкий звук руля, из-за которого Бьянка пришлось обернуться, заметив знакомую машину. — Это за мной, — Она чуть развела руками под нежными взглядом Лукаса. — Тогда до следующего сообщения. Она кивнула с чувством, что легко покалывание на кончиках пальцев руки, которой он коснулся на прощание. Бьянка знала, что он продолжал смотреть ей в след, и перед тем, как сесть в машину к подруге, она обернулась, уловив его взгляд. Сев в салон девушка сделала глубокий вдох, оказавшись под взором зорких глаз любопытной подруги: — Итак… Бьянка с улыбкой рассмеялась, став делиться впечатлениями вечера.

***

— Посмотри налево ещё раз. Ксавье только мог усмехнуться на её повелительный тон: — Уэнсдей, я уже сказал. С этого ракурса вполне возможно не заметить кого-то. Если, конечно, он не смотрел по сторонам. Но и то, снимок можно сделать за мгновение. Уэнсдей провела взглядом по кафе, имевшее странный символизм, но никак лично её не затрагивающий, кроме того факта, что здесь преследователь запечатлел давний диалог с Тайлером. Она и Ксавье выбрались исключительно с целью проверить это место, как одну из зацепок, из-за чего пришлось терпеть приторные нежности между Энид и Эйксом. Горгона согласился их подвезти до Джерико, удивительным образом привезя их без происшествий, хотя постоянно отвлекался на Энид. Ксавье уже поправлялся после выписки из больницы и был готов поспособствовать ей в расследовании, сейчас служа объектом эксперимента, что не особенно давал результаты. Они сидели на том же месте, что было запечатлено на фото, и Ксавье пришлось занять место Тайлера, чтобы понять мог ли тот заметить съёмку. Торп, глядя так на Уэнсдей, понимал, что даже её с хмурым взглядом слежку можно было и не заметить. Она же была уверена в ином. — Насколько я помню, он смотрел по сторонам во время разговора. Значит, он мог кого-то видеть, даже дать скрытый сигнал. Ксавье вздохнул, понимая, что это имело смысл: — Думаешь, им с Торнхилл кто-то помогал? Уэнсдей посмотрела в точку, откуда был предположительно сделан снимок: — Полагаю, что между ними есть связь, — Она вернула свой взгляд к нему. — Но не могу понять какая. Он успел уловить в тёмных глазах недовольство и положил ладонь на столешницу рядом с её рукой, которой не мог коснуться, но не скрывал своей поддержки: — В этом получится разобраться. Уэнсдей молча кивнула и опустила взгляд к их рукам, что находились довольно близко. Ксавье не был уверен, что таилось за её безэмоциональным выражением лица, но в глазах… в них словно начинало теплится некое любопытство. В следующую секунду она потянула ладонь вперёд, коснувшись всего пару сантиметров кожи его руки, но этого прикосновения хватило, чтобы лёгкий ток пронзил их. Ксавье сглотнул, не отводя от неё взгляда. С того дня, как они поцеловались в больничной палате, тему эту они не затрагивали. Хотя Уэнсдей и проявляла к нему больше внимания, точнее его участия в её расследовании, благо теперь в качестве помощника, а не подозреваемого. Так они здесь и оказались. И её касание доказывало, что тот поцелуй не был случайным… Но она отняла руку, оглядевшись, и встала, подойдя к тому пустому столику, где должен был сидеть фотограф. Ничего примечательного. Внимание привлекало лишь то, что он был у стены, рядом с подсобкой. Косвенный, но хотя бы какой-то факт. И более здесь уже было нечего делать. Они с Ксавье вышли на улицу, где уже темнело, к радости Уэнсдей. Энид с Эйксом были заняты своим свиданием, и потому она предложила им пойти пешком. Ксавье пришлось согласиться, подметив, что такая обстановка как тёмное небо над мрачнеющим лесом вполне входила в её эстетику, и она не могла это отрицать. Они молча двигались вблизи высоких деревьев. Вокруг царили звуки природы: шелест листвы, которую затрагивал порыв ветра, копошение в далеке мелких зверьков. Небо в мрачных тонах расстилалось над ними, пока Ксавье старался подметить любую деталь вокруг них, ведь иначе его мысли тут же заполнил бы образ девушки, шедшей рядом с ним; к их поцелую, момент к которому он возвращался каждый вечер с напоминанием, что это не было сном… Но они совсем не говорили об этом. Ксавье ждал её инициативы, не желая давить. Вопреки здравому смыслу, он понимал, что она для себя сделала большой шаг, который ей нужно было проанализировать. Он это понимал и принимал. Торп был рад, что она не избегала его и позволяла помочь. И парень старался не мучить себя фантазиями, что грозили стать смелее из-за твёрдой надежды. Они шли молча, уже пройдя больше половины пути, что был знаком парню после частых пробежек. Казалось, ещё немного и впереди начнут виднеться башни Неверомора. — Это свидание? Спокойной голос Уэнсдей заставил его запнуться. Он избежал падения, успев ухватиться за дерево, и в изумлении посмотрел на девушку. Она встала рядом с ним: — Разве я не права? Ксавье сделал глубокий вдох. Чёрт, ударь бы она его — у него было бы меньше удивления, чем от её вопросов. — Уэнсдей… — Он буквально не мог говорить из-за шока, наблюдая, как Аддамс смотрела на него с любопытством: — Несколько странно. Со слов Энид я поняла, что свидание является совместным времяпровождением людей, испытывающих друг к другу взаимный интерес. Ксавье втянул воздух, наконец оттолкнувшись от дерева, принимая её странных ход: — Как правило, полагается, что оба человека знают, что они идут на свидание. Хотя заяви она сейчас, что это действительно их свидание, он был бы, конечно же, не против. Уэнсдей продолжила путь, попутно говоря: — Звучит тривиально. Ксавье засмеялся, зашагав рядом с ней и решив быть смелее: — В таком случае, наше первое свидание прошло бы не совсем так, как я думал, — Он радостно отметил сверкнувший в её взгляде интерес, побудивший его продолжить. — Как вариант, я бы устроил прогулку по кладбищу или сначала изучил бы истории местных кровавых преступлений, чтобы устроить тебе тур. Уэнсдей кивнула, выглядя довольной, и через минуту размышлений она заговорила: — Как насчёт твоей мастерской? Тоже можно признать местом преступления. Ксавье затаил дыхание, осознавая, что она действительно хотела назвать их вечернюю вылазку свиданием. Хотя её предложение касаемо ключевого места было необычно. Парень задумался: — Что ж, место, в которое ты проникала без разрешения, где ты подтвердила свои мысли о подозрении, после там же поспособствовав моему аресту… звучит как удачный выбор. А, конечно, поджёг и очевидная попытка убийства. — Пытки Тайлера. Ксавье замер, уверенный, что этот вечер становился всё более странным… Хотя и не менее приятным, несмотря на столь сильные потрясения. Уэнсдей обернулась к нему, скрестив руки на груди: — Ты будто не знал об этом. Он вздохнул: — Бьянка упоминала, что ты их всех напугала, переступив черту, но я не знал, что это было в моей мастерской. Уэнсдей со свойственным спокойствием проговорила: — Не строй лиричных мыслей. Это было наиболее удачное место, отдалённое, где никто не услышал бы крики. Ксавье усмехнулся, не удерживаясь от соблазна представить себе ту картину во всех подробностях, и не испытывал жалости: — Но нельзя отрицать, это приятно, что пыталась ты добиться от него правды в том месте, где обвинила меня. В этом виделась мрачная справедливость после долгих ночей терзания его во сне, не вспоминая уж и то, что Гаплин вёл себя как придурок и раньше. Уэнсдей сделала шаг к нему, заинтересованно спросив: — И тебя не волнует какими способами я пыталась добиться этой правды? Её не беспокоило, когда члены Белладонны не выдержали серьёзности её подхода. Аддамс не жалела, что успела причинить парню боль, помимо выкачивания из него правды, упиваясь местью за обман, который привёл к тому, что она действительно совершила ошибку, предав Ксавье… И ей было интересно, как он повёл бы себя, если б был тогда с ними. Торп смело смотрел ей в глаза: — Ты делала, что необходимо. Его нужно было остановить. Уэнсдей заметила блеск в его глазах. О, он явно представлял себе эту сцену. Наверняка с наслаждением продумывал, как беспомощный хайд находился среди его рисунков, кривясь от боли… Это было в нём для неё ново. И это ей нравилось. — Значит, идём туда. Мы как раз рядом. Ксавье поражённо последовал за ней, осознавая, что это всё в реальности. И был очень воодушевлён этим. Мог ли он подумать, на тех же каникулах, когда каждое сообщение было для него чудом, что в новом семестре она не только даст ему надежду на взаимность его глубоких чувств, но и первой инициирует их поцелуй и свидание?.. Нет, не мог, но и какая разница? Всё было великолепно, когда Торп был с ней. Конечно, он не посмел бы высказать многие смелые мысли в открытую, чтобы не удручать её банальными или приторными комплиментами. Она была особенной и это следовало учитывать всегда. Они вновь шли молча, но теперь их взгляды чаще перекликались, а её рука будто ненамеренно задевала его… Уэнсдей не хотелось воспроизводить приторные жесты после обозначения их сегодняшнего вечера. Но ей было любопытно: каково ощущать его руку в своей без танцевальных движений или при эмоциональной поддержке, а просто… без причины. Но к такому непроизвольному жесту она ещё не была готова, и так делая большой шаг в его сторону, и без ощущения неприязни. Их поцелуи заставили её о многом подумать, и Уэнсдей пришла к выводу, что новый уровень ими давно достигнут. И пока хотелось поизучать его объём, прежде чем выйти за очередные границы. Было так странно принимать, что её тянуло к нему именно из-за романтического влечения. Подобное ей раньше было не свойственно. Однако обманывать себя, отрицая обратное, было бесполезно, и Уэнсдей приняла этот странный поворот. Она старалась держать его под контролем, неспеша изучая новые грани, которые выстраивала с Ксавье, что приятно реагировал на её инициативу сближения, с удивлением и благоговением. Признаться, ей не могло не доставлять удовольствие то, как она могла на него так просто влиять. Будто давала ему дозы того же яда, которым он сам для неё стал и пьянил. И ещё её впечатляла его выдержка. С таким терпением, каким он ждал её, можно было достичь немалого. Для Уэнсдей это непроизвольно стало проверкой парня… И результат влёк к тому, чтобы окунуться в пьянящий риск, пусть и в том неспешном темпе, который требовался с ней. Ей действительно было необходимо время, чтобы осознать испытываемое, принять и даже признать это пред другими, особенно пред Ксавье. Она уже далеко прошла, позволяя себе быть уверенной, и знание контроля прибавляло ей удовольствия. С такими мыслями они дошли до мастерской художника. В вечернем небе сложно было заметить изменения, но внутри нельзя было позабыть о прошлом событии, что оставило на Торпе свои метки. Однако разве возможно было проучиться в Невероморе и не получить хотя бы один шрам? А если и да, это стоило назвать позором. Ксавье оглядел своё место, чувствуя слишком много противоречий, которые словно вырисовывались в самой обстановке. На половину его небольшое укрытие от мира было разделено: дальняя нетронутая сторона и входная, покрытая сажей и пеплом, хотя деревянные стены стали всего лишь темнее, и немного потрескалось покрытие. Торп коснулся одной из деревянных балок: — Поразительно, как огонь их не уничтожил. Он посмотрел на Уэнсдей, что стояла как раз в середине помещения, взглядом изчая обстановку. Ровным голосом она проговорила: — Подозреваю, что сарай построен из деревьев Сукэ. Он уже при тебе выглядел древним. Лес Кеньев сейчас как раз специализируется на огнеупорном дереве. Возможно, эти изгои здесь экспериментировали со своими идеями. По её взгляду было ясно, что подобная гипотеза делала сарай более занимательным. Ксавье хмыкнул, тоже оглядевшись: — Тогда, пожалуй, это место имеет ещё больше воспоминаний. Уэнсдей подошла к тому углу, где был источник прошлого возгорания, вспоминая, как собирала золу остатков, которые пришлось отправить домой на экспертизу. Аддамс была уверена, что это обрадует бабушку: она давно желала себе новые элементы к зачарованныму огню. Интересно, её «преследователь» знал, что это место особенное; входило ли то, что оно не сгорит в его формулу? Но ведь он точно желал убить или хотя бы серьёзно навредить Ксавье, ведь не успей она вовремя… он не отделался бы лёгкими травмами. Игра со «сталкером» становилась всё острее, и Уэнсдей принимала все меры для осторожности. Ей даже пришлось признаться в опасности остальным, кто имел к ней отношение, чтобы и они знали о рисках. Поразительно, как все эти глупцы поддержали её в желании найти неизвестного… Это заставляло вспоминать, как в больнице она почти была близка к решению оттолкнуть их всех, чтобы защитить, но Ксавье отстоял их право на участие в партии. А раз они сами желали рисковать, могла ли она им отказывать в таком удовольствии? Уэнсдей посмотрела на парня, что стоял у стены и смотрел на неё. Его взгляд был пронизывающий, хоть и полон привычных терпения и любопытства в ожидании её действий, но она замечала в нём и нечто более глубокое и значимое… что побудило обернуться к другой стене, чтобы на миг закрыть глаза в попытке выровнять дыхание, которое опять сбивалось рядом с ним. Её внимание обратилось к дальнему углу, где раньше Торп оставлял свои старые работы. Рисунки прошлого семестра он уничтожил, чтобы избавиться о постоянном воспоминании о хайде на его территории. Однако… Уэнсдей подошла ближе, нагибаясь к одному из полотен, параметрами очень схожему по её памяти. Развернув лицевой стороной её, она замерла: — Ты сжёг не всё. Она услышала позади вдох и обернулась. Ксавье сидел напротив неё, опустив взгляд к её портрету с виолончелью. Уэнсдей вспоминала, как в начале семестра пришла сюда поговорить с Ксавье о сталкере, найдя его угрюмо смотрящим в дикие очи грифельного монстра. После едких реплик Аддамс посоветовала ему сжечь все картины старого семестра, дав место новому для вдохновения. «Огонь очищает» — проговорила она. И помогла подготовить костёр, но не видела полотен, наслаждаясь жаром и красотой пламени. Она и не задумывалась об этом рисунке, что так её задел. В прошлый раз, не справившись с волной непонятных и неестественных ощущений, она глупо убежала. Теперь ей было уже привычней с этими реакциями, и Уэнсдей стало яснее их направление. И всё исходило от него. Ксавье поднял к ней взгляд, устало, но твёрдо проговорив: — Это почти единственная картина, которая позволила отвлечься от видений с ним… Уэнсдей ещё раз посмотрела на своё изображение. Какой же тонкий трепет она заставляла в ней испытывать: детали, контуры, обезличенность и уникальность… Кончики пальцев подрагивали в желании коснуться… Аддамс продолжала думать. Художники, как и все творцы, выражали своё виденье, ощущение, особые чувства в своих работах. Такой он видел её… И это было очень близко… пугающе близко… настолько, что… опьяняло. Он был как чёртово ядовитое растение. К сожалению, конкретных сравнений она ещё не подобрала. Но и противоядие искать не собиралась. Уэнсдей обернулась к Ксавье, что неотрывно наблюдал за ней, слегка сцепив пальцы, словно хотел вновь оживить картину, но не делал этого, возможно боясь, что повторит прошлый результат. Это было верное решение, только она бы не ушла, но могла сломать пару пальцев в назидание за манипулированием её образами, даже если ей и нравилось. Но теперь он ждал. Это было правильно. Неспешно Уэнсдей подошла к нему, не без удовольствия отмечая, что благодаря высоте стула их взгляды были почти на равном уровне. Она стояла очень близко к нему. Даже могла слышать неровное биение его сердца, выдававшее волнение. Она сочла, что ей нравилась такая реакция. Уэнсдей молчала, внимательно всматриваясь в его лицо, возможно, впервые пользуясь шансом сделать это так близко, не отвлекаясь на его прикосновения. Она могла думать даже сквозь охватывающие её реакции при близости с субъектом, что был причиной их возникновения. Ксавье не отводил от неё взгляда, определённо нервничая по всем знакам тела, однако и не отстранялся, легко впуская её в своё личное пространство. Аддамс прошлась глазами по его помявшейся во время прогулки неформальной одежде, затем подняла взор к распущенным волосам, чьи русые прядки почти падали на лицо. Уэнсдей подняла руку, отводя их с правой части лица Торпа, с покалыванием на кончиках пальцев коснувшись его кожи в месте шрама, что небольшой линией выпирал на гладкой коже. Она замерла, анализируя свои ощущения: тело охватила дрожь, хотелось облизать губы, голова пульсировала… Знакомые симптомы, однако сейчас они воспринимались острее… и это возбуждало в ней любопытство с желанием продолжать исследование. Чуть приблизившись, Уэнсдей ощутила горячее дыхание Ксавье на своей холодной коже, почти вздрогнув от контраста температуры тел, который не казался ей не приятным… Её пальцы медленным путём пустились вниз по его скуле, подбородку, достигнув мягкой и податливой шеи… Она наблюдала за его пронизывающим взглядом с расширенными зрачками, раздумывая о том, не был ли он также отравлен ею. В таком случае Аддамс была бы очень довольна тем, как могла столь малыми жестами сбивать его с толку. Потенциальная власть казалась заманчивой, хотя и чуть скучноватой, однако… Мысли прервал резкое движение Ксавье, который приблизил своё лицо к ней, смотря тем же взглядом, который казался почти… диким. Уэнсдей поняла, что не могла дышать. Но не от ощущаемых инстинктов самосохранения, как когда она сталкивалась с монстрами, а от испытываемого ею волнения, похожего на трепет… Взгляд Ксавье опустился к её губам, и прошло несколько долгих мгновений, которые были даны ей на отступление. Уэнсдей не двигалась. Торп резко накрыл её губы своими. В этот раз поцелуй выходил спешным, нетерпеливым, почти заставлявшим чувствовать удушье. Это было приятно. Уэнсдей сдвинула голову вперёд, прикусывая его за нижнюю губу, вызвав с мужских уст хриплый стон, и попутно ухватила его за шею, в чью мягкую кожу впилась ногтями. К её удовольствию, Ксавье зашипел, крепко держа за плечи и углубил поцелуй, сталкивая их языки. Его чуть грубые жесты будоражили Уэнсдей, и она провела ногтями по шее, однозначно оставляя царапины… Но девушка не могла сосредоточиться, насколько они были глубокими, ведь всё внимание обращалось к другим деталям в захвативших сознание ощущениях. Его касания, крепкие, на удивление, руки на её спине, не дававшие сдвинуться, с её желания, конечно же, смелость впиться зубами в нежную плоть губ, после зализывая новые раны, парируя её ходы — всё превращало поцелуй в чудесную борьбу, почти создающей искры пламени, которое охватывало их тела. В какой-то момент Ксавье отстранился, запечатлевая навсегда в памяти мгновение её закрытых глаз, расслабленного лица, губ, что рефлекторно чуть тянулись за ним. Он желал вновь коснуться, но знал, что был должен остановиться. Уэнсдей открыла глаза, стараясь рассеять морок. Мысли неприятно путались в сумбурном клубке, а сердце билось будто при тахикардии. Руки Ксавье опустились, дав ей отступить на шаг, что она и сделала, рассматривая, что успела с ним сотворить. Он же в миг ощутил пустоту, хотя мрачная дева всё ещё была рядом, и вкус её губ напоминал о реальности, как и жалящие царапины на шее. Уэнсдей остановила на них свой взгляд с наслаждением отмечая ровные линии, что остались с красным оттенком, хоть и не кровоточили. Жаль, хотя её отвлекали, и она не смогла бы сосредоточиться именно на этой детали манящего тела, открывшегося в её мыслях с интересной стороны. Оставлять отметины на коже не в результате пыток, а при последствии проявления влечения было чем-то новым и потенциально занимательным. Также она с подозрением отмечала в себе удовлетворение собственника. Будто оставила на нём метки, что клеймили его принадлежность именно к ней. Странная мысль. Обдумает её позже. Пока же внимание привлекал Ксавье, опустивший взгляд, явно в попытках прийти в себя. Только бы он не собрался извиняться. От него такое ожидать возможно с его уважением к её границам… Он старался бережно относиться к важным для неё деталям, коря себя при ней же, если хоть слегка оступался. А в этот раз и вовсе стал инициатором, не выдержав малой пытки близки прикосновений. И ей понравилась его решительность. Иметь абсолютную власть над кем-то быстро становилось скучным, и Ксавье доказал, что при всех своих рамках он мог взять то, что хотел. Это заслуживало поощрения. — Это было смело. Ксавье усмехнулся, подняв к ней взгляд: — Я не давлю. Мы идём тем темпом, который тебе подходит. Но думаю, я могу позволить редкие вольности. При полной уверенности, что ты не против. Торп не собирался скрывать от неё свои желания, раз они перешли грань простых друзей. Это было бы бессмысленно, ведь Уэнсдей всё равно поняла бы. И он знал, что она не против этого поцелуя, ведь дал ей те мучительные секунды на то, чтобы оттолкнуть его. Хотя если бы он ошибся, Аддамс смогла бы тут же заставить его об этом пожалеть. Но не в этот раз. Он видел, как горели её глаза. Она была довольна его откровенностью, уж точно. — Готов идти на риск каждый раз? Ксавье твёрдо кивнул, не сомневаясь. Уэнсдей же позволила уголкам губ чуть приподняться. Ей нравилось, что он давал ей чувство контроля над ситуацией. Даже в своих «вольностях» она была выше для него в приоритетах. — Хорошо. Ответ чётко прозвучал в помещении, давая сигнал, что они действительно перешли грани, и это давало больше свободы их действиям в отношении друг друга. Ксавье не мог понять, что чувствовал. Ещё царившие замешательство и адреналин не давали радости и гордости вступить в полную силу, но всё же он мог ясно мыслить. И осознавать, что дева его снов действительно принимала близость с ним, было равно чуду, которое Торп принимал со всем его мрачными и завораживающими деталями. Он улыбнулся, наблюдая, как ни в чём не бывало Уэнсдей стала вновь рассматривать его скромную мастерскую. Ксавье встал, чуть облокотившись телом к столу, будучи заворожённым видом и загадкой, что же царило сейчас в её голове: замешательство от произошедшего или причинами были эти моменты или новые детали расследования, отчего она отвела от него взгляд?.. Уэнсдей вполне умела сочетать разные направления мыслей одновременно. Быстрый анализ, как злоумышленник смог бы проникнуть сюда помог рассеять туман, вызванный близостью стоявшего недалеко парня. Он действительно мог непроизвольно влиять на её состояние сосредоточенности всё сильнее. Она очень много посвятила своих мыслей его персоне. Даже слишком много, размышляя о поведении Ксавье за это время и о своих реакциях… Последние события побудили её задуматься об этом вопросе более деятельно, и Уэнсдей не стала медлить, принимая очевидное: она могла терпеть Ксавье рядом на своих условиях, включавших её новые странные желания, как бывать с ним, знать, что может ему доверять. Она беспокоилась, как это может разрушительно повлиять на неё, но разве нечто подобное могло бы её заставить измениться? Нет. Уэнсдей этого не хотела, как, впрочем, и остальные лица её круга знакомых. Она научилась адаптироваться в минимальной степени, но это не меняло её сути. Не заставляло думать об общественных стереотипах, которые всё равно не грозили, даже если она признавала своё влечение к парню, что стоял позади неё, вновь наблюдая. Опять ждал… Отчего-то захотелось усмехнуться в неестественном, совсем не насмешливом стиле. — Могу ли я задать вопрос? Уэнсдей оглянулась, с любопытством посмотрев на Торпа: — Можешь осмелиться. Ксавье усмехнулся, поведя головой: — Можно ли считать, что теперь мы на новой ступени? — Заметив её озадаченность, он продолжил, ощущая волнение ведь вновь делал рискованный шаг. — Мы ещё друзья с экспериментом на большее или теперь встречаемся? Уэнсдей закатила глаза, как только поняла суть его слов: — Тебя так волнуют эти ярлыки? Она и думать не хотела об отягчающих условиях, названиях, навязанных социумом. Ксавье же кивнул: — Понимаю, что тебя раздражает, но мне важно хотя бы небольшая ясность, чтобы… Он вздохнул, и Уэнсдей осознала, что она действительно заставила пребывать его в нестабильном положении. Это оказалась неплохой пыткой, пусть она только сейчас это поняла. Но всё исходило из того, что Ксавье дал ей время определиться в её отношении к нему, не затрагивая эту тему, если она не давала повод… Это всё отвратительно говорило в его пользу. Поразмыслив, она поняла, что готова пойти на компромиссы. На своих условиях. Уэнсдей сделала шаг к нему, обыденным тоном говоря: — Ты можешь считать себя моим парнем. — В ту же секунду лицо Торпа чуть ли не озарило помещение, и она заметила, что, к сожалению, ей это выражение было совсем не противно. — Но об этом никто больше не будет знать. Его улыбка сникла, он опустил взгляд, кивнув. Ему следовало понимать, как она ненавидит публичность и интерес окружающих к себе в не касающихся их фактов. Ей не хотелось ещё больше это усложнять. И это поумерило его пыл, как она подумала. Но тут он нашёл её взгляд с широкой игривой улыбкой: — Значит, отношения в тайне? Неисправим. Уэнсдей раздражённо отвела взгляд, не отрицая его вывод, но и не собираясь продолжать столь нелепую тему, главный вопрос которой был разрешён. Её взгляд упал к чёрной папке на его столе, и она приблизилась, чуть её коснувшись. Она позволила себе слегка изогнуть губы, владея знанием, что было внутри. — Я почти закончил. Уэнсдей повернула голову к Ксавье, что встал рядом. Она кивнула: — Я знаю. Проводя здесь свой осмотр, она нашло его новые иллюстрации к её книге, которые переделывал не только в связи с обновлениями сюжета, но и по необходимости соответствия формата её печатным листам, чтобы Аддамс смогла отправить результат их работы совместно. Было жутким, насколько чётко он передавал в своих рисунках дух её произведения. Она надеялась, это не кончится. Уэнсдей заметила, что кожа вновь покрывалась дрожью от ощущения того, что он рядом. Ксавье опустил глаза к папке: — Хочешь, чтобы я их… Уэнсдей покачала головой, зная, что он предлагал оживить её сцены, запечатлённые его рукой. Нет, пока она этого не хотела, желая оставить их на этом уровне впечатлений. Но его вопрос напомнил о не менее важном. Кинув взгляд на стоявший в стороне её портрет с виолончелью, она приблизилась к Ксавье, неспешно говоря, впившись грозным взглядом. — И не смей оживлять мои образы без моего согласия. Ксавье сглотнул, отмечая огонь в её глазах. Она определённо получала удовольствие в угрозах, ощущая контроль. Это условие он и без них всё равно бы выполнил. — Конечно, — прошептал он, невольно переводя взгляд к её губам. Она заметила это, чувствуя ту самую свою власть. Уэнсдей сделала к нему небольшой шаг, стояв вновь так близко. Его глаза неотрывно смотрели на неё, не скрывая желания вновь коснуться её… Девушка же сделала движение вперёд, едва не касаясь губами его шеи, что отчётливо ощущала её дыхание, и тихо проговорила: -Уже поздно. Мне пора. В тот же миг она намеренно сделала вдох, который его кожа ощущала каждым дюймом, покрываясь мурашками, смешиваясь с пылающими царапинами, оставленными ею на его шее. Ксавье застонал. Она отступила и хищно улыбнулась. Похоже, Уэнсдей нашла новый методы пыток. Это интриговало. Кивнув на его отчаянный взгляд, она вышла, зная, что он в ближайший час без сомнений напишет ей, когда осознает произошедшее. Дразнить его оказалось на удивление приятно, особенно со знанием стабильного характера их, теперь уже установленных отношений. Уж сколько ей удовольствия доставляла одна его реакция со сбивчивым дыханием и прикрытыми глазами, пока лицо парня совсем не скрывало того, как он пытался сдерживаться. Как последовавший глухой стон. О, да. Ей определённо нравилась их новая ступень.