Put it on me.

Сложно было узнать человека, который смотрел по ту сторону зеркала. Хотя Феликсу очень часто перепадало на жизненном пути, очень многие люди не церемонились и начинали махать кулаками при первом же удобном случае. А если учесть тот факт, что Ли чересчур остер на язык… Но он совершенно не узнавал себя в зеркале. На левой части лба, прямо у виска, красовался телесный добротный пластырь, который на него успела нацепить медсестра в лазарете, пока он отходил от болевого шока из-за падения с лестницы. Как оказалось, у него было легкое сотрясение, которое до сих пор отдавалось тупой болью по всему периметру головы. Отвратительное чувство тошноты прошло, хотя на языке все еще держался привкус рвоты. А из носа безостановочно шла кровь. Медсестра пыталась остановить ее, но было тщетно. Все комочки медицинской ваты, смоченной в растворе, становились ярко алыми за считанные секунды. Феликс ретировался из лазарета, как только суетившаяся вокруг него молодая девушка в белом халате торопливо выбежала из палаты, чтобы найти больничный свитшот, который стал бы заменой безвозвратно испорченной школьной рубашке Ли, которая пропиталась кровью и, кажется, рвотой. Парень не помнил, реально ли тошнило его, но непонятная субстанция на воротнике все же говорила сама за себя. Сейчас же, находясь в своей комнате, Феликс мог самостоятельно «зализать свои раны» и убедится в том, что с ним точно произошло. Он не мог доверять врачам здесь. На самом деле он уже никому не мог доверять здесь. Самая странная мысль закрадывалась ему в голову, когда он наконец убедился, что рубашке точно уже ничто не поможет, включая ледяную воду из-под крана и жидкое мыло. Он хотел позвонить отцу. Феликс смотрел на свои расширенные зрачки в полутьме, которая царила в маленькой ванной комнате. Из носа все еще шла кровь. Он был точно рассечен, если не сломан, потому что по его периметру растекался огромный темный синяк. Ли улыбнулся кровавой улыбкой. Зубы окрасились в красный. Хотелось поскорей забыться. Конечно, нельзя описать всю ситуацию в красках этому мужчине, которого приходилось называть отцом. Он бы сразу назвал его жалкой тряпкой и посоветовал взять яйца в кулак и думать только об учебе. Но вдруг, если бы Феликс стерпел все оскорбления, которые прямым текстом говорили бы о его ничтожности, потом согласился со всем, а после сказал, что это сильно влияет на получаемые им знания и мешает процессу его образования? Возможно, можно было бы заставить отца подумать и найти новую школу, которая будет готова взять нового ученика в конце осени, а точнее после окончания первого триместра. Ли был уверен, что сдаст все промежуточные на хорошие оценки. Он правда пытался вникнуть в учебу, хоть и с большой помощью Сынмина, который иногда силой заставлял идти в библиотеку и устраивал ему мини тесты по пройденным вместе темам. Но в то же время интерес и желание взять контроль над ситуацией брали верх. И стоит только подумать о Хёнджине и его мотивах… Парень нервно засмеялся и сплюнул красную слюну в раковину, после проходясь языком по зубам. Он не видел в отражении того самого Феликса, который, вроде как, является травмированным мальчишкой с жутким прошлым. Образ в зеркале носил только одно имя… — Ёнбок, прекрати! Ты убьешь его! Высокий темнокожий парень пытался оттащить своего знакомого от другого парня, который лежал на мокром после дождя асфальте и скорее всего потерял сознание, так как совершенно не пытался прикрыть свое лицо, которое уже почти превратилось в кашу. — Эта тварь, — Ёнбок поднялся, пошатнувшись, сплевывая на неподвижное тело под собой, — Того заслужила. — Вдруг он больше не дышит? Парень, под равнодушным взглядом Ёнбока, опускается на колени и пытается нащупать пульс на шее пострадавшего. — Пульс есть… Ёнбок, мать твою, — парень старательно пытается переложить лежащего на асфальте человека в позу, которой учат на уроках безопасности, если потерпевшего, который оказался без сознания, начало много тошнить и он не задохнулся в собственной рвоте. — Прости, Хёнджин, но скорую вызвать не могу. — Ты знаешь его имя? — Ёнбок в удивлении приподнял брови. — Ты бы тоже мог обращать внимание на людей вокруг, если бы не твой синдром многострадальной суки и любовь к наркоте. Ты посмотри на себя. Ты безумный. Ёнбок перевел взгляд на стеклянную, но уже давно недоступную для входа боковую дверь в клуб. Огромные, почти до аномалии расширенные глаза, руки в крови, которые толстовка не постаралась скрыть длиной рукавов. И лицо. В алых брызгах. Ёнбок знал, что завтра не будет помнить ничего из этого. И ликовал. Хотелось наброситься и сомкнуть руки на шее Джея, который всё ещё смотрел на него с отвращением, но больше… с толикой грусти? Разочарования? — Если Хёнджин отделается уродливыми гематомами, вывихнутой челюстю и жестким сотрясом, то себя, Ёнбок, — Джей указал на него пальцем <i>и смотрел настолько серьёзно… По-взрослому. Если бы не то состояние, в котором находился Ёнбок, он бы испугался такого взгляда на себе от хорошего знакомого-ровесника. — Себя ты уже убил. Теперь осталось только похоронить. Ёнбок опять посмотрел на свое отражение в стекле, покачнулся, поправил волосы, и как ни в чем не бывало спросил. — Слушай, а может у тебя есть что закурить ещё? </i> Феликс устало вздохнул, расстегивая рубашку до конца и откидывая её на пол. Всё равно скорее всего ему предоставят новый комплект формы. Надо принять таблетки. Белую капсулу он вспоминает с огромной тоской и злостью. Он не знает, кому можно рассказать о её пропаже и вообще поделиться тем, что это был за препарат. Обычно, когда у учеников есть лекарства определённой тяжести, о их наличии должны знать врачи, а также это должно быть отмечено в протоколе и его медицинской карте. Но ему как-то было плевать. Поэтому сейчас это могло сложиться очень невыгодной проблемой. Синяя таблетница нашлась на полке, теперь осталось оснастить себя водой, которая, как нельзя кстати, оказалась на письменном столе Чонина. Все таки было интересно, когда его соседа по комнате наконец вернут обратно. Этот скандал с веществами и попытки переубедить его, Феликса, в правильности его догадок, все же был забавным. Он бы мог и подзабить на это, конечно, если бы не точно помнил, что тот рамен по идее принадлежал ему самому, а мать Чонина уж слишком испуганно хваталась за него для женщины, которая узнала, что у её сына отравление, ну или там аллергический шок от арахиса. Неважно, какое оправдание они этому придумали. Неожиданно раздался громкий стук в дверь. Феликс машинально потянулся и нацепил на себя спортивную кофту. — Господин Ли! Пожалуйста, откройте. Вам не предоставили полную медицинскую помощь. Парень обречённо вздохнул, прикрывая глаза. Придётся ответить. — Я хотел поскорее оказаться в своей комнате. Я приостановил кровь, а рану на лбу мне уже обработали. Извините, но я хочу лечь спать. — К сожалению, пока это невозможно. Вы должны рассказать, что именно с Вами произошло, а также главный врач должен убедиться, что Вашему здоровью ничего не угрожает. Это касается Вашей безопасности. — Я смог позаботиться о себе. Я чувствую себя хорошо. Мне просто нужен сон, вы можете наконец оставить меня? Феликс не мог уже думать ни о чем. Он свалился неподвижной тушей на свою кровать и закрыл глаза, чувствуя, как его уже затягивает сон. — Но то, что с Вами произошло… — Я думаю Вы прекрасно можете увидеть все произошедшее по камерам, которые занимают каждый свободный сантиметр. Парень уже просто провыл в подушку. — Ладно, Господин Ли. Но прошу, после ужина Вам все-таки придётся посетить лазарет. Но Феликс был уже утянут Морфеем слишком далеко. *** Глухие стуки в дверь были уж очень невыносимыми. Феликсу успелся присниться сон, в котором он пытался спрятать подозрительно большое количество пакетиков с таблетками в щель между половицами под характерные громкие удары. Но это все-таки было не сном. Кто-то явно пытался вломиться к нему в комнату. — Феликс! Открывай нахрен! Или я сейчас её снесу! Дрёма резко сошла на нет. Ли узнал голос Сынмина. Разъяреннный, почти не похожий на себя Ким с перекошенным от злости лицом, стоял по другую сторону порога, когда Феликс шаркающими шагами разблокивал в последнее время часто попадающую под горячую руку дверь. — Сынмин…? Что произошло? Ким не церемонился, затолкав его внутрь. — Я просто ахреневаю с тебя, Феликс. Я… Да я… Блять! Ли всё ещё отходил ото сна, поэтому слабо различал истерику, которая просто накатывала на его хорошего знакомого. — Я же думал… — Сынмин горько усмехнулся, смотря на него. — Занять моё место? Серьёзно, Феликс? Ты же говорил, что ненавидишь эту школу, так зачем тебе это? Чего молчишь? — Если честно, я не понимаю о чём ты говоришь, — искренее проговорил парень. — Не понимаешь?! — Ким нервно засмеялся, — Наверное ты не понимаешь, что такое хуярить настолько, что из ушей и носа блевотина льётся, лишь бы заполучить этот ебучий грант и заслужить свое место! Ебал я в рот эту тупую учёбу и всё, что мне приходиться испытывать, общаясь с избалованными, тупоголовами идиотами или же сыночками богатых папочек! Но одно дело, когда я знаю, что заслужил это своими усилиями, а не пачкой грязных денег! Но ты… Шестерёнки активно работали в мозгу Феликса. Грант… Собственные усилия… Грязные деньги… — Но ты… Какой-то стремный конченный торчок, который, признаюсь, я удивлён! Не сдох в луже собственной блевоты! Опять же из-за чего? Сколько же у твоего папули бабла? Именно ты занимаешь моё ебучее место! Феликс распахнул глаза. — Лучше бы ты не появлялся здесь, Ли, — Сынмин пошарил в кармане штанов, доставая белую капсулу, после чего с силой кинул её в лицо Феликсу. Ли ошарашенно вскрикнул. — Надеюсь от радости, что эта хуйня снова у тебя, ты закинешься и сдохнешь как собака прямо сегодня. Аминь. Сынмин плюнул, попадая слюной на штанину Феликса. — Ну или же на самом выезде. Они ещё пожалеют, что выбрали именно тебя. Уж поверь. Ким развернулся на пятках и хлопнул дверью с такой силой, что с полки Чонина упала фигурка фанко поп железного человека. Феликс же тупо сверлил взглядом белую капсулу, которая от удара откатилась на небольшое расстояние от его ног. А после. После он улыбнулся. *** Казалось, что сильнее потрясти его не сможет больше ничего. Всё таки пришлось появится в лазарете. Ему измерили давление, температуру, сменили пластырь на лбу на свежий, а также налепили новый на нос, который, спасибо хотя бы на этом, не оказался сломанным. А потрясение было вот в чем. — Господин Ли, — проговорил один из дежурных охранников. — Мы учли Ваше замечание и попытались проверить записи камер, но… Их нет. Камеры будто отключились на время происшествия на лестнице, у которой Вас нашли. Ну или же эта запись случайно стёрлась. — Что? — тупо спросил Феликс. — Это кажется глупым недоразумением… — То есть Вы считаете глупым недоразумением то, что кто-то специально предотвратил запись камер и их сохранность после? — Это исключено. Господин Ли, никто бы не смог провернуть такое. Школа защищена и имеет хороший состав стаффа, который контролирует всё беспрерывно. — Так уж беспрерывно? — усмехнулся Феликс. — Тогда почему ваш хороший состав стаффа допустил такое происшествие, как ученик падающий с лестницы и чуть не ломающий себе спину? Передайте тогда уборщикам, входящим в этот потрясающий стафф, что мокрый пол после мытья нужно вытирать. — Мы уже сообщили Вашему отцу о случившемся, он рад Вашему стабильному состоянию, а также попросил уволить людей, получается уборщиков, дежуривших на лестнице в это время. Но Ваш отец не сможет приехать в школу лично. — Ещё бы, — Феликс хмыкнул. — Приношу свои глубокие извинения, Феликс. Парень обернулся на голос у двери в палату. На него смотрел директор Хван, что удивительно, как будто с искренним беспокойством. — Это ужасный случай. Мне очень жаль, что такое могло произойти. Если ты не против сделать это сейчас, давай поговорим у меня в кабинете. Я очень хочу обсудить с тобой несколько вещей. Феликс нахмурился. Бывать в кабинетах директора ему приходилось во всех школах, в которых он когда-либо учился. Всегда всё касалось одного. Предотвратить пребывание молодого наркомана в стенах учебного заведения как можно скорее. Но что можно ожидать от Директора Хвана? Дверь в кабинет не казалась уже такой устрашающей, как той ночью, когда Феликс увидел Минхо. Изящный фонтан весело журчал, но подсветка была отключена. Само помещение было довольно просторным. Высокие окна, два шкафа с книгами и папками, кожаный широкий диван и большой дубовый стол, который был покрыт лаком. Директор сел на внушительный стул, из той же кожи, что и диван, после чего жестом руки указал Феликсу на небольшое, но очень мягкое кресло напротив стола. — Я не буду спрашивать нравится ли учиться тебе здесь, Феликс, потому что это в любом случае приходится делать. Но я смотрел твои отметки и они очень радуют. Ты большой молодец, учитывая сложность программы. — Спасибо, — только и смог выдавить парень. — Так же я доволен тем, что ты отправляешься на выезд перед зачетами вместе со всеми. Учитывая то, что твоё здоровье было поставлено под угрозу, это отличная возможность прийти в себя окончательно и хорошо сдать промежуточные. — Вы сказали вместе со всеми, Директор Хван? Феликс немного скукожился от вопросительного взгляда раскосых глаз. — Я поругался с Сынми… С Ким Сынмином недавно. Он… Он сказал, что я вроде как занял его место. Я понял, что он имел ввиду выезд… Он не едет? Глаза мужчины несколько сощурились. — Ким Сынмин… Он учиться в школе… — По гранту? — тихо продолжил парень. — Да. Видишь ли, в эту школу можно попасть не только благодаря оплате за год, но и по гранту, который представляет из себя табель из исключительно высоких отметок и победах в различных предметных олимпиадах. Сынмин очень умный и достойный ученик. — Но… Что значит я занял его место? — Выезд устраивается и держится сугубо на оплате, которую вносят родители. К сожалению, родные Сынмина в этом не участвуют. Также у нас есть некоторые ограничения насчёт количества учеников, в любом случае многие остаются в школе, но, конечно, по-своему личному желанию и причинам. — Вы считаете это справедливым? — Феликс, мне искренне жаль, что это так сильно задело Ким Сынмина, но, к сожалению, повторюсь, сделать здесь что-то невозможно. Но не загружай себя лишними мыслями, он не прав, ты не занимал его места. Просто в список добавилось твоё имя. — Сложно здесь почувствовать себя спокойнее. Феликс хмыкнул и вспомнил свой шок, когда ему в лицо прилетела белая капсула. — Но ты постарайся. Директор Хван просто улыбнулся, на что парень скептически сощурился. Сложно было пока осознавать, что именно этот мужчина был в курсе всего, зачем именно ему подмешали краску в шампунь и подкинули шприц. Феликс был уверен, что он знает. Не мог не знать. — Скоро к тебе вернётся твой друг по комнате. Ян Чонин. Сегодня я говорил с Доктором Чхве, он сообщил, что уже завтра Чонин спокойно может быть свободен от больничной койки. Феликс быстро соображал. Стоило ли настолько сильно рисковать? — Знаете, Директор Хван, эм… У меня есть некоторые мысли по поводу отравления Чонина… Ли мог поклясться, что увидел странный блеснувший огонь в глазах мужчины напротив. — Да? Что же такое? — Мне кажется, что Чонин был под действием вещества. Я нашел его тогда, ночью… И это не было похоже на пищевое отравление… Или аллергию, о которой говорят. Феликс выложил все как на духу. И смотрел за реакцией мужчины, который оперся подбородком на руку и, как бы задумавшись, смотрел на него. — А для тебя такое ведь не в новинку, верно? — Что Вы имеете ввиду? — Ну же, я знаю, с чем тебе приходилось встречаться в прошлом. Молодой наркоман — это большое горе. Феликса передернуло. — То есть… То есть Вы не отрицаете тот факт, что Чонина реально накачали? Или то, что это подстроил Субин? — Знаешь, Феликс. Тебе пока не стоит залезать туда, куда не требуется. Поговори с самим Чонином, когда он вернётся. А также, я бы посоветовал тебе переговорить с Бан Чаном. — С Бан Чаном? От природы низкий голос парня поднялся на несколько тонов выше. — Он повел себя донельзя глупо, когда чуть не сломал тебе позвоночник на лестнице, — Директор Хван вздохнул. — Я знаю, что ты можешь чувствовать сейчас, но поверь, иногда приходится жертвовать многим, чтобы добиться некоторых вещей. Например, если взять Хёнджина. Ты знаком с моим сыном? Феликс не мог вымолвить ни слова. Он понимал, что происходящее здесь считается отчасти незаконным явлением. Мог ли сам Директор подстроить отсутствие записей камер с этой лестницы? Откуда он знает? — Не знаком? А вот сам Хёнджин многое про тебя мне говорил. Ли раскрыл глаза настолько сильно, что они начали слезиться. Он перестал что-либо осознавать. — Мне искренне жаль, Феликс, что такое может происходить. Молодость она… Настолько зла. Точнее может быть настолько злой, что вам приходится теряться в своем существовании. Ведь я верно говорю, а, Феликс? Гробовая пауза даже не показалась настолько тяжелой. Директор Хван встал из-за стола. — Мы пытаемся вас учить… Но молодые сердца настолько… Неуязвимы? За какими только чувствами и впечатлениями они не пытаются угнаться. И вас так много. Вы все разные. А чаще всего хотите одного. Но ты видишь к чему это может привести? Ты узнаешь моего сына? — Я не понимаю о чём Вы. Феликс ничего не видел перед собой. Прострация. — Ты помнишь девиз школы? Молчание. Директор Хван смотрел в окно, где несколько учеников пытались столкнуть другого в фонтан. — Свет и истина! Мужчина проговорил это настолько громко и торжественно, что Феликс содрогнулся от звука его голоса. — Молодость дает Вам прекрасные возможности для чувств, Феликс. И она не жестока. Жестоки Вы сами. Парень на улице в итоге оказался в центре фонтана, с головой уйдя под воду под общий смех. — Вы жестоки, глупы и совсем не работаете мозгами, Феликс. От этого все Ваши проблемы. Хотя иногда стоит задаться вопросом, проблемы ли это вообще? Вы заслужили. Феликс больше не понимал о чем идёт речь, он просто сидел и смотрел в одну точку. Точнее на картину над директорским столом, на которой было изображено как молодой юноша, скукожившись в муках, пытался достать стрелу из самого сердца, пока огромное пятно крови расходилось на его белоснежной рубашке. — Поговори с Бан Чаном. Директор Хван всё ещё стоял у окна. — И расскажи ему о своих догадках о Чонине. Думаю, ему стоит знать, учитывая их особые отношения. И не смей обижаться или тем более бояться его после происшествия на лестнице. Он в долгу не останется. Просто иди. Феликс еле смог поднялся. Ноги почти не слушались, колени дрожали, а тело совсем отказывалось функционировать. Он не помнил как добрался до своей комнаты. Сразу провалился в сон, как голова коснулась подушки. *** — Эй, ты всё спишь? Феликс ворочался во сне, пытаясь заглушить надоедливый голос и оттолкнуть его обладателя от себя подальше. — Эй! Больно вообще-то! И вставать пора вообще-то. Ты пропустил школьный день. Что будет если на ужине не появишься? Ли на это только перевернулся на другой бок. — Сам напросился! Феликс открыл глаза, когда понял, что находится в сидячем положении на полу, а над ним, с одеялом в руках, возвышается ухмыляющийся Чонин. — Так бы сразу! — Что ты делаешь? — фиолетововолосый надулся и выдернул покрывало из чужих рук, стараясь подняться на ноги. — Я только пришёл. Я так удивился, что ты дрыхнешь. У меня даже Сынмин про тебя ничего не спросил, представляешь? Я его по пути встретил. Так что я был уверен, что ты на занятиях. — Он больше у тебя про меня никогда не спросит, — буркнул Феликс, пытаясь натянуть носки, которые он, оказывается, забыл вывернуть. — Это ещё почему? — Он обиделся на меня из-за этого тупого выезда. — А что не так? — искренне удивился Чонин. — Он не едет. А я типо занял его место. — Не едет? Но почему? — Ты можешь сам поговорить с ним об этом? — Феликс вымученно простонал. — И вообще спросить, что за херня. — Ладно… Но что… Что с твоим лицом? — С лестницы упал. Отвали, ладно? — Какой ужас! Ты в порядке вообще? Но после хмурого взгляда парня, Ян послушно замолкнул. Сынмин вёл себя как настоящая тринадцатилетка под действием жёсткого пубертата. Он спокойно сидел и обедал, но стоило появиться Феликсу с Чонином, отсел чуть ли не на другой край длинного стола. — Да уж. Кажется, он и правда обиделся. Ян был шокирован. Но после ему помахал Джисон и он, схватив Ли за руку, чуть ли не бегом отправился на место к нему. — Хани! Как я рад тебя видеть! С тобой теперь всё хорошо? Феликс внимательно изучил лицо парня. Он плохо его помнил, так как им доводилось уж совсем редко видеться, но с последней встречи он заметно осунулся и побледнел. — Да, всё в норме! Что не скажешь о Сынмине, — Джисон кивнул в сторону Кима. — Привет, Феликс Ли. Что с твоим лицом? — Да… Он оказывается не едет на выезд, хотя так сильно хотел… — грустно проговорил Ян. — А Феликс неудачно упал. — А почему не поедет? Даже мне разрешили поехать! Чонин что-то начал рассказывать Джисону, даже не притрагиваясь к еде, которую они взяли с Феликсом. Хан же успел подавиться своим бульоном. Ли в это время осматривался вокруг. До него вдруг дошли вчерашние события. И слова Директора. Ему предстоит поговорить с Бан Чаном. Которого, к слову, здесь не наблюдалось. Ни его, ни Минхо, ни Хёнджина и даже не было Чанбина, который, как запомнилось Феликсу, приёмы пищи никогда не пропускал. — Чонин? Ян, до этого что-то демонстрировавший Джисону с помощью палочек, обернулся на него. — Как давно ты видел Чана? Парень опешил, испуганно переглянувшись с Ханом. Это действие Феликса насторожило. — Ну… Он навещал меня вчера… Был рад, что… Ну, меня выписывают. — Ты не знаешь где он сейчас? Ли кивнул в сторону места, где обычно сидит закодычная четвёрка, намекая на то, что там пусто. — Понятия не имею, — раздраженно фыркнул Ян. — Опять шатается где-то. — Пожалуйста. Мне очень надо с ним поговорить. — Зачем? Это сказал Джисон. — Вы, болеющие, слишком много чего пропустили на учёбе. Феликс попытался наигранно закатить глаза, чтобы у парней не было подозрений в его реальных намерениях. — Не повезло тебе, конечно, с партнёром по учёбе, — присвистнул Джисон. — Как Кри… Как Бан Чан тебя ещё не слил. — Кто кого сольёт ещё, — усмехнулся Феликс, делая вид, что не заметил странной оговорки Джисона. — Чонин, попросишь его сегодня подойти ко мне? Я собираюсь учиться в библиотеке, у меня есть некоторые долги. Ой… Или при Хане не… — Ладно, — Ян заметно расслабился и улыбнулся. — Не волнуйся, Джисона я уже посвятил в то, что мы с Чаном общаемся. А Сынмин типа упоминал, что вы уже что-то делали по учёбе вместе… Кстати о Сынмине… Надо бы его выловить. — Сделаем это вместе, — кивнул Хан. Феликсу сегодняшние его любимые токпокки с сыром показались самой отвратительной и невкусной едой на земле. *** В библиотеке было как всегда слишком тихо, прохладно и довольно спокойно. Все ученики уважали это место, поэтому здесь никогда не случалось компроментирующих происшествий. Все спокойно учились, засыпали на раскрытых книгах или находили интересную литературу, чтобы удобно устроиться на широком подоконнике, который открывал вид на красивое озеро. Феликс сначала не заметил Бан Чана. Он отмечал карандашом темы в своей тетради, которые уже подзабылись и над которыми точно предстоит ещё поработать. Без Сынмина было немного тяжко уже сейчас. Только звук стула, который, кажется, не постарались отодвинуть тише, отвлёк его от бумаг. — Ну? Феликс посмотрел на Чана, который показался ему слишком уставшим и сонным. Под глазами парня залегли тёмные круги. — Есть дело, Бан. Так бы просто не звал. — Ну? Ли решил не церемониться. — Чонина наркотой накачали, ты знал? Феликс ожидал увидеть огромное потрясение на чужом лице. Испуг. Неверие. Но точно не то, что было на самом деле. — Уж я знаю. — Что? — тупо спросил Ли. — Тебя старший Хван послал что-ли? Чан ухмыльнулся и провел пальцами правой руки по своим губам. — Думаешь один здесь такой умник? Тайны раскрываешь? Всем до тебя дело есть? Центр вселенной? Бан спокойно, беззлобно рассмеялся, смотря на Феликса, который даже не пытался держать лицо, искренне растерявшись. — Я сказал тебе, чтобы ты начал осознавать, что происходит с тобой. Ну, после того, как толкнул, — Чан указал на лицо Ли. — Выглядит херово. Но так только и приходится. Хотя ты, кажется, всё равно ничего не понял. Феликсу стало некомфортно под чужим пристальным взглядом, поэтому сделал вид, что изучает людей вокруг. И сама судьба приказала ему это сделать. На другом конце библиотеки Ли признал Сынмина, который стоял и говорил что-то парню с уж слишком знакомой блондинистой макушкой. Субин. — А ты знал, что Чонин был под наркотой из-за Субина, который принёс рамен на наш стол? — Да, но ты в любом случае не знаешь подробностей, — хмыкнул Чан. — Он полнейший ублюдок, постоянно трётся вокруг нас. А чё? — Это нормально, что с ним сейчас говорит Сынмин? Феликс указал в сторону двух парней и Бан выругался. — Не лезь в это, Ли. Скоро сам всё поймёшь. Субин и Сынмин, как бы почувствав их взгляд на себе, картинно обернулись. Оба смотрели на Феликса. — Ну а как же. Губы Ли снова тронула улыбка. «Никто не сможет тебе помочь».