Эра Мародеров.

1 ноября 1976 года. Понедельник. Темный коридор и звуки шагов. Аластор шагал быстро, прихрамывая и опираясь на деревянную трость. Флимонт шаркал туфлями по каменному полу, в руках у него была папка с магическими законами, чисто для подстраховки, как он выразился. И Фата. Фата шла, чуть отставая, смотря вперед, но была мыслями совсем не здесь. — Куда Джеймса дели? — резко спросил Грюм, невпопад, похрустывая пальцами свободной руки. — Он с Юфи, — ответил Поттер, прочистив горло. — Около 10 зала, я полагаю. Где остальные...? — Флимонт явно избегал говорить "пожиратели". Впрочем, мракоборец его и так понял. — В какой-то из комнат, находятся под надзором, — его голос почти не дрожит. Видимо, мужчина очень старается говорить ровно. Наконец Аластор подвел их к комнате, пропуская обоих Поттеров вперед. Внутри – обшарпанные стены, слабое освещение, письменный стол, а за ним женщина с мягкими чертами лица; на небольшом табурете рядом юноша в белом халате с очень удивленными глазами. Помещение было довольно просторным, но окон здесь не имелось, а потому казалось неуютным. Парниша-стажер при виде столь значимых лиц тут же использовал Люмос, добавив освещения комнате. — Это Мишель и Кевин, — Аластор махнул в сторону женщины и стажера. — Врачи прямиком из Святого Мунго. Им нужно осмотреть тебя, чтобы написать медицинское заключение, которое пойдет в суд. Для подтверждения вины Пожирателей, — он нервно вздохнул. — И чтобы тебе не пришлось показывать их в суде. Их — шрамы, да? — Это произвело бы больший эффект на членов совета, — подметила Фата, садясь на кушетку. Рядом сел Флимонт, обнимая за здоровое левое плечо – едаа касаясь, лишь бы не надавить. — А еще разожгло бы беспорядки в обществе, — цыкнул Грюм. Мишель совместно с Кевином готовила что-то для осмотра. — Это действительно произведет шокирующий эффект, — осторожно улыбнулась Мишель. Грюм хмыкнул: — Только никакой самодеятельности, Поттер! Фата и Флимонт одновременно вскинули голову, посмотрев на мракоборца. Аластор поморщился от своей идеи, но все же достал магловский фотоаппарат: — Очень по-семейному сидите. Я щелкну? ФОТОГРАФИЯ (не колдо, но колдо): Флимонт Поттер и Фатиния Поттер в помещении Министерства Магии перед медицинским заключением. Флимонт в брюках и рубашке по-отечески приобнимая дочь; Фата, закутавшись в отцовский пиджак. Оба смотрят в камеру немного удивленно, брови приподняты. Волосы у обоих растрепаны. Фотография 5 ноября 1976 года, сделана Аластором Грюмом. Флимонт Поттер с дочерью Фатинией Поттер. Фата хмыкнула, когда Кевин поставил посреди комнаты стул. — Нужна ширма? — заботливо спросила Мишель, жестом приглашая девчонку сесть. Фата сняла пиджак и кофту, – ощутив весь холод подземелий, – и осталась в закрытом спереди топе и открытым сзади. Он прекрасно открывал вид на спину и плечи. Флимонт, сидевший на кушетке и Грюм, все еще подпиравший дверной косяк, сдерживали испуганный вздох — Нет, — отозвалась Пророк, плюхаясь на стул. Мишель не выказала ни одной эмоции, а может потому, что Фата не видела её лица. Так или иначе, собрав кудри в пучок и выпрямив спину, все, что осталось — ждать. Зато стон ужаса не стал сдерживать Кевин — он чуть не завизжал, за что получил грозный взгляд от троих взрослых в этой комнате. — Позвоночник он не задел, очень хорошо, — заметила колдомедик. Махнув рукой помощнику, мол, записывай. Кевин на нетвердых ногах подошел ближе, рассматривая шрам, пересекающий всю спину. Зрелище не из приятных. Рваный широкий рубец тянулся из левой нижней части поясницы, на уровне тазовой кости. Протягивается до правого плеча, особенно углубляясь к концу. Рваные края шрама затянулись, переодически из них текла прозрачно-желтая жидкость. Её должны были впитывать бинты, но Фата сняла их, дабы проветрить раны. Еще не зажившие, но уже затянувшиеся ниточки ран от заклятий, были почти незаметны. — Шрамы в хорошем состоянии, узнаю работу мадам Помфри, — добродушно улыбнулась Мишель. Кевин её настроя абсолютно не оценил, мрачно усмехнувшись: — Оно заживет вообще? Флимонт резко наклонился вперед, бросаясь защищать: — Юноша! — грозно прикрикнул. — Магией здесь уже ничего не поправить. Заживет до состояния неровности кожи в течении полугода. Ранение серьезное, сделано ножом. Под конец, ближе к плечу, было совершено дерганно-рваное движение. Сантиметр влево и задел бы мышцу под правой лопаткой. Это останется навсегда, но я дам тебе сильнодействующие мази и пролечив весь курс, рубцы будут менее заметны. Даже самый большой станет лишь неровностью на коже и более светлым пятном на спине. Ты можешь рассказать как именно был получен большой рубец? Фата вздохнула и отвлеклась от своего монотонного взгляда в стену. — Ну, — протянула она, почесав щеку, пока колдомедик обрабатывала рубец. — В положении лёжа. — Чего? — не понял Кевин. — Я валялась, – не помню где, – когда он достал нож. Может я была на столе, может на полу. Собственноручно созданная атмосфера давила на всех присутствующих. — Как ты можешь не помнить? — удивленно спросил Кевин. — Ты же понимаешь, что Непростительное и Нож использовались одновременно? Фата почти физически почувствовала, как глаза отца расширились. А вот Аластор не изменился в лице. — Там еще и Непростительное было?! — вскрикнул стажёр, колдомедик громко шикнула на него, призывая помалкивать. Поттер обдумала все варианты от язвительного 'представь себе – да', до 'нет, я вру' и остановилась на самом простом. — Иди нахуй. И никто даже слова поперёк не сказал. Тишина продолжилась, пока Мишель не спросила: — Ты помнишь кто именно нанес тебе рубец? Тот, что через всю спину. Фата ожидала; не вздрогнула. — Рудольфус Лестрейндж. Те, что нанесены заклинанием – не помню. Мишель наклонила голову, призадумавшись: — Такое поведение не свойственно Пожирателям. Обычно они ограничиваются заклинаниями. У него с тобой были личные счеты? Фата хмыкнула. — Я дружила с его братом. Колдомедик кивнула, принимая ответ. Спустя пару минут она отдала отчет о состоянии ран Грюму и Поттеры вышли из помещения. Дальнейший путь — аудитория №10. — Будь готова снять пиджак в зале. Я пораскинул мозгами, живое доказательство – лучшее доказательство, — тихо проговорил Флимонт. — Собрался давить на чувства присяжных? На жалость? — Фата... — неодобрительно сказал Поттер, этим своим родительским тоном. — Пришли, — Аластор остановился перед массивной дубовой дверью. — Я позову вас. Сейчас их подготавливают. Поттеры одновременно кивнули. — Значит так, Фатиния Джейн Поттер. Правила поведения на Судебном заседании. Правило №1 — никакой самодеятельности. Я твой представитель, ты должна согласовать со мной сейчас, если захочешь выкинуть фокус. Правило №2 — не бойся судей. Они тебе не враги, они должны быть справедливыми. 'В мире нет справедливости, пап' — Тем более ты — несовершеннолетняя волшебница, Пророк. Правило №3 — не вступай с ПСами в конфликт. Они ведь только этого и ждут, — Флимонт внимательно на нее посмотрел. — Если тебе есть о чем меня предупредить – предупреди. Фата моргнула. — Разве что о самообладании. Включи хладнокровие. Поттер кивнул: — О, и не клади руки на подлокотники. Спустя некоторое время Грюм выходит из помещения, приглашая. Фата входит в залу суда вслед за отцом. Аудитория просторная, но ужасно воняет запахом подземелий. На нижней площадке зала стоит три кресла с цепями на подлокотниках, а сидят в них дохуяуважаемые Беллатриса Лестрейндж, безумная дама, сидевшая в судебном кресле, как на троне; Рудольфус Лестрейндж, сверлящий Фату взглядом полным... презрения?; Мальсибер-старший, должно быть засадив их всех, Поттер заслужит ненависть всех слизеринцев сразу; и Антонин Долохов — просто смотрел в пол. И всё? Все эти люди, подумала Фата, убили бы Фабиана, Гидеона и еще несколько добрых лиц Ордена. Так что цена в один рубец — ничто, по сравнению с несколькими спасёнными жизнями и четырьмя заключениями в Азкабан сильных пожирателях. Разъёбаная психика — тоже ничто для тебя? — голос из подсознания звучит едва слышно. Фата тут же его давит и запихивает глубже. Сейчас не время. Для Фаты, – аналогично, – появляется стул и она садится, сложив руки на коленях, — а вот ПСы сидят закованные. Маленькое преимущество. — Заседание начинается! — провозглашает Дамблдор. — Госпожа Лестрейндж, начнем с вас... Фата дальше не слушала — рассматривала интерьер. От площадки трехсторонним амфитеатром поднимались ряды кресел. Слева и справа сидят зрители — работники Министерства, рядовые волшебники. Слева Фата узнала некоторых участников Ордена — Артур Уизли, рядом Фабиан и Гидеон. Они потрясли в воздухе сжатыми кулаками, улыбаясь девушке. И неожиданно Фата заметила Юфимию и Джеймса позади всех Орденцов. Мама улыбнулась ей, а Джеймс... просто смотрел. Поймав взгляд сестры, он кивнул головой на пустое место рядом с собой и прошептал одними губами "Бродяга". Удивительно. — ...мы провели экспертизу палочки. Вы применили одно из Непростительных заклинаний 19 раз, Госпожа Лестрейндж. Неужели Джеймс сумел притащить на суд Сириуса? Зачем? Ладно, не так важно. — Подтверждаете ли вы это? Беллатриса рассмеялась. — И я ничуть не жалею, что наказала эту девчонку. Мы хотели дружелюбно предложить ей сотрудничество, а она посмела отказаться! Как она может отказываться от предложения Лорда! Девчонка должна была молить о месте под солнцем. Неблагодарная! И вообще- — Силенсио, — пробормотал один из судебной коллегии. — Приступим к Вам, господин Лестрейндж. И все по новой. *** — Оставь это позади за закрытыми дверями твоего сознания, как прожитый этап твоей жизни. Фата комично изогнула бровь. — Пап, все нормально, я справлюсь, не маленькая уже. Флимонт кивнул, соглашаясь. — Где Джеймс? — Они с мамой уже в Атриуме. С ними еще Сириус, но на заседании его не было, не беспокойся. Как же. Само собой — Сириуса на суде не было. Значит, очень хотел попасть, посмотреть. На что смотреть? На слабость Пророка? Вся Британия теперь узнает это из новостей. Блядство. — Фата! — Юфимия подлетела к девушке, положила ладони на щеки и обняла. Пророк подивилась – мать уже была ниже дочери. — Девочка моя, как ты себя чувствуешь? Фата кивнула. — Нормально. Всмысле, хорошо. Юфимия еще что-то щебетала мужу, а мисс Поттер посмотрела за мать. О. Джеймс и Сириус стояли, глядя на неё, переговаривались. Мама уже переключилась на мужа и Фата выскользнула к гриффиндорцам. — Вы в самом деле-? Сохатый обнял её. Это было настолько... неожиданно, что Фата неловко приобняла его правой рукой, похлопав по спине. Сириус улыбнулся, прищурившись. — Ты же поняла? Я был на суде. Фата фыркнула. — От тебя за километр веет одекалоном. Как не понять? Блэк усмехнулся. — Сестричка Белла получила по заслугам. Ты как? — Нормально, почему всех это волнует? — Потому что мы все тебя любим, — его взгляд выражает заботу и... печаль от сказанного? Фата видит эту эмоцию всего на секунду, но эта фраза вызвала замешательство. Она кивает и брат всё же её отпускает, улыбаясь, как застенчивый мальчишка. Наконец, прочистив горло, Поттер говорит: — Я даже представить не мог, что пойму причину твоей ненависти к Хэллоуину таким образом. Фата мрачно усмехнулась. — Это одна из причин. Впереди еще много дерьма. Сохатый кивнул, не задавая вопросов. Вау, у малыша Джейми появилось чувство такта. — Тебя отпустят до хэллоуинского пира? Уж очень не хотелось бы пропускать, — Блэк достал руки из карманов джинс и скрестил на груди. — Тебя никто не держит здесь. — Нет уж, Фата, мы здесь рядом с тобой и без тебя не уйдем, — твердо сказал Джеймс. — Как мило с вашей стороны, — пробормотала девушка. *** /хэллоуинский пир 1976 года — Где вас троих носило? — смеется Мэри, наливая тыквенный сок для Доркас. — Почти три дня ни слуху, ни духу. Готовите что-то масштабное? — ухмыльнулся Смит. Джеймс улыбнулся, пихая Римуса локтем и комично спросил: — Лунатик, разве мы что-то замышляем, м? Люпин неуверенно качает головой. Ему никто ничего не сказал — Поттер шепнул о каком-то вечернем собрании Мародеров и девочек, но что это нахер значит? Что это все значит? Все, что известно — вечером пятницы Фата исчезла. Ни в спальне, ни в общей комнате её не было. Когда Лили постучалась к ним, извинившись за ночной визит, она спросила о Фате. Хвост предположил, что гриффиндорка промышляет шалость в одиночку; Джеймс тогда как-то нервно закатил глаза, без свойственной для него расслабленности. — Я вас умоляю, она на задании в Ордене. Деталей я не знаю. Лилс, не беспокойся и ложись спать. Старшие — и Дамблдор, и МакКошка, — наверняка в курсе! В субботу за завтраком Римус услышал бормотание Марлин: — Я чувствую, явно что-то случится. Ей никогда не нравился Хэллоуин. После Хогсмида, вечером, напряженность Джеймса была заметна невооруженным взглядом. Воскресное утро Римус провел в библиотеке, готовясь к тесту, когда к нему прибежал Питер. Отдышавшись, Петтигрю заявил, что Сохатый и Бродяга пошли к директору из-за пришедшего письма, а после не вернулись. И вот сейчас, Пир в честь Хэллоуина, все Мародеры в сборе, и даже Фата, котора кажется шибко уж измотанной.