amor non est medicabilis herbis

тигнари был тем, кто работал до потери сознания в прямом смысле этого выражения, но даже тогда, когда начинало темнеть в глазах, он хмурился и наощупь отталкивал руку, которая пыталась поддержать его, фырча себе под нос, что ему не нужна помощь, и ему вовсе не плохо, просто голова закружилась. тигнари был тем, кто недовольно закатывал глаза, если кто-то рядом начинал «неподобающе» себя вести. но этим «неподобающим» поведением была простая воля чувствам, которая не была свойственна парню, и в глубине души он понимал, что скорее злится на себя, чем на тех, кто веселится. тигнари был тем, кого все уважали, но сторонились, боясь быть отчитанными, когда молодой профессор находился не в настроении, а таковым он был почти все время. хотя по правде это было его обычное поведение, свойственное его характеру. тяжелые капли дождя стучали по окну, за которым не было видно ни зги из-за свинцовых туч. тигнари нервно перебирал карандаш в руках, полностью уйдя в размышления. он уже неделю не мог лечь спать так, чтобы не просыпаться в холодном поту от мыслей о том, что он ошибется и все пойдет не по плану. ему поручили провести сложную операцию по удалению карциномы гипофиза. нет, для него она не была столь сложной, он владел скальпелем лучше, чем умел держать ровно ложку в своих руках. все бы ничего, если бы ребенок, которого направили к нему, не был и без рака слишком слабым. если он случайно заденет нерв, то сделает обиженного судьбой еще и инвалидом, а если операция поможет в малой степени и случится рецидив, то весь обмен веществ рухнет и организм не выдержит. когда работаешь нейрохирургом в отделении онкологии, привыкаешь чувствовать запах смерти в воздухе, ощущать, как он становится твоим верным спутником. тигнари был четок и аккуратен, так что на его операционном столе умирали лишь те, кто попали на него под руку со смертью. он не был из тех, кто горевал по тем, кого не удалось спасти, потому что прекрасно понимал, что на какой-нибудь четвертой стадии с метастазами по всему телу он уже ничем не поможет, но дети..тигнари не мог смотреть на то, как в отделении совсем юные пациенты кашляли кровью, но все равно говорили о том, что обязательно слетают на луну. тигнари был слишком серьезным, но даже он в душе мечтал, чтобы после смерти этих детей, их раем была сверкающая в ночи луна. старый и ломкий карандаш с приглушенным хрустом сломался, когда выпал из рук и ударился об пол. уши тигнари непроизвольно вздрогнули, услышав даже такой еле заметный шум. это заставило его открыть глаза и тяжело выдохнуть: будет, что будет. откинувшись на спинку кресла, он уставился на лиану, что свисала в углу кабинета, который весь пестрил зеленым. от такого количества кислорода, выделяемого его ботаническим садом, голова могла закружиться даже у самого крепкого здоровьем человека. растения были, пожалуй, единственным, что заставляло искренне радоваться вечно хмурую лисицу, чьи уши и хвост не могли быть спокойными при виде нового растения в его кабинете или квартире. он мог часами просто сидеть, сложив руки на подоконнике и положив на них голову, и разговаривать с алоэ, которое будто понимало его и забирало себе все его переживания. природа была его страстью, наркотиком и упоением, только рядом с ней он мог быть спокойным и расслабленным. если не знать, что тигнари был искусным хирургом, можно было подумать, что он ботаник, потому что он знал все растения, их свойства и значения на языке цветов, как свои пять пальцев. он каждый раз издавал еле заметный смешок, когда кто-то из коллег спрашивал его о том, какие цветы лучше подарить любимому человеку или матери. матери, разумеется, колокольчики, означающие благодарность. а любимому ? тигнари не умел нормально выражать свои эмоции и чувства: думает об одном, а делает совершенно другое. из-за этого многие считали его хладнокровным и надменным. правильнее было бы подарить незабудки, говорящие о том, насколько кристально чиста любовь, но тигнари скорее бы подарил мальвы. «истерзан любовью». человеку, который лучше застрелится, чем покажет слабину, слишком подходят эти цветы и их значение. дождь становился лишь сильнее, а стрелка часов минула 9 час ночи. по такой погоде встрять в пробке легче легкого. проще уж было лечь спать прямо в клинике. но спать одному ? а если снова приснится кошмар ? от одной лишь мысли об этом тигнари прижимает уши, но быстро трясет головой из стороны в сторону, побуждая себя успокоиться. потянувшись в кресле, он заставил себя встать. еще раз бросив взгляд на часы, тигнари закрыл на ключ кабинет и в полной тишине, в которой изредка скрипели лампы, направился в противоположный конец коридора. — я могу зайти ? — постучав как-то неуверенно, спросил тигнари. ответа не прозвучало: тигнари и без него знал, что можно. дернув ручку, он зашел в просторный кабинет, в котором было до ужаса холодно и темно, одна лишь настольная лампа излучала свет и фальшивое тепло. за столом сидел тот, кого уважали до боли в костях от страха. если тигнари за спиной называли язвой из-за его характера и сторонились, но не боялись, то от заведующего отделением было реально не по себе. его белоснежные волосы были будто льдом, от которого у тебя будет обморожение последней степени, а пылкий и решительный характер наоборот бы заставил тебя угореть до такой степени, что и пепла не осталось бы. тигнари, хоть и был знаком с сайно много лет, тоже немного, но шарахался от него, думая, что если он что-то натворит, то сайно испепелит его на месте. для всех сайно был либо холодным вихрем снежной, либо засушливой пустыней сумеру, а для тигнари — безжалостной молнией инадзумы. хотя, наедине сайно больше походил на ветряную астру из мондштата.. — что-то нужно, тигнари ? — голос сайно звучал так, будто ковали железо, от чего тигнари непроизвольно прижал уши, будто бы и в правду что-то натворил. — почему ты все еще на работе ? — я..ну..мы можем поехать домой вместе ? — тигнари еле выдавил из себя эти слова, потому что для него они были слишком уж мягкими. — мне не хочется оставаться одному в пустой квартире, тем более спать в ней. бывает, что друзья становятся настолько близкими, что начинаешь воспринимать их, как далеких, но таких близких родственников. тигнари и сайно как раз были таковыми. два совершенно невыносимых человека нашли друг друга и стали друг для друга семьей, в которой так нуждались. однажды случайно встретившись в академии, они стали не разлей вода, хоть и со стороны так не скажешь, ибо в их общении было слишком много колкостей. они просто оба своеобразно выражали свою любовь. снимать квартиру вместе явно проще по деньгам, (которых у них было достаточно) поэтому они решили, что лучше будет жить вместе. зачем искать соседей, с которыми, возможно, не уживешься, если есть лучший друг ? — поможешь с документами ? быстрее закончим, быстрее поедем домой. — сайно протянул небольшую кипу бумаг и улыбнулся уголком рта: он прекрасно понимал, насколько тревожно было тигнари. от этой недоулыбки в кабинете стало на пару градусов теплее. тигнари взял в руки кипу, уселся на диване и принялся внимательно перечитывать пункты заявлений. сайно издал смешок, заметив, как виляет хвост у друга от того, что он напряжен, и продолжил подписывать бумаги. вдвоем явно будет быстрее. тигнари точно мог бы сказать, какой цветок подходит сайно, если бы его спросили. да он бы целую поэму написал, приписав к каждой черте его характера какой-нибудь цветок, но если выбирать один, то однозначно алая лилия. сайно и в правду был благородным и справедливым человеком. а еще он был репейником. колючий, вредный и местами полнейший тормоз. если бы у тигнари была возможность, он бы закидал сайно цветками репейника, когда тот в очередной раз рушил витающее в воздухе умиротворение своими шутками, понятными только одному ему. однажды тигнари принес домой змею бай чжу, который попросил его присмотреть за ней, пока его не будет. сайно долго рассматривал то, как переливается на свету ее чешуя, а потом задумчиво выдал «змея споткнулась и упал». глаза провернуться на 360 явно не могут, но тигнари, видимо, развил в себе этот навык, который рефлекторно срабатывал на шутки друга. когда тигнари начал засыпать, сайно понял, что смысла продолжать нет, ибо тогда они вернутся слишком поздно, и, дунув в ухо, растормошил его, как бы оповещая, что можно бросить работу, он сам справится позже. тигнари лишь недовольно фыркнул из-за того, что его чувствительные уши в очередной раз потревожили, и лениво зевнул. в такие моменты, сказать, что тигнари неимоверно сложный, просто нельзя: он выглядел, как маленький лисенок, который лишь пытался навести страху, пуша шерсть и фыркая. дождь все еще шел шквалом, от которого становилось еще холоднее, чем в кабинете у друга. нахмурив брови и поежившись, тигнари как можно быстрее ретировался к машине, лишь бы не слечь с температурой впоследствии. тигнари смог задремать даже под такой шум, пока они ехали до дома: рядом с сайно не было ощущения, что очередной кошмар заставит нервно дышать. усталости и стресс сильно сказывались на том, кто привык показывать себя только с хорошей стороны. сайно изредка посматривал на то, как у тигнари дергаются уши от тяжелых ударов капель дождя об стекло, стараясь особо не отводить взгляда от дороги, чтобы ненароком не съехать с дороги. тигнари не очень-то и любил свою особенность в виде ушей и хвоста, которые жили своей жизнью, поэтому максимально не обращал на них внимания, а трогать их и подавно никому не давал. сайно же наоборот считал эту особенность милой, норовя постоянно дернуть за ухо, когда тигнари бурчал, за что получал по рукам какой-нибудь толстой книгой по анатомии. приехав домой, тигнари, не раздеваясь, упал на кровать и снова провалился в безмятежный сон. только лишь глаза редко подергивались из-за того, что ему, видимо, что-то снилось. заваривши в потрепанной жизнью турке кофе, сайно оперся спиной об косяк дверного прохода и посмотрел на мирно спящего друга. стояла такая тишина, будто в комнате ничего нет, даже воздуха. не нарушая тишину, сайно бесшумно поставил кружку на тумбу у кровати и сел на пол со стороны, где спал тигнари. да, воздуха определенно не было, пока сайно вдумчиво смотрел на лиса. в его голове будто бы прошла вечность, когда в реальном мире — пара секунд. тихо выдохнув, он совсем легко коснулся губами его лба. лишь когда тигнари сквозь сон наморщил нос, сайно опомнился и слегка покраснел, поняв, что сделал то, что ему не дозволено. убедившись, что друг продолжил спать, парень укрыл того пледом и поспешил уйти из комнаты, а то вдруг он все же почувствовал.. — спи спокойно, нари. — еле слышно сказал сайно и закрыл за собой дверь.