Бумажный замок

Не потому ли, что у льда

Сестра — кипящая вода,

Которой полон небосвод?

      Промозглый утренний ветер пробирал до костей, но Драко ускорил шаг, поднимаясь по винтовой лестнице. Не было и пяти утра — вокруг стояла тишина, нарушаемая вскриками птиц, и шумная совятня была совсем пуста.       Драко приблизился с конвертом в руках к Персефоне — их семейной сове. Он часто забредал в совятню, чтобы привести мысли в порядок — здесь, в укромном углу, можно было спрятаться от назойливых однокурсников.       Поэтому, изворочавшись всю ночь и не сумев толком уснуть, Драко прихватил написанное с вечера письмо матери и отправился в совятню. Он не знал, отчего тревожился — все было спокойно? Вчера кто-то подарил ему фиалку, он убежал от шайки Хэдли и те забыли про него вечером. Но точно ли забыли?       Их равнодушие не внушало доверия. Внутри поселилась невнятная тревога, которая не давала покоя. Что-то смутило Драко, когда после обеда он зашел в спальню — словно что-то не так, хотя все вещи лежали на местах. Или он уже забыл, каково это — жить и не бояться удара в спину?       «Надеюсь, мама не сильно волновалась», — промелькнуло у Драко, когда тот провел ладонью по перышкам проснувшейся Персефоны.       Его мучила совесть — Драко не писал матери уже больше месяца. Просто был не в состоянии — он не любил лгать на ее расспросы, а рассказать правду о творишемся в Хогвартсе не мог.       Малфой выстроил вокруг себя крепость — этакий замок, и никого не пускал внутрь. Война сломала его, разорвала на сотни кусков. Драко временами не мог вынести осознания, кем являлся ранее и чьи идеалы разделял. Именно поэтому он не собирался никому жаловаться на выходки однокурсников — считал себя не вправе. Драко осознавал, как это глупо, но хотел хоть так загладить вину за прошлое.       Он почти задремал на шатком стуле, как вдруг скрипучая дверь хлопнула, впуская вихрь зябкого воздуха. Малфой распахнул глаза и потянулся к палочке. Кого принесло в четыре утра?..       На пороге стоял Поттер в мантии поверх пижамы, растрепанный больше обычного, и держал стопку писем. Драко отвел руку от палочки, но внутри все ухнуло — нет, жизнь точно над ним издевается. Снова Поттер?       — Ты что здесь делаешь? — коротко вспыхнул он, но сразу осекся — тот пришел в совятню явно не поиграть в квиддич.       Гарри посмотрел на свои письма, на сов, а затем на Драко, как бы не зная, есть ли смысл отвечать.       — Не спалось, решил прогуляться, — казалось, его ничем нельзя было смутить. Драко не ответил, и тот скованно подошел к сидящей сбоку птице и стал перебирать конверты, не смотря на Драко.       Надо просто притвориться, что он один.       Малфой уткнулся взглядом в подоконник. Неловкость ситуации зашкаливала. Поттер, Поттер… Словно весь мир сговорился против Малфоя и подсовывает ему «Героя», а тот зачем-то ищет любой предлог для разговора.       — Отправляешь матери письмо? — заговорил Гарри, тем самым подтвердив его мысли.       — Да, — сухо ответил Драко, и отвернулся к окну, давая понять, что не настроен на дальнейшие обсуждения.       На душе стало мерзко — он сам не знал, зачем осаждал Поттера, который искренне пытался с ним… подружиться? Вероятно, он уже не верил в чьи-то благие помыслы, тем более, Героя Британии. Как он поступит, узнав о чувствах Драко? Высмеет? Сочтет за шутку? Пожалеет?       Больше ненависти от любимого человека Драко боялся лишь жалости.       — Если хочешь, мы могли бы поиграть в квиддич вдвоем, — продолжал тот, и Драко чуть не застонал. С таким безмозглым упорством неудивительно победить Волан-де-Морта.       — Поттер, тебе своих друзей не хватает? Именно я нужен? — раздраженно отозвался Малфой, поворачиваясь к нему.       Поттер ненадолго замолчал. Драко видел, с какой неловкостью ему дается каждое слово и как он бегает глазами по комнате, избегая Малфоя, но отчего-то не бросал попытки его разговорить.       — А тебе не хватает, — осторожно начал Гарри. — Не общаешься ни с кем, только какие-то странные типы постоянно вокруг вертятся. Они тебе надоедают?       Малфой от души понадеялся, что тому не видно его застывшего взгляда и покрасневшей шеи. Не только надоедают…       — Что за мания лезть в чужую жизнь? — резко оборвал он, ощущая, как предательски запылали щеки. — Да, Поттер, это не твое дело, не смотри так.       — Ну, постой, извини, — Гарри примирительно вскинул ладони и сделал шаг навстречу вскочившему Малфою. — Я не хотел, чтобы ты злился. Ты всегда такой сердитый, вообще умеешь улыбаться?       Губы Драко растянулись в легкой улыбке против воли — видит Мерлин, он пытался сдержаться! Гарри неотрывно смотрел на него, словно прося не уходить. Он стойко и упорно подбивался к крепости Драко и, может, не стоит ему мешать?       — Я подумаю, — ответил он, стараясь скрыть в голосе прилив радости.       Лицо Поттера засияло, и Драко впервые расслабился за их разговор. А что, если у них что-то получится? Что, если жизнь может быть не унылой, а у него снова появятся друзья? Мерлин с любовью, на нее Малфой никогда не рассчитывал.       Обменявшись еще парой слов, Драко вышел из совятни и обходными путями направился к слизеринской гостиной. За углом кто-то разговаривал и ворошился, но Драко, погруженный в свои мысли, не заметил этого.       Малфой едва не подпрыгивал от плохо скрываемого ликования. Он не представлял, зачем Гарри с ним сближаться, но это было не так важно. Раньше Малфой бы не согласился на его «предложение», посчитав это унизительным, но неуместная гордость пропала уже давно. Он бы не выжил в новых реалиях, не умей принимать помощь.        В слизеринской гостиной из окон лил мягкий утренний свет, и к Драко возвращалась сонливость. Сейчас он рухнет на кровать и отоспится до завтрака — этот день обещал быть незабываемым, ведь так?

***

      Утро встретило Драко не менее воодушевляюще — впервые за долгое время он проснулся отдохнувшим, а не разломанным еще больше. Хоть и было несколько противно думать, что такая перемена в настроении вызвана святым Поттером.       Завязывая у зеркала галстук, Драко что-то напевал себе под нос. Этот день не могло испортить ничто — Малфой сомневался, что его с утра поймает Хэдли с компанией — их вообще что-то не видно. Оно и к лучшему.       Времени еще оставалось много, поэтому, выйдя из гостиной, он неспешно зашагал по подземельям. Надо же, он не замечал, что после войны тут устроили витые окна с широкими подоконниками. Сейчас там сидели младшекурсницы и над чем-то смеялись…       Драко остановился. На восьмом курсе он быстро научился понимать, когда смеялись именно над ним, пусть и желал бы этого не знать. Он застыл посреди коридора, словно разглядывал картину, а в спину ему неслись с трудом сдерживаемые смешки, которые грозили перерасти в откровенный хохот.       Пальцы рук начинали стремительно леденеть — Мерлин, только не снова. Не поворачиваясь к ним, Драко осторожно оглядел себя — с ним опять что-то сделали, а он не заметил? Он рассеянно провел пальцами по рубашке, оглядел брюки и даже постарался оттянуть прядь волос — все… нормально?       Тем временем смех сзади не только не смолкал — он усиливался. Драко затылком ощущал шепчущиеся голоса, в которых проскальзывало его имя и еще чье-то. Так, спокойно, вдох, выдох…       Малфой оторвался от стены и, не оборачиваясь, зашагал наверх. Накатило привычное поганое настроение — про него опять распустили нелепый слух? Драко обманывал себя, заявляя, что привык к обсуждениям за его спиной — вероятно, не привыкнет никогда.       Драко собирался спуститься к Большому залу, чтобы затеряться в толпе — он сам не заметил, как искусал до крови губу. Ладно, что бы это ни было, к вечеру уже забудут, не в первый раз…              — Малфой!       Он споткнулся от резкого окрика и застыл на долю секунды — стоит ли оборачиваться?.. Что хорошего он услышит?       — Так вот, как ты избежал Азкабана? — сзади него стоял незнакомый слизеринец и презрительно усмехался, глядя ему в глаза. Малфоя едва не передернуло — так на него не смотрели даже в суде. С таким отвращением.       — Что?.. — Драко неосознано сделал шаг назад, прикидывая, что про него могли наплести, и отчего-то ощущая себя загнанным зверьком.       Невыносимая усмешка слизеринца стала еще шире. Драко старался держать непроницаемое лицо, но горло сдавило нахлынувшей паникой — что происходит? Что про него рассказали?       — Мне одно интересно, ты только с Поттером или со всеми тремя? Или с Поттером по большой любви, как я мог забыть?       Звуки вокруг стихли — Малфой не отрывал взгляд от слизеринца, ощущая, как застучал пульс в висках. Он с Поттером… что? По большой любви? Едва ли это были просто случайные слова, но… как? Как, Мерлин?       «Это невозможно, — твердил он, стараясь успокоить себя, — Я никому не говорил, даже Поттеру. Особенно Поттеру!»       — Я без понятия, о чем т-… — начал он, вполне успешно скрывая дрожь в голосе, но не договорил — в лицо швырнули какую-то бумажку.       — В следующий раз просто отправь Поттеру любовное письмо — кто знает, может, на пару раз ему сгодишься.       Стараясь сохранить остатки самообладания, Драко взглянул на листок — рука всегда так тряслась? Написанные слова сплывались другом с другом, но почерк казался до боли знакомым, и эти чернильные подтеки в левой части листа. Но это не може-…       Барьер рухнул — он отчаянно воззрился на слизеринца, хотя понимал, что это конец, а не очередная глупая шутка. Тот посмотрел в сторону, и Малфой машинально последовал за ним — что-то привлекло его внимание, что-то, висевшее на стене между портретов, где столпились ученики…       «Может, это одержимость и я давно сошел с ума — люблю до и после того, как он кинул в меня кровавым проклятьем, которое почти закончило эту бесполезную жизнь… »       «Твою мать»       «Нет, нет, нет, нет…» — Драко отшатнулся, не в силах отвести взгляд от листов, словно там написано что-то другое и ему кажется… Но с каждой секундой становилось очевидно — ему не кажется. На стене Хогвартса висели страницы из его личного дневника. Вернее, их копии.       Он лихорадочно мотнул головой вправо — поодаль были приклеены новые листы, и вокруг них уже собралась небольшая толпа, что-то живо обсуждая. Кто-то обернулся на Малфоя — послышался взрыв смеха и пронзительный свист.       — Подожди, пока Поттер узнает! — прокричал один из столпившихся в лицо остолбеневшему Драко, у которого снова обрушился весь мир.       В груди жгло. Жгло невыносимо, ужас и отчаяние захватывали Драко, который был не в силах больше сопротивляться эмоциям. Стоя в коридоре и сжимая дрожащей рукой злополучный лист из дневника, Малфой задыхался от подступивших слез, от паники, от стоявшего вокруг шума.       Ему кричали что-то еще — не контролируя себя, Драко сорвался с места и помчался в противоположную сторону. Пусть это вызовет еще больший смех, пусть. Это похоже на кошмар и, если проснуться, все исчезнет…       Малфой пришел в себя в кабинете — пустом и полузаброшенном, где громоздились сломанные парты. Он забился в угол, обхватив себя руками, и раскачивался из стороны в сторону. Все было нереально. Смех, эхом отражавшийся от стен Хогвартса, гремел в его голове оглушающим набатом. Лица студентов, сливающиеся воедино, листы, Поттер…       Всему Хогвартсу стало известно, что он любит Гарри Поттера.       Драко не сдержался — он зарыдал, ударяя кулаком о каменный пол. Слезы текли сами собой, оставляли следы на брюках, а сердце тяжело сжимало. Это было уродливо, это было позорно, но Драко трясло в истерике — он не позволял себе плакать уже несколько лет, и накопленные эмоции прорывались наружу.       Воздуха не хватало — слезы душили, не позволяя рационально мыслить. Мерлин, он никогда еще не был так жалок.       Драко прерывисто вхлипывал — и он утром поверил, что жизнь может наладиться? Поверил, что его кто-то примет? Он навсегда останется изгоем для магического мира — заслужил он это или нет, а для Поттера будет объектом жалости. Разбитые надежды ранили сильнее всего.       Стук.       Малфой вздрогнул, поднимая голову — в дверь донесся осторожный стук. В следующее мгновение он обратно уткнулся щекой в колено. Плевать. Хуже уже не станет, кто бы там ни был.       Снова стук. На этот раз более настойчивый, но все еще аккуратный.       — Малфой?.. — послышался из-за двери до противного знакомый голос. Вот уже третий раз за сутки его так окликали, и это всегда вело к худшему.              Губы Драко снова задрожали — он зажал рот рукой, чтобы подавить рвущиеся наружу всхлипы. Почему Поттер не может оставить его в покое? Или хотя бы поступить как все и посмеяться над ним? Тогда было бы легче не любить его.       — Я знаю, что ты там, пожалуйста, открой, — никак не умолкал Поттер. Драко откинулся головой на холодную стену — в тот момент он мечтал прекратить существовать.       — Убирайся, — ответил он, стараясь придать зареванному голосу как можно больше твердости. Он больше не вынесет ни дня в этой школе…       Снова стук. Это начинало раздражать.       — Драко, пожалуйста. Просто открой, я хочу поговорить.       Драко?.. Поттер только что назвал его по имени? Малфой невольно выпрямился и посмотрел на дверь, словно хотел увидеть через нее Гарри. Мыслей не осталось — какой смысл сохранять исчезнувшую гордость?       Малфой начинал кипеть от гнева, стыда и унижения. Чертов дневник, чертов Поттер — ему сложно уйти? Драко до безумия ненавидел Поттера с его непонятливостью и идиотской верой в людей — но почему-то это и нравилось в нем больше всего.       — Отстань от меня! — прокричал Драко в порыве эмоций, надрывая голос и надеясь, что хоть это отпугнет Поттера. — Уйди, я ненавижу тебя!       Гарри стих. Малфой даже перестал дышать, прислушиваясь к малейшим шорохам за дверью. Он не знал, чего он боится больше — что тот не послушает и зайдет, или же, что уйдет навсегда.       — Драко-… — послышалось после мучительного молчания. Малфой едва не швырнул сумку в стену от наплыва ярости, смешанной с облегчением. Поттер понимает, что заботой делает лишь хуже?       Глаза застелила пелена гнева. Он рывком распахнул дверь и едва не влетел в Гарри, стоящего прямо у порога. Не успев ничего сообразить, Малфой невербально призвал палочку, которая влетела ему в ладонь, и нещадно уперся ей в шею Поттера.       — Если ты не отстанешь, — процедил Драко, надавливая палочкой так, что та грозила вонзиться до крови, — то клянусь, Поттер, я зааважу тебя на месте.       Он гулко дышал, смотря на Гарри сверху вниз и не отводя взгляд от его растерянного лица. Грудная клетка вздымалась, а в глазах щипало от слез. Тишина казалась оглушающей.       Гарри смотрел на него, не отрываясь — в зеленых глазах Драко видел свое отражение. Ни страха, ни злобы не читалось в его сбитом с толку, но прямом взгляде. Решимость стремительно таяла — это было похоже на бесконечную пытку.       — Цветок фиалки, — сказал Гарри и наконец поймал взгляд Малфоя, послав ему мягкую, но обеспокоенную улыбку. Или Драко показалось?       — Что?..       Рука Драко дрогнула и невольно ослабила давление.       — Та фиалка в твоем учебнике по истории магии, — продолжал Поттер, все же отводя палочку Драко. — Это я тебе подложил. Перед первым уроком, она еще лежала между параграфами о гоблинских восстан-…       — Чт-… Зачем? — зачем-то переспросил Малфой.       Это какой-то бред. Разум Драко скакал от одной вещи к другой и не мог увязать фиалку с происходящим. В голове все смешалось, и Драко беспомощно стоял перед Поттером, надеясь, что все вернется на места.       — Я думал, ты догадался, — Гарри покраснел и взъерошил волосы. — Пару лет назад слышал, как ты спорил с кем-то о значении сирени, и подумал, ты поймешь-… Ладно, неважно.       Драко недоверчиво посмотрел на него — какая фиалка, что он несет? Возвращающийся рассудок подсказывал, что речь идет о языке цветов — и для чего Поттер так заморачивался?       Гарри истолковал молчание Малфоя иначе — он осторожно потянулся к его руке, касаясь так, словно это сожжет их обоих дотла.       — Я хотел сказать, что ты мне нравишься, — выпалил он и, остановившись на секунду, несмело продолжил. — Просто… нравишься. Вот. Я пока не могу ответить тем же, что испытываешь ты, но-…       Сердце Драко на мгновение остановилось — на очень долгое мгновение. Эти слова пронзили его, доставляя такое желанное удовольствие и раня еще сильнее. Он желал бы прожить этот момент еще и еще, чтобы сохранить иллюзию взаимности.       — Поттер, только не надо. Слышишь, не надо? — Драко усилием воли отвел руку. Этот разговор должен был произойти. — Что бы ты там ни напридумывал, это плохая идея. Давай просто забудем, разойдемся и-…       Он остановился на полуслове — Гарри обиженно взглянул на него, словно признание далось ему с огромным трудом, а Драко не воспринял это всерьез.       — Нет, ты реально идиот, — Поттер начал раздражаться в ответ. — А ты напридумывал, будто все в мире хотят твоей смерти. Я за тобой с сентября хожу ради шутки? Даже искал этот цветок с неразделеннными чувствами, а ты не заметил!       Драко чем-то прошибло — он взглянул на Поттера как в первый раз. На языке цветов фиалка значила скромность, утонченность и… тайную любовь. Поттер по всему Запретному лесу искал ему фиалку, чтобы подсунуть перед уроками?..       Гарри выдохнул и устало улыбнулся, бережно притягивая к себе Драко за руки.       — Можешь говорить что угодно, но ты мне правда нравишься. Нравишься с шестого курса, когда хмуришься, когда сидишь в библиотеке часами и спишь на парте, и… и я хочу тебя поцеловать. И плевать на остальных.       Малфой неотрывно смотрел на него — с заплаканным красным лицом с неровными пятнами, всклокоченными волосами и невероятно жалким видом. Мысли слились в единую кучу, и он успел только зажмуриться, перед тем, как Гарри поцеловал его.       Это было простое прикосновение губ, длившееся пару секунд, но Драко был готов раствориться в этом мгновении. Грудь заполняло теплое приятное чувство, а близость Поттера успокаивала. Малфою казалось, что это какое-то наваждение и сейчас он окажется в пустом классе.       Гарри отстранился — он настороженно смотрел на Драко, ожидая его реакции. Малфой моргнул пару раз — за эти полчаса он сумел испытать все существующие эмоции и уже не понимал, что чувствовать.       — Извини, я-… — он вытер щеку тыльной частью ладони, начиная облегченно смеяться — стоит перед Поттером в слезах, испортил их первый поцелуй.       Первый поцелуй с Поттером — как странно было это осознавать. Он измученно улыбался, протирая глаза от слез. Не осталось сил думать, была ли эта очередная шутка или сон — Драко доверился судьбе и самому Поттеру.       Тот расплылся в ответной улыбке, видя реакцию Драко. А еще через мгновение сгреб его в объятья, не дав Малфою опомниться, и сжал так, словно хотел задушить.       Драко не знал, что будет дальше — он прижимался к Поттеру, чувствовал щекой его горячее дыхание и совсем не хотел возвращаться в реальный мир. Мир, где стал посмешищем для всей школы.       — Я все еще тебя ненавижу, — сообщил он Гарри, чем вызвал смешок в шею.       — Если ты это считаешь ненавистью, то я тебя тоже, — он потянулся к макушке, словно хотел снова поцеловать Драко, но передумал и неловко отвел голову.       Драко рассеянно уткнулся в плечо Гарри — оказывается, плыть по течению не так уж и страшно, особенно когда рядом есть «Герой», который от всего защитит. Малфой слишком долго создавал иллюзию, что он со всем может справиться сам и не сломан внутри.       — Если хочешь, я разберусь с ними, — подал голос Поттер.       Малфой сначала не понял, про что тот говорит — из-за любовных переживаний и целующего его Поттера, дневник и издевательства стали совсем неважными.       — Не смей, — поморщился Драко. Альтруизм Поттера начал пробуждаться. — Если ты еще не понял, от этого станет только хуже.       Малфой хотел тишины и покоя, а не шумных разборок в свою честь. Его и так считают подстилкой Пожирателей, а теперь будут думать, что он прогнулся под Гарри Поттера.       Драко подавил горькую усмешку — да все уже так думают.       — В смысле? Ты мазохист или кто? — недовольно ответил Гарри, но затем замолчал и рассудительно добавил. — Тебя и так за человека не считают, куда хуже? Да я осторожно, никто не увидит.       Драко скептически поднял брови — он знал, каким вспыльчивым бывает Поттер, и его обещание не выглядело надежным.       — Хорошо, — нехотя ответил он, останяясь от Поттера. — Но так, чтобы это не видел весь Хогвартс.       Поттер торопливо закивал и протянул Драко руку. Малфой переплел их пальцы и глубоко вздохнул, выходя за порог. Подбиралось липкое чувство страха — заступничество Поттера будет так глупо выглядеть.       Каждый шаг по подземельям был мучением. Драко хотел сорваться с места и убежать куда угодно, но Гарри крепко держал его за руку. Неровный шаг по каменной кладке, еще… Эйфория от взаимности сменилась обреченностью.       Малфой впервые осознал, что случилось — компания Хэдли нашла его дневник? Драко проклял бы сам себя — надо было запихнуть его под матрац, как обычно, а не накинуть сверху одеяло. Он не понимал, чего они добивались — доказывали всему миру, что Драко плохой, а они хорошие?       Когда они дошли до развилки, которая вела в злополучный коридор, Драко замер. К горлу подбирался ком, а ноги становились ватными — может, не стоит?..       Гарри же напротив — был крайне сосредоточен и его лицо похолодело, когда он отделился от Малфоя и зашагал вперед. Его появление вызвало незамедлительную реакцию — все обернулись и по коридору прокатился взбудораженный гул, но Поттер совершенно не обратил на это внимание.       Он остановился около Хэдли, который все еще стоял у развешенных листов, видимо, наслаждаясь произведенным на Драко эффектом. Поттер тронул его за плечо и что-то коротко спросил, а после ответа вдруг схватил за шиворот и резко приложил лицом о стену.       Малфой вздрогнул — с такой силой Поттер сломал ему нос, не меньше. Он застыл за рыцарскими латами, наблюдая, как Гарри еще пару раз остервенело ударил Хэдли о стену, пока его не начали оттаскивать. Шум и возня нарастали, кто-то вскрикивал и позвал за профессорами.       Драко саркастично улыбался — конечно, Поттер будет сдержан и незаметен, как он в это поверил? Но сочувствия к Хэдли не было совсем. Может случиться так, что вся их компания без палочек окажется ночью заперта с ними каком-то классе… Совершенно случайно.       Ожидаемый стыд не приходил — на душе что-то расцветало от одного осознания, что о Драко кто-то заботится и защищает его. Надо будет поблагодарить Поттера еще одним поцелуем.