Заоблачная история

Мягко ступая по белым камням, Лань Яньлинь подходила к покоям. Пяти утра ещё не было, поэтому везде царила тишина. Но она не была мертвой, к которой можно привыкнуть в ледяных пещерах, напротив — что-то бесконечно живое и спокойное было в ней. Госпожа Лань подошла к ступенькам небольшого крыльца и остановилась. Казалось, будто она и не дышит вовсе, окаменев перед дверью в собственный дом. Свод правил был оставлен на столике во дворе, меч Яньлинь сжимала в правой руке. Совсем неслышно она ступила на деревянный пол, на секунду вновь замерев перед дверью. Затем девушка приоткрыла её, обращая внимание на учащение сердцебиения. В комнате было холоднее, чем обычно, это Яньлинь отметила сразу, как только переступила порог. Обстановка совсем не изменилась: столы, подсвечники, даже пиалы с чайником оставались там, где запомнила их госпожа Лань перед уходом. Ни одна лёгкая занавеска и полотно не изменили тона — всё казалось нетронутым, но при этом было видно, что в покоях постоянно жили. Девушка направилась в сторону спальни. За многослойной нежно-голубой завесой на кровати спали. Яньлинь обрадовалась, сама не зная чему, и облегчённо выдохнула, только после этого заметив, как долго её тело было напряжено. Её муж спал на общей кровати, как и полагается благородному человеку — на спине, соединив руки на животе. Через полупрозрачные ткани было видно, как тихо поднимается широкая грудь. Госпожа Лань очень аккуратно прошла в комнату и села на низкий стул возле окна. Она сидела с идеально ровной спиной, абсолютно не двигаясь — только взгляд изредка перемещался. «Стоило бы сначала посмотреться в зеркало» — промелькнуло в голове, и девушка грустно опустила голову, проводя рукой по гладкой щеке. Она поймала себя на мысли, что увидеть свое отражение через год немного страшновато. Яньлинь всегда любила смотреть на себя, ей с детства говорили о её привлекательности. Вспоминая о чем-то совсем далёком, госпожа Лань не заметила, как повернулась голова спящего. Лань Сичэнь вглядывался в силуэт в углу комнаты и не двигался. Будто сон. Однако, сон сняло как рукой, как только стукнуло пять часов утра. Словно очнувшись, мужчина быстро поднялся на кровати, отчего Яньлинь вздрогнула. Глава клана Лань сидел на кровати, поставив босые ноги на пол, и смотрел на неё, отодвигая рукой лёгкие занавески. Девушка не могла усидеть под его неверящим, пытливым взглядом, и тут же подскочила со стула. — Лань Мейлин, — полушепотом воскликнул Сичэнь, рванув к своей жене. В следующее мгновение Яньлинь по инерции отшатнулась назад, удерживаемая сильными руками, захватившими её в плотное кольцо. Хотелось сказать хоть что-нибудь, но слова застряли в горле. Госпожа Лань закрыла глаза. По телу прошла мелкая дрожь — так давно она не чувствовала человеческого тепла. Её учащенное сердцебиение нашло отклик в другом сердце, и девушка чувствовала его всем телом. Времени никто не считал — минуты превратились в секунды. — Я так долго тебя ждал, — в тишину комнаты пронеслись эти слова, сказанные отчаянным шёпотом. Только так можно охарактеризовать ту боль, которую держал в себе Лань Сичэнь всё это время. Мужчина медленно отстранился, заглядывая в родное лицо. — Лань Мейлин, ты очень бледна. И твои глаза… Яньлинь вздохнула и опустила взгляд на белую рубашку, в которой стоял Сичэнь. — Ты заметил, Лань Хуань. Я надеялась, что этого не будет видно, и я останусь прежней. — Мы все проходим через испытания. Это правильно и нужно. Ты стала мудрее, но от этого не изменилась твоя душа. Ты всё равно та, которою я люблю, — последнее было сказано очень тихо, немного непривычно, но точно искренне. Яньлинь заулыбалась сквозь текущие реками слёзы, обвивая руками шею Сичэня. — Лань Хуань, на всём свете мне никогда не найти того, кто будет мне дорог больше, чем ты. И я люблю тебя. Последнее Сичэнь едва услышал. Тоже улыбнувшись, он ещё сильнее стиснул в объятиях свою жену, и так они простояли долгое время. Затем снова затянули дела, глава Лань не спеша оделся и сел к столу переплести волосы. Яньлинь подошла сзади, и, осторожно взяв деревянный гребешок из его руки, стала расчесывать длинные, густые чёрные волосы. Лань Сичэнь сидел под её движениями, совершенно не двигаясь, заглядывая в зеркало, направленное на А-Линь. Аккуратно и очень бережно, будто обращаясь с редкими драгоценностями, госпожа Лань стала заплетать передние пряди, постепенно добавляя к ним остальные. Девушка выглядела совершенно спокойно — это дело не требовало для неё усилий и сосредоточенности. Лань Сичэнь смотрел через зеркало на свою жену и иногда чуть улыбался, когда её взгляд останавливался на нём. Госпожа Лань выглядела уставшей, но с совершенно добрыми глазами. Когда был закончен столь интимный момент, глава Лань повернулся к Яньлинь и снова обнял её, на этот раз аккуратно и нежно. Пора было уходить. Тихими невесомыми поцелуями Лань Сичэнь оставлял следы на лбу, щеках и губах девушки, растягивая момент. Они могли бы простоять так сколько угодно времени, но всё же стоило помнить об обязанностях. Медленно отстранившись, глава Лань сказал несколько слов своей жене и тихо, будто боясь спугнуть что-то, покинул дом. Тишина одиночества вновь завладела госпожой Лань, по телу прошла дрожь. Но длилось это недолго. Позже, когда Сичэнь вышел, в комнату ворвались Айминь и Дайю, неверяще хлопая глазами. Момент их радости и смеха привёл Яньлинь в порядок: она вернулась к жизни. — Госпожа, вы так похудели, — почти захныкала Айминь, как только смогла трезво оценить состояние девушки, — и бледная, будто снег. Как вы себя чувствуете? Что-то принести? Вы наверняка едва держитесь на ногах. — Айминь, — осадила подругу всё ещё улыбающаяся Дайю, — тише. Госпожа, мы приготовили вам воду умыться. Так долго вас ждали, считали каждый день. Лань Яньлинь только благодарно улыбнулась верным помощницам, а после последовала за ними на «процедуры по улучшению здоровья». Госпожа Лань вышла из своих покоев уже в полдень, снова приведённая в порядок. На щеках появился едва заметный румянец, в волосах красовалась новая серебряная заколка. Новые бело-голубые одежды, которые принесли девушки клана, были присущи по своему изяществу и ткани лишь верховным лицам клана и придавали образу свежести. Молодая госпожа Лань была словно вся обновлённая, как после свадьбы. Постояв возле своего дома ещё немного, она услышала звук открывающихся дверей. Из общих покоев вышел глава Лань, тут же улыбнувшийся своей жене. Подходя всё ближе, он блуждал взглядом по телу Яньлинь, и улыбка никак не сходила с лица. — Ты так прекрасна, Лань Мейлин, что мне не сравнить тебя ни с одной красотой природы. Лань Яньлинь радостно засмеялась, опуская глаза. — Будет не очень хорошо, если я раскрасневшаяся и весёлая приду к старейшине Лань, — девушка просмотрела в улыбающиеся глаза напротив, — Спасибо. Лань Сичэнь склонил голову, предлагая выдвигаться, и пара двинулась по тропинке в центр Юньшеня. Все проходившие мимо ученики немедленно склоняли головы, пряча радостные улыбки и аккуратно переглядываясь. Молодая госпожа Лань старалась приветственно улыбаться всем, кого встречала. «Позже стоит прогуляться одной и побеседовать с учениками» — подумала Яньлинь. — Все очень рады тебя видеть, Лань Мейлин, — заметил Сичэнь, улыбаясь жене. — Я успела заполучить симпатии, — с тихим смешком ответила Яньлинь. Но насколько бы ни были рады видеть её ученики и адепты клана, чем ближе пара подходила к Ханьши, тем более напряжённой становилась девушка. Не понятно, какой настрой сопровождает учителя Ланя сегодня. Всё, на что могла надеяться Лань Яньлинь в её положении — это на свою фамилию, которая не позволит её выгнать, на случай если гнев Старейшины не утих. Теоретически она была одним из главных лиц клана, фактически — многие понимали, что это условно до тех пор, пока Лань Цижэнь её не признает. Сделав глубокий вдох и встретившись с подбадривающим взглядом мужа, Лань Яньлинь подошла к Ханьши. Переступая порог, девушка почувствовала запах благовоний, которые никогда не жглись в Юньшене при ней. Госпожа Лань сделала поясной поклон и, не дожидаясь Сичэня, который вошёл за ней, прошла к столу и села напротив учителя Ланя. Тот смотрел на неё строго, но спокойно, в своей привычной манере. Молчания никто не нарушал, и в этот момент Яньлинь словно перенеслась в прошлое — такое уже было, около двух лет назад, когда она впервые попала в Облачные Глубины. Тогда она также сидела напротив непроницаемого лица, нервничая из-за тяжёлой тишины. Наконец Лань Цижэнь неслышно вздохнул и негромко, но твёрдо произнес: — Лань Яньлинь, ты выдержала первое наказание, оно уже сделало всё за меня. Единственное, что я спрошу: «2003 правило Гусу Лань?» Девушка опешила — она даже не подумала, что сейчас её будут проверять. Судорожно ища в своей памяти нужное правило, Яньлинь поняла, что слишком занервничала, потому ничего не вспоминается. «Успокойся, Мейлин, это всего лишь учитель Лань. Не в твоём положении его бояться» — успокаивающие мысли, кажется, подействовали, но девушка не успела произнести ни слова. — Не знаешь, — голос Лань Цижэня стал грозен, как никогда, — 456 правило! — Я знаю 2003! — внезапно всплыли в памяти страницы, и Лань Яньлинь ответила на первый вопрос, — И правило 456. Успокоившись, слова вылетали сами по себе. Слышно было, как облегчённо выдохнул стоящий сзади Лань Сичэнь. Далее отражение атак пошло чудесно — Лань Яньлинь знала весь свод, более четырёх тысяч правил. — Хорошо, — наконец произнёс Лань Цижэнь, — Ты знаешь правила клана Лань и больше не осмелишься их нарушить, — выдержав паузу, старейшин Лань сказал, — Твоё второе наказание длится уже год, ты не можешь покинуть Облачные Глубины, пока не истечет ещё два года. Это всё. Госпожа Лань неуверенно поднялась — что-то будто тянуло её назад, разговор был незаконченным — но девушка не смогла понять, что не так. Медленно поклонившись, она вышла из Ханьши, направляясь в свои покои. — Дядя, — тихо произнёс Лань Сичэнь, когда его жена скрылась из виду, — А-Линь не провинившаяся ученица, а госпожа Лань. Тебе не стоит с ней так обращаться. Лань Цижэнь от услышанного нахмурился. Подняв голову на главу Лань, он ответил: — Я обращаюсь с ней, как положено при её деяниях. Кем бы не была, то что она носит фамилию Лань не даёт ей убежища здесь в случае преступности. — Тогда, где ей убежище, — глава Лань, кажется, начинал злиться, однако сохранялись лицо, — как ни здесь? — Меня это не касается. Сичэнь, ты стал более импульсивен из-за этой особы, такого быть не должно, — произнеся это, Цижэнь опустил голову и закрыл глаза, настраиваясь на медитацию. — Ты не принимаешь её, — подытожил для себя Лань Сичэнь, — но придётся смириться, дядя, что она всегда будет здесь, и что всегда будут те, кто защитит её. После этих слов, не желая выслушивать следующих наставлений, глава Лань поклонился и вышел. Проходя по белым каменистым дорожкам, он понимал: дядя прав в том, что он стал импульсивнее. Как только эта мысль пронеслась в голове, глава Лань повернул в сторону комнаты для медитаций, которая всегда была свободна в это время. Внутри было темновато — окна оставались закрытыми до утра. Пройдя в центр комнаты, Сичэнь опустился на пол из тёмного дерева и стоял на коленях, не шевелясь, до ночи. Вернувшись домой, Лань Яньлинь погрузилась в череду домашних дел, чтобы хоть как-то отвлечься от навязчивых мыслей. О чем тут говорить, она старалась не думать целый год, столько же не разговаривала и не видела света, кроме как холодного, отраженного льдом? Страшнее всего было вновь почувствовать одиночество, но это девушка поняла не сразу. А как только поняла, не позволила Айминь и Дайю отходить от неё ни на шаг, чтобы не оставаться наедине с собой снова. Весь день они разговаривали, рассказывали что-нибудь своей госпоже, параллельно занимаясь делами, чтобы создать живой шум в доме и заглушить внутренний голос Яньлинь. Целый день она никуда не выходила и к вечеру прилично устала от комнат. «Завтра нужно будет прогуляться. Я ещё не видела младших адептов, — вновь подумала девушка и улыбнулась своим мыслям, — Сычжуй наверняка вырос за этот год». Несмотря на позднее время, Яньлинь не отпускала девушек до девяти часов вечера, надеясь на возвращение мужа. Однако тот не появлялся, а Айминь и Дайю уже нужно было ложиться. Комнаты служанок располагались в соседней пристройке с её покоями, а её покои — рядом с общими главы и госпожи Лань. Всё было, можно сказать, в одном дворе. Однако отпустив девушек, Яньлинь моментально погрузилась в уныние. Одиночество никогда не пугало её и не доставляло дискомфорт так, как это было сейчас. Потушив часть свечей, она села за чтение, собираясь дождаться Сичэня, который никогда не приходил позже комендантского часа. Что случилось, госпожа Лань не знала. Цзэу-цзюнь пришёл к полуночи — совершенно спокойный и собранный, немного уставший. Держался столь сдержанно, что Яньлинь показалось это странным. — Лань Хуань, что такое? Ты слишком напряжен, я вижу, — негромко произнесла она, отложив книгу. Она осталась сидеть за столом, повернув голову вслед зашедшему Сичэню. — Лань Мейлин, — тихо обратился глава Лань к своей жене, — иногда мне кажется, что я не могу быть тем, кого все хотят видеть. Яньлинь поднялась, и, поправив одежды, подошла ближе. Сичэнь сидел на кровати, наклонив голову. Госпожа Лань аккуратно опустилась на пол рядом с ним, заглядывая в глаза мужчине. Она понимала, что это не новые его наблюдения, а скорее всего что-то копившееся в сознании уже очень долгое время. — Лань Хуань, — девушка начала совсем тихо, подбирая слова. Она понимала, как сложно её мужу открываться или говорить о таком, а потому нужно было в нескольких выражениях донести всё, что ему нужно было услышать, — Нельзя недооценивать важность твоего положения и тех решений, которые ты принимаешь. Тебе приходиться жертвовать практически всем ради клана, и ты совсем забываешь о себе. А когда случаются моменты, где ты можешь быть настоящим, тебе тяжело выбраться из пучины ожиданий других. Это очень плохо. Но главное здесь — иметь место, где ты сможешь быть настоящим. Тогда перенести все тяготы будет легче. — А-Линь, ты и есть те моменты, — ответил Сичэнь, — и любое место, где мы вдвоём, становится тем самым нужным. Поэтому я пытаюсь всеми силами охранять тебя, а это… — он остановился, подбирая слова. — Это не должно быть обязательно. Лань Хуань, тебе не нужно рисковать всем, что у тебя есть ради меня. Я уже в твоей семье, ничто внешнее не способно меня тронуть. А со внутренним я смогу разобраться. — Я обещал всегда оберегать тебя. — И ты сдерживаешь своё обещание. — Яньлинь улыбнулась, глядя в задумчивые глаза Сичэня. Тот судорожно выдохнул и улыбнулся в ответ, помогая девушке подняться с пола. Теперь они вдвоём сидели на кровати, время всё также шло, ночь текла своим чередом, а они всё говорили — о прошлом и настоящем, о переживаниях и страхах, о возможностях и упущениях своей жизни. — Лань Хуань, больше не нужно перечить Старейшине Лань из-за меня, хорошо? — попросила Яньлинь, когда они уже собирались ложиться, — Я уверена, это лишнее. Сичэнь не ответил — думал. Тогда девушка вновь заглянула в его тёмные глаза и произнесла: — Пообещай, что не будешь перечить дяде из-за неудовлетворительного отношения ко мне. Это само уладится. — Хорошо, — растянуто и нехотя ответил глава Лань, — обещаю. — Тогда хорошо. Завтра сложный день, нужно лечь спать. — Какой сложный день? — Придётся наверстать упущенное за год, — с веселой улыбкой ответила Яньлинь, укладываясь в кровать. Для неё эта тема не была весельем, но сейчас совсем не время докучать мужу, которому и самому несладко, и по большей части — из-за неё же. Главное, что было гораздо легче, когда он был рядом. Что-то в том мире всё же приносило ей счастье. В пять утра редко бывает тепло — солнце не успевает прогреть атмосферу, а в Юньшене часто даже не касается земли своими лучами. И всё же было лето, а адепты, привыкшие к такому климату, удивились такой тёплой погоде сегодня. Попрощавшись с Сичэнем на целый день, Яньлинь стала упражняться с мечом во дворе. Днем она планировала навестить младших адептов, чтобы выведать у них что-нибудь интересное. Однако её планы нарушились — не прозанимавшись и часа, девушка увидела Лань Ванцзи, размеренно шагавшего по направлению к ней. Яньлинь вздохнула и убрала меч в ножны. «Должно быть, ему нужно что-нибудь мне передать. Хоть бы не новое наказание от Цижэня» — подумала госпожа Лань с ухмылкой, слегка склонил голову, чтобы подходящий не заметил. Когда они наконец поравнялись и поклонились друг другу, Ханьгуан-цзюнь в своей привычной манере убрал свободную руку за спину, а взгляд отвёл куда-то за девушку. — Яньлинь, — его тон был спокойным и тихим, но при этом очень твёрдым, — то, что случилось год назад на ночной охоте…не случайность? Девушка удивлённо посмотрела на Лань Ванцзи — его сюда привёл интерес и желание докопаться до истины? Она и сама думала о той страшной ситуации, но не смогла найти объяснения, удовлетворившего её. — О какой случайности ты говоришь? О той, что побудила мой меч вонзиться в чужое тело? — Твой меч почувствовал опасность? — Я полагаю, что да. Но ведь этому не поверят. Это, как если бы я скрывала истинные намерения за волей Мейлин. Ханьгуан-цзюнь молчал, думая над чем-то. Наконец он перевёл взгляд на лицо Яньлинь. — А что случилось на поединке перед охотой? «Ох, и кто ему рассказал» — досадно подумала госпожа Лань, не отражая на лице ничего, кроме удивления. — Я использовала отключенное восприятие мира, определила дух чужого меча, собрала часть своей энергии и ударила по нему. Меч отлетел, а от неожиданности — его хозяин тоже. — Разве ты делала это раньше? — Нет, я не знала, что такое возможно. Просто попробовала, — взгляд Лань Ванцзи стал чуть строже, но девушка сделала вид, что не заметила этого, — и получилось. — Нельзя пробовать новые техники на самом поединке — никому не объяснить причину успеха. Тут замолчала Яньлинь. К чему эти нравоучения? После недолго паузы Лань Ванцзи продолжил: — Ты ударила своей силой, знаешь, сколько у тебя осталось? Девушка покачала головой. — Я не могла это определить, времени не хватило. — Значит, эта техника не применима в бою. Сила расходуется слишком быстро. — Увы, похоже, что так. Внимательно посмотрев на девушку, Ханьгуан-цзюнь вдруг отошёл на два шага назад, вытащил Бичэнь из ножен и направил кончик лезвия к земле. — Используй силу и ударь меч. Госпожа Лань пару секунд стояла в неопределённости. Затем всё же вытащила свой меч, встала полубоком и закрыла глаза. Быстро обратившись внутрь своего сознания, девушка оказалась в полумедитационном состоянии, это заняло у неё около десяти секунд. Душа меча Ванцзи ярко светилась в темном пространстве. Собрав достаточно силы в руке, Яньлинь ударила по мечу, при этом оставаясь совершенно недвижима телом. Бичэнь, приняв удар, по инерции должен был с силой отлететь, но для готового к этому Лань Ванцзи это не представлялось возможным: он стоял, с силой уперевшись в землю, когда меч резко рванул с рукой назад. Сила удара была довольно мощной, так что Ханьгуан-цзюнь быстро отошёл на два шага назад, прежде чем смог упереть меч в землю. Госпожа Лань у этому времени уже открыла глаза. — Сколько у тебя сил осталось? — выровнявшись, произнёс Лань Ванцзи. — Шесть из восьми, — ответила Яньлинь, подходя чуть ближе, — Это подходит для внезапного нападения. Ханьгуан-цзюнь кивнул, соглашаясь. Всё же природа меча и возможности Лань Яньлинь были размыты и плохо поддавались изучению. Особенность. Нет, не должно быть. Нужны объяснения. — Может ли быть, — снова тихо начал Ванцзи, — что тебе удастся управлять чужими мечами? Сложный вопрос ввёл Яньлинь в ступор — ей были не известны её же возможности. — Не знаю, — также тихо ответила она, — чаще всего способности открываются мне, когда нужно защищаться. Я изучила множество книг, но, похоже, нет того, что я ищу. Мне нужно практиковать то, что я уже научилась делать. Ханьгуан-цзюнь снова кивнул, отметив про себя кое-что. От госпожи Лань он вышел только через час — стараясь прояснить некоторые моменты, спрашивал девушку о чем-то ещё, затем снова попросил ударить меч, находясь при этом в бою. Всё это походило на эксперименты, в которых Яньлинь была подопытным кроликом. Хотя, даже не походило — это так и было. И для себя она была предметом изучения. Но сегодня девушка уже устала — осталось всего половина её силы, а на улице ещё утро не кончилось. Зайдя в дом, Лань Мейлин сняла обувь и села на кровати, положив перед собой меч. Она планировала просидеть в медитации пол дня, но в итоге просидела лишь пару часов. — Войдите, — окликнула она стучащего в дверь, как только надела обувь обратно. Дверь открылась, и на лице Яньлинь тут же появилась радостная улыбка — она поднялась и прошла к двери, на встречу пришедшему. — Лань Цзинъи, что ты здесь делаешь в такое время? — удивлённо подняв брови, девушка тут же повеселела, приглашая ученика жестом за столик недалеко от двери. — Старшая, похоже, что только мы не видели вас с тех пор, как вы вернулись, а все остальные уже с вами здоровались, — ответил адепт с чуть обидчивым тоном, усаживаясь за стол и разливая по пиалам зелёный чай. — Ну, тогда рассказывай, — Лань Яньлинь поставила на стол руку, опирая на неё голову в ожидании чего-нибудь интересного. — Сейчас. Столько всего в голове удержать трудно. Вы уже знаете, что вам придумали что-то вроде прозвища? Яньлинь вытаращила глаза, шокированная этой новостью. Люди за пределами Гусу называют её как-то? — Серьёзно? А что за прозвище? — Вы будете смеяться, — Цзинъи чуть понизил голос и опустил голову, — Это «Душа в мече» (Xióng de línghún)! Первую секунду девушка сидела в неопределённости, но потом кончики губ поползли вверх, и она не удержалась — засмеялась, пытаясь прикрыть рот рукой. Видя такое прекрасное расположение духа, младший адепт сам едва ли сдержался от смеха, широко улыбаясь. — Душа в мече? — всё ещё веселясь, переспросила Яньлинь, — Какая глупость! — Это ещё только начало! — ответил Цзинъи. Следующий час они, не смолкая, разговаривали, обсуждая всё на свете, произошедшее за тот год. Весёлый нрав Лань Цзинъи до того нравился Яньлинь, что она наконец перестала чувствовать тяжесть, оставшуюся с заточения. Когда подростку пора было уходить, (а ведь он и так пришёл сюда вместо какого-то дела) госпожа Лань поблагодарила его за визит. Улыбнувшись друг другу, они разошлись возле забора, отгораживающего двор Главы клана Лань. Лань Яньлинь очень нравились эти дети, именно с ними она начала общаться, когда только пришла в Облачные Глубины. Они быстро росли, но отличались от других адептов — казались более весёлыми и воспитанными новыми нравами, хотя обучение в Юньшене не меняется из поколения в поколение. Они не верят ни во что, если сами того не увидят. С ними девушка могла общаться даже на равных, уверенная в их честности и преданности. Яньлинь чувствовала, что они помогают ей справляться с трудностями, просто отказываясь рядом, и была им бесконечно благодарна. Всего через неделю, узнав об окончании первого наказания госпожи Лань, в Юньшень приехала семья Цзинь. Цинь Су чуть не расплакалась от радости видеть свою подругу, и весь день провела с ней. Её муж, Цзинь Гуанъяо, довольно долго беседовал с главой Лань, а затем занялся какими-то делами. — Дорогая, как же ты это вытерпела? Ты выглядишь прекрасно, но в глазах такая усталость, — Цинь Су лепетала вот уже три минуты, держа руку Яньлинь в своих руках. Они сидели в покоях госпожи Лань на широком диване. — А-Су, я так рада тебя видеть, давай не будем об этом, пожалуйста? Я не слышу ничего, кроме напоминаний о внешнем виде и пещере Ханьтань. Лучше расскажи, что у тебя нового? Дальше часы пролетели, как минуты. Девушки по праву могли считать друг друга невероятно близкими людьми, которых свела судьба. На самом деле в верхушке заклинательства не так часто можно встретить женщину, с которой можно подружиться, и вообще женщину, так что обе госпожи схватились друг за друга, как за призрачный шанс. Между ними не было и тени размолвки, а то, о чем они говорили, никогда не достигало чужих ушей — ни одна из подруг не могла и не хотела подрывать доверие другой. С наступлением вечера клану Цзинь нужно было уезжать. Проводив Цинь Су до самого входа в Облачные Глубины, Лань Яньлинь первый раз за год встретилась с Ляньфан-цзунем. Тот был настроен к ней весьма почтительно, что немало удивляло. Все так быстро улеглось, что госпожа Лань стала ещё и прославленной заклинательницей? Об этом Яньлинь спрашивать не стала, немного поговорив с кланом Цзинь о чем-то другом, пока не подошёл глава Лань. Попрощавшись, пары разошлись. Был глубокий вечер, и Яньлинь с Сичэнем отправились в покои. На улице не было совершенно никого, только в домах горели свечи. Сам вечер был довольно тёплым, как всегда бывает летом, звезды ярко мерцали над Юньшенем, наконец не скрытые ни одним облаком. — Лань Хуань, что такое? — спросила Яньлинь, заметив задумчивый взгляд своего мужа. — Лань Мейлин, я разговаривал с А-Яо, — тихо начал Сичэнь, — год назад, когда началось наказание, он пообещал мне прекратить злополучные слухи о тебе. После я не говорил ему, что заметил, как заклинатели, в скором времени после особо ярких негативных выкриков в сторону клана и твою сторону…либо пропадали, либо их находили умершими. А — Линь, — неуверенно продолжил глава Лань, — тех, кто был ослеплен слухами, было много. Госпожа Лань слушала внимательно, немало удивляясь услышанному. Пообещал? Много заклинателей? Умершие? — Ты спросил об этом у главы Цзинь? Лань Сичэнь пару раз кивнул. — То, как он пытался сначала избежать ответа, а затем искать доказательства своей непричастности, лишь убедил меня в обратном. Я никогда не старался влезать в его дела, но теперь они касаются нас лично. — И что теперь думают обо мне в мире? — В умах людей ты осталась такой, какой тебя запомнили на ночной охоте. Но больше никто не посмеет сказать это вслух, — Сичэнь грустно усмехнулся, — кажется, А-Яо придумал очень запутанную сеть, убедив всех в обратном. Теперь это не обсуждают, потому что все, видимо, думают, что другие изменили свою точку зрения. А убеждение кого-то в старой может быть не безнаказанно. Лицо Лань Яньлинь выражали искреннее удивление. Всё это было так странно слышать. Неужели Ляньфан-цзунь убил кого-то ради клана Лань? К чему ему это? Может, он и правда просто хочет помочь, ведь какая ему выгода с его этих действий? Всё это странно. — А «Душа в мече»? Кто это придумал? — вновь спросила девушка, чем вызвала немалое удивление со стороны мужа. — Откуда ты знаешь? — У меня свои уши. Глава Лань усмехнулся. — Когда стало нельзя брать одну тему, они переключились на другую. Возможно, это пошло даже сверху. Заклинатели бы в любом случае стали тебя обсуждать, и кто-то решил направить это обсуждение на твою историю и способности, а не на инцидент ночной охоты. Всё это было ужасно интересно. Лань Яньлинь так долго думала о том, что будет, когда она выйдет, теперь это выглядело ещё лучше. Она будто овеяна тайнами и загадками. Но если Ляньфан-цзунь сумел переубедить всех и заставить почтительно относиться к жене своего брата, это хорошо для клана. Но скучно. Разве что кто-то попытается скинуть маску лицемерия и скажет, что думает на самом деле. Яньлинь бы с удовольствием послушала. Через пару дней Вечер выдался интересным — младшие адепты ушли на ночную охоту под руководством Лань Ванцзи, в Гусу сегодня праздник, Лань Сичэнь уехал по срочным делам в Ланьлин. В Юньшене из старших только Лань Яньлинь, которой ещё два года нельзя покидать пределы Облачных Глубин, и Лань Цижэнь, который большую часть времени сидит в медитации. «Что за невезение» — думала Яньлинь, подходя к библиотеке. Она должна была оказаться здесь совершенно одна, но как только вошла, с ужасом обнаружила Старейшину Лань возле одной из книжных полок. — Учитель Лань, — поклонилась Яньлинь, подходя ближе. Тот оглядел её без тени недовольства, что уже прекрасно, и продолжил искать нужную книгу. То, что он решит заговорить с ней, госпожа Лань и ожидать не могла. — Яньлинь, — привычный строгий голос пронёсся по всей библиотеке, — тебе нужно больше стараться над изучением способностей, это может быть полезно. — Учитель Лань, едва ли я когда-нибудь переставала искать хоть что-то, способное пролить свет на это, — ответила девушка, смотря в глаза напротив. Лань Цижэнь, по-видимому, старался оценить степень правдивости её слов, внимательно выискивая что-то в её глазах. Наконец, он отступил и вновь вернулся к книгам. Сегодня он в подозрительно хорошем расположении духа. — Мне сказали, что ты ударила меч на поединке, используя духовные силы при медитации. — Да, это так. — Довольно сложно для объяснения. Но ты знаешь, что все это видели, Яньлинь, нужно быть осторожнее. Вот уже год вокруг клана ходят различные слухи, и только благодаря тому, что ты остаёшься здесь, всё относительно спокойно. Ты понимаешь? «Едва ли это благодаря тому, что я здесь» — подумала девушка. — Да, понимаю. Заклинатели не забудут того, что произошло, но может быть, наговорятся к тому времени, как я выйду. -Да, — одобрил Лань Цижэнь, всё больше пугающий Лань Мейлин своим общением, — многие стараются для клана, чтобы заглушить все россказни. Но от того твоя вина не убывает. Пусть это была не твоя воля, ты обязана подчинить меч, иначе он становится слишком опасным инструментом. — Я поняла, учитель Лань, — после недолгой паузы Яньлинь взяла пару книг, поставленных ею на столе ранее, сделала поклон и покинула библиотеку, все ещё ошарашенная столь нормальным разговором. Лань Цижэнь остался в библиотеке. Соединив ладони за спиной, он ходил вдоль шкафов с книгами, думая о своём. «Меч — инструмент, бесполезен без мастера. Мастер — Яньлинь, нагоняет страх на мир заклинателей. Завистников всегда будет много, злых голосов ещё больше. Нужно правильно направить русло Лань Яньлинь, чтобы приумножить её силу. Нельзя давать повода для её сомнений… О, нашел» — Лань Цижэнь вытащил нужный ему трактат с полки. Для Лань Яньлинь остались целых два года заточения, как раз для улучшения и изучения силы. Выйдя в мир в следующий раз, она заставит голоса смолкнуть, как сильный мастер. Только клан Лань может воспитать в ней то, чего никогда не будет у других.