Сердце льва. Права на престол

      Если прилетит стрела твоего взгляда, то пронзит мою грудь и останется в сердце.

      Кровопийца пьет кровь и лежит в крови…

      Если ты достигнешь порога судьбы моей, что будет, друг мой?

      Ибо не стыдится соловей, потому что он спит в райских садах роз…

      Кто знает, сколько еще есть таких, как я, сраженных тобой?

      И каждый из них теряет покой от твоих бед… *

***

      Окрестности Стамбула, осень 1567 года       Небо в окнах кареты приняло ярко-золотистый цвет. Последний луч заката блеснул на прощание, посыпав разноцветной пыльцой кружевные занавески на окнах, и исчез за горизонтом. Михрумах медленно отодвинула занавес и взглянула на дорогу. Мимо окон мелькали деревья и кустарники. Сначала быстро, затем все медленнее и медленнее, наконец, совсем перестав двигаться: экипаж останавливался для привала.       Михрумах отодвинулась от окна и взглянула на евнуха и служанку, сидевших напротив:       — Искендер, мы ведь уже недалеко от столицы. Стоит ли прерывать путь? На дорогах не опасно.       — Ваша матушка велела нам передвигаться только днем, госпожа. Поверьте, так будет лучше, — ответил ага.       Михрумах вздохнула и положила голову на спинку сидения, обитую светло-голубым атласом.       Повернувшись к окну, она проговорила:       — Так надоело сидеть и ничего не делать… А еще я очень соскучилась по дяде.       — Вы ждали столько дней. Потерпите еще, — улыбнулся Искендер.       Тем временем карета остановилась у обочины дороги. Михрумах встала с места и оправила складки на белоснежном платье.       — Я пройдусь немного, — кивнула она Искендеру и стала выбираться из кареты.       — Будьте осторожны, госпожа, — проговорил он и, открыв другую дверь, тоже вышел из кареты, чтобы дать стражникам, ехавшим следом, указания об охране госпожи и ее экипажа во время привала.       Михрумах Султан остановилась у кареты и слегка поежилась от вечерней прохлады, опускающейся легким полупрозрачным покрывалом на дорогу и лес, темневший впереди. Девушка потянула носом свежий воздух и взглянула в просвет между деревьями, где еще пылали алым заревом последние отблески заката.       — Госпожа.       — Да, Нурие, — ответила Михрумах, не поворачивая головы.       — Искендер-ага и стражники разводят костер. Вы голодны, госпожа? Если желаете — мы можем поужинать.       Михрумах приложила руку к животу и только сейчас почувствовала, что хочет есть.       Взглянув на светловолосую служанку, она улыбнулась и кивнула:       — Да, Нурие.       После легкого ужина Михрумах немного прогулялась вдоль леса, а затем вернулась в карету. Завернувшись в теплую бархатную накидку, молодая госпожа прислонилась щекой к мягкой стене, обшитой соболиным мехом, и прикрыла глаза. Из-под полуопущенных век она следила за серыми тенями стражников и Искендера, которые мелькали вдоль окон, устраиваясь на ночлег, и смотрела на звезды, усыпавшие небо хрустальной крошкой. Закрыв глаза, принцесса поглубже зарылась в бархат накидки, представив улочки и минареты мечетей Стамбула.       Михрумах и сама не заметила, как сон захватил ее в свои нежные объятия, даря расслабление и отдых. На следующий день госпожа уже была в столице.       Когда карета ехала по городу, Михрумах не могла усидеть на месте. Мимо окон мелькали вымощенные белым камнем улочки и кварталы, фонтаны для омовений с прохладной водой, торговцы и ремесленники, спешащие продать товар на рыночной площади, и горожане, бредущие по своим делам. Хотя Михрумах видела это уже много раз, очередной визит в Стамбул она воспринимала как маленькое приключение, ведь каждая поездка открывала ей город предков по-новому, с иной стороны.       Наконец, карета въехала через ворота во дворец Топкапы и остановилась возле сада. Искендер первым вылез из нее и помог госпоже выйти. Несмотря на свой немолодой возраст и проседь в черных волосах, он был еще полон сил. Михрумах улыбнулась ему и, кивнув служанке, чтобы шла следом, направилась ко входу во дворец.       Во внутреннем дворике после громкого приветствия Гюльоглана-аги, ставшего главным евнухом гарема вместо Сюмбюля-аги, который проживал в подаренном ему Михримах Султан особняке близ Эдирне, молодая госпожа остановилась, ожидая, пока слуги занесут ее вещи. Через некоторое время ей навстречу вышла Фахрие-хатун. Теперь она исполняла обязанности хазнедара гарема при Михринисе Султан вместо почившей несколько лет назад Афифе-хатун.       — Госпожа, — поклонилась Фахрие, — добро пожаловать.       — Спасибо, — улыбнулась Михрумах.       — Повелитель ждет вас, госпожа. Вы пойдете к нему сейчас или прежде зайдете в приготовленные покои?       — Сейчас, Фахрие. Пусть слуги отнесут мои вещи, а я пойду к повелителю. Не стоит заставлять его ждать, — проговорила принцесса.       Фахрие махнула слугам рукой и отправилась следом за Михрумах Султан.       Поднявшись по каменной лестнице на второй этаж, принцесса очутилась в длинном коридоре, в конце которого стояли два стражника, охранявшие покои падишаха. Как только Михрумах Султан и Фахрие-хатун подошли к нему, один из стражников учтиво поклонился и исчез внутри покоев султана, чтобы доложить о приезде госпожи. Через несколько мгновений он с поклоном пригласил принцессу войти.       Мустафа сидел за столом и просматривал отчеты пашей, присланные с дальних границ. При появлении племянницы он встал из-за стола и прошел в середину комнаты.       — Моя Михрумах, — улыбнулся он, протянув девушке руку для поцелуя, а затем крепко обнял ее.       Оглядев принцессу, он добавил:       — Машаллах, какая ты красавица!       Она действительно была красива: темные локоны, карие глаза, невысокая, но отлично сложенная фигура. Лицом Михрумах была похожа одновременно и на свою матушку, Фетхийе Султан, и на отца, шехзаде Баязеда, однако выразительные глаза и кудрявые волосы унаследовала больше от него.       — Благодарю, повелитель, — зарделась девушка.       — Дорога была легкой?       — Да, повелитель.       — Как Баязед? Остальные шехзаде? — продолжал Мустафа.       — Они в добром здравии, — улыбнулась Михрумах.       — Ты приехала одна? Фетхийе не с тобой?       — Матушка готовится к свадебной церемонии. Вы же знаете, она не из тех, кто упустит хотя бы одну мелочь.       — Твоя свадьба с Музаффером-пашой состоится весной?       — Да. Хотя до нее осталось полгода, матушка начала подготовку уже сейчас. Я едва сумела уехать из Кютахьи, чтобы навестить вас, — проговорила принцесса.       Мустафа улыбнулся.       — Ты рада предстоящей свадьбе? — спросил он.       — Да, повелитель, — кивнула Михрумах. — Отец и матушка слышали много хорошего о паше, потому и решили поженить нас. Он отважный воин и, что для меня важнее, хороший человек. Мы познакомились с ним незадолго до того, как я поехала к вам. Мне он понравился.       — Иншаллах, ты будешь счастлива с ним, — улыбнулся Мустафа.       — Аминь, повелитель.       — Ты наверняка устала с дороги, Михрумах, — продолжил он. — Отдохни, а вечером приходи на ужин в мои покои.       — Благодарю вас. Я непременно буду, — кивнула молодая госпожа.       Поклонившись, она улыбнулась дяде и вышла из покоев.       Отдав Фахрие-хатун указания о своих вещах, Михрумах медленно направилась по коридору в сторону гарема. Она с любовью смотрела на каменные стены и высокие оконные проемы, через которые пробивался дневной свет.       Михрумах любила дворец Топкапы. Он хранил самые разные воспоминания, был свидетелем стольких эпох, видел взлеты и падения, слышал смех и слезы. Под его сводами рождались и умирали, любили и ненавидели, мирились и боролись, предавали и присягали на верность… И все это хранили его стены, проемы, двери, окна, белоснежный мрамор на полу… Михрумах дотронулась рукой до выступающего из стены камня, нагретого первыми солнечными лучами, и закрыла глаза. Казалось, дворец уже начал нашептывать ей свои старинные истории и легенды…       За спиной девушки послышались шаги, заставившие ее открыть глаза и обернуться: к ней приближался высокий русоволосый юноша.       — Мехмед! Как я рада видеть тебя! — улыбнулась Михрумах.       — Сестра! — шехзаде подошел к девушке и обнял ее.       — Не ожидала, что встречу тебя здесь. Почему ты не в санджаке? — спросила она, когда шехзаде опустил руки.       — Отец хотел, чтобы я присутствовал на церемонии награждения янычар, вернувшихся из похода на Восточную Венгрию, а кроме того, я привез ему отчет из санджака. Но я скоро поеду назад, — ответил Мехмед. — Мы ждали тебя раньше. Почему ты так долго ехала? — добавил шехзаде.       — Ради безопасности мы передвигались только днем. Это было желание матушки, — улыбнулась молодая госпожа.       — Ты уже была в новом розовом саду? — осведомился Мехмед.       — Нет, не была. Я хотела для начала поприветствовать Михринису Султан, — ответила Михрумах.       — Матушка поехала в мечеть Сулеймание. Она вернется к вечеру, — сообщил шехзаде.       — Тогда я зайду в свои покои, а после спущусь в сад, — проговорила Михрумах.       — Я буду ждать тебя, — ответил Мехмед.       Улыбнувшись брату, госпожа продолжила путь, а шехзаде направился в сад.