I'll be your man

      Выключенный свет, еле проникающие в помещение лучи закатного солнца. Тишина давит, рваные всхлипы всё не заканчиваются.       Звук полупустого холодильника разносится по всей кухне, но не доходит до небольшой, но уютной комнатки. Не убранная одежда висит на спинке обитого мягкой тканью стула — она точно останется там ещё на сутки. На столе только скетчбук, испачканный красными и синими кляксами, пару кистей и почти севший телефон. Девушка не спешит его заряжать, да и зачем? В таком состоянии, она явно не будет никому отвечать.       Выгорание — вещь уже обычная, но по-прежнему тяжелая. Оно безумно сильно давит на психику и отрицательно сказывается на всех твоих сферах жизни. Все, ради чего ты так долго старался как будто теряет смысл в собственных глазах. Оно становится настолько ненужным, бесполезным, что и в жизни ты не замечаешь приятных моментов, людей и мечт, за которые стоит бороться.       Удрученные рыдания девушки прерывает легкий скрип тяжелой входной двери — Сынмин вернулся домой. Он разувается, обязательно поставив обувь на законное место и устало плетется в сторону кухни с тяжелыми пакетами, полными продуктов. Сохи, услышав шуршание в дальней комнате, судорожно растирает лицо руками, приказывая себе успокоиться, а слезами прекрастить течь. Аккуратно поднявшись с застеленной двухспальной кровати, она медленно идет на свет лампы, включеной Кимом.       Он слышит знакомое шерканье тапочек и оборачивается на звук. Его маленькая Хан Сохи облакачивается на широкий дверной проем. Она вглядит такой крохотной в своих пижамных шортах и большом светлом свитере, в длинных гольфах и тапочках, которые так слезно умоляла купить на одной ярмарке. Но в этой наимилейшей картине, Мину, как и всегда удается найти огромный подвох. Старательные попытки Хан скрыть свои слезы провалились с треском. Её красное и слегка припухшее лицо говорило само за себя, так что парень, оставив на столе коробку с её любимым кокосовым тортом, направился прямиком к ней.       Около минуты они просто молчат, смотрят друг другу в глаза, и кажется под таким хмурым, но заботливым вглядо она может с легкостью сломаться. — Расскажешь? — один вопрос, одно слово, и она, не сдержавшись, утыкается в ткань толстовки, которую он ещё не успел переодеть. Перед тем, как накрыть её беззащитное тело своими руками, он улавливает её взгляд — будто прозрачные стеклышки блестят зрачки, цепляясь за свой спасательный круг.       Она плачет точно так же, как и перед его приходом, если не сильнее, из-за чего кофта намокает, но ему точно нет до этого дела. Теплая шершавая ладонь нежно приглаживает её растрепавшие каштановые волосы, а сам парень делает несколько шагов, призывая следовать за ним в комнату.       Ким прослеживает, как Сохи забирается под одеяло, а сам уходит на кухню, чтобы заварить её любимый зеленый чай с меллисой, заодно отрезав кусочек торта, выложив его на тарелку из их сервизного набора, включает в их комнате только одну лампу, стоящую на столе, оставляя поднос со всем, что принес там же, а сам садится рядом с девушкой. Она крепко поджала ноги к себе, укуталась одеялом так, что видна только часть её лица — глаза прикрыты — она так желает успокоиться, чтобы не приносить своих проблем в жизнь парня и не усложнять её.       Сынмин немногословен, сейчас это было бы не уместно, так что он просто даёт Сохи время успокоиться и собраться с духом, чтобы рассказать обо всем ему. Сам же он успокаивающе гладит её ногу, задумчиво глядя на спинку их кровати. — Я так устала, — ей всё же удалось подавить истеричные порывы, чтобы выдать хоть какую-то более менее осознанную и понятную речь.       Ким удобней уместился рядом с крохотным и таким хрупким телом, приобнимая девушку за плечо, готовясь выслушать все, что она скажет. — Знаешь, когда ты постоянно терпишь всё на протяжении безумно долгого периода времени, то это позже переходит в такую вот истерику, — Сохи нервно посмеивается, после чего её лицо приобретает все тот же разбитый вид. — У меня нет желания что-либо делать. Хочу просто лежать в кровати, но это совсем не помогает, — она упирается пустым вглядом в стену напротив, собираясь с мыслями. — Я как будто прикоснулась к тине, но в итоге увязла в глубоком болоте, — берет любимую чашку, рассматривая поверхность зеленого чая, покрытую несколькими отдельными чаинками. Сейчас чувство тревоги утихомирилось, уступая место спокойствию. Конечно, почти ничего не изменилось, но рядом с Хан её любимый человек, а это значит, что сейчас всё хорошо.       Сынмина часто считали вредным, недружелюбным, даже черствым, на что он не реагировал. Какого же было Сохи, когда она, уже приличное время пообщавшись с парнем, открыла для себя другого Кима. Доброго, заботливого и, надо отметить, понимающего. Он мог быть забавным и постоянно дурачиться, будь у него настроение для этого. Но каждый раз, когда он видит, что кому-то из его ближних плохо, то он никогда не пройдет мимо. Мало, кто об этом знает, но Сынмин — тот самый человек, который почти не говорит теплых слов, но свою заботу явно показывает действиями. И сейчас этот кусочек торта одиноко стоит на краю стола, пока пара в обнимку молчит. Они молчат, греясь в объятиях друг друга и у каждого на уме своё.       Сохи не хочет дальше рассказывать обо всем, что её беспокоит. Может это из-за уютной обстановки, которую она не хочет нарушать, а может потому, что не желает нагружать Мина своими не такими уж и пустяковыми проблемами. Ей достаточно таких крепких и родных объятий для того, чтобы подумать о том, что вскоре все точно образуется. Мысленно подмечает, что ей все-таки необходим отдых. И даже он не будет долгим, то точно хоть немного, но улучшит её состояние.       А Мин бы хотел помочь, обсудить всё, но с того момента, как он начал общаться с Хан, он стал слушателем. В подкорке сознания всё ещё всплывают картинки первых срывов девушки. Тогда парень просто хотел ей помочь, разузнать в чем же проблема, найти решение. Вот только этим он усугубил ситуацию, а слезы продолжали реками стекать по щекам Сохи. Для неё это ощущалось как своего рода давление, и теперь он это понимает. Привык к тому, что девушке в подобных случаях просто требуется слушатель. Тот, кто не будет расспрашивать обо всем, не будет давить или пытаться поговорить. Тот, кто просто молча выслушает, а затем заключит в горячие объятия и просидит так долгие минуты. Теперь он и является таким человеком, и Сынмин на самом деле рад. Конечно, тяжело и больно смотреть, как твоя вторая половика ломается, когда ты не можешь и лишних слов сказать. Но он рад, что может ей помочь, помочь справиться с этим, после чего они обязательно сходят в какой-нибудь парк аттракционов, караоке или найдут другое развлечение для себя.       Может, временами им обоим тяжело, так было, есть и будет потом. Но пока они вместе и готовы поддерживать друг друга, всё точно будет хорошо, они пройдут через все трудности и будут счастливы так же — вместе.