в память о проведенном вместе лете

      Холодный октябрьский воздух немного отрезвляет Диму, и даже тепло прощальных объятий с Серёжей не заставляют его успевшее проясниться после бара сознание уплыть обратно в дымку сладкой дремы. Турникет издает привычный писклявый звук, когда студент прикладывает к датчику чип-карту, толкая металлическую вертушку от себя. Холл пуст, и только за окошком охраны слабо светит монитор. Позов пересекает коридор широкими шагами, вызывает лифт ощутимым ударом кулака по кнопке – к огромному сожалению всех жильцов, по-другому та не отзывается – и поднимает голову вверх, наблюдая, как цифры на одном из трех табло медленно ползут вниз. 6…5…4… На третьем этаже лифт почему-то замирает, и Дима недовольно закатывает глаза, складывая руки на груди. Постояв немного, кабина вновь начинает движение, и цифры продолжают свой плавный обратный отсчет.       Лифт слабо пищит – чуть менее надрывно, чем турникет – и металлические створки распахиваются перед студентом. Внутри никого нет.       Фыркая, Позов качает головой и забирается в кабину, нажимая на кнопку нужного этажа, успокаивая себя тем, что уже через несколько минут будет в комнате.       В коридоре ощутимо пахнет чьей-то готовкой, но студент только еле ощутимо морщится, переживая за состояние собственного желудка. Однако орган стойко выдерживает, не собираясь извергать обратно съеденный еще на работе обед.       Не откладывая до следующего дня, Позов принимает бодрящий прохладный душ, на цыпочках заходя в комнату. Живя в одном пространстве уже четвертый год, студент без труда находит собственную кровать и в полной темноте, стараясь не будить соседа и не скрипеть деревянными половицами. Однако пружины матраса подводят его, и в ночной тишине их дребезжание кажется парню слишком громким. Правда, спящий на соседней кровати студент даже не ворочается, и Дима успокаивается, снимая блокировку с телефона и заходя в Телеграм, проверяя непрочитанные сообщения в чатах и дожидаясь одного конкретного от Серёжи. Голова пуста после длинной рабочей недели и нескольких часов активной игры с детьми, и только сила воли и крепко сжатый телефон в ладонях не позволяют Позову провалиться в сон. Наконец Матвиенко пишет, что без приключений добрался до дома, на что Дима коротко улыбается, ставя на сообщение реакцию в виде огонька и желая собеседнику сладких снов.       Наконец студент может позволить себе отложить телефон на тумбочку у кровати и погрузить комнату в ночную темноту. Утомленное прошедшей неделей тело быстро расслабляется, погружаясь в сон, и голова отправляется за ним следом, все кружащиеся внутри мысли выцветают, откладываясь на следующий день, точно первый из нескольких будильников ранним утром.       В выходные Позов позволяет себе выспаться, однако по старой привычке выныривает из сна уже около девяти часов утра, распахивая глаза и хлопая ресницами, пытаясь понять, удалось ли ему отдохнуть.       Почти всегда занятого соседа уже нет в комнате, и студент медленно поднимается с кровати, вставая посреди пустующего помещения и хорошенько потягиваясь, слыша слабый хруст позвонков и мысленно шутя о приближающейся старости. После этой разминки Дима направляется в ванную, умывает лицо прохладной водой и глядит на свое почти не помятое лицо.       Память услужливо подкидывает воспоминания о вчерашнем вечере, словно документы, передаваемые начальнику на подпись. Взгляд Позова немного холодеет, а пальцы замирают под потоком теплой, но немного ржавой общажной воды.       Вчера он поцеловал Серёжу. Нет ни единой возможности скрыться за таким удобным и расплывчатым «вчера мы с Серёжей поцеловались». Студент точно помнит свою инициативу. И попытки Матвиенко отступить.       Дима возвращается в комнату, спрашивая себя, жалеет ли о произошедшем. Бросая короткий задумчивый взгляд в сторону окна, приходит к мысли, что нет. Не такого склада характера он человек. Что тогда значит этот поцелуй? Как его стоит воспринимать теперь?       Словно ответом на не озвученные вслух вопросы, в груди снова восстает горькая обида. Дима даже хмурит брови, не способный сдержать порыв, и складывает руки на груди. Конечно, Серёжа объявился, пытается вернуть его доверие, показать, какой он славный и всё такое!.. Но не вычеркивать же из памяти тот болезненный последний день смены? Слов из песни не выкинуть, и пускай Дима никогда не имел привычки разговаривать афоризмами, порой они сами собой всплывают в его внутреннем монологе. Генетический код, так сказать.       Телефон слабо вибрирует откуда-то с тумбочки, и Позов ненадолго отмахивается от собственных рассуждений, боясь, что завел сам себя в тупик.       «Как вчера поработал?» – спрашивает Арс, неизвестно как поднявшийся в выходной в такой утренний час.       Дима хмыкает, наконец садясь обратно на кровать и быстро строча в ответ всё, что произошло за день. Точнее, почти всё.       Попов бурно удивляется «судьбе-злодейке», которая так ловко снова сделала бывших вожатых коллегами, бросает пару едких комментариев в сторону непослушных детей и предлагает увидеться позже, чтобы выбраться куда-то дальше, чем за километр от общежития. Зимняя сессия приближается семимильными шагами, несмотря на привычную мнимую убежденность студентов, что от конца октября до середины декабря еще куча времени. Дима отказывается, имитируя в сообщениях сожаление, и сообщает, что уже договорился погулять с Матвиенко. Арс присылает красноречивый кружочек, где десять секунд молчаливо кривит губы, заставляя собеседника фыркнуть от смеха и потратить больше обычной секунды на выбор реакции.       Когда диалог подходит к логичному завершению, мысли, отложенные на второй план, вновь вырываются из ментальных загонов и заполняют голову Позова. Сожаления он всё еще не чувствует, но отчего-то на языке присутствует легкая горечь, несмотря на почищенные недавно зубы. Не стоило Диме сокращать дистанцию между ним и Серёжей так быстро!       В конце концов, его гордость и обида культивировались без малого два месяца, и отказаться от них за пару вечеров не получится, даже если бы студент сам страстно того желал.       …Ближе к обеду, когда Позов успевает доделать и оформить пару работ для сдачи на неделе, наконец оживает чат с Серёжей. Тот первым делом сонно извиняется за собственную пропажу, но уже в следующем сообщении уверяет, что готов загладить свою оплошность прогулкой в любом районе города и напитком из любой кофейни.       Позова не растрогать одной встречей и бесплатным кофе, но парень соглашается с наигранной благосклонностью. Договариваются встретиться через полтора часа где-то посередине прямой, проведенной от общежития студента до места обитания Матвиенко.       Дима быстро натягивает темные джинсы и светло-серый свитер, но остается недовольным сочетанием, поддевает под свитер белую рубашку и снова подходит к зеркалу, вновь отмечая, что ему не нравится. Джинсы меняются на такие же, но немного свободнее и светлее, и наконец Позов остается довольным собственным внешним видом. Предательский голосок коротко отмечает, что для человека, совершенно не стремящегося выглядеть привлекательно, Дима слишком часто переодевается перед встречами с Серёжей, но студент быстро душит в себе его источник, как мантру прокручивая в голове здравую на его взгляд мысль об обиде и недоверии, возникающих не просто так. К сожалению, долго убеждать себя насильно и не приходится.       Хотя это совершенно не мешает Позову широко улыбнуться при виде Матвиенко, смешно перепрыгивающего с ноги на ногу около нужной остановки.       – Привет южанам! – здоровается Дима, на что Серёжа только кивает, хватая спутника за рукав куртки и быстрым шагам устремляясь в сторону ближайшего торгового центра.       – Привет моржам! – выдыхает тот на ходу.       Позов смеется, стараясь приноровиться к чужому темпу ходьбы, с легким любованием наблюдая, как забавно его спутник пытается не обморозить свою непривыкшую к низким температурам и высокой влажности кожу.       – Тут всегда было так холодно осенью? – не выдерживает Матвиенко, обреченно вздыхая на горящем красном пешеходном светофоре.       – Разве ты сам не учился здесь же почти год? – Позов выгибает бровь, на что получает отрывистый кивок без капли пояснений.       – Не помню, чтобы так мерз в осенней же одежде, – спустя еще минут пять Серёжа находит в организме достаточно тепла, чтобы выпустить его наружу с очередной репликой.       – Тебе нужно обновить гардероб, – качает Дима головой, и его легкая насмешливость трансформируется в беспокойство.       Однако несмотря на обилие магазинов одежды, оказавшись в торговом центре, парни направляются прямиком в книжный. На лице Серёжи расплывается облегченная улыбка, вновь смешащая Диму, и никто из них не спешит завязать диалог.       Отчего-то при личных встречах, без галстуков и званий вожатых кажется, будто у них в распоряжении полно времени, и не обязательно что-то говорить каждую минуту, проведенную вместе. Сейчас, осенью, под спокойное шуршание опавших листьев и легкое предвкушение первого снега, без летней суеты и лагерного строгого расписания можно расслабиться и просто помолчать.       Позов бросает короткий взгляд на спутника и снова вспоминает всё то, что испытал перед тем, как поцеловать его вчера. Это притяжение, словно рожденное из учебника физики за девятый класс, Серёжино природное тепло и харизму, почти что ревностное желание доказать, что такой наглый и неприступный с первого взгляда мужчина полностью принадлежит ему, выпускнику бакалавриата. Удивительно свободно внутри Димы соседствуют эти мысли с другими, окрашенными чувством обиды и абсолютно рациональным анализом собственной жизни, качающим головой и заявляющем о чересчур легкомысленному подчинению порыву.       Однако студент не подает и виду о собственном разрывающемся в противоречиях сознании, да и Матвиенко не собирается поднимать неприятную тему для разговора. Они идут в комфортной тишине, согреваясь и пытаясь не дать толпе разделить их, наслаждаясь обществом друг друга.       Уже в книжном, скрываясь от других покупателей за полками, Дима снова открывает рот.       – Ты точно согласен? – одна бровь вновь смешно подскакивает вверх.       – Да когда я заднюю-то давал? – возмущается Серёжа, корча обиженную гримасу.       – Ты не выглядишь как человек, который с удовольствием проведет время за прочтением книги, – Позов пожимает плечами, и его губы растягиваются в лукавую ухмылку.       – А ты на учителя литературы не похож, но почему-то домашнее задание мне пытаешься задать,– парирует Матвиенко, заставляя спутника прыснуть в кулак от остроумия ответа.       – Ладно, убедил. Придется принять тебя в мой книжный клуб, – наконец смягчается студент.       – Наконец у меня появится возможность спасти тебя от разговоров с самим собой! – Матвиенко прижимает руки к груди, прикрывая глаза, что не позволяет ему вовремя увернуться от ощутимого толчка в плечо. – Ай!       – Не выпендривайся, – улыбаясь совершенно безобидно, угрожает Позов, наконец поворачиваясь к разноцветным корешкам.       Однако попытки выбрать книгу, подходящую им обоим, несколько затягиваются.       – «Собачье сердце»?       – Я в школе читал.       – «Пигмалион»?       – Серёж, а ты много прогуливал? Выйди из отдела со школьной программой, мне тоже должно быть интересно!       – Можно подумать, ты всегда святошей был, – Матвиенко фыркает, отворачиваясь от полки.       – Как тебе Кир Булычев?       – А какой это жанр?       – Фантастика, – Дима оборачивается, желая увидеть реакцию спутника.       – Неплохо, но сейчас не то настроение, – Серёжа пожимает плечами, бездумно водя взглядом по полкам. – Может, «Овод»?       – Я читал…       – В школе?       – Да, но уже не помню, было ли такое в программе или сам захотел.       – Ужас, – Матвиенко смеется, совершенно не пытаясь на самом деле высмеять школьное хобби Позова.       – Как тебе Камю? – студент снова оборачивается, ища в глазах спутника ответ.       – Ты меня унизить интеллектуально пытаешься? Не на все вопросы в мире у меня есть ответы! – Серёжа улыбается, довольный парированием.       Дима протягивает ему взятую с полки книгу. Лаконичное«Чума» красуется чуть ниже группы танцующих скелетов, и губы Матвиенко сами собой растягиваются в заинтригованную улыбку.       – Интересно… – тянет он, вертя книгу в руках. – Эту-то не читал? – щурит глаза на Позова.       – Не-а, – искренне отвечает Дима, – я другую у него читал, мне понравилась. Если у этой такой же стиль повествования и художественные приемы, то я с удовольствием ознакомлюсь.       – Мне хватило бы первого же слова, – хмыкает Серёжа, вытаскивая с полки второй экземпляр произведения, направляясь к кассам.       Конечно, при покупке оказывается, что у Позова есть скидочная карта магазина, но тот кидает на Матвиенко красноречивый взгляд, означающий только угрозу жизни и здоровью, поэтому шутка застревает у Серёжи в горле. Расплатившись, парни выходят из книжного, держа по экземпляру под мышкой.       – Ну, теперь время моего обещанного бесплатного кофе, – довольно улыбается Позов, склоняя голову набок.       – Прямо кофе? – Серёжа морщится, но не от нежелания исполнять собственные слова. – Может, ты хочешь что-то без кофейного запаха? – с надеждой предлагает парень.       Коротко раздумывая и стараясь не обращать внимания на Матвиенко, изо всех сил изображающего Кота из второго Шрека, Дима побеждено пожимает плечами.       – Можно и горячий шоколад, но тогда я возьму самый большой размер!       – По рукам, – легко уступает Матвиенко, оглядывая пространство в поисках информационного стенда.       Небольшая кофейня действительно располагается на первом этаже, немного притесненная почти со всех сторон салонами связи. Но на удивление в ней не находится ни одного свободного столика, и, сделав заказ и получив его, парни принимают нелегкое решение вернуться на улицу под позднеоктябрьскую промозглость неба.       Однако теперь ладони греет теплый напиток, он же медленно разливается где-то внутри, словно ток по проводам подогревая внутренности и мешая Серёже снова замерзнуть.       – Было бы лето, могли бы вместе почитать на свежем воздухе, – хмыкает Дима, провожая взглядом мелькнувшую за очередным поворотом ограду парка.       Матвиенко ежится, после улыбаясь и бросая на спутника взгляд через плечо.       – Ага, чтобы ты бесконечно хвастался скоростью своего чтения передо мной, – фыркает он.       – Ну, не без этого конечно, – признается Позов, не сдерживая широкой ответной улыбки.       Внутри тепло и спокойно, и даже быстрый темп шагов не снижает его настроения. Вновь Дима ловит себя на короткой мысли, словно вспышкой осветившей голову, – ему комфортно рядом с Серёжей. Проводить время вместе, шутить, покупать книги для совместного прочтения и даже почти бегом передвигаться по оживленной воскресной улице, лишь бы спутник не успел замерзнуть.       С другой стороны, так и не ушедшая влюбленность Позова робко предпринимает попытки мечтать о большем, но мгновенно перебивается громким голосом обиды и уязвленной гордости. Спокойствие, рождающееся в присутствии Серёжи, словно туманная дымка ранним утром, то и дело колеблется от этих ментальных баталий, заставляя студента периодически встряхивать головой, пытаясь отбросить назойливые мысли хотя бы на время.       Несмотря на мерзлявость Серёжи, им удается погулять еще пару часов, и диалог за это время ни разу не заходит в неловкий тупик. Тропа разговора извилисто петляет, то пересекая сама себя, то уходя куда-то вглубь, всё дальше от первоначальной темы, но не обрывается, даже когда между спутниками повисает недолгое молчание.       – Можно будет караулить тебя у университета? – то ли в шутку, то ли всерьез спрашивает Матвиенко на прощание.       Позов только выгибает бровь.       – Ты же не знаешь моего расписания. Да и звучит это скорее как угроза.       – А я и не собирался узнавать твое расписание у тебя, – по лицу Серёжи расползается довольная улыбка, и студент совершенно теряется в догадках, шутит тот или всё же говорит всерьез. – Я не хочу видеться с тобой только по выходным и не посмею отвлекать по будням слишком надолго,– поясняет Матвиенко чуть серьезнее.       – Попробуй, – Дима пожимает плечами, будто подобное предложение совершенно не волнует его, но отведенный взгляд выдает истинные чувства студента.       Довольный Серёжа улыбается шире, коротко обнимая парня на прощание и быстро скрываясь за тяжелыми дверьми метро. «Я напишу!» – бросает он напоследок.       Дима, испытывая одновременно прилив смущения и негодования от собственных чувств, разворачивается и на автомате добирается до нужной остановки.       Оставшись один, Позов снова испытывает знакомый прилив собственных размышлений, более не заглушаемых здравым смыслом и таким спасительным «вообще-то ты не один сейчас, не выключайся из диалога!».       Что же он чувствует? То, что поторопился в своих действиях, это точно. То, что благодарен Серёже за не упоминание их вчерашнего поцелуя, это очевидно. Обиду на Матвиенко? Да, в определенной степени. Но и похожую на ту, что была летом, тягу. Находиться с Серёжей так правильно и естественно, после длительного перерыва что-то внутри Димы становится на свое место, когда они даже просто идут и разговаривают, свободные от вожатского графика и ответственности за толпу детишек.       В памяти вдруг всплывает вчерашний поцелуй, но он не задерживается перед внутренним взором Позова надолго, услужливо уступая место более мелким деталям: теплому взгляду Матвиенко, похожему на горячий шоколад из любимой кофейни, даже запах которого ассоциируется с уютом и домом, его прикосновениям, таким невесомым, но отчего-то ощутимым, низкому голосу с легкой хрипотцой, словно в холодном климате парень вечно чувствует себя немного простывшим, и, конечно же, его смеху. И его бурному взрыву, кратковременному, но громкому, сопровождающему собственную же особенно остроумную шутку, и короткому тихому смешку, словно пытающемуся остаться незамеченным, и спокойному размеренному смеху, который рождается откуда-то из самых глубин грудной клетки и звучит только тогда, когда человек полностью расслаблен и открыт.       Губы Димы сами собой складываются в легкую улыбку, и взгляд, устремленный куда-то сквозь запотевшее от перемены температур стекло автобуса, немного мутнеет. Однако ощутимый толчок салона на повороте вдруг сбивает не только равновесие пассажиров, но и течение мыслей студента. Что будет, если Матвиенко снова вдруг решит уехать? И больше не возвращаться? Или, что, наверное, даже хуже, через время объявится в его жизни вновь?Нет, от подобных мыслей по спине начинают бежать мурашки, а недоверие поднимает свою уродливую голову. Нет, Позов пока действительно не готов к решительным шагам, ему стоит дать себе время привыкнуть к Серёже и впустить его в свою жизнь постепенно, кирпичик за кирпичиком разбирая стену, построенную чувством обиды за время разлуки.       Осознание ненадежности Серёжи Матвиенко периодически всплывает в голове Позова даже посреди недели, когда им не удается видеться лично, что непременно нервирует последнего, возвращая привычку закатывать глаза и периодически складывать руки на груди в жесте недовольства.       А в выходные им снова удается пересечься на работе. Администратор вальяжно лежит в кресле-мешке у ресепшн, наблюдая за тем, как Витя медленно вытаскивает на поле какие-то очередные сдутые фигуры, на этот раз красные и синие. Дима, опаздывающий из-за проблем с транспортом, влетает в эту молчаливую идиллию, на ходу стягивая с шеи шарф.       – Хоть бы помог! – ворчит он, бросая на напарника извиняющийся взгляд, хотя Витя, в общем-то, прекрасно справляется и сам.       – Это не входит в перечень моих обязанностей, – Серёжа флегматично пожимает плечами, совершенно правый, но оттого не менее раздражающий.       Конечно, к игре все фигуры успевают надуть, и конфликта не происходит, однако напряжение не покидает Позова еще практически целый час, несмотря на мягкие уверения спокойного Вити о том, что всё в порядке.       Несмотря на внешнее бунтарство, подходящее под взрывной цвет волос и стрижку, парень даже в джинсах с цепями и кислотных цветах остается непоколебимым, словно океан в штиль. Самый флегматичный человек, которого Позов может вспомнить, притом довольно интересный собеседник и хороший инструктор на детских праздниках. Диме нравится работать с Витей, а тому, должно быть, приятно общество студента в ответ. Они неплохо дополняют друг друга, и у Серёжи снова возникает возможность любоваться их работой из-за стойки.       День проходит спокойно и гладко, пока одна из мам – к слову, даже не являющаяся организатором – вдруг не решает устроить истерику. На последних двух часах, посвященных празднованию дня рождения семилетнего Ванечки – светловолосого и голубоглазого мальчика, не отрывающего глаз от инструкторов –один из приглашенных мальчишек – кажется, его зовут Егор, но после нескольких часов работы имена потихоньку разбегаются из памяти – вдруг решает заняться порчей имущества и выбегает на поле, несмотря на озвученный всем запрет. Витя и Дима старательно выстраивают декорации для последней на сегодня игры, увлеченные правильностью сборки, и низенький для своего возраста мальчик остается незамеченным. Он с силой пинает футбольный мяч в ворота, но тот попадает точно в штангу, заставляя внутри ребенка всколыхнуться волну гнева. Уже в следующую минуту Егор остервенело трясет штангу, словно она в ответе за его меткость. Неприкрученные к полю ворота послушно накреняются в сторону ребенка, возможно, желая отомстить за такое к себе отношение.       Краем глаза Витя замечает неладное, и инструктора бросаются на помощь ребенку, ловя ворота в нескольких сантиметрах от его головы, что не мешает Егору истошно зарыдать и побежать жаловаться матери.       Та, конечно же, встает на защиту собственного чада, мгновенно направляясь в сторону Димы с желанием поругаться. Серёжа, из-за высоты стойки не видевший начала происшествия, но заметивший его середину и конец, резво выбегает на поле следом за женщиной, намереваясь отвести удар от инструкторов.       – Мой мальчик мог получить травму, почему вы не следите за детьми?! – женщина решает не мелочиться и начинает сразу с крика.       Витя пытается было спокойно объяснить матери, что всем детям сказано не выходить на поле, и выполнение прямых команд инструкторов должно лежать на совести детей и их родителей, но женщина и не собирается его слушать. Возможно, очень испугалась за сына, а может быть, просто хочет поругаться и выпустить стресс, накопившийся за неделю.       – Я администратор, предлагаю любые вопросы решать со мной, а инструкторам позволить провести игру, – наконец встревает Серёжа, еле уловив паузу в несмолкаемых претензиях матери Егора.       – А я и до Вас доберусь! – заверяет его недовольная. – И вообще, Егор до сих пор плачет, как можно проводить игру без него?!       – Может, тогда Вам стоит успокоить своего сына и вернуться к нашему разговору несколько позже? – голос Матвиенко вежлив и холоден, он говорит спокойно и почти гипнотически, и женщине остается лишь насуплено кивнуть и посеменить с поля.       Серёжа оборачивается к Диме и Вите, подмигивает им с видом «всё под контролем» и возвращается обратно за свою стойку, не замечая, каким взглядом его провожает Позов. Отчего-то этот внезапный конфликт, так играючи замятый Матвиенко – или по крайней мере, немного отложенный – вдруг производит на студента впечатление, заставляя по-новому взглянуть на администратора. Его серьезность вдруг выступает на первый план, затмевая наигранную безалаберность и безответственность. Витя тем временем зовет детей обратно на поле, и Диме приходится отвлечься от возникших мыслей.       Конечно, мама Егора и не думает оставлять ситуацию просто так. В качестве подмоги она тащит с собой маму именинника, на момент происшествия отходившую принять торт у курьера.       – Что Вы собираетесь делать с травмой Егора? – спрашивает недовольная женщина, сверкая глазами на Серёжу.       – Травмой? – мама Вани испуганно округляет глаза.       – Разве Егор получил травму? – спокойно уточняет администратор, прекрасно видевший, что ребенка воротами даже не задело.       – Конечно! Моральную! – стоит на своем женщина, сдвигая брови так, словно хочет столкнуть их друг с другом.       – Извините, но факт моральной травмы устанавливается психологом или психотерапевтом, а я подобного образования не имею, – вежливо пожимает плечами Матвиенко.       – А что произошло? – мама Вани быстро оглядывается на игровое поле, но дети в полном составе увлеченно играют, ни один из них не выглядит травмировано.       Мама Егора в красках описывает произошедшее, выставляя виноватыми инструкторов и администратора, заламывая руки и пытаясь убедить подругу потребовать компенсации со стороны площадки. Серёжа не перебивает это представление, слушая с легкой улыбкой.       – А разве ребята не попросили никого не выходить на поле, пока они готовят игру? – спрашивает мама Вани, переводя взгляд с подруги на администратора, который чинно кивает.       Мама Егора насупливается еще сильнее, всё больше напоминая курицу-наседку, скрипя зубами и сверкая молниями из глаз.       – Егор не поранился? – спрашивает мама именинника уже у Серёжи, признавая его более беспристрастной и спокойной стороной конфликта.       – Нет, – четко и уверенно отвечает тот, качая головой. – Наши инструктора вовремя отреагировали и поймали покачнувшиеся ворота, мальчик отделался испугом.       На этом мама именинника благодарно кивает, уводя с собой по-прежнему злящуюся женщину к комнате отдыха и другим родителям гостей.       Позов, из-за сетки наблюдавший за тем, как Серёжа решает конфликт, вдруг чувствует собственную гордую улыбку, адресованную несомненно администратору, после чего быстро одергивает себя, возвращаясь в игру. Кажется, когда Матвиенко говорил о том, что изменился, он не лгал…       Инструктора заканчивают на час раньше, чем администратор, но еще двадцать минут отнимает уборка инвентаря с поля и аккуратное размещение его на своих местах. После Витя быстро переодевается, натягивая обратно черную толстовку и накидывая на голову капюшон, прощаясь с Димой и Серёжей, и тут же водружая поверх ткани кофты объемные беспроводные наушники. Позов не спешит переодевать светло-фиолетовую футболку с большой черной надписью «Инструктор» на спине, вместо этого он оттаскивает один из мешков-кресел за стойку администрации и вальяжно раскидывается в нем, упираясь взглядом в Серёжин затылок.       – У тебя волосы немного отросли, – хмыкает он, отмечая, как потихоньку ежик на голове парня превращается в дикобраза.       – Это от холода, – фыркает Матвиенко, не оборачиваясь и пересчитывая купюры в кассовом аппарате.       – Утепляешься, – с улыбкой Позов закидывает руки за голову, наконец расслабляясь после целого дня на ногах. – Ловко ты разрулил конфликт, – отмечает он, прикрывая глаза на секунду и распахивая их снова, слыша, что собеседник всё-таки обернулся на него.       Серёжа улыбается, довольный похвалой, глядя Диме прямо в глаза, и что-то внутри последнего тихонечко екает, будто икота. Зрительный контакт разрывает подошедший к стойке ребенок, просящий показать ему уборную, и пока Матвиенко провожает гостя, Позов зажмуривается, утомленный собственными противоречивыми чувствами. В этот момент внутри зарождается крохотный огонек надежды, что Серёжа искренен в том, что говорит, и действительно шаг за шагом вернет его доверие к себе, чтобы Дима смог спокойно и без сомнений снова в него влюбиться.       Когда рабочий день кончается, инструктор робко предлагает:       – Посидим сегодня у тебя?       Серёжа вздыхает, боясь своим ответом огорчить Позова.       – Я до сих пор не смог подобрать удобную съемную квартиру, поэтому живу в гостинице… – всё же признается администратор, пряча глаза.       – Ты же несколько недель, как приехал… – недоверчиво начинает Дима.       Матвиенко только кивает, не поднимая взгляда.       – Ты пытаешься снова сбежать или просто балбес, который не может удовлетворить свою базовую потребность в собственном жилом пространстве? – напрямую спрашивает Позов, прожигая парня взглядом.       Тот пальцами показывает, что второе, на что Дима только цокает, скрывая возникшее внутри облегчение.       – Я помогу тебе, – он поднимается из кресла-мешка, потягиваясь и обходя стойку, находя взгляд Серёжи своим. – Снимем тебе нормальную квартиру, раз уж ты говоришь, что хочешь остаться.       Глаза Матвиенко светлеют, в их глубине мерцают искры предвкушения, и он согласно кивает. Вообще-то Серёжа действительно искал себе съемное жилье, но откладывать подобные «взрослые» обязанности получается у него куда лучше, чем на самом деле выполнять их.       Они быстро расходятся по своим остановкам, но до ночи переписываются, обсуждая возможные варианты и пожелания Серёжи по территориальному расположению будущего жилья. На его сообщение «Где-нибудь поближе к твоей общаге» Дима реагирует смайликом, вздергивающим то одну, то другую бровь, хотя внутри всё снова предательски чуть-чуть теплеет.       У Матвиенко оказывается достаточно сбережений, чтобы оплатить хорошую однокомнатную квартиру сразу на пару месяцев вперед – в конце концов, в родном городе практически не было развлечений, чтобы тратить на них время или денежные средства, поэтому Серёжа много работал, зачем-то откладывая почти половину зарплаты на будущее, в которое всё равно не верил. Теперь же парень благодарен прошлому себе за сбережения, однако тратить их все подчистую не собирается.       В течение двух недель им удается найти неплохую квартиру с небольшой светлой комнатой и кухней с электрической плитой и микроволновкой, которая при этом располагается недалеко от работы и – чему Серёжа искренне рад – гораздо ближе прежнего к общежитию Позова. Последний принимает непосредственное участие во всем процессе выбора помещения, требуя от Матвиенко фотографий и кружочков любой квартиры, которую тот смотрит. Это объединяет и рождает внутри почти детское удовольствие, и Дима сам за всеми заботами не замечает, как дата в календаре перескакивает с конца октября на вторую половину ноября.       Серёжа вдруг снова играет в его жизни не последнюю роль, частое общение с ним входит в привычку, и переезд в съемную квартиру окончательно укореняет Матвиенко в желании снова попробовать жизнь в большом городе на вкус.       Однако приглашение на новоселье Дима вежливо отклоняет, ссылаясь на приближение декабря, а за ним и скорое начало сессии, на что Серёже остается только смириться и изо дня в день лукаво спрашивать, как продвигается учеба. Когда же Позов интересуется квартирой Матвиенко в ответ, тот выражает искреннее удовольствие от переезда и благодарность студенту за тот толчок в этом направлении.       От подобных слов внутри Димы поднимается волна горячего самодовольства, однако ее тепла не хватает, чтобы окончательно расплавить ледник обиды и гордости, уже порядком подтаявший, но еще довольно холодный.       ***       Наконец в начале декабря, доделав почти все работы и ненадолго скинув с плеч оковы учебы, Позов зовет Матвиенко провести время за прогулкой с ним, Арсом и Тасей. Утонув в учебе и работе по уши, они почти не видятся друг с другом, не желая закрываться позднее середины декабря и пропускать незабываемое ощущение прогулок по украшенному к новому году городу. Тася, учащаяся в другом университете, чувствует себя особенно покинутой, несмотря на довольно частое общение в сети и скидываемые в общий чат посты, посвященные тяготам студенческой жизни.       Серёжа с удовольствием соглашается, совершенно не думая о том, что может вызвать неловкость у Арса или Таси своим присутствием. В конце концов, конечно, они периодически пересекаются на работе и переписываются с Позовым почти каждый день, но это не идет ни в какое сравнение с настоящей прогулкой, когда не надо никуда торопиться и ни о чем заботиться.       Договариваются встретиться у станции метро, которая находится недалеко от центра. Тася немного опаздывает, и молодые люди ждут ее, что-то негромко обсуждая.       Арсений и Серёжа с первых фраз находят общий язык, и Дима успокаивается, слушая их обсуждение какого-то древнего детского шоу, которое, лично он, в свое время пропустил.       Наконец из-за угла выпархивает девушка, мгновенно замечая их в толпе и налетая на Позова с объятиями. Крепко стискивая того, Тася ворчит что-то неразбочивое, после чего чуть менее эмоционально обнимает Арса, Серёжа удостаивается улыбки и приветственного взмаха рукой. В преддверии новогодних праздников компания решает прогуляться по торговому центру, присмотреть какие-нибудь подарки или составить собственный виш-лист. В конце концов, всем давно известно, что ближе к празднику все ценники незаметно повысятся, словно на них так и было изначально написано.       Тася по своему обыкновению концентрирует бóльшую часть своего внимания на Диме, однако в этот раз у нее есть конкурент. Абсолютно не обиженный собственной непопулярностью в этой компании, Арсений наслаждается зрелищем, но ровно до тех пор, пока перетягиваемый, словно одеяло холодной ночью, Дима не бросает на него молящий взгляд. Конечно, эта битва за чужое внимание ведется не напрямую. Однако девушка старается заводить такой разговор, в котором Серёжа просто не сможет принять участие, а тот, в свою очередь, каждый диалог уводит в тему лета или работы с детьми. Позов, явно не желающий наблюдать за этой баталией, старается отвечать всем, и только Арс, словно супергерой, спасающий его из неловкого положения, наконец находит что-то, что могут обсуждать все.       – Смотрите, как она выгнулась. Маркетинг в наше время – это что-то дикое, – заявляет Попов, указывая кивком на плакат и изображенную на нем девушку в бальном платье, ради фотографии присевшей на корточки словно хулиган за гаражами. При всём при этом слоганпринадлежит каким-то популярным духам, что только повышает концептуальность постера, непонятного для обыкновенной молодежи.       Многие любят посплетничать, и почти все рады поделиться собственным вкусом, так что эта тема цепляет и Тасю, и Серёжу, давая Диме наконец возможность успокоиться.       Девушка, хихикая, рассказывает про конкурс «Мисс Осень 2023», проведенный в их университете, Арс в подходящих моментах вставляет комментарии, периодически подхватываемые и Серёжей, и в конце история приобретает настолько уморительный вид, что компании приходится остановиться у ближайшей лавочки, чтобы отдышаться от прилива смеха.       Дальше прогулка идет куда спокойнее, на пути появляется магазин одежды, в который молодые люди и решают зайти. Среди полок и вешалок ходить всем вместе не слишком удобно, и компания разделяется, договариваясь встретиться у примерочных через десять минут.       Первым Серёжа наталкивается на Арсения, глазеющего на футболки с забавными надписями.       – Что думаешь? – спрашивает Матвиенко парня, устремляя взгляд туда же, куда и тот.       – Ты о футболках или чем-то высоком? – спрашивает Попов, даже не моргнув.       – А есть что-то о высоком? – тут же щурится Серёжа, мгновенно теряя интерес к одежде.       – Могу сказать, что ты молодец. Двигайся в том же направлении, если это искренне, только не переборщи, – спокойно заявляет Арс, после чего вдруг улыбается и толкает собеседника плечом. – Так какая футболка тут больше всего заслуживает моего внимания?       Матвиенко хмыкает, поддаваясь на эту резкую смену темы, тыча пальцем в черную футболку с горстью горошин где-то на уровне сердца и надписью вокруг них: «Ihope, youfindpeas» (peas– горох, peace– покой / игра слов с «Я надеюсь, ты найдешь покой»).       – Хороший вкус, – хмыкает Попов, снимая с вешалки футболку нужного размера.       Оглядываясь, где-то среди полок Серёжа вдруг видит Тасю, которая хватает Диму за руку, пытаясь затормозить его и, должно быть, прося помочь ей с выбором, но Матвиенко не собирается устраивать сцены ревности, поэтому быстро отворачивается обратно, рассматривая разные модели брюк и по обыкновению ища самые широкие среди имеющихся.       Позов сам сбегает от девушки, чувствуя легкую неловкость с ней наедине и находя глазами Серёжу, словно спасательный круг.       – Ты выбрал себе что-нибудь? – спрашивает Матвиенко с интересом.       – Хочу померить пару водолазок, – отвечает Дима, тоже принимаясь разглядывать брюки.       – Ох, тебе чертовски идут водолазки, – вдруг говорит Серёжа, не отрывая глаз от вешалок, заставляя Позова смутиться и тихонько фыркнуть.       – Попробуй те, бежевые, с цветом кожи будут хорошо сочетаться, – как бы парируя, Дима указывает на широкие брюки из плотной ткани, подвернутые внизу и украшенные большой круглой пуговицей с гравировкой.       Серёжа улыбается, с готовностью принимая совет.       Примерка приобретает небольшой налет модного показа, что крайне веселит молодых людей и немного раздражает особенно серьезных покупателей, однако первые успевают закончить до того, как вторые возмутятся вслух. Пройдя через кассу, компания наконец снова оказывается в холле торгового центра.       – Может, поедим? Я успел проголодаться, – жалобно предлагает Арс, хлопая себя по животу.       – А может в кино? – Серёжа вдруг видит баннер с расписанием сеансов, чувствуя почти забытый прилив желания посмотреть фильм на большом экране в компании товарищей.       – Я за, – Тася вдруг соглашается самой первой, улыбаясь и находя глазами ту же вывеску, что и Матвиенко.       – Я тоже, – Дима пожимает плечами, и Арсению остается только согласиться.       И пусть попкорн не очень подходит под категорию «еда», Попов берет себе среднее ведерко с видимым удовольствием, пользуясь студенческой скидкой и вдобавок ко всему заказывая лимонад.       Ближайшим сеансом оказывается ужастик какой-то малоизвестной зарубежной студии, но компанию молодых людей это не останавливает. Матвиенко – единственный из всех – с сожалением покупает билет за полную стоимость в отличие от студентов, после чего и остальные вслед за Арсом разживаются съестным.       Чтобы никто не возражал, рассадка происходит следующим образом: сначала, чуть правее середины, сидит довольный Попов, хрустящий попкорном еще до включения рекламы, следом за ним Серёжа, старающийся продлить жизнь своим снекам хотя бы до начала фильма, потом в самом центре ряда Дима, откинувшийся в кресле до включения экрана, и последняя Тася, совершенно не переживающая о том, что не сможет услышать комментарии о фильмеАрса или Серёжи.       Свет гаснет, реклама начинается и кончается, и, когда зрители наконец привыкают к громкому звуку, фильм вдруг начинает звучать словно шепотом. Дима, не самый главный фанат страшилок, мгновенно напрягается, оглядывая друзей и замечая, что Серёжа с Арсом с интересом смотрят на экран, а Тася, поднеся ведерко с попкорном поближе к лицу, флегматично жует угощение. Неслышно фыркая, Позов старается расслабиться, возвращая внимание на экран.       Однако оказывается, что этот ужастик построен по принципу «чем громче и внезапнее будет скример, тем лучше». Он не нагнетает атмосферой – точнее, нагнетает конечно, но после первой же громкой пугалки это несколько отходит на второй план – не увеличивает ощущение жуткости реализмом – этот фильм просто преследует цель заставить зрителя подпрыгнуть как можно выше на сидении, рассыпать как можно больше попкорна и зажмуриться как можно крепче от внезапного выпрыгивания некого нечтов лицо. Создатели фильма явно заморочились, решив не баловаться с эффектами и главного злодея сделать вручную.       Чудовище пугает куда сильнее, чем нарисованная моделька, которая при скудности бюджета явно выделялась бы на фоне происходящего.       Начиная со второго или третьего скримера, Позов не выдерживает, хватаясь за Серёжину руку в поиске поддержки. Он сжимает чужую теплую ладонь крепче, надеясь, что это ощущение не позволит ему слишком глубоко погрузиться в фильм. Матвиенко и сам стискивает пальцы Димы в ответ, и, против его воли, на губах студента бледно расцветает улыбка. Он не может оторвать взгляда от происходящего на экране, однако когда напряжение немного спадает, и парни расцепляют руки, Позов коротко поворачивает голову вправо и в темноте кинозала разглядывает Серёжин профиль, как будто видит в первый раз. Дима чувствует такой знакомый прилив смущения, и тревога, давно поселившаяся в его сердце и совершенно не связанная с происходящим на экране, вдруг немного смолкает.       Конечно, дело не в фильме и не в том, что Матвиенко будет держать его за руку во время страшных моментов. Воспоминания, накопленные за всё прошедшее время, вдруг вновь проносятся в его памяти, снова нанося удар по обиде и гордости, сжимающей былое чувство влюбленности тисками. Капля по капле они отступают, высвобождая чувства Позова, и Серёже остается только быть собой и никуда не пропадать, чтобы не потерять Диму снова.       …А потом на экране вновь кто-то выпрыгивает прямо в камеру, и Позов подпрыгивает на сидении, не сдержав короткого ругательства. Чертовы ужастики, во время их просмотра никак нельзя отвлекаться на размышления о собственных чувствах!