Выбора нет

Нельзя сказать, что после того вечера Диму сразу отпустило. Так попросту не бывает, не в этой жизни, по крайней мере, не с Позовым точно. Однако… внутри будто бы что-то отлегло. Будто бы наконец щелкнул какой-то переключатель, и от привычного уже монотонного сумрачно-серого пути появилось ответвление. Может, откровенность и самоотверженность Сережи наконец-то подействовали, а может, сам Дима действительно понемногу отпускал собственные давящие переживания. У всего ведь есть временной лимит, даже у самых худших терзаний и страхов. Прошло всего пару дней, но вот Позов сидит на студии и будто бы излучает привычный раньше мягкий, теплый свет вместо слегка пугающей отстраненной ауры дискомфорта. И вроде бы точно также, как всегда, просто ютится в углу небольшого диванчика, листая ленту какой-то соцсети, но что-то поменялось слишком ощутимо. Сегодняшние сборы были важными. Импровизаторам предстояло снять промо для нового шоу, и по словам Стаса, который, конечно же, уже все придумал, должно быть что-то действительно «из ряда вон». Сама идея не раскрывалась до последнего, но ребята ведь уже давно на крепком доверии друг к другу. А хитрое Стасово «придется импровизировать, но у вас же прекрасно получается» только добавляло азарта и интереса к этой покрытой флером загадочности идее. До съемки остается буквально полчаса. Арс взбудораженно расхаживает по небольшому помещению, пытаясь себя чем-то занять. Шаст старается утонуть в съемочном пиджаке, как привык тонуть в вечных здоровенных толстовках, но получается у него, откровенно говоря, не очень. Дима все еще залипает в собственный смартфон, но его легкую нервозность выдает периодически бессознательно подергивающийся носок кроссовка. И только Сережа не подает никаких признаков предвкушения или волнения. Попивает себе энергетик и задумчиво накручивает на палец небольшую прядку волос, выбившуюся из общей прически. Впрочем, тут и удивляться нечего. Матвиенко почти всегда предельно спокоен.

***

Ребята стоят перед практически готовыми к съемке камерами. Привычные бесстрастные объективы направлены на четырех мужчин, трое из которых все еще не имеют никакого представления о том, что именно будет происходить. И вот, сам креативный продюсер быстро подбегает к парням с хитрой и довольной улыбкой на лице. — В общем так, пацаны, мне одна птичка напела разъебную идею для промо. — улыбается чуть шире, но лицо все еще держит. Аккуратно подмигивает Сереже, как бы неявно, но ощутимо обозначая его участие. — Если уж нас ждут такие перемены, то меняем все и по-крупному. — Стас выдает непонятно откуда взявшиеся ножницы высоким из квартета, ловит невольные смешки с явной отсылкой на то, что было весело получить ножницы именно от него. — Так что прямо сейчас избавляемся от главного предмета шуток и издевательств. — Шеминов аккуратно протягивает руку и тыкает в собранные волосы Матвиенко, дожидаясь, пока тот сам согласно кивнет и подтвердит добровольность этого действа. Парни непонимающе переглядываются первое время, смотрят то на Стаса, то на Сережу, будто все еще до конца понять не могут, что именно делать. Такой ступор для них вообще-то редкость. Матвиенко только глаза закатывает, а потом первый кивает в сторону установленного места на площадке и пробирается к одиноко стоящему стулу. — У нас только один дубль. Новую кичку я за пару минут не отращу. — и посмеивается нарочито расслабленно, занимая свое почетное место в центре этой истории. Дима смотрит совершенно офигевше, но все еще пытается держать лицо хоть немного. Видит, что Сережа показушно спокоен, понимает, что тот явно заранее договорился со Стасом обо всем, и вообще-то ловит себя на спонтанном желании вплестись пальцами в темные волосы напоследок. Но не время ведь. Сейчас нужно выдохнуть, сосредоточиться, поймать баланс между настоящими эмоциями и теми, которые требуют от него камеры, а потом сделать все так, как полагается. Впрочем, тот факт, что на площадке они все вместе, а дело предстоит скорее шуточное, чем серьезное, слегка облегчает задачу. Дима подходит к Матвиенко первым, перехватывает быстрый, тайком брошенный взгляд, который явно предназначается ему одному. Это будто секундное откровение, в котором мелькает и легкое волнение, и немая просьба, и нужда в поддержке именно со стороны партнера. И Позов кивает еле заметно, оповещает о том, что все понял, что постарается по максимуму. И тут же заходит за Сережину спину, будто прикрывает ее, и становится совсем близко, так, что Матвиенко плечами чувствует чужое тепло. Сейчас Дима действительно ощущает, что стало легче. Его не так уж пугают неживые глаза объективов, которые когда-то станут вполне себе живыми глазами сотен и тысяч людей. Почти не заставляют как-то ограничиваться множественные пары глаз всех присутствующих на площадке, знакомых и не совсем. Тянущее куда-то вниз чувство в груди практически не дает о себе знать, не тащит за собой, не вызывает желание слиться с полом, а потом и просочиться сквозь него, еще ниже, до самой темноты. Ему… просто почти хорошо. Почти весело. Почти тепло. И это «почти» даже почти не смущает. Позов просто укладывает руки на плечи партнера. Поглаживает мягко и успокаивающе, хихикает тихо откуда-то из-за спины и чувствует, как Сережа еле заметно выдыхает, окончательно успокаиваясь и отдаваясь во власть трех близких ему людей. Камеры начали снимать давно, но на удивление этого совсем не ощущается. Поэтому Дима позволяет себе зайти дальше. Сам стягивает не слишком затянутую в этот раз резинку с чужих волос, пропускает тепло отдающимися внутри и знакомыми движениями темные прядки сквозь пальцы, ерошит слегка, оттягивает, а потом отпускает, позволяя Сереже одним движением головы откинуть их назад. А сам почему-то не может перестать улыбаться. И смеется совсем мягко себе под нос, втихую поглаживая кончиками пальцев чужую спину, потому что знает прекрасно, что Матвиенко отчего-то жутко стесняется показываться с распущенными волосами на людях. Дальше будто специально нужное натяжение не создает, рука сама по себе держит слабее и выпустить хочет такие знакомые локоны, которые пахнут дебильным шампунем с ароматом из разряда «морской бриз». Дима то знает. Но вот, пару движений, тихое лязганье ножниц, затаенное дыхание Арса, неверящий и веселый взгляд Шаста — и все, горстка волос так и остается в руках Попова. Позов тут же тянется пальцами, ерошит то, что осталось, слегка взволнованно ржет и бесконтрольно наклоняется куда ниже, чем позволено. Укладывает ладони на плечи партнера всей поверхностью, практически касается собственной щекой его и окутывает своим близким присутствием. Дает понять, что все в порядке. Казалось бы, всего лишь волосы, всего лишь стрижка. Матвиенко ведь взрослый мужик, чтобы переживать из-за какой-то растительности на голове. Но ведь переживает. И Позов снова об этом знает. И не отходит до последнего, руководит процессом, берет машинку в руки первый, и честно старается сделать ровно и аккуратно. Конечно, в какой-то момент на площадке появляется девушка, которая управляется с машинкой для стрижки куда лучше всех импровизаторов, но Дима все равно контролирует. Суетится, расхаживает вокруг, деловито смахивает короткие волоски с теперь бритого затылка и смотрит почти что с гордостью. Сережа держится хорошо. И что самое главное, ему ведь идёт. Выглядит действительно неплохо. Эта съемка заканчивается быстро. Ещё несколько видео, пару фото — и все. Импровизаторов отпускают по своим делам. Арсений тут же окутывает Матвиенко вниманием, расспрашивает, даже беспокойство высказывает, и Дима с Антоном только смотрят на это с легкой теплотой. Дружба Арса и Сережи всегда была какой-то по-особенному доверительной.

***

Позов с Матвиенко оказываются в машине только спустя почти час. Однако усевшийся за руль Дима пока не торопится выезжать с парковки. Все немного поутихло, и только сейчас появилось время на какие-то раздумья и сомнения. Ему ведь действительно не очень понятно, откуда возникла такая тяга к кардинальным изменениям. Почему, в конце концов, сам Дима узнал об этом только сегодня..? Вопросительный взгляд Сережи буквально кожей чувствуется, поэтому Позов решается и поворачивает голову в сторону партнера. Бесконтрольно как-то тянется рукой к бритой макушке, проводит аккуратно вниз, к затылку, и с удовольствием ощущает непривычное покалывание. И, кажется, тут даже его внутреннее ограничение тактильности сдается, потому что стоит только убрать руку, как возникает настойчивое желание вернуть ее обратно. Таким частым прикосновениям удивляется больше всего Матвиенко. Он и вовсе будто дыхание затаивает, следит за чужой рукой внимательно, а стоит ей только опуститься на непривычно легкую голову, тут же подается навстречу, глаза невольно прикрывает и наслаждается так откровенно, что Дима даже пропускает еле слышную усмешку. Но у Позова ведь разговор был. Он старается начать аккуратно, думает, что, может, есть какие-то личные причины, что-то, о чем Сережа не захочет говорить вот так сразу. — Сережка… — слегка растягивает чужое имя в не совсем привычной форме и смотрит заискивающе, с осторожностью. — А ты как на такое решился вдруг? И вот чего Дима совсем не ожидает увидеть, так это удивленного взгляда, который постепенно перерастает в безмолвное внутреннее понимание, а заканчивается все и вовсе откровенными сдавленными смешками куда-то в сторону. — У тебя память, как у рыбы. — Матвиенко снова тихо ржет, а потом ерзает на сиденьи, придвигается поближе и оставляет неожиданный мягкий поцелуй на щеке партнера. — Я говорил, что сделаю все, чтобы помочь как угодно? — дожидает все еще не совсем понимающего кивка со стороны Димы, а потом продолжает: — Я был серьезен. И со всей серьезностью отнесся к твоим словам о том, что тебе мои волосы мешают. — Сережа и правда старается изобразить строгую решительность, но совершенно не выдерживает, когда на лице Позова появляется слишком сложное выражение. Тяжелый мыслительный процесс занимает у Димы несколько секунд. Два и два складываются в общую картинку, и мужчину переполняет всем и сразу. На душе вдруг становится еще легче. Вот так вот резко и неожиданно. Позов в который раз понимает, что ему охрененно повезло иметь рядом такого человека. Осознает целиком и полностью, сколько Матвиенко для него сделал, сколько вытерпел, как старался и насколько прислушивался даже к самым незначительным словам. Проникается по новой уверенностью в том, что его не оставят одного, что за него будут бороться до конца, что он действительно нужен и важен. Не то, чтобы Дима не знал этого раньше, но каждый раз, когда это понимание формируется в мыслях с поразительной четкостью, становится невообразимо хорошо. И снова, казалось бы, всего лишь волосы. Всего лишь прическа. Всего лишь дурацкая, шутливая просьба и ее исполнение в самый неожиданный момент. Но ведь как много это дало в итоге, в какую невероятную ценность вылилось. Дима порывисто тянется вперед, крепко обнимает партнера за плечи и улыбается так ярко, что, кажется, на парковке собственное солнце появилось. — Ты такой придурок, ебануться. — Позов смеется несдержанно и счастливо, притирается щекой к щеке, ерзает на сиденьи и старается придвинуться еще ближе. А потом вдруг резко отстраняется, но руки на чужих плечах оставляет. Сжимает их покрепче, будто опирается, и тянется куда-то вверх. Матвиенко же буквально растворяется в эмоциях партнера, вслушивается, всматривается, покорно голову чуть опускает и устраивает ладони на Диминой талии. Чувствует тепло и комфорт. То самое, ради чего он и волосы готов состричь, и душу продать. Быстрые, бесконтрольные поцелуи обрушиваются на бритую макушку со страшной скоростью и мягкой настойчивостью. Покрывают все, начиная с самого лба и висков по контуру роста волос, и заканчивая где-то в самом верху, там, до куда получается дотянуться. У Позова губы покалывает от обилия соприкосновения с короткими волосками, но, по крайней мере, ему удается хоть немного вылить бурю из собственных бушующих эмоций. — Я люблю тебя и твою бритую голову. — сообщает насмешливо, заменяя губы пальцами и непрерывно поглаживая обеими руками против роста волос. Отлипнуть не получается, вот совсем. Как тогда, кажется, в уже далеком прошлом. Матвиенко смотрит одновременно ошалело и абсолютно влюбленно. Снова плывет с такой тактильности и снова замирает невольно, иррационально боясь спугнуть и прекратить что-то настолько приятное. — Я, кажется, уже тоже люблю свою бритую голову. — Сережа тихонько усмехается себе под нос и совершенно не отрывает взгляда от лица партнера. Ответа требует только вторая часть признания, с первой сейчас все понятно и без лишних слов.