Кровь под кожей

      Рецидивы были с нестабильными промежутками. Могли пройти два дня или две недели прежде, чем что-то аномальное произойдёт вновь.       Горцы всё ещё в Резиденции, теперь проблемы возникли непосредственно в горах. Пути занесло снегом.       Тот кошмарный кабинет со стеклом Гезелла на время перестал быть предметом активного порицания Холмса. За последние месяцы выяснили, что приступы Чешир — прямое следствие сильных переживаний.       Иногда это было не очевидным, потому что кто бы мог подумать, что тот гад Хартли, который даже приличия ради не сбавляет градус жажды насилия на тренировках, может сорвать её в бесконечную пропасть. Или может быть этот проклятый горец Кайло Рен, поджидающий девчонку на каждом углу, чтобы пройти с ней лишние тридцать метров, сказать что-то тихо и деланно безразлично, а затем завернуть на первом повороте, оставляя её один на один с теми новостями, что он приносит.       Холмс не знает ни Кэрола, ни Рена. Он не знает что они говорят девушке. Не знает как разобраться с этим, потому что запрос на их убийство сейчас где-нибудь в ящике стола нижайших из секретарей. В Преисподней, что отрадно, можно было дать прошение об убийстве. Теперь он может решить полёт пули. И как же это облагородило мир.       Но едва ли это стало бы решением. В добавок к ночному наблюдению, Шерлоку и Левиафану, который наконец объявился в Резиденции на постоянной основе, поручили — Тенгри через не могу поручил, использовать соседний с Китти кабинет, и выяснить что именно становится большим раздражителем. Что происходит в её голове накануне нервного срыва, теперь это называется так, раз уж некоторые из предыдущих зафиксированы, как следствие.       Лекарь, адмирал и сыщик пришли в кабинет втроём. Ключ нужен был всем. Можно было бы обойтись и одним, но в таком случае они упустили бы, что Китти Чешир, сколько бы насильственной заботы ей здесь не предлагалось, сколько бы не называли ребенком, всё ещё пугающе наблюдательная, возможно уже развела шпионаж у них под носом, давно знает об этой комнате. Она не идиотка, как бы им всем взаимно не хотелось, чтобы была.       Если они втроём начнут примерно в одно и то же время беспричинно встречаться ради передачи ключа, особенно Тенгри и Левиафан, видимо презирающие друг друга, девчонка заметит. Она заподозрит, выследит их, и найдёт кабинет.       Дьявол смеялся, как смеются над лицемерами, пришедшими на сделку с Сатаной. Собственно, тем самым это и было, в самом буквальном смысле. Сидели, закинув ногу на ногу, скрестив руки на груди, Левиафана от этой новости вжало в стул. Тенгри настоял. Сказал, что рецидивы каждый раз подрывают сопротивляемость организма.       В тот раз, в подвале с Дьяволом, Шерлок испугался не расслоения чьей-то личности на бледные, напуганные, оторванные от реальности фантомы, не того, как тело мученика пробивал тремор, а того, что это примерный исход для Китти в случае, если ничего не предпринять.       Её приватность не важнее её сохранности. Холмс говорит себе это уже в третий раз за эту чашку кофе, выпитую в кабинете с зеркалом Гезелла. Кружка шестая. Он не спал уже месяца два.       Ему не нужно всё время торчать у зеркала, Шерлок работает при тусклом свете, льющемся из кабинете Чешир, сидя сбоку, чтобы даже в случае обнаружения, его лицо не попало при прямом угле обзора. Он Китти видит, она его нет. Мужчина иногда погружается в основную работу, разведку, слишком глубоко. — Что происходит? - мужской голос раздаётся так чётко, будто в одной с Шерлоком комнате.       Он даже оборачивается инстинктивно, а затем пугается — не слышит ли Чешир тихого скрипа ручки о бумагу, дыхания Холмса. — Рекомендую впредь стучать, - сухо отзывается командующая.       Только теперь сыщик понял, что пришелец вошел без стука, а затем узнал голос горца. Сложно было сказать об отношении Чешир к этому человеку. Ей так не кажется, но девушка окончательно пришла к пику собственной выдрессированности. По её лицу уже мало что можно сказать. — Мне в тебе нравилась неприязнь к формализму, - мужчина так же без приглашения садится напротив девушки. — Я была ниже рангом, у меня не было от пятнадцати до двадцати тысяч подконтрольных и ежедневных кип разведданных, - всё так же бесцветно отвечает она, даже не поднимая взгляда, - Не нужно лезть в мою голову, - чуть медленнее продолжает она, будто говоря вскользь, не желая отрываться от работы, - Без спросу, в конце концов...       Девушка поднимает голову, и Холмс замечает насколько прав был Тенгри. Она бледная. Загар Преисподней ей был к лицу, казалось Чешир здесь даже поправилась до вполне здорового состояния, пока не стала выглядеть иначе снова. Теперь. Медленно выцветающая. — Как будто я не могу почувствовать, что мне пытаются выпотрошить мозг, - продолжает она уже жестче. — Запомнила ощущение, когда лезут в голову? - с недоброй насмешкой спрашивает горец. — Запомнила тебя в моей голове, не так много телепатов там побывало.       Значит горец был телепатом. Он поднимается, выпрямляясь во весь свой смехотворный исполинский рост — нелепый и пугающий одновременно, упираясь ладонями в стол, нависая над Чешир, которая с похвальной небрежностью удерживает взгляд мужчины, а затем, словно тот ей окончательно наскучил, возвращается к своим бумагам. — Я умер всего-лишь, - смирившись, начинает горец, - Не предал тебя, не обидел тебя, не навредил тебе. Это не повод... — Не навредил?       Голос Китти сломался так неожиданно. Шерлок поднялся с места, приближаясь к зеркалу.       Девушка усмехается себе под нос "Не навредил". В её смехе не было ничего от безумия, только задавленное характером отчаяние с горечью.       То печальное, насмешливое "Не предал", которое говорит о том, что большего предательства наверняка и быть не может. — Ты поверил этой девке, и всех нас предал, - выплёвывает она. — Она не девка..., - хочет возразить мужчина.       Китти подрывается с такой яростью, что гремят стол и стул. — Нет, девка, - говорит на удивление холодно, - Лицемерная, лживая, расчетливая девка, угробившая всё то, ради чего ты, Арми, ещё миллионы людей убивались поколениями.       Последнее слово Китти сипит остатками воздуха.       В загробном мире Чешир будто стала смиренным наблюдателем, принимающим бразды правления, вверенные ей. Дисциплинированная, послушная, холодная на голову.       Сейчас же в ней проснулось что-то первородное. Так родители-матери нависают над обидчиками своих детей, клянясь убить. Даже если обидчик тоже ребенок или родитель-отец, в два раза крупнее матери. — Тот мужчина, про которого мы говорили, - вдруг меняет тему девушка, отстраняясь, - Ты примерно представляешь кем он был. Столько раз попытаться залезть в мою голову, чтобы добраться до него... Я даже не знаю кто больше одержим Шерлоком Холмсом — я или ты. Нет, не возражай. Не оскорбляй свои таланты, ты не мог не знать кто он, каждый день сидя на задворках моего сознания, готовый вторгнуться, как только я отвернусь на секундочку. Я бы не смогла держать всё под контролем каждую секунду, семь лет подряд. — И что же тот мужчина? - с неудовольствием спрашивает Рен. — Его участь сейчас. Посмотри на него. Мы даже не разговариваем. — Он всё время рядом. — По приказу. — Только вас с ним развела катастрофа, - парирует мужчина, - Я не знаю какая именно, но догадываюсь по твоей... реакции на некоторые вещи. В нашем случае было иначе.       Китти невесело хмыкает. Отдаляется медленно, пока не достигает окна. — Стучись впредь. Я не обязана отчитываться. — То, что случилось, не было ошибкой, я... — Вон! - отрезает Китти, не позволяя ему закончить.       Шерлок стоит так, когда горец уходит, пока Чешир нервно расхаживает по кабинету какое-то время, когда она потрошит содержимое ящика в столе, Холмс тоже не двигается с места. Девушка вытрясла на ладонь пару пилюль.       Давится ими ещё секунду, придерживая опустив ладонь на уровень диафрагмы. Едва ли она задыхалась, раньше Китти так делала, просто пытаясь унять боль в грудном отделе. Это всё от зажатости осанки, когда она говорит о том, в чём мечтала бы не участвовать.       Чешир на негнущихся ногах идёт к зеркалу. Шерлок отпрянул.       Она распускает волосы, пятерней зачесывает их назад. Смотрит перед собой. Куда-то Холмсу в горло, если бы знала, что он на расстоянии вытянутой руки. Китти сейчас одна. Ей не перед кем играть спектакль, и лицо её... Она и ребенок, и покойница одновременно. Смятение и непонимание. Как будто ты мал, тебя наказали, и ты всё ещё не понимаешь за что. Измученность, какая бывает у тех, кто умирает от насилия. Или последним в роду.       Китти вдыхает глубже, и стирает эту гримасу со своего лица. На выдохе из неё будто снова выходит жизнь, а от прежнего усилия, становится только больнее. Она пробует снова, задерживая выражение бесцветного, безвкусного покоя на лице на какое-то время, пока не опускает голову. У неё опускаются руки.       Нет слёз. Чешир высохла, как лист бумаги. Она видит в зеркале вовсе не отражение. Скорее немую просьбу.       "Только дотяни до вечера". Губы Китти движутся, но она остаётся немой. Неслышимой для Шерлока, но читаемой.       Он не застаёт её в кабинете к ночи. Ещё час назад пришлось уйти для дополнения разведданных уликами.       Чешир решила сегодня ночевать под присмотром Тенгри. Почувствовала неладное, воспользовалась наказом приходить, когда ситуация кажется критической. Сегодня они опробуют новое снотворное.

***

— Значит Рен, - Тенгри стучит ручкой по дужке очков, - Я попрошу отослать его.       Теперь кабинет шагами меряет Шерлок. Что-то абсолютно ненормально произошло между этим Реном и Чешир.       Она с головой спряталась под больничное одеяло, Холмс пришел недавно. — Ты не услышал, может быть она говорила о чём-то конкретном? - пытается выяснить лекарь, - У неё пульс был выше крыши, когда ко мне пришла, - О чём-нибудь, что её задело? — Они беседовали о предательствах, и вреде, очевидно задевающей можно засчитать всю беседу, - отзывается Холмс, - Я не знаю в каком направлении двигаться. Она фиксируется на негативных обстоятельствах, озвучивает только эти аспекты, и я не могу понять что из всего того сборника обвинений, что она не беспричинно, но ежесекундно готова вывалить приговорами на половину Преисподней, является нашей мишенью. — Не соглашусь, - мрачно замечает Левиафан,       Ему затея со слежкой неприятна особенно демонстративно, потому сидел молча. — Думаешь она дожила бы до своих лет в здравии, если бы не напоминала себе каждую секунду о том немногом хорошем, что по вашей милости было в её жизни? - продолжает адмирал, - Едва ли.       Тенгри говорит, что это к делу не относится, завязывается ожидаемый спор, который должен был бы быть приватной прелюдией перед дракой или чем посолиднее. Шерлок даже приготовился незаметно ретироваться, пока эти двое не начали как обычно... — Там в палате.., - в кабинет влетает санитар, прерывая перепалку лекаря и чудища. Холмс не успевает подняться со стула, когда Тенгри уже выбегает из кабинета, и все трое за ним.       На вид с Китти всё в полном порядке, но происходит то самое, что пугало Шерлока последние дни.       От её тела отрывается лиловый призрак, бледный и прозрачный. Это сама же Чешир, но в странной униформе с металлическим цилиндром на поясе.       Эта иллюзия принимает вертикальное положение, и движется по комнате, как будто... Это проблематично для объяснения. Ничего вокруг себя этот фантом не видит, только то, что с ним уже происходило. Это воспоминание движется, не соответствуя обстановке комнаты. Оно проходит Тенгри, подошедшего к постели, насквозь. С видения будто стекает вода, эта серебристая лужа вырастает вверх, становясь ещё одной девушкой. Она на Китти не была похожа. Выше, чуть шире в плечах, чужое лицо. Она тоже была странно одета.       Девушка вырастает с протянутой рукой, от кончиков её пальцев тянется третья фигура. Она ещё не оформлена, но уже значительно крупнее. — Сейчас же..., - голос Тенгри обрывается. Он напуган не меньше остальных, - Приведите командующего Рена немедленно, - шипит он, надеясь не разбудить Китти, - И всем тихо. Нельзя её будить.       Он зовёт Рена, потому что третья фигура — горец. Лекарь обходит фантомы. Иллюзия Чешир как будто подслушивает. Двое других её не видят, а она дышит очень поверхностно.       Тенгри выходит из палаты, после санитара, посланного за Реном. Возвращается с Князем и подушкой в руках, и идёт с ней к Китти. В первое мгновение кажется, что он собрался удушить её во сне, но мужчина только кладет её на голову Чешир, спящей на боку. Глушит звук комнаты. — Это то самое, - говорит Холмс, - Почему нельзя её будить? — Потому что расщепление — это всегда распад на личности из прошлых жизней. У Китти одна единственная личность, и мы не знаем что делать, чтобы вернуть ей целостность. Разбудить посреди таких приступов — всё равно, что ударить по голове. Может обойтись, а может быть "травма черепа". — Мы можем её "доломать", - заключает Дьявол.       Его беспокойство скрыто за нервной насмешкой. Когда санитар приводит горца, маршал змеиным броском смыкает когтистые пальцы на горле Рена. — Никому в этой комнате ты не нравишься, красавчик, и я точно знаю когда мне лгут. Мы задаём вопросы, ты отвечаешь, потому что иначе я тебя выпотрошу, - шипит он, сверкая змеиными повадками во взгляде, в пластике.       Сопротивление горца искрит дребезжанием в воздухе, но его взгляд цепляется за фантомов, и этот гул стихает. — Это воспоминание или сон? - продолжает Дьявол, указывая на миражи, - Это же ты, правильно?       Но мужчина его будто больше не слушает. Он подходит к собственному фантому, протягивающему руку девушке. Кайло напротив иллюзии Китти. Он с ужасом смотрит на себя самого, а затем с горечью на мираж Чешир.       Шерлок не проследил выражения лица этого миража, но теперь, когда двое берутся за руки, она закрывает глаза, как когда смаргивают слёзы. И растворяется. А мужчина и девушка остаются. — Воспоминание или нет? - с нажимом спрашивает Князь. — По... Погодите, - горец жестом просит о молчании, - Я не понимаю — её там не было. — Была, - слова режут комнату пополам прежде, чем Холмс понимает, что сейчас выдаст ещё один секрет Китти, - У неё из-за некоторых обстоятельств развилась склонность к слежке. Она может даже не... Это не всегда нарочно, - начинает оправдывать он, - Просто следует за тобой, как невидимка, чтобы если она не уверена, избавить себя от тревоги на твой счёт хотя бы так. Она могла подсмотреть всё, разве не заметили? Её мираж намного темнее ваших. Она помнит себя в тени, и как растворяется в тени тоже помнит. Фигуры тоже растворяются, стекают на пол, а затем поднимаются паром вверх. Из-за спины Холмса раздаётся голос Чешир: — Сэр? Звук её шагов влажный, как когда хлюпают ботинками в дождь. — Мастер? - чуть громче.       Теперь Китти кажется даже меньше, чем настоящая, чем предыдущая иллюзия. У неё многочисленные раны, разбиты губы. В руках тот самый металлический цилиндр с красным лучом-лезвием. Шумит или в голове Чешир, или её меч. С ужасом Холмс понимает, что если это воспоминание, то оно не всего лишь событийное. Тот страх, что испытывает девочка, сворачивается мокрой веревкой вокруг его собственного горла. — Рен, - с отчётливой дрожью в голосе зовёт она.       С мечом наперевес, идущая, как на голгофу, смотрящую по углам, дерганная, и перепуганная.       За следующим поворотом она видит предмет на полу. Позже Холмс опознал в нём шлем. Китти поднимает его, удерживая за забрало, и мужчина ощущает жуткую тяжесть в левой руке. Сейчас он понимает, что болит всё тело. Наверняка так же, как болело у девушки. — Господи, Боже, - сипит Рен, наблюдающий за этим из другого конца комнаты, в момент, когда в пространстве вырастает видение ванны вколоченной в пол, наполненной водой — она перелилась через край, отсюда хлюпающие шаги.       В розовой воде тело. Тело Кайло Рена.       Звук сорвавшихся из руки шлема и выброшенного цилиндра реже слух. Китти срывается с места, пытается вытащить неподъемное тело, ушедшее с головой под воду. Она старается изо всех сил, падает на колени, когда за мантию удаётся вытащить хотя бы по плечи. Чешир прощупывает пульс, умоляет о чём-то. Девушка наверняка сама не помнит своих молитв. У неё кровь стучала набатом в ушах. — Помогите..., - безголосо всхлипывает она, пытаясь встать, падая, и подползая к стене, чтобы воспользоваться коммуникатором. Вызывает на помощь.       Вода на полу розовая не от иллюзорного свечения, и потому что она окрашена кровью мужчины. Китти подбирается к нему, кладет ладонь на лоб, и закрывает глаза, словно пытаясь прочесть его мысли, и в эти бесконечные несколько секунд звучит звенящая тишина.       Тогда Чешир бессильно опускает лоб на борт ванной, и дрожит, потому что плач тоже немой. — Пожалуйста, - шепотом умоляет она, поднимаясь, и пытаясь вытащить тело.       Слишком маленькая, чтобы сидеть у огромной чаши крови. Слишком маленькая для того, чтобы даже пытаться поднять эту тушу на себе, и вытащить за бортик. В груди начинает жечь от нехватки воздуха, от усилия, от слёз. — Очнись... Очнись! - отчаянный шепот сменяется злобой с ненавистью, будто Китти надеется обмануть покойника и тот от ответной злости очнется, но тут же всхлипывает снова.       Она вся в воде, пропахла железом. Опускается на колени, руками не давая телу снова погрузиться под воду. Ей хребет переломало собственным бессилием. Беспомощностью перед трупом, истекающим кровью. — Что здесь произошло? - в помещение врывается новый голос.       Этот фантом высок и сух. Его лицо искажено генеральским недовольством и высокомерием, но когда он видит что случилось, срывается с места, отрывает девчонку от тела. — Тихо, - не даёт он воспротивиться Чешир, зажимая её рот ладонью в перчатке, второй стискивая девочке руки, - Дыши, - он встряхивает её, разворачивая к себе, - Дыши! Не реви, нет, всё. Ни слова. Послушай меня, времени мало, сигнал из каюты Верховного Лидера пришел сразу ко мне, но сейчас придут и другие. Они повесят это на тебя, иди в сваю каюту, я приду за тобой. Пожалуйста, не плачь. Ты услышала? Ты поняла меня? Бегом! Ну!       Человек, сидящий с ней на полу на коленях, испаряется. — Я не знал, что она видела, - говорит Рен, вжавшийся в угол.       Тело больше не ломит. Звуков и миражей нет. — Вы все ничего ей не скажете, - голос Тенгри по меньшей мере с железом и угрозой, - Никто из вас не упомянет распады, видения, ничего из того, что вы здесь увидели, включая тебя, - обращается он к Дьяволу, - Я сам опрошу её. Если она будет в порядке хотя бы морально, мы ничего не предпримем — её тело не повредилось, это минимум, которого мы пытались добиться. С психикой будем поласковее, и с Божьей помощью... — Ох, умоляю..., - хочет съязвить Князь. — Я Бог, если не забыл, - отрезает Тенгри, - Так вот, если ляпнете что-нибудь с дуру, напоминаю, склонности к садизму у меня профессиональные и легализированные дипломом меда, - лекарь делает паузу, отпирая замок палаты, - Она не должна знать, что мы видим её сны. Иначе Китти прекратит принимать новое лекарство. Я буду его дорабатывать, чтобы и исключить и этот побочный эффект, но до тех пор, вы не говорите ей ни слова. Шерлок, наблюдение не отменяется, я не могу заставить её оставаться в палате, она заподозрит аномалию, поэтому продолжаем в прежнем режиме. Всё, разошлись. Я дождусь утра, расспрошу её.       Пришлось подчиниться. Лекарь неровной поступью добрался до стула слева от кровати Китти, устало свалился на него, пряча голову в руках.       "Конечно он будет винить себя," - думает Холмс. Он бы винил.