накрытый стаканом паук.

Скарамучча сидит подчёркнуто небрежно: коленом прижавшись к груди и склонившись над ноутбуком, будто там что-то интересное, вовсе не очередной тренинг по астрологии и психологии человеческого поведения. Скарамучча — в силу собственной специальности и направленности образования — вовсе не должен читать статью про? Что это? Восьмая по счету вкладка "Трудности эмпатии". Юноша резво пролистывает страницу, игнорируя странные картинки со стока, и останавливается где-то внизу, как обычно в комментариях, чтобы почитать чьи-то (действительно натуральные и правдивые) случившиеся ситуации. Здесь не оказывается ничего интересного, абсолютно ничего, что могло бы увлечь заскучавшего в безделье молодого человека; мало того, ему даже к семинару и конференции готовиться не нужно — и без того все сделано заранее, идеально и по ГОСТу. Сходить бы, думается ему, куда-то прогуляться, в бар, в клуб, в... кино? Заглянуть к Фишль, может быть, в её странную конуру, погладить пальцами плотное крыло домашнего ворона и поесть отвратительное печенье. Фишль готовить не умела и училась от случая к случаю — на практике в прямом смысле этого слова, и съедала всё сама, будто не чувствуя ни вкуса пригоревшего теста, ни слишком солёной консистенции месива. Сам же Баладир готовить ненавидит, ненавидит убираться после процесса готовки и плюется на издержки трёхчасового стояния у плиты или духовки — это тоже издержки, но уже принципа и экономии времени. Тайм-менеджмент это явно последнее, что стало бы волновать такого человека, как он, привыкший делать всё сразу, чтобы оставить уйму времени на себя и, может быть, на близких людей. Фишль — не близкий ему человек, всего лишь подруга с натяжкой, собеседница и приятное дополнение к её шизанутости; Фишль, кстати, довольно популярная девочка в кругах инстаграма, шьёт свои странные вещи, которые смотрятся круто только на ней одной, пьёт самодельные коктейли, которые вкусно получаются лишь у неё и иногда мягко трогает пальцами дружеское запястье. Будто боится, что Скарамучча вскроется. Собственно, с чего бы ему? У Баладира в жизни все размеренно и стабильно, кошелёк не набит до отвала, но возникшее навязчивое желание травануть желудок чипсами или купить себе новые классные штаны он способен точно. Между прочим, все это достигнуто каким никаким трудом и пассивным упорством на грани отчаяния: умные люди называют это маниакальной фазой, однако у него это искусственная деталь — искусственная маниакальная фаза и искусственный всплеск энергии в одно русло, будто такое нормально и естественно, а он, смотрите, достигает этого без наркотиков и энергетиков, силой мысли можно сказать. Сказать-то можно, но едва ли он станет обсуждать это с подругой сейчас, она ведь вот-вот распахнёт дверь ему в лицо. Скарамучча предусмотрительно отступает в сторону на шаг и очаровательно улыбается на неудачное рвение девушки зарядить ему по лицу железной конструкцией. — Ты так рада меня видеть или это просто зависть? Фишль наверняка, думает он, скажет: — Почему заговор на твою кончину не сработал? — С чего бы ему сработать, если она не умеет их делать? — Нужно ещё немного подучиться. Проходи. И Баладир проходит, просачивается в квартиру жидкостью под стеной, надавливая носком на задник кроссовок и скидывая обувь скромной кучей в не менее скромном углу. Ради бога, ему срочно нужно отвлечься, снять фокус с каких-то непонятных сумбурных мыслей и вернуться в привычный темп существования. — Без сахара только. — Напоминает Скарамучча, когда Фишль даже не начала заваривать им двоим чай таким будничным снисходительным тоном, напоминающим скорее общение с человеком, у которого Альцгеймер, а не вежливую просьбу к хозяйке квартиры. — Где твои отходы? — Не готовила, так что обойдёшься чем-то покупным. Есть только, — девушка долго смотрит в холодильник не то анализируя его содержимое, не то попросту застопорившись на списке, забыв названия продуктов и блюд, — шоколад и кусок пиццы. — Пицца тебе, остальное давай выкладывай, я что, зря шёл сюда шесть минут. Скарамучча врёт: он шёл сюда полчаса из-за трёх остановок на покурить и поговорить по телефону с соседом по комнате в общежитии — в основном эти две детали были одной единой причиной остановки, но кто и что мешает юноше разделить это на подпункты, а смущать ни в чем не виновную даму подробностями было бы как-то совершенно не по-джентльменски (даже если он далеко не). Как бы там ни было, он уже сидит за столом в расслабленном ожидании, рассматривает то подтянутую фигуру девушки, то гладит взглядом вычурный сервиз наверняка с каких-то китайских онлайн-сайтов, да, такая уж у его подруги слепая страсть. У него-то все подарки от Фишль сплошной Китай, пусть и красивый, замечательный и дорогой сердцу, и это не должно звучать как упрёк, и не звучит ни в голове самой фанатки шопинга, ни в голове его друга. На Баладире сейчас целых два подарка: тонкое серебряное кольцо с внутренней гравировкой и маленькой серьгой в левом ухе и если это не высшая степень уважения к знакам внимания, то что вообще можно назвать уважением. — Я слышала, дикая оргия намечается на четверг в квартире, — тонкая бровь заламывается, как всегда происходит у девушки во время интенсивной работы мозга, — Янь. — Та громкая гитаристка? Её что, ещё не отчислили? — Её задохлый факультет популярностью пользуется из-за неё, подумай тогда, как можно отчислить маркетинговый ход. Маркетинговый ход в виде человека звучит негуманно и странно, но будь сам Скарамучча членом всей этой высшей лиги университета, наверняка поступил бы идентично: раскрутил бы, сорвал денег побольше и оставил всё, как есть, несмотря на то, что вышеупомянутая в разговоре гитаристка разнесет их вышку чертям и глазом не моргнёт. Хотя сам он, если честно, глубокой любви к этому заведению не питает, но с точки зрения сохранности своей повышенной стипендии и комфортной комнаты, которую он выбил у Эмбер долгими занудными нотациями насчёт сохранности светлых умов. Эмбер, будучи главой студсовета, подобное слышала регулярно и игнорировала подчистую, и можно было бы сделать рациональный вывод о наличии у нее сертификата после пройденного курса по отстаиванию личных границ и границ здравого смысла, может быть, ещё границ дозволенного в стенах высшего учебного заведения, но это акция сомнительная и бессмысленная, когда каждый первый внушает о безграничных возможностях в процессе обучения. — Четверг же сегодня. Фишль застывает с заварником в руках, оборачивается через плечо и моргает быстро-быстро раз пять точно, после с плеском кипятка, матом и шипением кидаясь к телефону; бедняжка совсем потерялся в днях недели со своим блогом и влюбленностью в малышку с астрологического факультета, которая, кажется, даже первый курс не успела закончить (неужто на молоденьких потянуло?). Им самим-то по двадцать два года, на носу конец третьего курса и еще два года впереди по специальной программе обучения специалистов в районе. — У нас четыре часа на собраться, Скара, какой нахер чай, выплевывай. Чая, между прочим, на столе даже в теории не было, ведь гостеприимство хозяйки достигло невиданных высот, а выплюнуть юноша сейчас может только недовольство и отказ идти куда-то, что не тихое место. — С каких пор ты ходишь на каждую тусовку? Дома посиди, поучи свои лингвистические правила. Взгляд Фишль сейчас точь-в-точь орудие точечного поражения и если во лбу дырки не обнаружится, то сквозная рана где-то в сердце точно найдётся отнюдь не в романтической стезе — насмерть. — То есть там будет Мона? — На лице юноши отлично читается насмешка и откровенная ухмылка, и всех потуг мимики было бы недостаточно, чтобы сдержать смех в эту секунду. — Не забудь надеть самое красивое в мире бельё! Давай я помогу тебе с выбором, но пойдёшь сама. — Сказано же было тебе, что собираться нужно нам, а не только мне. Найдёшь себе там кого на ночь: девушку, парня или сразу двух для разнообразия. Ты же ко мне из скуки заявился, я знаю. Скарамучча любит быть в центре внимания, а потом любит отходить от пьянок два дня и плеваться ядом в каждого, кто посмеет открыть рот и усилить головную боль, но, во-первых, он очевидно вполне лицемерный человек с двойной маской, во-вторых, заниматься сексом черт пойми с кем, тем более в чужой квартире — последнее, что он стал бы делать в трезвом сознании. В нетрезвом, впрочем, тоже, ведь алкоголь на него влияет только в виде последствий, то есть пить в случае Баладира — мазохизм в чистом виде. Однако ему действительно невероятно осточертело сидеть в комнате, изредка прогуливаться в библиотеку и подмигивать смущенным девушкам по пути. — Ладно, собирайся тогда и обратно ко мне, потом такси вызову. Адрес же ты знаешь? — Мона отправила, посмотри в сообщениях. — Я же не увижу там вашу обнаженку, правда? На самом деле, не хотелось видеть только фотографии той самой Моны, потому что обнажённую подругу видеть доходилось не один раз в разнообразии обстоятельств: по-честному, они один раз даже переспали, но это было очень давно и спонтанно, благо, взрослые люди с зрелым рассудком и не стали разводить на постельной теме неуместные разбирательства. При всём уважении друг к другу, отношения между ними были бы чем-то исключительно нездоровым. В руке уже чужой телефон, а Скарамучча почти на рефлексах вводит длинный странный пароль. Фишль сама вся странная: странно говорит, вычурно одевается и странно расставляет приоритеты в жизни, но это, ладно, делает её просто особенной и интересной — неудивительно, что первокурсница ответно на неё запала. Местоположение тусовки ситуацию не проясняет, пусть и они вдвоём успели выучить этот город вдоль и поперёк, и смотрят дуэтом в экран телефона в сообщение, моргают медленно и абсолютно безэмоционально, после чего с исключительно выразительным скрещиванием взглядов продолжают собираться. — Натяни белье приличнее, что ты со своей мрачнотой. Где тот комплект, который я тебе купил? — Скарамучча с недовольным шипением лезет в девичий шкаф, шарит по ящику и натыкается пальцами на подарочную упаковку. — Ты его даже не открывала? — Вот случай образовался, подай. Пока дама беззаботно переодевалась, а Баладир учтиво не смотрел в её сторону, интерес к вероятной пьянке успел заметно возрасти. Его сосед по комнате, Тарталья тоже куда-то собирался, неужто это невинное создание ходит на подобные мероприятия? Невинный он наверняка только внешне, вот эту деталь юноша не успел разузнать: Чайлд в комнате бывал редко, учился откровенно спустя рукава, потому в стенах университета вероятность встретиться была равна одному проценту, если рыжему идиоту приспичило бы купить воды в автомате подле корпуса. А ещё Чайлду прекрасно известно, что его сосед далеко не тот учтивый и добрый человек, коим Скарамучча представляется условной публике, но это минусом считать нельзя, иначе впору бы счесть это за проявление самоистязания и отсутствия уважения к своей личности, а таковым он не являлся, наоборот — прислушивался к своим желаниям и рациональным прихотям, тем самым удерживая баланс довольного жизнью человека в полном порядке. — Хватит изваянием здесь висеть, я уже оделась полностью. Юноша оборачивается медленно и окидывает Фишль взглядом с ног до головы. Всё же одевалась она просто сногшибательно: прозрачная блузка, вычурные штаны с цепями, которые ей подходили просто идеально, и куча украшений — роковая женщина, что тут ещё скажешь, очарует каждого и каждую. — Ладно, королева двух пальцев, идём? Эмми (та же Фишль по паспорту) выглядит по-детски растерянной, когда на её телефон в руках юноши приходит смс от Моны — это Скарамучча озвучил — с приглашением встретиться заранее. — Что ж, видимо, не идём, я вызову тебе такси. — С точки зрения дружбы Баладир едва ли не идеальное "крепкое плечо", благо, девушка просто сумела заслужить его доверие и расположить к себе, чем сейчас беззаконно пользуется. — Содержанка ты, через пять минут белая. — Марку не говоришь, потому что я не разбираюсь? — Вот уже финальные штрихи губной помады и острый взгляд на гостя. — Я тоже не разбираюсь, выходи, я потом закрою. Эмми улыбается криво и совершенно ни к месту, метко кидает ключи в чужую руку и выбегает вниз, к машине, сразу же в неё усаживаясь.

Если его оставили, то какой смысл вообще собираться?