Как пожелает Господин

Я ждал тебя. Хранил в памяти обрывки воспоминаний… Но когда встретил, понял, что ты уже совсем не тот, кого я всё это время помнил…

***       Всё в Алане кричало, что перед ним был его друг. Те же родинки, те же ослепительные глаза, которые едва ли можно было разглядеть в свете свечи. Но что-то ему подсказывало… Возможно, интуиция?.. Перед ним был тот, кого он считал навсегда потерянным, тот, кого он не надеялся больше увидеть. А сердце разрывалось от волнения, от ужасного страха, что всё это лишь иллюзия… — Саша, это ты? — Алу казалось, что с этими словами весь воздух закончился в лёгких. Большего он не смог сказать.       В небесно-голубых глазах напротив читались шок и неверие. Грязный мальчишка встрепенулся, пытаясь вырваться, податься вперёд, чуть ближе к благородному сыну этого дома. — Вы знакомы? — послышался холодный голос герцога. Хоть он и не понял, что сказал его сын, но суть уловил.       Алан буквально отлетел в сторону от только найденного друга, с испугом глядя на герцога. Раймонд же недоумевал — его сын, который всё время сидел в четырёх стенах, который не проявлял и толики эмоций, как это было в детстве, сейчас переживал о грязном незнакомом мальчишке, словно тот был кем-то важным для него. А они точно не были знакомы, слуги их дома докладывали обо всём, что было связано с Аланом. — Что это значит, сын? Я жду объяснений. Почему ты переживаешь о незнакомце, к тому же о жалком воришке? — Эрик на этих словах хмыкнул, грозно смотря на мужчину.       Герцог оставался предельно серьёзным и спокойным, несмотря на это. Алан же в панике пытался придумать оправдание — он из-за шока подскочил к Саше, а сейчас расплачивался за свои промахи, пытаясь выдумать хоть что-то правдоподобное. Но сейчас все его мысли были в полнейшем беспорядке, он не мог связать и двух слов, что уж говорить о хорошо продуманной лжи. Время шло, а на ум ничего не приходило. Всё-таки делать было нечего. — Отец, я не знаком с этим мальчиком, — честно признался Алан. Они же не были знакомы в этом мире. — Но… Я чувствую, что он не просто жалкий воришка, как ты говоришь. Прошу, просто поверь мне… Хотя бы в этот раз… Позволь ему остаться. Каждый ведь заслуживает второй шанс. Я готов сделать что угодно для этого… — Ты сейчас серьёзно, Алан?       Рыцари были в шоке. Слуги, проснувшиеся и пришедшие на шум, не могли поверить, что это и правда их молодой господин, который был слишком замкнут и апатичен. Что уж говорить, сам герцог Розман был взволнован — его сын впервые смотрел на него прямо и твердо, впервые он проявлял к кому-то интерес, впервые хотел защитить.       Раймонд сразу бы отказался от затеи брать кого-то с улицы в свой замок. Но взгляд Алана заставил его задуматься. Герцог усмехнулся, он чувствовал, что этот мальчишка явно необычный. Но с другой стороны, он не мог избавиться от беспокойства — казалось, между его сыном и этим беспризорником была куда более сильная связь. Но откуда? — Отлично, — тихо ответил своим мыслям Рай. — Скажи мне своё имя, раз уж мой сын заступился за тебя, по сути, ничего о тебе не зная. — Эрик, — твёрдо и уверенно сказал мальчик, будто он сам был дворянином. — И я не вор. Бандиты с Южной Лесной дороги ограбили обоз, в котором я ехал. Многих убили, — хрипло проговорил мальчик, — женщин в основном продали в рабство. Только мне повезло, им как раз нужен был кто-то небольшой комплекции, чтобы проникнуть в замок.       Мальчик понуро посмотрел в пол, нехотя вспоминая всё, что с ним произошло. — Я не знаю откуда, но у них была схема замка, а также они знали о секретном проходе. Но туда мог пролезть только маленький ребёнок вроде меня. Эти бандиты… Они просили разузнать количество стражников и время смены караула. Они собираются напасть на замок. Если бы на кону не стояла моя жизнь, то я бы ни за что не проник сюда. Да и я не собирался возвращаться к ним, а говорить тем более! Но вы нашли меня раньше, чем я вас…       Раймонд нахмурился, поглядывая то на сына, то на пойманного мальчишку. В словах воришки могла быть правда. Его уже давно беспокоила деятельность бандитов с Южной тропы — слишком хорошо организованная для обычных крестьян, словно кто-то руководит ими из тени. Найти их в дебрях южных лесов было практически невозможно, а ущерб от них был колоссальный. Особенно для торговцев, которые были последней надеждой для людей этого королевства. Да и смысл было посылать мальчишку, учитывая, что тот мог спокойно все разболтать?       Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Но всё-таки, чтобы обычные бандиты да на герцогский замок напали?! Невозможно… — Допустим, я поверил тебе, — наконец, тяжело вздохнув, сказал Раймонд. — Но ты нарушил закон наших земель. Для меня нет исключений, будь то крестьянин или чиновник, а потому за проникновение в замок герцога с целью шпионажа я приговариваю тебя к двадцати ударам плетью.       Алан вздрогнул, посмотрев на отца. Тот был предельно серьёзен. Но для обычного ребенка двадцать ударов плетью равносильны смертной казни… Пытаясь собраться с мыслями, он посмотрел на друга. Тот был в ужасе, понимая, чем такое наказание может для него кончиться. — Отец! — крикнул Алан, пытаясь остановить уже уходящего герцога. — Прошу, пересмотри свое решение. Эрик не заслуживает наказания. Он же ничего не сделал…       Раймонд оглянулся, посмотрев на сына. От такого взгляда Алан начал обливаться холодным потом, а сердце упало в пятки. Казалось, даже его руки заледенели от ужаса. В пальцах противно покалывало. Но мальчик глаз не отвёл. — Ничего не сделал? — каждое слово мужчины было пропитано холодом. — Если бы мы его сегодня не поймали, он бы получил информацию о нашем замке. Возможно, он нашёл бы другие потайные ходы. В любом случае, что было бы, если бы на нас напали бандиты? Верный ответ: пострадали бы в первую очередь наши люди. А как герцог этих земель, я обязан их защищать. А значит, не могу простить такое преступление.       Алан прикусил губу, зная, что всё, что говорил его отец, чистейшая правда. Но он не мог позволить Саше снова пострадать и оказаться на грани жизни и смерти. Он не переживёт это ещё один раз… — Я вижу ты все ещё недоволен моим решением. Смягчить наказание я могу, только если ты возьмёшь на себя половину. Согласен на такой расклад? — с усмешкой спросил Раймонд, сомневаясь в том, что сын согласится. — Да, — не колеблясь, ответил Алан, видя обеспокоенный взгляд друга.       Раймонд был готов рассмеяться прямо там, всё ещё не веря, что перед ним стоит именно его сын, но сдержался. Наконец-то они сдвинулись с мёртвой точки. А всё благодаря этому ребёнку и не самым приятным обстоятельствам. — Тогда вы, дежурные рыцари, отвечаете за наказание завтра утром. Мальчишку в темницу, а Алана заприте в его комнате, — приказал Рай.       Чуть погодя, он подозвал к себе одного, кое-что прошептав на ухо. Рыцарь молча кивнул и отвёл мальчишку в темницу, пока другой сопровождал молодого господина в его комнату. — Господин, вы, правда, готовы пойти на такое безумное наказание?! — шёпотом спросил личный дворецкий Раймонда, который знал, как сильно его господин любил своего сына. — Нет конечно, Джемс, — рассмеялся герцог, наконец сняв с себя маску грозного правителя. — Наказание я смягчил. Максимум завтра будет больно сидеть, — хитро ухмыльнулся мужчина. — К тому же я не могу упустить человека, что одним своим существованием так повлиял на моего сына. Да и для Алана это будет хорошим уроком.       Дворецкий с понимаем посмотрел на герцога. Они бы знакомы уже много лет, а потому понять ход мыслей своего господина и друга было нетрудно. — Вы хотите показать молодому господину, что каждое его слово и действие будут нести последствия, за которые он должен уметь отвечать, не так ли?       Раймонд усмехнулся, понимая, что его так просто раскусили. Хотя… Было бы странно, если бы его верный дворецкий, а также самый дорогой друг не понял бы его намерений. — Да, я хочу, чтобы он это осознал, — улыбнулся герцог. — Но ещё я хочу, чтобы он знал — для того, чтобы кого-то защитить, нужно уметь жертвовать собой. Нужно понимать, что ты в любом случае должен заплатить какую-то цену.       Рай тяжело вздохнул, вспомнив свою жену. Джемс с горечью посмотрел на друга. В душе Раймонда всегда будет зияющая дыра, которую нечем залатать. На это была способна только Селест… — Дружище, может, вернёмся в твои покои и выпьем? — только так он мог хоть немного заглушить боль своего друга и господина. — Всё-таки твой сын наконец сделал шаг вперёд. Герцог нахмурился, услышав такое замечание от своего дворецкого. — Да, это точно. Наконец-то… — протянул Рай, но обеспокоенно добавил. — Но меня всё-таки очень волнует рассказ того мальчишки. А вдруг эти бандиты и правда намереваются напасть на мой замок, почувствовав свою безнаказанность?       Он тут же стих, вздохнув. Обречённо посмотрел куда-то вдаль, во тьму ночных коридоров, которые освещала только тусклая свеча да лунный свет сквозь витражные окна. Он твёрдо решил завтра отдать приказ об усилении охраны внешней территории замка. А также обязательно поговорить с Аланом, попытаться, наконец, прояснить всё. Каждый раз герцогу было больно смотреть на своего сына, который был чем-то обременён.       Отчасти герцог винил в этом себя. Может, он дарил своему сыну недостаточно любви или внимания? Где он проглядел? Где должен был протянуть руку?.. Эти мысли каждый раз вели его всё глубже и глубже в те потаённые уголки его души, о которых он бы хотел позабыть. Но от тревожных мыслей его отвлекла чужая рука, что заботливо легла на плечо. — Ты ни в чём не виноват, Рай, — мягко улыбнулся дворецкий. — Ты всё сделал правильно. И когда-нибудь твой сын будет благодарен тебе за всё. — Спасибо, Джемс… — чуть сдавленно поблагодарил герцог, печально улыбнувшись. — Жду тебя с бутылкой вина у себя в гостиной. Ты же вроде как выпить предлагал. ***       Утром Алана повели в темницу, где обычно и должны были проходить наказания.       Он знал, что в их замке была темница, которая в основном не использовалась. В его голове это место выглядело больше заброшенным, чем жутким. И, впрочем, так оно и было, но глаза, затуманенные страхом неизвестности, видели на сырых каменных стенах совсем иное…       В этой жуткой, обволакивающей тьме он слышал, как громко билось его сердце от страха. Он боялся боли и тех образов, что видел в сырых закутках темницы. Но больше Алан боялся и переживал за друга, который провёл ночь в этом ужасном месте, а потом должен был ещё испытать нестерпимую боль. Но у страха глаза велики, как говорится. От наказания было только название. Хотя всё-таки его тело неприятно побаливало.       Сейчас же, уже находясь в своей комнате, он понимал, насколько всё это было глупо. Сидеть напротив человека, которого, казалось, потерял навсегда, было гораздо волнительнее и страшнее. Алан просто не знал, с чего начать разговор. «Как ты тут оказался? Почему? Где жил всё это время» — все эти вопросы вертелись у него в голове. Вот только он боялся… Боялся узнать, что всё это лишь иллюзия, что его друг ничего не помнит, что теперь это не тот Саша, которого он знал. — Ты изменился… — но первый же вопрос приводит его в чувства.       Холодные голубые глаза напротив, казалось, видели его насквозь, как и всегда. Алан понимал, что даже в этом мире его друг сохранил свою серьёзность и отстранённость. Вот только не было теперь в нём прежней мягкости и доброты. — Да… — сдавленно ответил молодой господин, отведя взгляд. — Ты тоже очень изменился.       Чернявый мальчишка горько усмехнулся, услышав замечание Ала. Сейчас-то он сидел умытый, одетый в хорошую одежду. Но только недавно Эрик валялся в ногах у отвратительных ублюдков, которые перерезали почти всех людей в их обозе. Только недавно его были готовы подложить под любого богатого мужика в борделе. Только недавно он голодал, желая поскорее умереть, чем мучаться так дальше. После всего, что с ним произошло, он отказался от своей мягкости. Сам удивлялся, почему всё ещё жив. — Обстоятельства заставили, — наконец хрипло ответил Рик. — Я жил отвратительной жизнью. Мне было суждено умереть в трущобах ещё младенцем. Если бы не Кэсс… — мальчик сжал ладонь в кулак до побелевших костяшек. — Я столько раз хотел сдаться… Но я верил, что найду тебя. Жил только этим.       Сердце в груди Алана сжалось от невыносимой боли. Если бы только он знал, что его друг жив! Если бы… Столько «если», что не хватало воздуха сказать хоть что-нибудь. Но Ал всё-таки взял себя в руки, решительно посмотрев на Эрика, только сейчас замечая боль, что осела где-то в глубине голубых глаз, замечая, наконец, ужасную худобу, выступающие кости, синяки по всему телу, которые выглядели на бледной коже чёрными пятнами. Даже рубашка, которую он носил год назад, была велика Эрику. Сколько же ему пришлось пережить? — Как ты оказался тут? Если бы я только знал, я бы нашёл тебя…       Рик вздрогнул, то ли от воспоминаний, то ли от голоса Алана. — Последнее, что я помню, это как твоё мёртвое тело вытаскивали из машины, — по щеке Эрика потекла одинокая слеза. Вспоминать об этом всё равно было до чёртиков страшно, даже зная, что его друг здесь, рядом… — А дальше кромешная тьма. Я просто бродил по ней, не зная, куда податься. Скорее всего я был в коме. Но потом я услышал голос… Он спросил, не хочу ли я пойти за тобой… — И ты пошёл? Оставил свою семью, тот мир? Ради чего? Зачем? — Ради тебя, — впервые за столько времени нежно улыбнулся Эрик. — Пусть это прозвучит эгоистично, но я не хотел оставлять тебя одного… Ты же без меня не справишься, — горько усмехнулся он, отпив горячего чая.       Алан усмехнулся в ответ, чуть не расплакавшись. Впервые за всё это время он почувствовал тепло и спокойствие на душе. Как же ему всего этого не хватало. У него словно вновь появился стимул жить. В этом холодном, отвратительном и жестоком мире у него есть хотя бы один человек, который будет рядом, несмотря ни на что. — Отставим эти глупые разговоры, — более уверенно сказал Рик, посмотрев на друга. — Меня больше интересует, что делал ты всё это время?       Алан поперхнулся чаем, отвёл взгляд, не зная, что ответить на этот вопрос. Не мог же он сказать, что всё это время не мог взять себя в руки и сделать хоть что-нибудь, что всё это время он пытался отбросить всё — настоящее, прошлое, будущее… Предполагая, что пришлось пережить Эрику, он не хотел показывать свое бессилие, которое появилось в нём вместе с новым миром.       Но, к счастью или нет, Рик понял всё и без слов. В его душе творился такой хаос, пока он пробегался взглядом по богато украшенным покоям, где книги были небрежно брошены на столе и, видимо, даже ни разу не открывались. Ему хотелось смеяться так громко, словно он сошёл с ума. Хотя, нет, он уже давно сошёл с ума… Он думал, что бежал в другой мир к Никите, который хоть и был ленив, но никогда не бросил бы книги, который улыбался так ярко, который… был готов изменить мир, не имея ничего… — Но сейчас ты лишь бледная тень себя прошлого, — тихо произнёс Эрик, с отчаяньем смотря на друга.       Слова резали без ножа. Алан и сам знал, что он лишь остатки того, кем он был. И от этого осознания становилось только хуже. Мучительнее. Больнее… В нём уже давно кипела эта необъяснимая ненависть к здешней жизни, к людям, что что-то ждали от него, к отцу, в глазах которого он видел разочарование и жалость… Да в конце концов, к этому чёртовому миру! К богу или к кому-то там ещё, что отправил его сюда, хотя он этого не просил и не хотел! Но больше всех он ненавидел себя… слабого, ничтожного себя, что не был способен отпустить прошлое и пойти дальше. В итоге, слова Рика стали последней каплей. — Да! — вскрикнул Ал, поставив чашку на стол с такой силой, что она разбилась, осколками порезав его. Но он не чувствовал физической боли, сердце кричало сильнее. — Я знаю, что сейчас я ничто! Но что я должен был сделать, оказавшись здесь совершенно один, потеряв всех, кого я любил?! Мне не нужен был этот мир! Я этого не просил! — Алан, послушай… — Зачем! Ты ничего не понимаешь! Ты оказался в этом мире по своей воле!       Каждое слово врезалось в самое сердце. Последние остатки рассудка Рика исчезали с каждой каплей крови, что падала на светлую скатерть с ладони друга, с каждым словом Ала… Он давно был на грани, но сейчас в нём будто что-то оборвалось. Вся та боль, которую он тщательно сдерживал внутри, вырвалась наружу. — Ха! — не выдержал мальчик. — Я оказался в куда большем дерьме! Каждый мой день был адом! Пока ты тут жил в роскоши, я каждый день был на грани жизни и смерти! Каждый день я думал, что будь у меня хоть немного власти, я бы всё изменил! А ты! Заперся в своих четырёх стенах и совсем не хочешь ничего видеть! Где тот удивительный человек, которого я знал?! Что с ним случилось?! — Он мёртв!       Осколки сыпались на каменный пол в оглушительной тишине. Два мальчика молчали, видя в глазах друг друга оборвавшийся крик. По лицу Эрика не переставали течь слёзы. «Он мёртв!» — снова и снова повторялось в его голове, словно это было проклятье. Да, конечно, нетрудно было перестать обращать внимание на то, что причиняло столько боли, затолкнуть это куда подальше, в самые далекие закутки души. Но принять тот факт, что Никита умер тогда, а он остался жив, было невероятно трудно! Даже спустя столько времени…       Эрик стоял неподвижно, словно каждая клеточка его тела замёрзла. Он захлёбывался слезами и не мог никак успокоиться, тщетно вытирая их дрожащими руками. Всё это время он держался, только хватаясь за призрачный образ Никиты, но сейчас… Он понял окончательно, что тот мёртв…       Алан поздно осознал, посмотрев на друга, насколько он облажался. Как сильно ранили его слова. И в этой давящей тишине он чувствовал, как вновь задыхался, пожираемый чувством вины и стыда. Он хотел было прикоснуться к Эрику, чтобы его успокоить, но тот лишь отдёрнул руку, прошептав тихое: «Не трогай меня», ушёл из покоев друга, старательно вытирая непрекращающиеся слёзы рукавами старой рубашки.       Рыцари, которых приставил герцог к мальчишке для слежки, переглянулись, не понимая, что могло произойти за такой небольшой промежуток времени. Когда они только приступили к своим новым обязанностям, то подумали, что между их молодым мастером и этим воришкой была какая-то необъяснимая связь. Сейчас же ситуация казалась довольно двоякой. Глаза на мокром месте у мальчика, невнятные крики, что были слышны из комнаты пару минут назад.       Что же такого там случилось? Хотя… их ли это дело?       Хмуро хмыкнув своим мыслям, рыцарь проводил загадочного воришку в его комнату, что находилась в крыле прислуги. ***       Тишина. В комнате, освещённой только тёплым светом камина и предзакатным солнцем, было невероятно тихо. Тяжёлые шторы мягко покачивались в этой тишине из-за ветра. Вот только Алан уже пару дней отказывался выходить из этой комнаты. К еде, что приносили слуги, практически не притрагивался. В замке тихий шёпот становился всё громче. Всему поместью казалось, что наследник герцога только сильнее закрылся в себе из-за загадочного мальчишки. Даже отец заходил к нему пару раз, несмотря на загруженный до невозможности график. Но в конечном счёте, они просто сидели в полной тишине, даже не посмотрев друг на друга. Алан понимал, что отец боялся сделать только хуже своими словами.       Вот только Ал не замкнулся в себе. Наоборот, глядя на ослепительно яркие всполохи пламени, что резвились в камине, Алан отчаянно думал о своей жизни в этом мире. Что всё это время было причиной его проблем? Почему он стал тем, кого ненавидел больше всего? Эти вопросы он задавал себе постоянно на протяжении этой пары дней. Такое вот странное и мучительное наказание, на которое он сам себя добровольно обрёк.       И наконец Алан осознал в полной мере, в чём именно был неправ всё это время — он больше не Никита Резков, хотя он и отчаянно пытался этого не признавать, надеясь сохранить последнюю связь со своим миром. Он всё время пытался откинуть личность Алана Розмана, не осознавая, насколько жалко и глупо это выглядело со стороны. Но главное, что тот, кем он был в другом мире, не способен выжить в этом, как бы ни было это прискорбно. «Где тот удивительный человек, которого я знал?! Что с ним случилось!» — снова слышал в своей голове Алан отчаянный голос друга. — Он умер, — тихо отвечал сам себе Ал ещё более уверенно, чем в тот раз. — Сейчас есть только Алан Розман… И ему нужно, наконец, взять себя в руки! Ему нужно наконец-то стать тем, кем он является…       В этой тишине его шёпот казался невероятно громким. А решимость, которая маленьким семечком появилась в его сердце с появлением Эрика, только усилилась. Он больше не будет прежним!       Встав со своего места, Алан быстрым шагом отправился к комнате Рика, надеясь наконец искренне и честно с ним поговорить и извиниться. Он чувствовал ужасную вину за те свои слова. Они оба пережили то, что никому не пожелаешь, именно поэтому глупо было игнорировать и обижаться друг на друга. Ведь всё, что у них осталось — это они сами и та дружба, что они пронесли через всю жизнь.       Сейчас Алан был готов рассмеяться — ему казалось, что сам мир способствует их встрече: закатное солнце как никогда ярко освещало пустые коридоры поместья, рыцари были на обходе снаружи замка. Казалось, сам бог ветров, хранитель этих земель, подталкивал его в спину. И вот он сбежал вниз по лестнице, оказавшись в просторном холле, чтобы перейти в другое крыло. И увидел его. Эрик одиноко стоял, глядя в окно. Он о чём-то напряженно думал, даже не заметил, как Ал подошёл к нему почти вплотную.       Но в момент, когда их глаза встретились, Ал почувствовал, как его дыхание снова перехватило. Все слова, что он хотел ему сказать пропали в тот же миг, только он увидел застывшую боль в глазах друга, искусанные ногти. Хотелось усмехнуться — эта привычка у него осталась и здесь. — Прости меня! Я был не прав! — одновременно сказали два мальчика.       С непониманием в глазах они смотрели друг на друга. Не верили, что оба произнесли это одновременно. Но Эрик всё-таки улыбнулся, решив начать разговор первым. — Прости… Я услышал от твоего отца всю историю… — тихо прошептал Рик, заламывая пальцы на руках, не зная куда деть взгляд. — Я и сам потом подумал, что постоянно видя кошмары о том, как я умер… Я, наверное, давно сошёл бы с ума… Особенно не зная, жив ты или нет…       Алан печально улыбнулся, глядя на друга, положил руку на его голову, нежно растрепав отросшие, непослушные чёрные волосы. Когда-то давно, ещё в детстве, он частенько так делал, на что получал кучу возмущения. Но сейчас… казалось, что Эрик сам подставлял голову под его ладонь, словно соскучившись по этому незначительному жесту. — Я виноват, — наконец произнёс Алан. — Виноват в том, что долго не мог отпустить мир, в который уже никогда не вернусь, что ничего не делал, хотя мог сделать многое… Я не хотел тебя обидеть. Прости меня за те слова. Мир? — лучезарно улыбнулся Ал, как когда-то давно, протянув другу мизинчик.       Эрик уже давно простил своего друга. Но сейчас, увидев на его лице вновь тёплую улыбку, мизинчик, что он протянул ему, как это было в детстве после очередной глупой детской ссоры… Он наконец почувствовал себя счастливым. Казалось бы, прошло столько времени, они уже давно повзрослели, но в такой момент это было ужасно необходимо. Не удержавшись, Рик всё же обнял друга, утыкаясь ему в плечо. И только услышав, как ритмично бьётся чужое сердце, он почувствовал себя спокойно.       Алан поначалу растерялся, но обнял Рика в ответ, аккуратно поглаживая его по спине, стараясь успокоить, видя, как подрагивают его плечи. Он и сам понимал, что чувствовал сейчас Эрик. После всего, что с ними случилось, это чувство спокойствия и счастья опьяняло. И как же хотелось, чтобы этот момент не заканчивался. — Какая милая сцена, — послышался мерзкий, грубый голос в стороне. — Даже жалко её прерывать…       Ал вздрогнул, инстинктивно загораживая собой друга. Со стороны секретного хода, о котором никто не догадывался, послышались тяжёлые шаги, а вскоре из тени показалась небольшая группа людей. Глубокие шрамы на их телах казались абсолютно чёрными, словно когда-то их тела пожрала сама тьма, подарив взамен жуткую силу и жестокость. Не нужно было спрашивать, кто это, чтобы понять. Всё было и так очевидно. — Это те бандиты, — дрожащим голосом прошептал Эрик, только подтверждая его мысли.       Главарь усмехнулся, что не могло скрыться от Алана. Он чувствовал, что это точно были не обычные крестьяне — слишком сильный запах смерти, который до сих пор преследовал его во снах. Он понимал, что его не отпустят так просто, что их целью изначально был герцогский дом! Сегодня мальчик как никогда понимал, что может умереть.       А также он наконец понял, в чём состоял план этих уродов. Они специально послали Эрика в поместье и специально через секретный ход, заставив думать, что им известно только это… Им нужно было отвлечь внимание герцога, вывести как можно больше рыцарей из поместья. А Рик, который желал помочь, сыграл им на руку, рассказав герцогу именно то, что они и ожидали. Какие-то бандиты… За ними явно кто-то стоял! Неожиданно их главарь пронзительно посмотрел на Алана, усмехнувшись. — Я вижу, ты умный мальчик, если послушно пойдёшь с нами, мы не сделаем тебе больно…       Сердце бешено билось, заглушая все посторонние звуки. С каждым словом этого отвратительного ублюдка он понимал, что тот врёт. Ему не дадут остаться в живых… Чёрт! Алан не знал, что делать. В замке сейчас было слишком мало рыцарей, если он поднимет шум, могут пострадать обычные слуги и горничные… Что?! Что ещё он может сделать? — Беги! — крикнул Алан застывшему за его спиной другу. — Беги! Позови рыцарей за пределами поместья! Скорее.       Эрик не мог ничего сказать. Он головой понимал, что это единственно верное решение, но сердцем не хотел оставлять друга одного. Но один взгляд. Всего один взгляд заставил его переменить своё решение. И вот опять он бежит, снова не сумев ничем помочь. Снова! Почему у него никак не хватает силы защитить тех, кто ему дорог?..       Алан вздохнул с облегчением, слыша, как его друг убегал за подмогой. Значит, сегодня на один труп может быть меньше. Но, кажется, эта мысль веселила только его. Главарь бандитов, полный ярости, кинулся на него, замахнувшись тяжёлым двуручником. Алан, занимавшийся баскетболом в студенчестве, смог уловить движения и уклониться от направленного на него меча. Раздался ужасный лязг металла. Соприкоснувшись с каменным полом, меч высек искры, оставив на поверхности глубокую зазубрину.       Мальчик сглотнул, осознавая, что не уклонись он вовремя, то его попросту разрубило бы пополам. Чувство ужаса заполняло его разум. Дышать стало невероятно трудно, от этого животного страха смерти ноги онемели. «Двигайся! Двигайся! Беги, Алан!» — кричал он сам себе, но его просто парализовало…       Бандит, видя на лице наследника герцога застывший ужас, только тихо смеялся, замахиваясь для очередного удара. Алан закрыл глаза, уже чувствуя неизбежность своей смерти. Как же иронично было умирать, когда он только решил жить…       Свист рассекаемого воздуха. Вспышка света от меча, отразившего яркий свет солнца. Лязг металла. Ал услышал, как тяжёлый меч упал на пол, выбитый из рук бандита. Свист, и мальчик почувствовал, как на его лицо брызнула тёплая отвратительная кровь. И следом за мечом на пол упало грузное тело главаря уже без головы.       Алан нерешительно открыл глаза, увидев перед собой огромную спину отца. Она была такой большой, что казалось, герцог был способен защитить кого угодно. Но в этот момент он защищал именно его… Раймонд Розман с окровавленным мечом в руке и решительным взглядом с ненавистью смотрел на тех, кто посмел вторгнуться на его территорию и напасть на его сына.       Вдали слышались шаги рыцарей в латных доспехах, которых позвал на помощь Эрик. Ал наконец-то смог вздохнуть с облегчением, его ноги мгновенно подкосились. Приказы отца, крики рыцарей и бандитов, обеспокоенный голос друга — всё это доносилось до него через пелену. Алан сейчас мог смотреть только на окровавленные руки и одежду, задыхаясь от пережитого страха и подступающей тошноты. Он дрожал, всё это так напоминало тот день, когда он умер. Он просто не понимал уже, где реальность, а где только воспоминания. — Алан, — нежно произнес отец его имя, заставив вздрогнуть и посмотреть на него. — Всё хорошо…       Младший затуманенным взглядом смотрел на герцога, в его глаза, впервые видя в них застывшие слёзы и боль. — Пап, я не хочу умирать… — тихо произнес Ал, всхлипывая и уже не сдерживаясь. — Я не хочу умирать… Не хочу… умирать…       Раймонд, ничего не говоря, крепко прижал к себе сына, сдавленным голосом шепча ему в ответ: «Я никому не позволю причинить тебе вред. Я смогу тебя защитить, моё солнце… Обязательно».       Алан слишком поздно всё осознал… Снова только перед лицом смерти он смог понять одну важную истину.       В этом мире он никогда не был один.