Точка пересечения

Кевин не планировал спать так долго, но сил, чтобы просто подняться с кровати, уже не было. Вчерашний день слишком его вымотал, словно опустошив и так измученный организм. Вчера он понял все. Понял, что его и без того хрупкое положение теперь изменится навсегда. Понял, что его чувства — самые искренние и теплые — никогда не имели значения. Понял, что был обречен с самого рождения. Кевин родился бетой. Пытаясь вспомнить, какие у бет есть преимущества, он мысленно перечислял свои сильные стороны: умный, расчетливый, хладнокровный. Ему не страшны течки и гоны, он не поведется на очаровательный запах, который напрочь лишит рассудка. Его чувства всегда будут основаны на симпатии, а не на животной страсти и влечении. Как это было у Рико. Именно поэтому он считал их отношения правильными. Да, Рико вел себя как тиран, не позволяя ступить и шага без одобрения. Да, чтобы доказать свою точку зрения, он легко мог ударить Кевина. Да, он несколько раз его насиловал, не воспринимая слабое “нет”. Но Кевин — бета — его любит. Значит, его чувства имеют под собой основу. Значит, Рико ему дорог как человек. Сложно не привязываться к альфе, которого ты знаешь столько же, сколько себя. Они росли вместе. Когда мама Кевина оставила его в Эверморе и велела вести себя подобающе, он даже обрадовался. Теперь он всегда будет рядом со своим лучшим другом. Всегда вместе, всегда на расстоянии вытянутой руки. Кевин слабо пошевелился. Ему нужно вставать и ехать в главный офис. Правда, офисом это можно назвать с натяжкой. Формально, это просто большой дом, стоящий на отшибе и имеющий слишком глубокий подвал. Семья Рико занималась, как Кевин предпочитал говорить себе, разными бизнесами, связанными с услугами. Почти ничего криминального: наркотики, нелегальная продажа лекарств, пара борделей, по слухам, небольшая торговля людьми. Кевина передернуло. С детства он понимал, где он растет, но надеялся, что к моменту, когда они с Рико станут совершеннолетними, семья Морияма полностью отмоет бизнес. Этого не произошло. Он лениво проводит рукой по второй половине кровати, которая была пустой всю ночь. Обычно они с Рико спали вместе, но в последний месяц все изменилось. Рико не ночует дома уже пару недель, и Кевин прекрасно знает, где он. Правда, это не мешает им заниматься сексом: в офисе, в машине, в клубе, в любом месте, где Рико того пожелает. Кевин никогда не отказывается, понимая, что скоро и этого не станет. Вчера Рико купил кольцо. Маленькое, тонкое, из белого золота с изысканной россыпью бриллиантов. Кольцо, конечно, не для Кевина. Рико встретил своего истинного, и теперь проводит с ним все свое свободное время, пряча омегу в съемном загородном доме, о котором никто из семьи не знает — только Кевин и Жан. Они бы тоже не знали, если бы не присутствовали при той судьбоносной встрече. Кевин уже миллион раз проклял себя, что вообще захотел перекусить на той дешманской убогой заправке. Кевин почти с силой вливает в себя кофе, надеясь, что его гнев исчезнет с глотками этой мерзкой горечи, на ходу натягивает футболку и штаны и спускается к машине. Дорога в офис не займет много времени.

***

Рико нервно стучит карандашом по столу, в офисе непривычно жарко и душно, но его взгляд делает все еще хуже — словно прожигает Кевина на месте. — Завтра встреча с Ичиро. Он требует отчетов за прошлый квартал по всем направлениям. Кевин только вздыхает и молча продолжает листать документы на планшете. Отстой. “Все направления” — это не только то, что обсуждается в этом доме, но и легальные дела. Да, такие тоже были. Официально семья Морияма владеет крупнейшей сетью логистических центров в Штатах и успешно занимается грузоперевозками. Никто, “естественно”, не догадывается, чем они занимаются еще. Формально Кевин занимает пост топ-менеджера этой компании, неформально — пытается сделать так, чтобы наркотики никто не спалил. — Я помню. Как у него дела? — совсем не хочется, чтобы Рико ответил “хорошо”, но узнать хоть какие-то подробности новой личной жизни возлюбленного хочется еще сильнее. — Сидит дома, читает книжки, кидает ножи и хочет пойти в колледж. Я пообещал Жану, что если с ним что-то случится, я закопаю его заживо, — легко ухмыляется Рико, и даже несмотря на последнее предложение, в его голосе четко угадываются теплые нотки. Закопать заживо — это не совсем пустая угроза. Жан принадлежит Морияма, и Рико может делать с ним все, что угодно. Что он и делал. В плохие времена Жан был постоянным клиентом частной клиники, не говоря уже о том, сколько раз Рико устраивал для него “вечеринки” с охранниками. Кевин устало поднимает взгляд. Его альфа, сильный, стройный и красивый — вот он перед ним, рукой подать. Хочется устроиться у него на коленях, облизать ему шею, поцеловать со всей нежностью и накопленной тоской, но… Но все это словно остается в прошлом. Те редкие моменты ласки и нежности, теперь слишком невозможны. Кевин принюхивается и в который раз за этот месяц жалеет о своей половой принадлежности. Он не может определить, пахнет ли Рико омегой, как и не может точно распознать запах самого альфы. — Я скучаю. Рико удивленно поднимает брови. В их “отношениях” не принято говорить о каких-либо проявлениях чувств: все и так понятно. Кевин принадлежит Рико. Рико принадлежит семье. Точнее, принадлежал: теперь все его мысли заняты запертым в доме омегой. Кевин подходит ближе и с напряжением ждет ответной реакции. Рико на мгновение закрывает глаза и втягивает носом воздух. Он ничего не почувствует: беты почти не имеют собственного запаха. Кевин делает еще один шаг вперед и робко садится к нему на колени. Рико обнимает его за талию чисто автоматически: рефлекс, выработанный годами. Кевин тянется за поцелуем, но Рико дергается и отстраняется. Он берет его за бедра и кладет на стол, спуская штаны до колен. Кевин вздыхает. Уже месяц его раздирают сомнения и жалость к себе. Он должен быть сильнее, оттолкнуть Рико, взять себя в руки и покончить с этими давящими, как удавка, отношениями. Рико резко вставляет в него два пальца, сжимая рукой за горло. Он никогда не был особо нежен, но Кевин согласен и на это. Он пытается прошептать про смазку, но горло сдавлено слишком сильно. Рико входит в него, Кевин стискивает изо всех сил зубы, морщится и умоляет себя не кричать. За дверью стоит охрана, которой совсем не обязательно знать, чем они тут заняты. Рико двигается хаотично и дергано, слишком быстро и слишком механически. Еще бы, истинный возбуждает его одним только запахом, и Рико крайне необходимо это возбуждение снимать. Он долбится от силы минут пять, потом резко выходит и кончает Кевину на спину. Ни одного лишнего движения. Отпускает руку, и Кевин наконец-то может вдохнуть. Он медленно поворачивается лицом к Рико и тянется за поцелуем. Его член даже не встал, но он думает, что даже такой унизительный секс будет стоить того, если Рико его поцелует. Рико бьет его по лицу наотмашь. — Ты забываешься. Кевин опять задыхается. Рико молча натягивает свои штаны, вытирает руку салфетками и кидает Кевину пару штук. Кевин не должен плакать и кричать, он должен быть сильнее. Но слезы текут сами, рот сам начинает судорожно глотать воздух. Кевин не может простить себе истерику. Рико никогда не был особо нежным, но раньше Кевин мог тешить себя мыслью, что у них отношения. Чувства. Любовь. Теперь же у Кевина были только ссадины и боль, и, видимо, никакого самолюбия. Он вспоминает их первый раз. Им было около 15 лет, кажется, что все 15 они были вместе. Кевин буквально задыхался от эмоций. Рико казался ему идеальным: от нелепой нарисованной татуировки, которая потом стала перманентной, до чуть всклоченных волос и резкого пронзительного голоса. В тот день Рико словно что-то решил для себя и после горячих поцелуев начал стаскивать с Кевина штаны и белье. Рико практически нежно кусал его губы, почти не позволяя крови пролиться. Почти не сильно сжимал его запястья, пока почти аккуратно трахал Кевина в рот так, что тот не мог отдышаться потом еще несколько минут. Почти долго растягивал его двумя, а потом тремя пальцами, даже не забыв про смазку. От сильной любви заткнул Кевину рот его же футболкой, пока быстро трахал его до небольших разрывов и кончал внутрь, чтобы липкая сперма подтекала тонкими разводами, смешиваясь с кровью. Рычал, что любит, что Кевин теперь точно принадлежит ему. Но метку не поставил. Бетам метки не положены. В тот вечер Кевин думал, что был готов к этому. Что Рико и раньше трахал его в рот, что уже совал в него пальцы от скуки, что унизительнее уже быть не может. Кевин любил. Думал, что если выдержит все эти “мелкие недопонимания”, то Рико ответит ему взаимностью. Может быть, Рико просто фанат жесткого секса. Кевин был готов подстроиться. Ровно до того момента, когда дверь в спальню Рико распахнулась, и он поприветствовал внезапно потерявшего их охранника: — Я закончил. Хочешь попробовать? Кевин сполз с кровати и медленно попятился к ванной. С того момента он возненавидел себя. Потому что любить Рико так и не перестал. От этих воспоминаний он опять морщится. В последний месяц все стало только хуже, и теперь он не может претендовать даже на то, чтобы держать Рико за руку. Он просто вылетает из офиса. В бессильном порыве уже на улице достает телефон. — Как там наша драгоценность? — Все еще не понимает, что происходит. — Он никогда особо не разбирался в отношениях, — Кевин говорит на выдохе и сильно жалеет, что не курит. — Есть идеи, что теперь будет со мной? — Ничего. Никто кроме нас не знает об омеге, и так будет еще долго. Так что ты счастливая пара счастливого Рико, счастливая бездетная пара. — Рико перестал даже притворяться. — Он никогда и не пытался. Ты сам внушил себе все эти чувства, поверил, что Рико милый и пушистый, пока он пиздил и убивал людей. И не списывай все опять на его трудное детство. Куда ты собрался? — Жан строго говорит куда-то мимо динамика телефона, и, даже не видя его, Кевин уверен, что тот изо всех сил пытается не перейти на крик. — Мне пора. Наша маленькая прелесть решила, что устала бегать по дому. Давай. — Ага. Легче не становится, и, возможно, уже не станет. Где-то в глубине души Кевин желает временному пленнику смерти. Где-то очень глубоко. За эту мысль ему тут же становится стыдно. Возможно, он все это заслужил. Единственное, что он может сейчас сделать — это подготовиться к тупой встрече и надеяться, что это хоть немного порадует Рико.

***

— За последние три месяца мы выполнили план по официальным перевозкам и подписали еще три договора с крупными контрагентами, в числе которых такие гипермаркеты как…. — Меня не это интересует, — Ичиро говорит сухо, быстро листая толстую распечатанную кипу бумаг. Они уже полтора часа сидят за длинным столом какого-то дорогого ресторана, попивая воду, кофе и виски. Кевин сглатывает. Он не хочет иметь к другой стороне дел никакого отношения и врет сам себе, что помогает продуктам добраться из точки А в точку В, потому что людям нужны продукты. Люди ходят в гипермаркеты, им нужно молоко, сок и хлопья. А не наркотики. — Количество поставок в этом квартале снизилось на 20%, это было связано с задержкой груза на границе, наши коллеги пообещали выплатить неустойку и не допустить такого впредь, — он знает все цифры почти наизусть, но все еще не может не вздрагивать от тяжелого взгляда Ичиро. — И наши другие коллеги? — Любезно согласились подождать, — по мнению Кевина, технически, это почти правда. — То есть мы не потеряли Кентукки и Теннесси, которые решили, что Южная Каролина ближе и что Ваймак может оперативнее выполнить их запросы? У Кевина пересыхает в горле. Он начинает задыхаться, залпом выпивает виски Рико и мечтает провалиться куда-нибудь в ад прямо сейчас. В аду будет поприятнее, чем здесь, с побелевшим от злости Ичиро и замершим от напряжения Рико. — Ичиро, это единичная заминка… — Рико пытается взять себя в руки. — Да, которая стоила нам — семье — пару десятков миллионов. Рико, тебе дали самую простую территорию. С налаженными связями, четкими поставщиками и лояльными клиентами. Но ты даже это смог испортить. И после этого ты еще надеешься стать главным? Кевин не может поднять взгляд на Рико. Он чувствует его эмоции кожей, чувствует, как гнев Ичиро передается младшему брату, уничтожая все на своем пути. Ичиро встает, небрежно кидает папки на стол. Ему больше ничего не нужно говорить. Как только охранник закрывает за ним дверь и слышится звук отъезжающей машины, Рико со всей силы ударяет Кевина лбом об стол. Кевин чувствует, как хрустит нос, как кровь заливает скатерть, но не может найти в себе силы дать отпор. Он виноват. Он накосячил. Он зачем-то поверил наркоторговцам, он не проверил клиентов. Он все испортил. — Ты должен был сказать. — Я не… — Ты выставил меня идиотом. — Я не мог… — Ты ни на что, блять, не годишься. Рико заламывает руку Кевина за спиной и продолжает прижимать его к столу. — Ты правда думаешь, что если я время от времени тебя трахаю, то забуду о твоих косяках?

***

Кевин не может пошевелиться. Ему больно даже дышать, нос заткнут какой-то тряпкой, а голова перевязана. Яркий свет заливает помещение, он ощущает это даже сквозь повязку. Он стонет, звук ноющей болью тут же отдает в голове. Флешбеками в памяти всплывают образы прошлого вечера: Рико ломает ему руку бейсбольной битой, Жан пытается оттащить его к машине, они бесконечно куда-то едут. Письмо. Жан зажимает в руках Кевина письмо, оставляет его на крыльце какого-то дома, несколько раз противно сигналит и уезжает. Кевин начинает задыхаться. Жан отдал ему письмо. Письмо, в котором мама Кевина признается, кто его отец. — Дыши, — ровный голос за рамками его сознания пытается вернуть Кевина в палату. — Эбби потратила на тебя почти два часа, отдай должное ее стараниям. Просто дыши. Кевин разлепляет глаза. Эндрю Миньярд. Их главный конкурент и тайное оружие Ваймака в борьбе за территории. Наверняка именно этот сучонок переманил клиентов. Наверняка именно он виновен в том, что Кевин сейчас не может пошевелиться. Как ему вообще это удается? Почему кто-то, кто выглядит, как подросток-наркоман вообще может вести какие-либо дела? По слухам, Ваймак подобрал Эндрю с улицы, как бездомного котенка. Тот по первости тыкал ножами в каждого, кто приближался к нему ближе, чем на метр, но потом подуспокоился и стал действовать более целенаправленно. Сначала они полностью отжали себе Южную Каролину, потом пару соседних штатов, при этом, в отличие от Морияма, успешно вкладывая деньги в строительство. Так что бизнес был более легальным, опять же — после повышения Эндрю сразу были закрыты все бордели, часть банд переформирована и избавлена от малолеток. — Малыш, тебе не пора спать? — Кевин хочет придумать язвительный ответ, но ничего лучше этого в голову не приходит. Эндрю лишь ухмыляется. Он сидит на кресле, играя ножом в одной руке. Его постоянной свиты — брата и кузена — нет рядом, видимо он хочет провести первый разговор наедине. Кевин только сейчас понимает, что он в импровизированной больничной палате — скорее всего, дома у Эбби, которая, как говорили источники, была подпольным доктором группировки и парой Ваймака. Самое большое недоразумение, по мнению Кевина, это то, что Эндрю был альфой. Эндрю, не доходящий Кевину до плеча, каким-то образом все равно был сильнее, чем он. Хорошо, что как бета он не мог быть особо подвержен влиянию альф, только физически, но его самолюбие было сильно задето. — Ты понимаешь, что ты жив только благодаря некоторым родственным связям? Кевин понимает. Он не хочет думать о том, что ему больно больше морально, чем физически. Ему жалко себя до слез, и он дает им выход. К этому Эндрю точно не был готов. — Ваймак будет очень горд, — тем же ровным тоном произносит Миньярд, и только приподнятая бровь говорит о намеке на удивление. — Тебе не понять, — Кевин изо всех сил старается не разрыдаться сильнее, шмыгает носом и вдыхает максимально глубоко. — Ты проебался, Рико тебя отпиздил, слава французской булочке, которая любезно доставила тебя сюда, мы смогли полюбоваться на долгожданное воссоединение семьи. Правда, я ждал танцев со слонами, но так тоже забавно. Кевин делает вдох, все еще больно, но сказать то, что вертится на языке еще больнее. — Он остынет и заберет меня обратно. — Ты так в этом уверен? — Мы вместе больше 10 лет, я знаю его лучше, чем себя. Я уверен, — Кевин почти рычит. Конечно, он уверен. Они периодически — часто, поправляет он сам себя — ссорились. Окей, это нельзя назвать ссорой: Рико не всегда контролировал себя, поэтому ему даже не нужна была спичка, чтобы загореться. Его гнев был хаотично направлен на всех вокруг, чаще всего Кевин просто оказывался ближе других. Но они всегда мирились. Кевин делал вид, что ничего не произошло. Рико оплачивал доктора — что это, если не проявление заботы? Зачем бы еще Рико делал это, если бы не испытывал к нему чувств? О своих Кевин говорил открыто. — Тогда почему я должен оставить тебя здесь? — Эндрю не кажется убежденным, но в его вопросе есть здравый смысл. У Кевина нет ответов. К счастью, они есть у вселенной. После осторожного стука дверь плавно открывается. — Привет, пап.