Точка пересечения

Это простой пикап, грязный и старый, совсем не классический для этих мест, с номерными знаками другого штата, который настолько сильно не вписывается в ландшафт, что его невозможно не заметить — даже несмотря на то, что инстинкт самосохранения у всех трех с годами немного притупился. — У нас гости? — Нил скорее утверждает, чем спрашивает, Рико сразу отстегивается и почти на ходу выпрыгивает из машины, Эндрю сразу вжимает педаль и уезжает подальше от дома. — Эндрю? — Сейчас Рико все проверит, и мы сможем вернуться домой, — Эндрю паркуется через пару улиц, нервно постукивая по рулю. — Мы оставим Рико одного, а если они вооружены? — Нил переходит на опасный шепот, но Эндрю лишь цыкает на него. — Все по плану. — По какому плану? — шепот становится громче, Шон нервно хмыкает во сне. — По плану, если нас найдут, — почти пропевается в ответ, видимо, в надежде, что Шон уснет обратно. Нил трет руками лицо, грустно вздыхая: — И когда вы хотели мне рассказать? В чем заключается план? — Мы бросили монетку. — Монетку. — Да. — Ты выиграл? — Да. Нил хмурится. Они много раз проговаривали ситуации, в которых им придется разделиться, но каждый раз он убеждал их, что этого не потребуется. Что они просто будут действовать по ситуации и найдут другой выход. Видимо, его не послушали. Прошлый раз, когда они строили планы за его спиной, он успел сбежать — и все закончилось почти хорошо — Нил все еще надеялся, что такого не повторится. — Я думал, что мы больше не строим планы на двоих. — Твой комплекс мученика не позволит тебе мыслить рационально. Два отца, лучше, чем один, один родитель лучше, чем ноль. — Просто, блять, великолепно, — Нил стонет, и Шон просыпается окончательно. Он тянется к нему, сонно морщась. — Ой, малыш, ты проснулся. Хочешь на ручки? Конечно, Шон хочет на ручки. Нил тоже хочет на ручки, но одновременно с этим — сменить имя, штат, и, возможно даже, страну. Эндрю снова заводит машину, и Нил оборачивается, чтобы увидеть, как Рико в отдалении машет руками. — Это что, ваш тайный сигнал, что все безопасно? — он ухмыляется. За столько лет могли придумать что-то менее заметное. — Почему ты такой сложный? — Эндрю устало пожимает плечами, как будто всего этого приятного вечера в ресторане и не было. Он паркуется рядом с домом, почти впритык к пикапу, пока Рико забирает Шона на руки, помогая Нилу выйти из машины. — Меня не было 5 минут, вы что успели поругаться? — Рико пытается улыбаться, но осекается под взглядом Эндрю. — Босс, все чисто. Эндрю показывает ему фак, поворачиваясь в пикапу, чтобы самому проверить обстановку. Перед ним стоит ковбой. Самый настоящий, из вестерна. В широкой шляпе, совершенно нелепых сапогах с шпорами — боже, где он их вообще взял — рубашке с висюльками. Он даже закуривает, глядя Эндрю прямо в глаза. — Мы не курим при Шоне, — Эндрю скрещивает руки на груди и осуждающе смотрит. — Ой, пардон, — мужчина выбрасывает сигарету прямо на газон, но тут же поднимает, услышав шипение Рико. — Я хотел полностью соответствовать маскировке. Эндрю слышит, как Нил стонет где-то на заднем плане. — Боже, дядя, смысл маскировки в том, чтобы оставаться как можно менее заметным. А ты в своем ковбойском наряде уже попал в местную прессу, — Нил подходит ближе, чтобы крепко его обнять. — Но вы же не сразу меня узнали, да? — Стюарт подмигивает, переводя взгляд с Нила на Шона, которого Рико пытается унести в дом. — Вы так похожи. Нил обнимает его крепче. Уже дома, устроившись в гостиной с кофе, уложив Шона, которого Стюарт никак не хотел выпускать из рук, они могут нормально поговорить. — Ты говорил пять лет? — Меня выпустили раньше за хорошее поведение. Эндрю и Рико одновременно приподнимают брови. — Ну ладно, может быть, я дал кое-кому немного денег, и мое поведение посчитали идеальным. Я полностью исправился, — Стюарт делает глоток, но морщится, когда осознает, что это не чай. — И что теперь? — Нил все еще держит дистанцию, до сих пор сложно поверить, что его дядя действительно сидит перед ним — вот же ковбой. — Теперь мне нужно поскорее уехать из Штатов, — Стюарт с грустью оглядывает их дом. — Но я не мог, не увидев перед этим тебя. Вас всех. Еще немного и кажется, что Нил расплачется. Он никогда не был особо сентиментальным, за исключением беременности, но тут самый подходящий повод. — Я уже говорил тебе, насколько я благодарен, за все, что ты для нас сделал, но я должен сказать это еще раз, потому что без тебя, ничего бы этого не было, ты знаешь, — Нил начинает плакать, его голос дрожит, он размазывает слезы по лицу, пока Рико приносит салфетки, а Эндрю сползает на пол, чтобы положить голову ему на коленки. — Ох, милый, — теперь Стюарт тоже плачет, — я тоже уже говорил — я должен был вмешаться раньше. И Мэри была бы здесь, увидела бы внука, но теперь ее нет… Обоих накрывает рыданиями, когда они встречаются посередине комнаты и сплетаются в плачущий комок. В эту ночь Нил почти не спит, потому что Стюарт хочет узнать буквально все из жизни племянника и внука, кем он решил считать Шона. Что он любит? Во сколько лет он заговорил? А что он умеет? А что ему нравится? Уже ближе к утру Эндрю отводит Нила спать, Рико помогает Стюарту разместиться в гостиной, чтобы после совсем короткого отдыха отправиться в парк аттракционов в соседний город. Стюарт хочет показать Шону и парк аттракционов, и аквапарк, и успеть в цирк, и покататься на лошадке, но Нил резонно просит его выбрать только одну активность. — Шон, ты хочешь покататься на карусели? — Да! — А на лошадке? — Пони! Да! — А клоуна хочешь посмотреть? — Да! — Нил, как мы можем выбрать, Шон хочет все, и я тоже хочу все и сразу! — Стюарт с энтузиазмом покачивает Шона на руках, пока Нил пытается уснуть на заднем сиденье. Ехать еще минут сорок, и это единственная попытка поспать на сегодня. — Я даже не знаю, мальчики? — сонно бормочет он. “Мальчики” переглядываются, и за этим скрывается еще одна особенность, которую давно отметил Нил. Эндрю не может сказать Шону нет. Точнее, он скорее всего и не хочет. Новая игрушка? Конечно. Еще мороженого? Всегда и с радостью. Понятно, что за этим скрываются годы собственного несчастного детства, отчаяния и практически никаких причин для радости. Поэтому детская завалена таким диким количеством игрушек, книг, развивающих наборов, что Нилу периодически приходится убирать хотя бы часть из них в гараж. Это особенно сказалось на празднованиях дней рождения Шона. Когда ему только исполнялся годик, Эндрю планомерно начал готовиться. Он заказал украшения, два торта — взрослым и детям, маленькую развлекательную программу, десятки маленьких подарочков. Поэтому Нил не особо удивился, когда в день праздника был разбужен слишком рано для выходного дня, чтобы помочь развесить все флажки, шарики и вывески. После короткого чмока в губы, он даже подал Эндрю, стоящему на стремянке гирлянду, чтобы проснуться спустя три часа на диване рядом с Рико, укутанным в плед. Эндрю доделал все сам, он даже успел провести кастинг артистов, чтобы выбрать самых безопасных по его мнению. Все прошло великолепно, настолько, что соседи окрестили этот детский праздник “праздником года” на их улице. Возможно, Шон ничего не запомнил. Он просто веселился, кидался кусочками торта и визжал от восторга, когда на него надевали огромный воздушный пузырь. Но Эндрю запомнил все до мелочей. В тот вечер, уже после праздника, он долго стоял на веранде, не в состоянии отпустить сравнение всех своих недо-дней-рождения, с этим абсолютно счастливым днем для Шона. Нил бесшумно накинул ему на плечи плед, за что получил в ответ самые крепкие объятия в его жизни. Тогда на глазах Эндрю впервые за вечность блеснуло что-то наподобие слез. — Шон так радовался, — он уткнулся носом Нилу в шею и перешел на еле слышный шепот. — И мы очень радовались. Спасибо, это было чудесно. — Спасибо вам. За все это. За дом, за Шона, за безопасность и возможность радоваться по поводу и без. Казалось, что затмить этот праздник будет просто невозможно, но на три года Эндрю превзошел самого себя. Весь их двор за ночь был переоборудован в сад-лабиринт, в котором были спрятаны подарочки и игрушки. Каждый ребенок получал свою карту и отправлялся на поиск сокровищ, прямо внутри этого чудо-сада из растений, и даже небольшого фонтана. Шон был первым, кто отправился в лабиринт за руку с Нилом, и в тот момент он точно понял, что испытал Эндрю, планируя все это неделями. Ничего в мире не могло сравниться с тем восторгом, искренней, всепоглощающей радостью сына, когда он находил подсказку и смог сам открыть свой подарок. Каждый такой день рождения словно восстанавливал баланс в этом несправедливом и суровом мире. У Эндрю никогда не было своего торта и тем более свечек — Шон получал свой отдельный на каждый день рождения. Когда он подбежал к Эндрю, чтобы тот помог ему задуть свечи, тот уже не смог сдержать самой широкой улыбки. Все это того стоило. Уход от своей прошлой жизни, потеря всего, что могло бы быть его, боль расставания с Аароном, Ваймаком, Би — все это стоило того, чтобы Шон получал свой отдельный торт и целовал их всех по очереди каждое утро. Именно поэтому сейчас, когда нужно выбрать, куда отправиться, вся надежда на Рико, который сможет урезонить своих любимых, лишенных в детстве практически всего. Нил иногда пытался робко поинтересоваться, во сколько им обходятся такие грандиозные дни рождения, но Рико лишь качал головой, показывая на фото на столе: Эндрю выдувает огромный пузырь вокруг себя и Нила и на его лице читается абсолютная гордость. За себя, мальчика 27 лет, который смог выдуть такой огромный пузырь. Нил согласен. Это стоило своих денег. — Аттракционы ближе всего, — осторожно предлагает Рико. — Шон очень любит кататься на карете, Шон ты любишь карету? Помнишь, как она вращается? Они начинают напевать простую песенку, которая обычно играет на карусели, но Эндрю лишь хмурит брови. — Мы могли бы успеть в аквапарк. — Да, но у Шона все еще есть дневной сон. — На одну горку. — Я схожу с тобой на одну горку, — шепотом говорит ему Рико и предлагает свою открытую ладонь. Эндрю кивает и берет его за руку. День пролетает слишком быстро. Послезавтра Стюарту нужно улетать, но он никак не может хотя бы на секунду оторвать взгляда от Шона. Даже когда тот после трех кругов на карусели — в карете, в самолете и на лошади вместе со своим условным дедушкой — заваливается спать прямо в машине, Стюарт остается сидеть рядом, пытаясь запомнить его миленькое личико. — Он так похож на тебя. — Да, к счастью, — Нил ухмыляется, — мы не особо переживаем по этому поводу. В отличие от него самого, который до сих пор иногда видит в отражении Натана. — Он самый красивый ребенок, которого я когда-либо видел. — Эм, спасибо? Не буду принимать это на свой счет. — Ну, формально тебя я не видел ребенком, только на фото. — Так что Шон в принципе единственный? — Почти. Но самый красивый! — Стюарт заботливо поправляет ему волосы. — Я не стал говорить при них, но судя по моим данным, вас никто не ищет. Нил вопросительно смотрит на него. — Я имею в виду, что теоретически вы могли бы попытаться связаться с Аароном. Ох. Это, с одной стороны, чудесная новость. С другой, Нил не знает, знает ли Аарон про главную авантюру в их жизни. — Что он знает? — Он и его высокий друг были на похоронах. Ну знаешь, вас троих. Вместе с кузеном честно плакали. Я не знаю, давал ли Эндрю ему прямые или косвенные намеки. Нил тоже не знает, но внезапно очень хочет, чтобы Аарон знал. Чтобы Ники знал. Чтобы у них сохранялась надежда на то, что Эндрю, который сделал для них практически все, что мог, живет свою лучшую жизнь. — И еще… Я не знаю, хочешь ли ты это увидеть, но думаю, что должен тебе показать, — Стюарт протягивает ему телефон. Видео снято камерой наблюдения, в очень плохом качестве и без звука, но у Нила начинают дрожать руки. На экране Дэн с младенцем на руках встречает у дома машину, из которой выходит Мэтт. Он немного сутулится, двигается очень медленно, опирается на тросточку, — но — но он идет сам. Он выходит из машины, подходит к Дэн и целует ребенка, обнимая обоих. Мэтт поправился, условно, насколько позволяло его состояние, но ему стало лучше. Нил хочет выдохнуть, но не может — воздух словно замирает в легких, слово это годами накопленное напряжение может выйти из него в один момент. Он все еще винит себя во всем, что случилось с Мэттом, но сейчас становится чуточку легче. — Спасибо. Вечером они опять собираются в гостиной, где Нил, цыкая, мажет Эндрю кремом от ожогов, потому что идти в аквапарк без крема было плохой идеей. Он также цыкает на Рико, который за этим не проследил, и позволил Эндрю целых три раза скатиться с горки, не подумав о палящем солнце. — Мы были там не больше часа, — Эндрю поджимает губы, чтобы не выдать, насколько у него все болит, когда аккуратно наносит крем. — Да, и тебе этого хватило. — Рико тоже был без крема. — Даже не знаю, почему. Нил вздыхает. Это даже мило, на самом деле, — они все чаще ведут себя как подростки. Как когда Нил выключает свет, чтобы Эндрю шел спать, а не читал книги про вампиров до 4 утра, или когда отговаривает Рико перекраситься в тотал блонд. Местами это очаровательно. — Стюарт сказал, что мы можем связаться с Аароном, — Нил осторожно проводит рукой по его волосам. Эндрю плавно поворачивается к нему. — Я не знаю, что мы можем ему сказать, что ты можешь ему сказать. Намекнуть, что все в порядке? Эндрю неподвижно смотрит ему в глаза, и это завораживает. — Он должен знать, что я жив. Нил лишь вопросительно наклоняет голову. — У нас была договоренность. Программа, которая отправит письмо другому, если вручную не отменять команду раз в три дня. — Он не получил письма. — Нет. Нил выдыхает. — Стюарт показал мне видео с Мэттом. — Ты перестал винить себя во всех смертных грехах? — Технически, это только моя вина… — он замолкает, когда Эндрю берет его за руку, чтобы прижать к своей щеке. — Технически, это вина тех, кто хотел тебя убить. — Ну вот видишь, я там тоже фигурирую. Они замолкают, когда Стюарт торжественно выносит Шона, завернутого в новую пижаму и со смешными кошачьими ушками, купленными сегодня в парке. — Котик! — говорит Шон. — Котик, — повторяет Нил. Они так и не смогли забрать котика, и кажется, это отличный предлог спросить об этом Аарона. Стюарт уезжает на следующий день, сделав примерно миллион фотографий Шона и Нила, и даже уговорив их сделать вместе семейный портрет.

***

Несмотря на то, что график течек есть буквально в каждом календаре в доме плюс на трех смартфонах и двух рабочих календарях, Нил все равно умудряется забыть о ней. Он чувствует, что у него поднялась температура, что есть небольшая слабость, и хочется немного полежать. Никто из них — уже, спустя столько времени — не страдает резкими вспышками страсти, как бывало на первых порах. Это скорее нечто домашне-ленивое. Рико и Эндрю берут внеочередной отпуск, они затариваются понятной и простой едой, сейчас стали брать няню, которая могла бы дополнительно гулять с Шоном. И кажется, что все запланировано, но Нил все равно пьет таблетки от температуры, и просит не подходить к нему близко, потому что он приболел. Поэтому когда он просыпается, охваченный жаром и болью в животе, он лишь надеется, что никого не заразит. Эндрю кладет ему на голову холодное полотенце, Рико медленно целует за ухом, Нил протяжно стонет, и как обычно, только сейчас понимает. — Как вы всегда знаете раньше меня? — Ты пахнешь как клубничное мороженое, — Эндрю облизывается жарко целуя его в губы. — И ты перенес половину наших вещей в спальню, чтобы спрятаться в них, как в норе. — Оу, — Нил завороженно смотрит, как Рико достает из тумбочки пачку презервативов. Они много раз обсуждали появление второго ребенка. Если первый был подарком судьбы, то со вторым хотелось сделать все планомерно. Как взрослые: сдать анализы, попить витамины. Года через два. Тянущая боль растекается по всему телу, и Нилу сейчас слишком мало всего — поцелуев, объятий и нежных поглаживаний. Он хочет полностью раствориться в ощущениях, без остатка и без осознания происходящего. Но он ответственный родитель: — Шон? — Спит, радионяня работает, просто няня придет утром, — отчитывается Рико, снимая наконец рубашку. Нил завороженно смотрит за действиями обоих альф. Он не должен удивляться, но каждый раз удивляется — насколько ему повезло. — Вы выглядите богически. — Не думаю, что это настоящее слово, — Эндрю помогает ему скинуть с себя остатки одежды. — Очень красивые, — Нил целует их по очереди, — самые красивые. Мои.