Бырч

Шаман всех кентавров молниеносно крутанул боло, которое до сих пор покоилось у него в наспинной корзине. Героиня и Гдыня, спутанные верёвками оказались прижатыми друг к другу и больно рухнули на землю. – Я передумал, – заорал Колбасиани, – Эмилиан Колбасный завещал пытать пленников. Вы все умрёте, завтра… В этот момент раздалось «Вздрюдрюдрюдрюдрюуууу», и над полем боя пронеслась пёстрая тень – это очередной вздрюкоптерий менял пастбище. Что хотел с ними сделать Колбасиани, задружники не узнали. Во-первых, газы летающего слона заглушили слова шамана, во-вторых, Кония инстинктивно пригнулся, и в этот момент Богатея улучила момент и выстрелила из лука. Целилась она с таким расчётом, чтобы шаман всех кентавров не мог перехватить стрелу рукой, и не прогадала. – А, мой!.. – заорал Кония и поскакал прочь. Что «его» снова не было слышно из-за очередного летающего слона, который приземлился совсем рядом. Зато, когда звуки и вонь перестали отвлекать задружников, из-за колесницы показалась растрёпанная принцесса Фессалийских нимф. Она подошла к валявшимся на земле, крепко связанным Гдыне и Чужемиле и протянула к ним что-то шевелящееся. – ААААА! Змея! – заорала девушка-боец и стала биться своим шлемом (остальное было крепко связано) о мощное тело Гдыни. Тот безуспешно пытался уклонить голову от назойливого острия чужемильного шишака. – Где змея? – удивлённо пропела нимфа. – Няма, – неожиданно высоким голосом позвала Богатея. – Буля! Это ты!? Девушки бросились друг другу навстречу и обнялись, а змея упала прямо на спину Чужемиле, отчего та мелко затряслась и заскулила. После бурных приветствий стрелок наконец соизволила разрезать верёвки боло. Мужчина выполз из-под потерявшей сознание героини и поднял замершую змею. – Это не змея, – наконец произнёс он. – Конечно. Я отстрелила ему часть конской колбасы. – А! Колбаса упала на траву, а Гдыня заозирался, ища обо что бы вытереть руки. – Хренасе огромная, – наконец вымолвил он, скобля ладони пучком травы. – Да не, это самый кончик, – пояснила стрелок, потому и попасть легко было. Чужемила пошевелилась и села. Её взгляд был мутным, а ланиты отливали снегом. – Я останусь непорочной. Теперь точно навсегда, – горько констатировала она и принялась беззвучно плакать. Богатея кинулась её успокаивать, повторяя «да забудется» и «я тоже чего-то расхотела», а Гдыня спросил у принцессы: – Вы знакомы с нашей Богатеей? – Да, она жила у нас пару лет, когда мы были подростками. Точно, ей было четырнадцать лет, а мне только что стукнуло шестьсот двадцать пять, мы как раз обряды женские проходили вместе.., – Нимфетка замолчала и оценивающе посмотрела на Гдыню. – Ты подходишь для заключения сделки, боец. Как тебя зовут? – Гдыня. – А я – Нимфетка Пипетка Книппер Чахотка, Принцесса Фессалийской Нимфомании, наследница всех богатств. – Звучит грозно, госпожа. – Только звучит. Наследовать-то нечего почти. Она грузно опустилась на траву и заревела, как маленькая девочка, у которой отобрали любимую куклу. Полчаса после этого Гдыня пытался успокоить ревущих девушек, но тщетно. Стрелок плакала горько, героиня обиженно, а принцесса обильно. В конце концов, он плюнул и пошёл осматривать повозку. Повозка не пострадала, и ящер, кажется, тоже – он просто лежал на спине и дрыгал ногой. Почесав тягловое животное по брюху и потрепав за ушком, Гдыня убедился в том, что оно просто ленится, и парой подзадников вернул ящера в строй. Потом свалил разбросанное оружие и девушек в повозку, протяжно вздохнул и, ворча, отправился в обратный путь. Скоро они добрались до лагеря, где спокойно травили байки Дриада и копейщик Пердикка. Те даже поленились встать – до того были увлечены перемалыванием косточек Херсонесским общим знакомым. Только Дриада, вяло махнув рукой, бросила в сторону повозки: «Я ж говорила – бутерброд». Тела девушек в повозке и правда напоминали бутерброд. Две пышные белые булки – нимфа и героиня – крепко обнялись, зажав между своими прелестями стройное смуглое тело Богатеи. Девушки спали. – Хватит дрыхнуть! Видимо, от большого количества нерастраченной любви настроение Гдыни испортилось, и он без сожалений растолкал девиц. Пока они, ворча, ходили к реке, чтобы умыться, мужчина распряг ящера и отправил его пастись. А сам сходил в шатёр и принёс оттуда к костру длиннющий багет, огромную ветчину и палку колбасного сыра. – Кстати, у меня тоже кое-что есть, – радостно воскликнула Дриада и побежала к деревьям. Через минуту вернулась, неся в руках невероятных размеров стручки, похожие на гороховые, но ярко-розового цвета. – Вот, это соплодия колбасной акации. От них сила растёт. Гдыня побледнел. Впрочем, ел он с охотой. И стручки тоже. Освежившиеся и подкрепившиеся девушки засияли здоровьем, казалось, что полуденная депрессия с водопадом слёз прошла безвозвратно, поэтому Пердикка задал вопрос, который и так витал в воздухе. – Скажи, прекрасная Нимфетка, зачем тебе нужна наша помощь? Принцесса помрачнела. – С недавнего времени, – начала она, нервно скручивая светлый локон, – в наши земли повадились кентавры. Они развлекаются с нимфами, пользуясь своей конской силой… – Фу, мрази!.. Гдыня аж вскочил, до того ему стало противно. Он прямо сейчас хотел поубивать всех кентавров за насилие. – Да нет, успокойся, благородный Гдыня, – мягко, но властно протянув руку, Нимфетка заставила его сесть на место. – Нимфам это нравится. Особенно тем, кто давно мужчин не видел. Проблема в том, что акт любви для нимф – это заключение контракта. Обычно условия подробно оговариваются заранее. Такой контракт – непреложный. То есть ни мужчина, ни нимфа не могут от него отказаться. Поэтому в течение долгих тысячелетий наш край богател, а всякие князья и императоры обходили нас стороной. Но колбасы кентавров такие аппетитные, что бедные старушки просто забывают о рассудке, наслаждаются многочасовыми упражнениями в любви, а потом вынуждены отдавать кентаврам всё, что те попросят. Скоро мы совсем разоримся. – Но тогда мы ничем помочь не сможем, – рассудительно произнесла Богатея. – Нас мало, а вам нужна целая армия, ведь кентавры – многочисленный народ. – Мы тоже так думали. Но на Авдотью Хитрозаднюю были приметы, говорящие о том, что в дубравах по реке Икре будет встреча с задружниками, которые решат дело хитростью. – Да уж, – важно подтвердила Богатея, - Авдотья – покровительница побед малой кровью, так что надо просто придумать, с какого конца взяться. Стрелок посмотрела на Гдыню, Чужемила тоже вперила в него строгий взгляд. Нимфетка захлопала ресницами, умильно взирая на мужчину. Даже Дриада встала, подошла ко Гдыне, поковыряла пальцем в носу и сказала: – Я бы тоже за такой конец взялась. Сжав челюсти и сложив ладони, как будто молился, Гдыня несколько раз глубоко вздохнул и ровным голосом произнёс: – У меня есть одна идея. Все облегчённо выдохнули. – Пока не говори, что за идея – без верных примет можно отпугнуть удачу, – велела принцесса. – Но чтобы всё прошло гладко, надо заключить контракт. – Ну… Хорошо… – Обещаешь ли ты, Гдыня, сделать всё от тебя зависящее, чтобы решить нашу проблему? Страховка у контракта стандартная, так же он не требует жертвовать жизнью твоей или жизнью твоих товарищей. Заключая контракт, я обещаю выполнить твои условия. Каковы они? – Э, не знаю. Чужемила? – Нам нужен полноценный лёгкий качественный доспех. Для всех. – Пойдёт. Да, – подтвердил Гдыня. – Неплохо, я поистрепалась как раз, – кивнула Богатея. – Да и мне бы рациональнее снарядиться. – Фух, – облегчённо выдохнув, принцесса улыбнулась, – тогда нужно подтвердить сделку. Она встала и скинула своё платье, похожее на платьице Дриады, только сшитое из фиговых листьев. Гдыня с ужасом смотрел, как та легла на траву и томно вздыхая, раскрыла объятия. – Будь настойчив, могучий воин, первый раз для нимфы – самый важный. Я жду от тебя любви до заката. – Не при людях же, – простонал Гдыня. Он подхватил Нимфетку, вскинул её на плечо и потрусил к ближайшему дубу. Задружники и Дриада с интересом наблюдали, правда, стараясь сохранять нейтральное выражение на лицах. Это у них плохо получалось. Дуб затрясся, и с него посыпались жёлуди. – Что ж я здесь рассиживаюсь? – покрасневшая Дриада вскочила, щёлкнула пальцами и сделалась невидимой. Следы её невидимых босых ног отпечатались на траве и прочертили дорожку по направлению к трясущемуся дубу. – Надо бы жёлуди собрать, – воскликнул находчивый Пердикка, схватил корзину и поспешил по протоптанной Дриадой тропинке. Чужемила думала дольше, но всё же достала свой тесак и, пошатываясь, отправилась к дубу бормоча: «Охрана беззащитных товарищей – долг настоящего бойца». В земле отдавались гулкие ритмичные удары, как будто кто-то со всей силы бился головой о корни дуба. Богатея вздрогнула, когда с дерева рухнуло большое птичье гнездо. Всё же она была очень выдержанной девушкой, к тому же честной, поэтому встала и тихо сказала: – Раз уж мне предстоит с этим столкнуться, то надо провести тщательную подготовку… Она, не таясь, зашагала вслед за Чужемилой. Навстречу ей из кустов выскочил испуганный секач, размером с полслона, и умчался в степь. Знахарка пришла в лагерь на следующее утро. Она спокойно выслушала рассказ о новом контракте и сказала, что приметы располагают, после этого завалилась спать в шатёр. Именно поэтому в поход выступили уже после полудня. Всю поклажу сгрузили в повозку и шли налегке, поэтому на отдых останавливались нечасто. Да и погода располагала – солнышко светило, насекомые в начале лета ещё не досаждали, ветра почти не было. Вечером остановились в глубокой балке, по дну которой протекал звонкий ручей. На следующий день путешествие тоже заладилось. Задружники быстро огибали с юга недружелюбную державу – Оскорбинию, жители которой славились своим нежеланием жить в мире с соседями. Им постоянно казалось, что все хотят оскорбить и унизить великий народ и его многострадальную Родину, хотя эта самая Оскорбиния никому не была нужна. От такого подхода страна нищала, а оскорбинцы становились всё более озлобленными и мрачными. Чужемила хотела сначала вести отряд южнее – по самому берегу моря, – но Пердикка и Нимфетка в один голос уверяли, что там неспокойно. Пираты могут заходить вглубь материка, да и кентавры тоже любят приморские равнины. На четвёртый день случилось не очень приятное происшествие. Вечерние развлечения Гдыни и Нимфетки становились всё громче и разнообразнее, а тут они вообще разошлись, поэтому к ночи у лагеря собралась внушительная стая оборотней. Они сидели вокруг, правда, на приличном расстоянии с очумелыми глазами, и подвывали не в меру чувствительной принцессе. Богатея и копейщик нервно патрулировали границы лагеря, когда Чужемила созвала их на незапланированное совещание. – Друзья, – важно сказала девушка-боец, тряхнув роскошной шевелюрой, – мне кажется, стоит привлечь оборотней к решению нашей задачи. – В этом есть смысл, – подтвердила знахарка. – Оборотни почти, как люди, с ними можно договориться. Тем более, что луна сейчас на убыль пошла. И Зверина Копрофилия скоро. Не знаю, надо бы приметы поизучать для такого случая отдельно. – А что, Зверина разве как-то связана с оборотнями? – Богатея нахмурила свой гладкий лобик. – Я считала, что она – повелительница домашних животных. – Ну что ты, деточка. Зверина лечила зверей от паразитов, например, от цискарид. Бедные животные страшно мучаются, если заражаются этими червями. Сначала тела зверей становятся очень мягкими, их конечности разъезжаются в разные стороны, потом они начинают кружиться без остановки и прыгать, пока не погибнут от истощения. А ведь есть ещё волочковые черви, мигелевые цепни, баланчидии, в конце концов. – Ну, и оборотни при чём? – Так они тоже лечились у Зверины, поэтому чтут её память. Из темноты к костру вышли Гдыня и Нимфетка. Точнее, мужчина почти нёс на руках обессилевшую принцессу. Туника из листьев собралась где-то в районе талии нимфы, поэтому было хорошо видно, что принцесса регулярно питается и, вообще, пышет здоровьем. – Я слышала про оборотней, – заявила она, когда Гдыня усадил её на подстилку у костровища. – Плохая идея, – Нимфетка попыталась поправить платье, но трясущиеся руки её плохо слушались. – А, ладно, не холодно, – она взяла страусиное бедро, до этого мирно коптившееся над костром и продолжила. – Оборотни не имеют моральных ориентиров, к тому же забывчивы. Они слишком просто меняют союзников. А если мы попытаемся нанять их официально, тогда они превратятся в самую страшную разновидность оборотней – они ведь станут как бы солдатами, значит, будут считаться оборотнями в погонах. А от них ещё никому хорошо не было. – Интересные здесь особенности, в смысле, у местных оборотней, – покачала головой знахарка. – У нас в лесах всё вервольфы да берсерки, с ними можно иметь дело. – Конечно, а здесь – шакалы. Нимфетка погрузилась в поедание страусиного мяса. Жир обильно орошал её немаленькую грудь. Богатея тоже взяла себе крылышко. Пердикка выкопал из золы два страусиных яйца, а знахарка и Чужемила принялись за жареную грудку. Только Гдыня хищно взирал на блестящие в свете луны холмы Нимфетки, покрытые жиром. Наконец он не выдержал, схватил её и поволок в кусты. Развлекались они до утра, причём так громко, что даже оборотни испугались и покинули окрестности лагеря. Через пару дней задружники добрались до Лещат – тех гор, что располагаются к северу от Фессалийского леса. Там направления стал указывать уже Гдыня – Чужемила передала ему руководство группой, ибо идея, как спасти нимф, принадлежала ему, а по общему согласию подробностями до поры до времени делиться было не нужно. По каким-то незаметным приметам Гдыня вывел их в чудную долину почти полностью окружённую заснеженными пиками. Случайный путник вряд ли мог там оказаться, потому что очень уж запутанными были горные тропки. Посередине долины блестело прозрачной водой овальное озеро, на берегу которого были раскиданы домики, по виду напоминавшие ярмарочные пряники. Гдыня повёл их к самому большому – с острой крышей, черепица которой подозрительно напоминала плитки шоколада. Перед домом, на площади с огромной ёлкой, украшенной ватными куклами и бумажными снежинками, играли дети – они скатывались с горки, кидали друг в друга снежки, лепили снеговиков. Всё это блестело играло красками и звенело колокольчиками. – Как мило, – пискнула девушка-боец. – Хм, – Богатея явно была настроена скептически, – ты собрался позвать на помощь детей, Гдыня? – Да нет, конечно, – мужчина весело рассмеялся. – Тут старый мой приятель живёт. Добрейшей души человек. Детей любит, подарки им мастерит. Ещё вегетарианец к тому же, вон смотрите кролики скачут – не боятся. А вот и он сам. Из дома вышел человек в красных меховых шортах и красной же мохнатой телогрейке. На голове его звенел колокольчиком красный колпак. Человек был огромен – на голову выше Гдыни и ровно в три раза толще. Кожа его была того же оттенка, что и шоколадная черепица, но самой яркой его приметой являлась окладистая белоснежная борода. – Привет, приятель! – басовито крикнул хозяин долины. – Хо,хо,хо, Гдыня, это ты! – Вот, знакомьтесь, – Гдыня широко улыбнулся. – Это Хуго Ганс Клаус фон дер Пферде. – Погоди, ты хочешь сказать, – воскликнула пораженная Чужемила, – что это – тот самый Дед?.. Продолжение следует