Это нелогично

Старскрим его раздражает. Вернее, раздражал бы, если бы Шоквейв мог что-то чувствовать по отношению к другим. Для него другие — лишь шестерёнки в идеальном механизме, который создаёт он сам. Старскрим не поддаётся шлифовке, его нельзя откалибровать, как шалящий прибор. Старскрима нельзя исправить, как ошибку в сложном коде. Странно, что Мегатрон не понял этого за солнциклы войны. Действия Старскрима не поддаются логическим объяснениям. Это бы бесило, если бы Шоквейв не принял давным-давно одну истину: проще смириться с чем-то или кем-то, чем пытаться изменить. Это всё равно что пытаться изменить погоду или поменять историю — бесполезно. Поэтому Шоквейв уже привык не вслушиваться в крики и шипение Старскрима за спиной. Это лишь потратит его время. А оно слишком ценно, чтобы понапрасну отвлекаться на раздражители. В его ругательствах нет смысла. Нет логики. Никогда не было. Но его спокойствие злит Старскрима. Бесит до нового почти рыка за ним. Шоквейв продолжает работать и молчать. — Может быть обратишь на меня внимание уже? Я не пустое место, чтоб ты знал! — Трата времени на твои эмоциональные всплески — нелогичное занятие. Он даже не поворачивается к сикеру, продолжая набирать на терминале коды, создавая сложные цепочки. Создание новых предаконов требует времени. И это логично — он создаёт новых, разумных существ. А вопящий Старскрим за его спиной не удостаивается и толики внимания. Это тоже логично. — Старскрим, ты можешь помешать сканированию. — голос ровный и холодный. Эмоций в нём нет. Как и в самом Шоквейве. Эмпурата забрала у него эту возможность — и он не жалеет. Тратить силы на бесполезные чувства нелогично. К тому же, это влияет на работоспособность, умение здраво мыслить, а не повиноваться случайным порывам злости или ненависти. Он не боится смерти — зачем бояться того, что ждёт их всех? Для него смерть — лишь упущенные возможности. А раз так — значит он должен продолжать свою работу. Даже без Мегатрона. Только для себя — и возможно на благо восстановленной планеты. Предаконы были важны для Кибертрона, пусть и вымерли много тысяч солнциклов назад. А сейчас у него есть возможность возрождения их расы. Это логично — предаконы разумны, а Предакинг может стать их королём, если ему хватит разума, чтобы подняться над инстинктами. И тогда, в случае заключения мирного договора, если автоботам хватит на это ума, они получат сильных союзников. А он — он потребует — попросит — о возможности создания новой лаборатории. И желательно без кричащего под ухом Старскрима. Или же предаконы могут стать теми, из-за кого автоботам придётся считаться с ним. Ему не нужен захват власти — никогда не нужен был. Лишь возможность работать в лаборатории и материалы для экспериментов. Их сотрудничество со Старскримом — лишь вынужденная мера, необходимая до тех пор, пока не наступит определённость в их послевоенной жизни. А пока они скрываются, не подавая сигналов о том, что они живы. Но работа с сикером — не такое уж и лёгкое занятие. Старскрим больше рассуждает, чем делает. И всё стоит на месте, если им приходится делать что-то вместе. Шоквейв знает, что сикера злит, когда в его способностях сомневаются. Когда упрекают в том, что не справился. И знает, как это использовать. Спустя две кибер-недели они снова работают вдвоём. Точнее Старскрим рассуждает о чём-то сзади, говоря о том, что то, что они делают, будет полезно и они это будут использовать. Строит планы на будущее — как он захватит власть, как автоботы погибнут, как он будет их казнить лично. Слова, слова, слова... Пользы нет. Веса нет. Это нелогично. Сколько раз Старскрим уже говорил это? Достаточно, чтобы убедиться, что это лишь пустой трёп. Он лишь лезет под руку, а чтобы заставить его уйти... — Ты ненадежен, Старскрим. Твои действия приводят к частым провалам операций и планов. — Кто ты такой, чтобы судить меня?! Или мои действия? — Старскрим едва ли не рявкает на него, раскрывая крылья и медленно приближаясь. Он быстро вспыхивает — и очень медленно успокаивается. Надо лишь подтолкнуть его. — Данные о миссиях и твоих попытках свергнуть или убить Мегатрона говорят о том, что твои действия неправильны. Как и тогда. Шоквейв привык не зацикливаться на том, что было. Но сейчас учитывать ошибки прошлого логично. На Старскрима нельзя полагаться, ему нельзя доверять; ни жизнь, ни ценные разработки. Шоквейв помнит Кибертрон, помнит, как создал космический мост, который должен был отправить их на Землю. Но когда автоботская разведчица ослепила его, Старскрим оставил его одного. Полуслепого, в развалинах лаборатории, без коммуникаций — Шоквейв был брошен своими же на пустой и безжизненной планете. Долгие орбитальные циклы ушли на то, чтобы восстановиться и продолжить работу над проектом «Предакон». Малое количество ресурсов, увы, не играло ему на руку. Но он справился. И единственный раз, когда он вышел из себя — уже на Земле, когда Старскрим начал насмехаться над ним и его заслугами, о которых знают все. Сикер попытался высмеять его перед Мегатроном — и едва не лишился глаза. Зато замолк. Может быть с точки зрения логики его действия были... Эмоциональны, что ему не присуще, но с точки зрения эффективности отрицать пользу данного поведения было нельзя. — Твои действия были в высшей степени нелогичны. Шоквейв абсолютно спокоен. Но Старскрим, явно находясь в шаге от истерики, кричит на него: — Да хватит мерить всё своим «логично-нелогично»! Это глупо! Неужели непонятно?! Шоквейв никак не реагирует на эмоциональные всплески Старскрима. Лишь поворачивается к нему и холодно произносит: — Действовать согласно разуму — логично. Следовать эмоциям — нелогично. Они мешают здраво мыслить. Старскрим вздергивает крылья, шипит и топорщит перья-лезвия, уходя вглубь его лаборатории. Бросает что-то нелестное, вроде «Чтоб тебя скраплеты сожрали», садится на одну из платформ и наблюдает молча за работой Шоквейва. Становится тихо; и лишь тихий гул работающих приборов, да клацанье клавиш на терминале нарушают эту тишину. Шоквейв работает молча. Они периодически бросают те лаборатории, в которых они работали раньше, и перемещаются. Это необходимо, чтобы избежать встречи с автоботами. Это логично, учитывая, что они в меньшинстве. И то, что они со Старскримом могут забрать из старых лабораторий, они забирают. И создают новых клонов. Новые предаконы не такие умные. Не такие разумные, как Предакинг. И пусть тот тоже большим умом не отличался, особенно тогда, когда только появился, но хотя бы умел мыслить. И изредка подниматься над инстинктами. Даркстил и Скайлинкс, как назвал их Старскрим, иные. Да, трансформируются. Да, обладают речью. Но они до сих пор лишь животные. Следующие зову предков хищники. Но они незаменимы, когда нужна грубая сила. И неважно, для чего конкретно. Но их умение чуять кости своих собратьев незаменимо. Старскрим с очередной костью вальяжно и неторопливо заходит в лабораторию, пока Шоквейв набирает на терминале необходимые комбинации, сканируя очередную кость. Позади него расположена капсула, полностью заполненная КНК, со скелетом предакона внутри. С незавершенным скелетом. — Я вернулся, партнёр, — в каждом слове Старскрима сквозят язвительность и почти презрение, — надеюсь, ты не терял времени даром в своей лаборатории, пока я трудился в поле без отдыха! — он сбрасывает кость на стол, фыркая. И разминает крылья, спину — наверняка ломит и на это он будет жаловаться, требуя размять ему её, упирая на то, что кроме него, Старскрима, некому таскать Шоквейву кости, потому что Скайлинксу и Даркстилу это пока доверять нельзя. Ненадежно. — Я собираю старые кости быстрее, чем ты выращиваешь новых клонов! — он почти шипит, он явно возмущён. Но Шоквейв не поддаётся на провокации. — Старскрим, — он поворачивается к нему, отвлекаясь, — учитывая отсутствие инфраструктуры и постоянную потребность в перемещении, чтобы нас не обнаружили, нелогично ожидать большой производительности в такие сроки. — Во всяком случае, новые клоны не такие заносчивые, как твоё последнее творение. На этом короткая беседа заканчивается — возвращаются клоны. И их прибытие не приносит никаких радостных вестей. О них теперь знают автоботы. Шоквейв видит ярость Старскрима, видит, насколько тот зол. Для него данное — лишь пункт в пользу того, что необходимо клонировать больше предаконов. Или же пойти по пути дипломатии. Но Шоквейв признает для себя, что с их последней встречи на Кибертроне Старскрим стал умнее. Немного, но умнее, пусть желание захватить власть у него осталось. Шоквейву безразлично, кто будет у власти, если ему будут давать возможность работать в лабораториях. Не более того. В нём нет ни честолюбия, ни желания управлять. И Шоквейв об этом знает. Через кибер-неделю Старскрим набирает ему на комлинк, говоря о том, что он обязан приехать. Шоквейв выезжает незамедлительно — горьким опытом сикер научен, понапрасну его от дел не отрывает. — Зачем ты позвал меня в эту глушь? — холодно бросает он, подходя к Старскриму спустя три долгих груна езды. — Я нашёл нашу армию, — вкрадчиво поясняет Старскрим, — клоны почуяли настоящую жилу. Перед ним на огромном плато лежат кости. Предаконы. Десятки тысяч. Шоквейв быстро анализирует полученную информацию. На клонирование стольких предаконов ему не хватит материалов. Придётся довольствоваться малым. Он продолжает думать, очищая кости от камня, в который они заточены. Думает, не обращая внимания на начавшуюся драку клонов. Но голос, столь знакомый, заставляет его отвлечься. Это нелогично. Мегатрон был убит. Он не может быть жив. Но он не похож на терроркона, он движется так плавно, как позволяют ему размеры, он идёт спокойно... Но что-то настораживает. — Не может быть... — выдыхает Старскрим, опуская крылья и переплетая пальцы. — Это не поддаётся логике. Старскрим не слушает. Он снова, как послушный пёс, бросается к хозяину, раболепно склоняется перед ним — и получает мощный удар. — Я Разрушитель миров и повелитель нежити!.. — Юникрон. — мрачно констатирует факт Шоквейв. И было бы логично отступить, если бы не... — Давай покажем повелителю нежити, что значит быть неживым! ... Если бы Скайлинкс и Даркстил не бросились на Юникрона, рыча и поливая его огнём. Они проигрывают почти сразу — что можно противопоставить богу? Руки Юникрона окутывает фиолетовый огонь, а по земле бегут расколы. Длинные извилистые молнии бьют в небо — а потом с выжженной земли поднимаются террорконы. Почти развалившиеся, чёрные, обугленные, жуткие твари, медленно ковыляющие им навстречу. Старскрим даже не пытается бороться с ними. — Нам конец! — и улетает. Это логично. Но Шоквейв не имеет крыльев. Ему остаётся лишь пытаться выиграть время, чтобы сбежать. В следующие клики его валяют по земле, будто играя. Но игры эти смертельны — спасает лишь броня. Предаконы приходят на выручку тогда, когда понимают, что их создатель не выберется сам. Инстинкты требовали от них бросить слабого — но впервые в своей короткой жизни Скайлинкс и Даркстил их проигнорировали. Старскрим их недооценивал, как и Предакинга в своё время, называя чудовищами и животными, но оказался неправ. Когда армия террорконов скрывается из виду, Шоквейв слышит шум взмахов крыльев. Он даже не оборачивается — знает, что это Предакинг. Драка между его творениями логична с точки зрения природы — Предакинг должен доказать свое положение. Но с точки зрения логики... — Будет более логично применить свою силу в другом месте. Он объясняет им всю ситуацию. Поясняет, что они должны прийти на помощь к автоботам. Его творения наконец слышат, забывая обо всём — и летят на помощь. Шоквейв возвращается к себе в лабораторию. Старскрим может делать, что хочет. Он снова оставил его одного, и их сотрудничество завершено. Но после окончания битвы что-то внутри требует отправиться в Даркмаунт. Как будто там что-то важное. Шоквейв привык прислушиваться к себе, а потому идёт. И за несколько хайков от него замечает вдалеке три летящие от цитадели фигуры. Что предаконам нужно было там? И лишь когда он находит воющего от боли и лежащего на полу Старскрима с переломанными крыльями и многочисленными ранами, то понимает, что им было нужно. Месть.