После жизни

      «Уважаемые пассажиры, через 20 минут самолет приземлится в аэропорту Роттердам-Гаага. Просьба пристегнуть ремни безопасности и не вставать со своих мест до окончания полета. Температура за бортом 17 градусов по Цельсию, солнечно. Благодарим, что выбрали нашу компанию.»       Где-то вдалеке звучал мелодичный голос бортпроводника. Эванжелин могла расслышать только «20 минут» и «Роттердам», но даже это не помешало ей составить логическую цепочку и понять, что уже совсем скоро она сможет покинуть этот душный эконом-класс. Почти 15 часов, 4 пересадки, её лучший друг, который сейчас мирно посапывал в кресле слева. Как и девушка, он надел наушники и провёл весь полёт, переслушивая сотни альбомов своих любимых групп. За это Эви и любила Спенсера. За последние полгода он едва отошел от неё на шаг, даже когда его не было видно, он наблюдал. Но он не давил. Спенсер не пытался понять её, не пытался забраться в её голову и исправить то, что было безнадежно сломано. Он просто следил и предостерегал.       Эви на секунду отвернулась от своего друга и взглянула в иллюминатор. Что ж, бортпроводник не соврал, действительно было солнечно. Девушка могла бы сейчас улыбнуться, вот только она забыла, как это делать. Время от времени она натыкалась на свои старые фотографии. Конечно, уходило несколько секунд, чтобы узнать себя на них. Но большую часть времени она тратила на то, чтобы понять, как ей тогда удавалось скривить губы в эту небольшую дугу, которую люди зовут улыбкой?       Отрывая взгляд от города, над которым сейчас пролетал их самолет, она вновь повернулась к креслу слева.       – Спенсер, – прошептала Эванжелин, слегка потряхивая плечо друга, – просыпайся, мы уже почти на месте.       Парень открыл сначала один глаз, оглядел им Эви. Признаться честно, это выглядело немного странно. Будто тебя осматривает Циклоп. Хорошо, что через секунду Спенсер решил проснуться окончательно и уже двумя глазами осмотреть подругу на предмет… чего? Травм? Ран? Крови? Возможно, красных белков глаз и расширенных зрачков? Конечно, он делал это не в первый раз и Эванжелин уже научилась распознавать подобные проверки:       – Спенсер, хватит. Мои мозги всё еще при мне, и работают они вполне исправно. Поэтому перестань меня анализировать.       – Рад, что в тебе проснулось чувство юмора, – саркастично заметил всё еще сонный парень. – Не вини меня за то, что я проявляю заботу.       Девушка лишь перевела взгляд на кресло перед ней. Она правда была благодарна Спенсеру. Он единственный, кто оставался рядом все эти месяцы. Все эти тяжелые шесть с половиной месяцев. Эви сложно было представить, как бы сложилась её жизнь без её лучшего друга. Возможно, она бы просто закрылась в своей квартире, не видя свет, не вдыхая воздуха. Задохнулась бы от собственной беспомощности и ненависти. Снова эти гнетущие мысли. Который час? Разве она пропустила приём таблеток?       Спенсер видел, как в голове у девушки закрутились колёсики. Как её глаза судорожно бегали между небольшим рюкзаком и руками. Он не стал ничего говорить, лишь мягко положил свою руку на её острое плечо и одним взглядом попросил успокоиться и расслабиться. После чего сам потянулся к рюкзаку, доставая оттуда небольшую бутылку воды и органайзер для таблеток. Остальную работу Эванжелин сделала самостоятельно. Конечно, препарат действовал не сразу, но от самого осознания того, что спасительная таблетка уже внутри неё, становилось легче. Возможно, это эффект плацебо, пусть так. Главное – результат.       Спустя пятнадцать минут самолет наконец приземлился. Эви и Спенсер дождались, когда почти все пассажиры выйдут и только потом, быстро собрав свои немногочисленные вещи, сами прошли к выходу. Без труда они забрали багаж, даже вызвали такси к отелю. Но всё это время, что они пробыли в людном аэропорту, Эванжелин будто задыхалась. Ей казалось, что все вокруг смотрят на неё. Интересно, что они видят? Может, они знают? Осуждают ли? Жалеют? На что чёрт возьми, можно пялиться? Бледная кожа, синие круги под глазами, тонкие пальцы рук с короткими едва ли аккуратными ногтями, худощавое телосложение, спрятанное сейчас под какими-то широкими джинсами, футболкой и легким бежевым плащом. Единственным ярким пятно этого убогого портрета были рыжие волосы. Но даже они потускнели за последние полгода. Прямые, безжизненные, как и её зелёные глаза, застеленные какой-то серой дымкой. Так почему все вокруг пялятся?       Вот только никто не смотрел. Люди были заняты своими делами, им не было дела до какой-то американской туристки. А она, в свою очередь, шла с низко опущенной головой, пытаясь контролировать своё дыхание и сжимая кулаки до тех пор, пока на ладонях не останутся неаккуратные полумесяцы от ногтей.       – Такси уже у входа, Эви. Надо поторопиться, иначе не успеем на регистрацию, – как будто между прочим сказал Спенсер, беря свою подругу за запястье и проталкивая их к выходу через толпу.       В такси она смогла немного расслабиться. Хорошо, что большинство машин сейчас оснащены перегородкой между водителем и пассажирами сзади. Так ей не придётся поддерживать какой-то глупый разговор о погоде или музыке. Всю дорогу она смотрела в окно. Улицы здесь были не похожи на бостонские. Здания отличались друг от друга, выглядели куда более дружелюбно. К тому же, вряд ли в Роттердаме были люди, которые знают, что случилось осенью на Шепард-Стрит. Более того, вряд ли они знали, кто был участником этих жутких событий.       Поездка длилась недолго, около 20 минут. За это время они не попали ни в одну пробку, лишь пару раз останавливались на светофорах. Удивительный город. Он кажется таким спокойным и расслабленным, но при этом не стоит на месте, ожидая, когда толпа пройдет немного вперед, а пробка каким-то волшебным образом исчезнет.       Отель, в котором остановилась Эванжелин, находился почти в центре города. И она соврет, если скажет, что не беспокоится по этому поводу. Наверняка здесь море людей, местных и туристов, снующих повсюду в поисках какого-то модного ресторана или красивых кадров для очередного поста в Инстаграм. Иногда Эви скучала по инстаграму. Она удалила свой профиль почти сразу после того случая. За пару дней ей написали сотни гневных сообщений, которые не способен выдержать ни один, даже здоровый, человек. Поэтому было проще абстрагироваться. Что, впрочем, не спасло её от ненависти к себе.       Порядком уставший Спенсер уже забрал их вещи из багажника такси, расплатился и довольно карикатурно таща чемоданы и сумки, остановился возле Эви.       – Да, Спенсер, спасибо за помощь, может я возьму какие-то не очень тяжелые сумки, чтобы тебе было легче? – он имитировал голос Эванжелин, хоть это и звучало крайне глупо, - Нет, Эви, ты что, я же выступаю в цирке уродов, как самый сильный силач из всех силачей, я сам справлюсь. А еще у меня восемьдесят три руки, тридцать из которых где-то в районе хвоста. Сам справлюсь.       Девушка перевела взгляд со здания отеля на своего друга и приподняла одну бровь. Что ж, он и правда выглядел глупо с этими чемоданами в руках, сумками, зажатыми между боков и рюкзаком, который держался на мизинце левой руки. Не хватало еще какого-то пакета в зубах – и была бы типичная сцена из фильма «Красотка».       – Извини, Спенс, давай я возьму эти сумки и рюкзак, они кажутся не такими тяжелыми.       Парень лишь благодарно улыбнулся и наклонил голову в немом согласии. Эви ничего не оставалось, кроме как отобрать вышеупомянутые вещи и следовать за ним ко входу в отель.       Стоит ли говорить о том, что удача – это не то слово, которое описывает Эванжелин? Её друг уже вошел в здание отеля и подходил к стойке регистрации, когда девушка обнаружила, что с её плеча спадает лямка от рюкзака. Она тщетно попыталась поправить её, дернув плечом вверх, но никак не удавалось прийти к нужному результату. Да, она была максимально отвлечена от пути, по котором идёт ко входу. И да, конечно же, ни она, ни люди, выходящие из отеля, не заметили друг друга. Итог: Эви падает, получив резкий удар по лбу от распахнувшейся матовой двери отеля.       – Oh, mi dispiace così tanto, signora, non ti ho vista entrare. Sei troppo ferito? Ethan, Thomas, aiutatemi a sollevare lei*.       Эванжелин потребовалась пара секунд, чтобы понять, что произошло. Только что она спокойно шла и пыталась разобраться с лямкой рюкзака, как через мгновение оказалась на холодной брусчатке Роттердама, а еще через мгновение – в руках каких-то незнакомцев, которые пытались помочь ей подняться. И, конечно, она не смогла разобрать ни слова того, что сказали эти незнакомцы. Это голландский? Не похоже. Черт, она – явно не полиглот.       Судорожно собирая вещи и наспех накидывая на свои плечи горе-рюкзак, она почти сразу пустилась к стойке регистрации, где Спенсер смотрел на эту картину наполовину паническим-наполовину смеющимся взглядом. Эванжелин же рискнула обернуться на компанию незнакомцев, по вине которых её красивый песочный плащ теперь был испачкан пылью. Она хотела сказать какую-то колкость, возможно, послать их к черту… Но слова так и не вырвались, ведь взгляд Эви наткнулся на карие, почти черные глаза, горящие пламенем жизни. Их обладатель будто знал, что именно планировала сказать девушка, ведь в следующую секунду незнакомец ухмыльнулся левым уголком губ и скрылся за закрывшейся матовой дверью отеля.