После жизни

      Ночь опустилась на улицы Роттердама. За окном срывался ветер, от чего шторы в номере Эванжелин беспокойно колыхались. По подоконнику тревожно барабанил дождь. Но это никоим образом не беспокоило двоих людей, которые мирно спали в одной кровати. Полупустая бутылка рома стояла у одной из прикроватных тумбочек, а телевизор всё еще гудел, хоть фильм уже давно закончился.       Эванжелин проснулась от резкого порыва ветра, который прошелся вдоль её неприкрытых пледом ног. Часы на тумбочке показывали «4:18». Значит у неё была еще масса времени, чтобы выспаться. Голова всё еще кружилась от выпитого алкоголя. Где-то за её спиной тихо посапывал Дамиано. Девушка хотела повернуться к нему лицом и вновь провалится в царство Морфея. Но, как только она попыталась сделать это, её всё еще сонный разум, зафиксировал тень в углу комнаты. Прямо возле комода можно было разглядеть чей-то силуэт. Совершенно неподвижный, будто неживой.       Внутри вдруг появилось липкое ощущение страха. Её кожа покрылась мурашками, а затылок покалывало. Словно кто-то пристально смотрит на неё, не моргая вовсе. Эви моргнула один раз. Сон никак не желал отпускать девушку, звал к себе, приманивал. Но разум искренне надеялся на благоразумие. Эванжелин хотела встать, проверить эту странную тень. А в следующую секунду небо разделилось от удара молнии. Яркая вспышка света пронеслась по покрытому темнотой номеру. На мгновение она ослепила девушку. Очень жаль. Ведь в таком свете рыжеволосая могла бы разглядеть, кто прячется в тени помещения. Однако, когда она вновь открыла глаза, силуэт исчез.       Короткий осмотр тёмной комнаты – и девушка вновь была готова засыпать. Её мозг не готов функционировать в столь раннее время. Она медленно повернулась на другой бок, кое-как умудрившись накрыться своей половиной пледа. Если бы не темнота в номере, она бы разглядела сейчас лицо Дамиано. Интересно, без макияжа и вечно-самодовольного выражения лица он выглядит иначе? В любом случае, сейчас это проверить не получится. Остаётся лишь смириться и вновь погрузиться в царство Морфея. Но прежде…       Прежде, чем Эви удалось закрыть глаза, она вновь заметила что-то странное. На этот раз нервы разыгрались не на шутку. Ей вдруг показалось, что в кровати с ней лежит вовсе не заносчивый итальянец, которому она вчера доверилась. Что-то странное было в его чертах лица, скрытых тьмой. Как трусливая героиня фильма ужасов, девушка замерла, не в силах даже вздохнуть. Она ждала новой вспышки молнии. И на этот раз никакой яркий свет не заставит её зажмуриться. Она хотела увидеть правду. Какой бы страшной она не была. С каждой минутой кислорода в лёгких становилось всё меньше. Ожидание тянулось будто бесконечность. И в тот момент, когда молния, всё же, озарило небо над Роттердамом, Эванжелин лишилась последних крупиц воздуха в лёгких. Лишь на долю секунды она увидела перед собой то самое белое лицо, которое каждую ночь мучало её в кошмарах. Но этого хватило, чтобы девушка начала задыхаться. Она попыталась позвать на помощь, но не могла разомкнуть губы Она попыталась встать, убежать, но что-то будто прижимало её к матрасу. Её молчаливый мучитель снова здесь и готов к мести. Его лицо начало приближаться. Чёрные уста разомкнулись, показывая ряд острых пожелтевших зубов. Рука, прижимающая Эви к кровати, крепче сомкнулась на талии. И теперь паника полностью охватила её тело.       – Теперь мы будем вместе, Эви… – его голос, казалось, испорчен. Словно старая виниловая пластинка, которая долгие годы лежала на чердаке и давно испортилась. – Это не будет больно. Зато потом я всегда буду рядом… Я здесь… Это просто ночной кошмар…       Эванжелин резко открыла глаза. Воздух неожиданно заполнил её лёгкие, от чего наступил приступ кашля. Она быстро осмотрела номер. Всё такая же темнота, за окном дождь, ветер колыхает шторы, а на её кровати Дамиано, который с беспокойством глядит на девушку.       – Что случилось? Это кошмар, да?       Рыжеволосой всё же удалось отдышаться, после чего она вновь опустила голову на подушку и повернула её в сторону своего гостя.       – Скорее всего, – послышался вздох облегчения. – Я проснулся, когда услышал странные звуки. Ты будто не могла дышать. Металась во все стороны, постоянно открывала рот в попытках глотнуть хоть немного воздуха, но ничего не выходило. Это было немного… пугающе.       – Прости. Мне иногда снятся кошмары… почти каждую ночь. Надо было тебе пойти спать в свой номер.       Парень долго молчал. Должно быть он и правда раздумывал над тем, чтобы вернуться к себе. На часах светилась цифра «4:37», время для сна оставалось. Да и к тому же сегодня у них тоже выходной. Последний перед важной неделей.       – Знаешь, ты бы задохнулась, не будь меня здесь.       Забавно, каким будничным тоном Дамиано произнес эти слова. Как он может оставаться столь спокойным и так быстро возвращаться к прежнему состоянию после всего, что увидел и услышал? Эви не раз показывала своё безумие, но он никогда не пугался, не уходил. Но и, в отличие от Спенсера, он не проявлял всеобъемлющую заботу. Хотя, если честно, поддержку от Дамиано девушка чувствовала сильнее, чем от лучшего друга. И в чём же причина? Всё довольно прозаично. Давид не наседал на неё, не пытался оградить от любой проблемы, не играл роль опекающего старшего брата. По какой-то нелепой случайности он постоянно оказывался рядом, но давал девушке свободу, появляясь в непосредственной близости только тогда, когда это было необходимо. И любого другого человека давно бы смутила та эмоция, с которой Дамиано произнес «ты бы задохнулась». Но Эванжелин понимала, почему он сказал это именно таким образом: всего лишь не хотел усугублять её и без того беспокойное состояние.       – Ах, и что бы я без тебя делала? – она почти улыбнулась, когда говорила это. Почти.       – Устроила бы в раю вечеринку с выпивкой, наркотиками и кучей горячих шлюх-демониц.       Эванжелин была удивлена. В темноте не было видно, как она сконфуженно нахмурила брови и повернула свою голову в сторону гостя.       – Почему ты решил, что я захочу превратить рай в притон и развратить всех ангелов и праведников?       – Не я предложил раздеться посреди музея и заняться горячим страстным сексом.       Типичный Дамиано Давид снова в деле. Даже в такой странной ситуации он сводит всё к ебле и похабным шуточкам. И хоть Эванжелин не была против подобных референсов, она всё равно закатила глаза и вернула голову в прежнее положение. Итальянец же (видимо обладая третьим глазом в ухе, который способен видеть в темноте) наоборот, повернулся лицом к ней:       – Ты что, только что закатила глаза?       – А ты что, читал 50 оттенков серого? – почему-то это было первое, что пришло в голову к Эви, когда она услышала вопрос.       – При чем здесь это? – в его голосе определенно слышалось недоумение.       – Каждый раз, когда главная героиня закатывала глаза, её бойфренд-миллиардер придумывал какое-то «наказание». Например, мог отшлёпать или засунуть в неё анальные шарики.       Тишина. Теперь это становилось неловко. Стоп, она и правда сейчас рассказывала про 50 оттенков серого? Действительно, о чём еще можно говорить почти в пять часов утра? Впрочем, эти разговоры помогали забыть про кошмар. Да как ты это делаешь, Дамиано Давид?       – Хочешь, чтобы я тебя отшлёпал?       Эта фраза рассекла воздух в номере так же внезапно, как и молния рассекает грозовые тучи. И ведь парень звучал совершенно серьёзно. Конечно, Эви надеялась, что он шутит.       – Боги, ты можешь просто заткнуться и уснуть?       В своём сне она хотела рассмотреть черты лица спящего Дамиано? Забудьте. Сейчас она поворачивается спиной к нему, чтобы действительно не взбеситься. Хотя где-то в глубине души девушке забавно участвовать во всех этих словесных играх из разряда «Кто кого быстрее спровоцирует?»       – И когда ты стала такой занудой… – это было последнее, что услышала девушка, прежде чем почувствовала, как к её спине прижимается тёплое тело, а талию сжимает рука.       – Что ты делаешь?       – Ээээ, это на случай, если ты снова начнёшь задыхаться. Так я быстрее пойму, что ты перестала дышать и смогу помочь.       Как благородно звучали эти слова. Если бы его руки не находились опасно близко к её груди. И с каждым вдохом они грозили подняться всё выше. Поза ложки (она ведь так называется?) слишком опасна в их исполнении. Хотя, похоже, у Эви не было выбора.       – Это вообще лечится? Всякий раз, когда я думаю, что ты перестаешь меня раздражать, ты придумываешь что-то такое, от чего хочется тебя треснуть. Не знаю, может лоботомия поможет?       – Я поражен твоим бессердечием, – на какое-то мгновение её талию покинули тёплые руки. Должно быть он, как гениальный актёр, сейчас держал руки у себя на груди. – Между прочим, я пытаюсь помочь. Но, к твоему сведению, тысячи психотерапевтов по всему миру пытались излечить это тяжелое заболевание. Как видишь, всё тщетно.        – Да ты прямо как спящая красавица. Только вот веретено укололо тебя не в палец, а в задницу. И впоследствии ты не уснул на сто лет, что, к слову, было бы неплохо сейчас, а стал очень раздражающей в-каждой-бочке-затычкой.       Дамиано начал тихо посмеиваться, от чего по спине Эванжлин прошла волна вибрации. Приятно. И определенно не способствует здоровому сну.       – Ты права. Я и правда красавица, – смех прекратился, но в его голосе чувствовалась та самая знакомая самодовольная ухмылка. Да и его рука вернулась на своё место. Предплечье удобно расположилось на сгибе её талии, а ладонь устроилась прямо в центре рёбер. – А теперь, bella, пора спать. Маякни, если захочешь начать развращать ангелов раньше времени.       Второй раз за последние годы на лице Эванжелин появилась лёгкая, едва заметная улыбка. Что этот итальянец делает такого, что заставляет девушку вновь вдохнуть в своё тело жизнь? А нужен ли ей ответ на этот вопрос? Нет совершенно никакой разницы, что за магию такую он использует. Главное – это работает. А остальное не имеет значения. Пускай они разъедутся через неделю. Пускай связь потеряется. Эви уже чувствовала то влияние, которое она получила в процессе общения с Дамиано и его друзьями. И она знала, что после возвращения в Бостон, всё изменится. Она изменится.       Утро встретило Эванжелин звуком автомобильного гудка и барабанящего дождя по подоконнику. Из открытого окна веяло холодом. Оставить окно открытым на ночь оказалось достаточно глупым решением. Температура в номере была достаточно низкой, а воздух влажным и тяжелым. Однако Эви не замерзла. Дамиано до сих пор крепко прижимал её тело спиной к себе, уткнувшись носом в рыжие волосы. И каждый раз, когда он выдыхал, волна тёплого воздуха проносилась вдоль шеи девушки, вызывая сотни мурашек по всему телу.       Часы на прикроватной тумбочке показывали ровно восемь утра. Слишком рано для воскресенья. Эванжелин планировала устроить еще одну прогулку по Роттердаму сегодня. Но, похоже, погода решила окончательно испортить её планы. Впрочем, это не так уж и плохо, ведь, кажется, у девушки появились кое-какие мысли новых песен для Спенсера. Ребята давно хотели сделать альбом по мотивам классических книжных произведений. Почему бы не взять, например «Скотный двор» Джорджа Оруэлла или «Алису в стране чудес» Льюиса Кэрролла и не сделать из них новые металкор треки? Добавить немного оркестровой части, устроить в куплетах чехарду из экстрима и микстового вокала… Она так давно не писала, что уже и забыла, что такое вдохновение.       Эви потребовалось добрых пять минут на то, чтобы выбраться из заточения рук Дамиано. Казалось бы, вовсе не громила, а держит так, будто хочет раздробить кости. Хотя нет, тут она преувеличивает. Это было довольно мило и уютно. Но «Скотный двор» сам себя не адаптирует. Поэтому девушка приняла быстрый душ, закрыла окно в номере и достала из чемодана старый блокнот с просто колоссальным количеством стикеров на обложке. В основном там были изображены какие-то персонажи из знаменитых слэшеров: Фредди Крюгер, Джейсон Вурхиз, Майкл Майерс, Джон Крамер с его куклой, Чаки и Тиффани. Когда-то Эви любила эти фильмы. Сейчас же у неё не было ни сил, ни желания смотреть их. Слишком много ассоциаций. Слишком много воспоминаний. Этот блокнот хранил в себе десятки старых песен, вошедших и не вошедших в последний альбом парней. Какие-то из них были написаны только Спенсером. Некоторые, такие как песня по фильму «Ворон» или «Крик» писала сама Эви. Сейчас же пришло время начать новую главу. «Приходите, приходите все к разрушающимся стенам нашего города, которые теперь окрашены в красный Когда зловоние поражения разносится по улицам – мертва ли сейчас та жизнь, о которой мы когда-то мечтали? Но мы не сломаемся, мы будем сражаться, мы будем штурмовать всю ночь – больше не рабы в их игре, Когда замки на нашей клетке сломаны яростью, пришло время свести счеты. Мы изнурены, мы разорваны, Мы избиты и презираемы. И теперь вы заставили зверя обнажить зубы. Мы будем приходить толпами, как животные, Жаждущие вернуть себе контроль Ведь мы сражаемся, чтобы укусить горькую руку, которая нас кормит.»*       С каждым написанным словом в голове Эванжелин рождалось новое. Она не зачеркнула ни одной строчки, не исправила ни одного сочетания. В её голове всё было идеально. И уже появлялась какая-то дикая мелодия. Появлялись новые образы. Люди в масках зверей, парни в викторианских костюмах, которые разносят к чёрту концертную площадку. Всё складывалось подозрительно идеально. И Эви была готова перейти к написанию куплета, когда справа от неё раздался сонный голос:       – Никогда не замечал, что у тебя рыжие ресницы.       Девушка резко повернула голову. Дамиано лежал на спине, закинув одну руку себе за голову. На его лице не было той самодовольной ухмылки, которая могла бы вывести из себя любого здравомыслящего человека. А глаза были приоткрыты лишь немного – последствия не самого спокойного сна и выпитого вечером алкоголя. Своими словами он будто вывел девушку из транса. Она совершенно внезапно потеряла нить песни и глубоко вздохнула:       – Ты мог подождать и проснуться буквально на час позже?       – Сейчас только, – он взглянул на наручные часы, – половина девятого, а ты уже не в духе? Ладно, думаю, с этим вполне можно что-то сделать. Что там у тебя?       Краем глаза девушка заметила, как его рука потянулась в сторону блокнота. Все рефлексы, которые только были у Эви, сработали моментально. Она схватила тетрадь и кинула её куда-то в сторону. Ну и молилась всем богам, чтобы заветный блокнот не порвался после таких акробатических приёмов.       – Оооо, секреты. Хорошо, ладно, позволь мне угадать. Это личный дневник? И только что ты делала в нём новые записи. Наверняка что-то обо мне. Например, о том, какой я замечательный и горячий. И как бы ты хотела прокатиться верхом на мне, да так, чтобы у соседей снизу свалилась люстра к чёртовой матери? – он лишь рассмеялся, когда увидел несколько шокированное лицо Эванжелин. Рассмеялся, но продолжил. – Или там что-то на тему БДСМ? Ты ведь упоминала вчера 50 оттенков серого. Знаешь, я не фанат, но что-то подобное устроить можно. О, а может ты рассуждала на тему размера моего члена? Можешь даже не спрашивать, я гордый обладатель…       – Ты всегда такой болтливый по утрам?       Девушка встала с кровати, чтобы поднять заветный блокнот и спрятать его обратно в чемодан.       – Только когда просыпаюсь рядом с тобой, bella.       Дамиано лениво развалился на всю кровать, всё еще поглядывая на рыжеволосую, которая теперь занималась тем, что раскладывала какие-то вещи из чемодана в комод.       – О, теперь в тебе проснулся романтик, – она повернулась в сторону постели и скрестила руки на груди. – Знаешь, я не успеваю отслеживать изменения твоего настроения. И это немного утомляет.       – Хочешь узнать, чем еще я могу утомить тебя?       – Боги, не начинай. Ты сам сказал, что только половина девятого утра. Мой мозг не готов к твоим перепадам эмоций и похабным шуточкам.       Парень лишь рассмеялся в ответ. А Эванжелин вновь занялась полезным делом, расставляя по местам косметику и пытаясь привести свой номер в более культурный вид. За её спиной послышалось шуршание и скрип кровати. Какое-то недовольное бормотание. А далее – звук закрывающейся двери (что не могло не натолкнуть девушку на мысль о том, что итальянец решил уйти не попрощавшись) и звук льющейся из душа воды. На это Эви могла только закатить глаза и крикнуть:       – Конечно, чувствуй себя, как дома! Твой номер ведь находится так далеко, что, если ты пойдёшь принимать душ к себе, покроешься многовековым слоем грязи и умрёшь от заражения дизентерии!       Из ванной вновь послышался смех. Какое странное начало дня получается. Спенсер, увидев такую картину, получил бы культурный шок и заперся в своём номере на несколько дней. Не удивительно, ведь еще вчера у Эванжелин случился приступ паники из-за толпы. А уже сегодня она просыпается в объятьях парня и ведёт с ним двусмысленные беседы. Эта неделя в Роттердаме привносит в её жизнь всё более неожиданные повороты.       Пока Дамиано был в душе, у Эви было время расставить все вещи по своим местам и частично разобрать вещи. Ко всему прочему, она успела переодеться и теперь сидела на кровати в широких джинсах с парой разрезов и тонком бежевом свитере, спадающим с одного плеча. На волосах она соорудила некое подобие пучка из верхней части волос, оставив свободно струиться по спине всю остальную копну. Из-за влажности её волосы начинали немного виться, но это не было проблемой. От природы они были достаточно прямыми, поэтому никаких сумасшедших рыжих афро не было предусмотрено.       Спустя двадцать минут дверь ванной комнаты открылась, и в проходе показался уже изрядно посвежевший (хоть всё еще во вчерашней одежде) Дамиано. Его волосы всё еще были влажными после душа, вода капала на футболку, оставляя тёмные пятна.       – Итак. Чем займемся сегодня? – он буквально упал на кровать рядом с Эви, немного брызнув на неё водой.       – В моём душе вместо воды течёт текила, а я об этом не знаю? – девушка приподняла одну бровь, не секунду оторвавшись от пролистывания новостной ленты в телефоне. – В любом случае, у меня на сегодня есть кое-какие планы. Планы, в которые не входит терпеть раздражающего итальянца. А ты занимайся, чем тебе будет угодно. Ну, например… можешь пойти и порепетировать с ребятами свой номер. Если ты не забыл, у нас тут Евровидение, а не Евротур.       – Как грубо. Нет, правда, когда ты стала такой злой? – только когда Дамиано получил действительно устрашающий взгляд в свою сторону, он всё же исправился – Окей, я понял. У всех свои планы. Тогда я покидаю твой… Твоё логово, маленькая леди у-меня-есть-свои-планы-и-ты-в-них-не-входишь.       Удивительно, но он действительно поспешил ретироваться из номера Эванжелин. Вот только, открыв дверь, бросил напоследок короткую фразу:       – Но я ведь могу войти в другие места…       И в этот момент в сторону входной двери полетела одна из подушек, мирно лежащая на кровати. Правда попала она не в Дамиано, а прямиком в закрытую дверь. Секунда – и она снова приоткрылась. А оттуда показалось самодовольное ухмыляющееся ебало лицо итальянца:       – Увидимся завтра, просто Эви.       Щелчок входной двери – и девушка вновь осталась в одиночестве. Наконец-то она могла спокойно достать свой блокнот и закончить то, что начала после пробуждения. Почему-то она была уверенна в том, что завтра они действительно встретятся снова. Слишком уж часто судьба сталкивает их в последнее время.       Впрочем, Эванжелин уже не была против этого. *отрывок из песни Nature of the beast группы Ice Nine Kills