Железный Лорд

— Держите его! — кричали четверо итийцев, странными пиками с двумя концами, держащие доселе невиданную тварь с серебристыми длинными волосами и синими глазами. Тварь корчилась на земле, безрукая, но верткая и что-то шипящая на своём чужом наречии. Бледная, словно молоко, кожа и голубая кровь текущая из обрубков на плечах, мгновенно превращающаяся в пар. Тоненькими голосами верещали итийцы, стараясь удержать тварь на месте. Несколько своими пиками держали ноги, остальные двое — горло, не давая твари подняться. Несмотря на такие раны, хладный демон продолжал сопротивляться и пытаться вырваться. Где-то недалеко от них стоял испуганный пятый житель Ий-Ти, держащий в своих руках валирийский кинжал. На случай, если тварь вырвется. На фоне всего этого, черноволосый мужчина с наслаждением вкушал сочный и сладкий фрукт, сорванный с одного из многочисленных видов деревьев, коих в джунглях Вечной Империи не счесть. Другой рукой подогревая кочергу с необычным тавро на конце на разожженном костре. Странный символ, неизвестный даже его многочисленным слугам и воинам. Следующие за ним итийцы беспрекословно выполняли все его приказы. Ведь они боялись Злую Ворону больше, чем чудовище, которые они удерживают. Эурон усмехнулся, выбросив остатки фрукта в сторону. Огонь беспокойно заметался и Грейджой внимательно посмотрел — чего хочет показать Владыка Огня? Увиденное разочаровало. Ничего нового Р’глор не выдал — последние несколько недель огонь показывал одно и тоже. Эурон уже давно разгадал, чего хочет его новый покровитель, но неужели он считает Грейджоя настолько глупым? Всю поимку Иного можно считать настоящим чудом. Тварь посчитала, что в безопасности с несколькими сотнями мертвецов за спиной, но сильно ошиблась и несколько тысяч итийцев быстро убедили демона в его неправоте. Мертвецов перебили из арбалетов, коих в Империи огромное количество, в каждом городе, крепости и в любом мелком поселении. А болты, обмазанные странной мазью, против мертвецов действовали эффективнее обсидиана и валирийской стали… Сам Иной пытался сбежать, но не успел. Твари Хлада быстро раздробили руки из клевцов, но перед этим ублюдок успел перебить три десятка дезертиров. Наблюдая, как накаляется странное тавро, Эурон вспоминал. Как он бежал прочь из Залива Работорговцев, потеряв всё — людей, добытые сокровища, любимый корабль и валирийские доспехи с мечом. Бежал и оказался в Кварте. В городе чернокнижников, Грейджой хотел использовать старые связи с некоторыми работорговцами, но так лелеемая удача ускользнула от него и в этот момент. Он сам стал рабом и оказался в трюме корабля, плывущего в таинственный Лэнг. Именно на этом таинственном острове его и купили. Эурон выдохнув от неприятных воспоминаний, перевернул кочергу-тавро несколько раз. Человек, купивший его за жалкие сорок каринов — деньгами Кварта, оказался асшайским колдуном, в чём-то заинтересованный в Эуроне. Когда причина стала известна, было уже поздно, и ему тогда оставалось только терпеть мерзкую хватку старого колдуна. Воспоминания о которых не хотелось даже вспоминать. Целый год он прожил в Асшае, в имении колдуна Малериса. Целый мир со своими тайнами и пороками, и в которые пришлось окунуться самому Эурону. До того как он стал рабом, он посещал это место всего пару раз, но никогда не представлял сколько мерзостей может таиться в этом закрытом от солнца городе, где каждый дом построен из странного черного камня. Каждую луну здесь приносили жертвоприношения, с особым изяществом разделывая людей прямо на городских площадях. А толпа, в основном состоящая из проклятых колдунов лишь трепетно смотрела на это представление. Не удивительно, что в Асшае детей отродясь не видели. Младенцы в этом городе считались особым деликатесом, увеличивающим магическую силу при правильной разделке. Эурону повезло не оказаться на жертвенном камне лишь потому, что он был извращённым развлечением для своего хозяина. Но будь Грейджой дураком, ожидающим своей участи, на жертвеннике он всё равно оказался бы, надоев колдуну. Целый год он ждал, словно притаившийся волк. Изучал своих врагов, делал вид, что сломлен и убеждал своих пленителей в своей слабости и неспособности к чему-то авантюрному. И в один день ситуация переломилась. Колдун не ожидал, что его привяжут в своих же покоях. Не ожидал он этого от своего любимого раба. О, как Эурон сладко развлекался с его смазливым сыном, во всю мстя за долгое время унижений. Привязанный Малерис мог только с бессильной злостью смотреть на это. И никакая магия не спасла колдуна от злой участи. Красный рубин, дающий ему силы, был украден Эуроном и спрятан. Было еще забавнее наблюдать за отчаянным лицом старого колдуна, когда Эурон кинул изнеможенного юнца в клетку к двум Титановым Змеям. Любовь к экзотическим тварям сыграла злую шутку с бедным, бедным Малерисом! От голода здоровенные питоны, могущие одним рывком проглотить не то что человека, а даже здоровенного быка, с неким наслаждением стали одновременно заглатывать мальчика с двух сторон. О как прекрасно было смотреть на подобное зрелище! Особенно тот смачный звук, когда змеи дошли друг до друга. Тело было разорвано, а остатки доедены… Именно тогда Эурон чувствовал свой триумф. Уже слегка свихнувшийся от долгих пыток и зрелищем как его сына заживо поедают, колдун Малерис умер слишком легко. По мнению Грейджоя. Но нужно было торопиться — он хотел покинуть Асшай как можно быстрее и даже нашёл корабль, плывущий до Цзиньци, крупного торгового города на границе с Землями Теней. Язык Вечной Империи он знал бегло. В Асшае Итийский считается языком настоящих цивилизованных людей, и говорили в основном на нём. В Цзиньци Грейджой приобрёл все самое необходимое, потратив взятые сбережения уже мёртвого Малериса. Он желал хотел продать красный рубин, странно поблескивающий при каждом прикосновении, бродячему алхимику, но передумал. Что-то не дало ему это сделать, и Эурон с тех пор благодарил это «что-то». Именно тогда он услышал странные слухи. О орде шрайков, прорвавшихся через Пять Крепостей и которая поныне уничтожена армией одного из самопровозглашенных Императоров, Пол-Ко, Молотом Джогос-Нхая. О бегущем на запад народе кочевников, тех самых Джогос-Нхаев. Резко ухудшающаяся погода сделала из и так не особенно пригодных к жизни Джогоснхайских равнин полностью безлюдными. Об ордах мертвецов, разрушивших все поселения в северо-восточной окраине Золотой Империи. И ледяных демонах, ведущих эти орды… Когда Эурон собирался обжиться в этом огромном городе, тогда то он впервые встретил Иных, казавшиеся ранее сказкой. Высокие стены не стали преградой для огромных, ледяных паучьих лап, а гарнизон из десяти тысяч воинов был перебит за пару часов. Проклятый снег не прекращал идти, заваливая сугробами широкие городские улочки, отчего побег от жаждущих человеческое мясо мертвецов чуть не стоил ему жизни. Тогда он успел прыгнуть на один из панически уплывающих кораблей и перебраться в город Инь, нынешнюю столицу Империи Ий-Ти. А потом бежал от рекрутеров в непроходимые и кишащие зарослями джунгли, где в первые дни и недели был чуть ли не съеден во сне василиском, не заклеван странными птицами с огромным крыльями и острыми клювами и не задушен пятидесятиметровыми питонами. Старый пират не знал, сколько он пробыл в этих проклятых джунглях. Год? Может два? Он сбился со счёта на шестом месяце… Лишь огонь стал ему проводником. Каждый раз, разжигая костёр, он видел странные завихрения, фигурки и знаки. Кто-то показывал ему видения и Эурон знал его. Один из его жрецов обманул пирата и за это Грейджой скормил лжеца акулам, перед этим лишив языка и рук. С каждым днём красный рубин горел ярче. И вскоре Эурон стал носить его на груди и вскоре заметил необратимые изменения в своём теле… «Плевать, если это поможет мне отомстить Теону и выжить в этих бесконечных джунглях, я готов пойти на подобную жертву». После изнурительного времени выживания, он смог прибиться к большой банде дезертиров, орудовавших в этих местах. Как оказалось известно Грейджою, они откололись от одной из разбитых Иными армий Ий-Ти. Ему пришлось унижаться, склонять голову перед главарем банды и быть на побегушках… ненадолго. Поправив теплый, шерстяной плащ, сшитый из одной пушистой обезьянки, Эурон усмехнулся. Главарь банды совершенно случайно наткнулся на логово диких горилл в период, когда они наиболее агрессивны по отношению к людям. К «белому человеку, с широкими и злыми глазами» Итийцы сначала относились с осторожностью. Признавали его боевые навыки и острый ум, но спесь и гордыня не позволяла им признать его выше их. Очень скоро никто не осмеливался попрекать его в иностранном происхождение. Страх всегда был полезным инструментом. «Снег в джунглях… что за нелепица» — Эурон скрипнул зубами и ещё несколько раз перевернул тавро. Приглядевшись, понял, что нагрелось оно достаточно. Огонь вновь начал что-то показывать, но Грейджой туда больше не смотрел. Взгляд Эурона устремлён на шипящего Иного. Звучание его наречия было похоже на тресканье льда и от этого становилось ещё более непонятным. Державшие его имперцы не испытывали страха. Один из алхимиков, который прибился к их банде, сумел сделать какое-то варево из неизвестных Эурону растений и смешанного с ядом василиска, что делает мышь бесстрашной даже перед львом… Каково было удивление Вороньего Глаза, когда один из итийцев уже пристроился к Иному и собирался повторить подвиг одного из командующих Ночного Дозора. Пришлось отрубить бедняге голову, а алхимику сделать выговор за некачественный отвар. Достав тавро-кочергу из костра, Эурон подошёл ближе к твари. Казалось, Иной что-то понял. Он стал трескать громче, яростнее вырываться и даже звать на помощь. Не думая, он приложил каленое тавро на лоб, и раздалось громкое шипение. Раздался крик-полутреск. Рубин на груди засветился и стал обжигающе тёплым. Следуя внутреннему зову, Грейджой быстро сорвал магический артефакт и приложил к выгравированному на лбу Иного знаку. Тело твари стало рассыпаться и превращаться в пар, а рубин наоборот — ярко засветился и потеплел ещё сильнее. Руку, державшую рубин как-то странно затрясло, будто от трясучки, а сам Эурон почувствовал странную прохладу. И когда тело полностью испарилось, оставив лишь помятую и мокрую поверхность, Эурон посмотрел на своих слуг. Увиденное заставило Итийцев от страха броситься на колени. Глаз их повелителя стал странно тусклым и в тоже время ярким! Ярко красным. Повесив рубин обратно на грудь, Эурон расхохотался. А потом сорвал повязку, закрывающую второй глаз. Глубокая и нечеловеческая синева заменила темный цвет. Пусть Теон немного подождет. Когда он пройдёт ту грань отделяющее человека от чего-то большего, весь мир будет обречён. «»»»»»»»»»»»» Они увидели землю спустя почти три недели как переплыли берега Арбора и проделали путь через залив Редвинов, знатно перепугав проплывающие мимо торговые суда. Несколько скалистых островов с иззубренными вершинами, пронизанными огромным количеством расщелин и ходов. Харлоу помнил, когда в первый раз он оказался на Летних Островах, как несколько железнорожденных на шлюпке поплыли туда и вернувшись, назвали этот остров «Ислонгом», что в переводе на общем означало «Остров Песни». Исконные жители Летних Островов называли его иначе — «Поющие Скалы». Шесть забитых людьми и припасами длинных галер обогнули этот скалистый кусок земли и поплыли дальше. Через четыре часа они вновь увидели землю. А ещё деревянный острог, вцепившийся в землю своими четырёхметровыми стенами из бревен, срубленных из местных деревьев, коих на этом острове относительно недавно росло много. Прибыв сюда в первый раз, ещё с лордом Туманных Островов, он помнил как невольники из некогда жившего на этой земле племени, рубили деревья и обрабатывали их под суровым надзором своих поработителей. — А вот и Готланд, — внимательно посмотрел на деревянную крепостницу один из матросов, — а раньше там не было тех двух башен, видишь? — обратился он к нескладному подростку, Джорону. Юноша лишь что-то промычал и согласно кивнул. Харлоу и сам пригляделся. И действительно, теперь вместо четырёх, Готланд имел шесть круглых башенок. Некоторые из них могли похвастаться большими баллистами, но что самое странное — не было знамён. Ни одна башня и ни одна сторона стены не имела вставленного флагштока. Первопроходцам могло показаться, что эта крепость никому не принадлежит, но это ложное впечатление. — Эй, Эрих! Как насчёт игра в топорики? — предложил ему стоящий рядом с ним железнорождённый, одного с ним возраста и роста, Харри из Старого Вика. Лукавая улыбка, хитрые глаза и нетерпеливый взгляд выдавал в нём человека предпочитающего действовать быстро и изворотливо. Харри и был таким — скользким. Но с принципами. — Нет, — твёрдо сказал Харлоу, — у меня нет желания играть с тобой в Танец Пальца. Особенно после двух твоих поражений. Харри с кривой улыбкой посмотрел на свои пальцы, целые, но с кучей шрамов. — Как знаешь, — разочарованно клацнул зубами, — как думаешь, мы завтра отправимся в поход? — В поход мы отправимся через три дня, — прервал их разговор длинноволосый громила со зверским лицом и без одной половинки носа, — пока Гроли и Регнар не оправятся от лихорадки, никуда мы не пойдём. Торвольд Бурый Зуб в свои года считался старым и опытным капитаном. Прославившийся в битве в Закатном Море, когда железнорождённые отправили флот Редвинов на дно и отмеченный Теоном Грейджоем после штурма Раэмпорта, Торвольд стал одним из именитых людей на Железных Островах, несмотря на своё низкое происхождение. За несколько дней до прибытия на Летние Острова, парочка матросов подхватила неизвестную лихорадку, что не было редкостью в этих морях. Сам Харлоу, уже второй раз, плывущий сюда, всегда чувствовал себя странно, как только они покидали воды Вестероса и оказывались в местных, тёплых краях. — Скоро к причалу подплывём, — прервал его размышления Бурый Зуб своим громким, словно раскатистый гром, голосом, — Харри и Эрих, привяжите корабль к кнехтам. А вы, — он указал на тройку матросов, — сгрузите с корабля припасы, которые нам загрузили в Лордпорте. На деревянных пирсах хватало и других кораблей. Харлоу заметил примерно с десяток судов с разными гербами, но большинство из них — Грейджои. Найдя свободное местечко, они быстро привязали «Несокрушимую Скалу» к пирсу, и отправились в форт. Ворота крепостницы оказались настежь открыты. Идя по протоптанной дорожке, Эрих заметил странную картину — с десяток чернокожих летнийцев складывали на землю целые комья странных бус, отдающим золотым и серебряным блеском, меха и шерсть, а также луки из златосерда. Стоящие перед ними тройка рослых железнорождённых, обряжённых в сталь и варёную кожу, молча считали положенную дань. Один из них, с безобразной бородой на лице и суровым взглядом, благодушно махнул рукой. Как по команде, летнийцы преклонились и ушли в сторону причала, на свою ладью с прекрасными парусами. — Это Уггар Винч, — указал Харри на человека с безобразной бородой, — он младший брат лорда Уолдона. — Которого все зовут «Длинным Волосом»? — спросил Джорон, — говорят, он лютый боец, немало пограбил на реке Мандер, во время войны, у зеленокровных. Мне про него дед рассказывал. — А чего ему летнийцы столько добра отдали? — спросил один из людей Бурого Зуба. Новичок в здешних водах, раз задал подобный вопрос. — Так, некоторые племена нам дань платят, чтобы мы их не трогали. Раз в год. Сюда приплывают и отдают столько, сколько потребует хозяин форта от имени лорда Грейджоя. Харлоу бывал уже тут, поэтому о здешних порядках кое-что знал. Одновременно он знал, что одно из племён попыталось обмануть их. В ответ, один из капитанов по приказу наставника собрал три сотни налётчиков и вырезал то племя. Женщины и дети стали невольниками и проданы на рынках Лиса, а мужчины насажены на колья у своих домов. В знак назидания. Пройдя через небольшие ворота со ставнями изнутри, они оказались во внутреннем дворе крепостницы. Сразу бросалось в глаза постройка небольшого здания, возможно склада или казармы. Невольники-летнийцы таскали материалы и делали всю чёрную работу под тяжёлым надсмотром нескольких железнорождённых. Один из них случайно или не выдержав от усталости, упал на одну из опор, чуть не обрушив все, что они успели за это время построить. Взметнулась плеть и раздражённый надсмотрщик начал забивать чернокожего летнийца чуть ли не до смерти. Так они бы и оказались свидетелями убийства неудачливого раба, но воина остановил вышедший во двор хозяин форта. — Прекрати, — приказал он. Железнорождённый сразу убрал плеть, а невольника увели в неизвестном направлении. Невысокий, с низким лбом и кривым носом, он не производил серьёзного впечатления. До тех пор, пока ты не заводишь с этим человеком беседу. — Торвольд, — тихо, но властно обратился Саурон к его временному капитану, — надеюсь, ты привёз то, что я просил у лорда Грейджоя. — Всё что загрузили, всё привёз. Эрих внимательно посмотрел на, поставленного править его наставником, хозяина форта. Когда лорд Грейджой только услышал это имя, то сильно удивился. Ещё сильнее он удивился, когда узнал что Саурон — редкое, но всё-таки встречающееся на Островах имя. Этим именем в седые времена владел один из лордов Гудбразеров, а также Сауроном звали одного жреца Утонувшего Бога. После нескольких бесед с этим вольным капитаном, лорд Теон, вместо Торгона Орквуда, управлять Готландом отправил капитана Саурона, предварительно давшего клятву Верховному Лорду Железных Островов. «Ходит бесшумно, говорит тихо, взгляд спокойный и какой-то проницательный. Не зря его прозвали за глаза Совой». Стоящая рядом невысокая фигура заставила Харлоу радостно улыбнуться. С ним не было привычного ворона, которого хозяин ласково звал: «Кюри», но чёрные волосы, потупившийся и отстраненный от всего взгляд, худощавость — Куор, как и стоящий рядом с ним капитан Саурон не впечатлял, но был опасен по — своему. Торвольд с капитаном Сауроном ушли в его покои, дабы обсудить определённые вопросы, с десяток неизвестных ему воинов из здешнего постоянного гарнизона стали перетаскивать грузы в один из складов, люди Бурого Зуба поспешили расселяться по казармам. Эрих предпочёл завязать разговор с другом. — Куор, кракена тебе в жёны, — улыбнулся Эрих, обнимаясь с щуплым, вторым оруженосцем лорда Теона, — что-то ты тут долго пребываешь. Полгода как уже? — Восемь лун, — ответил Куор, — м’лорд попросил меня остаться на некоторое время тут, хотя я не представлял, что всё так затянется. Он скорчил недовольную гримасу. — А где твой питомец? — спросил Харлоу. — М’лорд Грейджой попросил его оставить в Пайке. Эрих не спрашивал зачем, но догадывался. Многие говорили, что Куора взяли в оруженосцу к самому Королю-Колдуну только из-за его погибшего отца, но он подозревал, что причина кроется не в Дагмере Щербатом. «Кажется, я начинаю понимать, как лорд-капитан получает так быстро приказы». Облачённый в лёгкие одежды, под стать жаркой погоде Летних Островов, Куор сопроводил его в местную общую столовую. Голодный Эрих с неким наслаждением попробовал забытое крабье мясо, коего даже на таком острове, как Готланд, водилось достаточно много. После крабьего мяса, он вкусил мякоть кокоса, который летнийцы называют коричневой ягодой, слопал небольшую жареную рыбку, хрустнул миндалем и напоследок — попробовал местное вяленое мясо из крокодила. Железнорождённые наловчились ловить в ловушки этих опасных хищников, отчего мясо в форте сейчас предостаточно. Усладив свой голод небольшим по меркам Эриха рационом (он вообще достаточно много ел, но оставался достаточно худым по комплекции), тот решил начать расспрашивать своего друга о местной жизни. — Ну, как тут живётся, Куор? Жара не надоела ещё? — Привык, — ответил он, — надоели скорее постоянные вылазки по соседним островам. — Почему? Я думал, ты постоянно с капитаном Сауроном вертишься, — удивился Харлоу, заметив, как один из поваров уносит посуду. Повар был железнорождённым. Невольникам кухню не доверяли. Даже тут видна рука лорда Грейджоя — тот предпочитал, чтобы еду ему готовили повара из Железных Островов, а не зелёного континента. — Вот именно — верчусь. А лорд-капитан постоянно куда-то отплывает. То рейд на очередное непокорное племя летнийцев, то к дани обязывает очередной маленький городок где-нибудь на Молуу или Омборе. Хочется на Острова, — уныло закончил он. — А чего на Островах делать? — возмутился Эрих, — там зима, холодно, запасы уже почти кончились и приходиться питаться только рыбой, да фруктами, что привозят из Дорна и здешних землях. Я бы остался здесь на год-два, пережить холод в Вестеросе тут. — Многие тоже так думают, — усмехнулся Куор, — и остаются. Но мне эта земля не нравится, Эрих. Не нравится и всё. — Твоё право, — пожал плечами Харлоу и поспешил сменить тему, — что ещё интересного? Смотрю, форт стал больше прежнего, да и невольников прибавилось. Собеседник Харлоу фыркнул: — С этими невольниками вообще смешно получилось. Вроде все рослые, сильные и не такие тупые, как кажутся, но довольно покорные. Может хлысты так на них действуют или их странная натура. Представляешь, — он нагнулся поближе, — их кормят личинками, чтобы сэкономить на запасах! А они и не только против, а даже наслаждаются. Съеденная пища резко захотела выйти наружу. Эрих судорожно скривился. — Какая мерзость. — Зато лорд-капитан доволен, жутко, — хихикнул Куор, — как и наш наставник. — Ты даже не спросишь, как он поживает? — Мне это незачем. — Понятно, — махнул ладонью оруженосец Теона, — а в ближайшее время в поход собираемся? — Да. Думаю, дня через три-четыре куда-нибудь отправимся. Скорее всего, в Омбору, это большой остров на востоке от Готланда. — И как летнийцы воспринимают наши рейды? — Будто ты не знаешь, — улыбнулся Эрих, — или полгода тебе хватило, чтобы забыть? — Нуу… — замялся Эрих, — я был только в одном, с лордом Виктарионом, да и там черножопые дрались отчаянно. — Вот пойдёшь в рейд и увидишь, — таинственным голосом сказал Куор, — поверь, тебя многое удивит в традициях местных дикарях. В том числе и их способы войны. Им пришлось покинуть столовую. В большое, по меркам форта здание, построенное из пальмовых бревён, стал заходить народ, и общий гул мешал им нормально общаться. Через два дня Бурый Зуб объявил, что они отправятся в поход на остров Джала под предводительством Лорда-Капитана Саурона. Куор тогда так хитро ему улыбнулся и шепнул, что предводитель одного из племён летнийцев объявил им войну и вызвал на бой, обозначив место и время. — Как это, обозначив место и время? — не понял Харлоу. — Так и есть. Местные дикари вместо нормальной войны, предпочитают драться таким образом — договариваются о месте сражения и дерутся, словно на ритуале каком-то. Ты не видел этого забавного зрелища, Эрих и многое потерял, поверь мне! Тогда весь наш отряд ржал, сильно оскорбив пришедших на ритуальный бой летнийцев. На рассвете следующего дня восемь ладей с четырьмя сотнями воинов поплыли на юго-восток, в сторону самого большого из островов в Южном Море. Несмотря на это, Эрих видел, что в Готланде находилось много народу. Три сотни постоянного гарнизона под командованием Уггара Винча, которого оставили править на острове вместо капитана Саурона. Два с половиной дня им потребовалось, чтобы добраться до берегов Джала. Они встали на одной из своих якорных стоянок, коих на Летних Островах было бесчисленное количество. Тогда — то он увидел висящих на пальмах странных созданий с серебристой шерстью. — Что за странные твари, — пробормотал Харри, отгоняя наглых животных камнями и палками, но словно не чувствуя страха, те всё пытались что-нибудь стащить из лагеря железнорождённых. — Так это обезьяны, — объяснил Куор, кинув камень в одного из них. Камень смачно влепился в волосяное лицо верткой тварюшки и та от удара упала на землю. Только вот, её умные собратья сразу утащили раненого на вершину одной из пальм, — довольно умные создания. — Красивая у них шерсть, — оценил один из воинов, — из такой славная одежда получится. Серебристый цвет, да настоящий! — Говорят, скоро их ловить будем, — шепнул кто-то, — и делать из них всё что надо. Точнее, делать будут невольники, а мы носить! — Жду не дождусь поймать парочку таких тварюшек и пустить их под нож. Чего кстати ждём? — Ты у меня спрашиваешь? Иди к капитану подойди. — Не, боязно к Сове подходить. Сам знаешь, как посмотрит, так и не поймёшь — он тебя щас тут утопит, или похвалит? Отдохнув, они отправились дальше, свернув небольшой лагерь. Оторвавшись от берега на пару километров, они оказались на большой, вырубленной полянке. Очевидно, это и являлось ритуальным местом для показательных боев. И их уже ждали. Обряжённые в шкуры животных, держащие одной рукой плетённые щиты и короткие копья, их было сотни. Несколько сотен точно. И первый ряд оказался заполнен лучниками с луками из златосерда. Каждый из железнорождённых напрягся, но даже когда они начали формировать стену щитов от испуга, летнийцы не стреляли. Будь они более кровожадными, давно нанесли бы налётчикам немалые потери… — Умбага ну! Аэм фай! Фай! Фай! — кричали чернокожие жители Летних Островов, вздымая свои копья вверх. — Что они там орут? Кто-нибудь знает их язык? — спросил Харри. — Что-то вроде вызова, — криво ухмыльнулся Куор, напряжённо глядя на вражеских стрелков, — сейчас начнётся. Лорд-капитан без страха вышел вперёд и произнес пару предложений на их языке. От рядов летнийцев оторвался один из воинов в деревянных доспехах и грозно вскрикнул. — Аууу! Мба-Ва-Гу! Саурон кивнул и, сказав на прощание слова, на непонятном его воинам, языке, ушёл за строй щитов. Эрих сквозь небольшую щелочку видел, как летнийцы поднимали луки и готовились их натянуть, дабы выпустить смертельный град на проклятых пиратов. Видел, как они ощетинились копьями и готовы были наброситься на их строй. — Готовсь! — щиты слегка разъехались. Взгляду врагов показались хищные отблески прекрасно известных им устройств — арбалетов. Но не успели они достойно среагировать, как капитан дал отмашку: — Стреляйте! Раздались скупые щелчки. Смертоносные болты мгновенно преодолевали жалкое расстояние в несколько десятков метров и впивались в ничем не защищенную кожу. Первые ряды врагов снесены слитным залпом арбалетчиков. Первая полусотня ушла назад, а на смену ей пришла ещё одна. Раздались новые щелчки и враги понесли, новые большие потери. Раздались крики гнева и страха. Стена щитов распалась и на шокированных летнийцев понеслись воины. Мечи с лёгкостью вспороли животы, топоры врезались в шеи, а молоты и клевцы впивались в черепа врагов, раскраивая их и орошая ярко-зелёную траву серой жидкостью вперемешку с кровью. — Смотри, ползёт! — расхохотался один из железнорождённых, указывая пальцев на одного из лежащих на земле врагов. Арбалетный болт впился ему в плечо, а секира серьёзно ранила в живот, но он продолжал карабкаться по земле в сторону леса, оставляя после себя кровавую полосу. — Щас кишки свои тут распластает. Добейте его уже, — поморщился Куор. Один из воинов Бурого Зуба милостиво перерезал бедняге горло. — Добивайте всех, — более громко сказал лорд-капитан, — пусть эта священная площадка станет уроком для наших врагов. — Зря мы так поступили, — пробурчал старый Ормунд, седовласый воин, ходивший в походы ещё при Квелонне и Бейлоне, — ка бы летнийцы не стали после этого более люто драться. И умнее. — Не ной, Седой, — скривился один железнорождённый, — если они так подставляются, почему бы и не воспользоваться? Он оценочным прищуром оглядывал плетёный щит, подобранный с земли. Выбросив его как ненужную вещь, Харлоу предпочёл взять окровавленные шкуры и лук из златосерда. Как и многие другие. — Он прав, Ормунд. Зачем нам с ними драться в строю, когда без брони ходят и стоят близко? Седой промолчал, лишь хмуро оглядев сотни лежащих мертвецов. Некоторые пытались бежать, но раздавались быстрые щелчки арбалетов или стук тетивы, отчего трусы умирали. Харлоу с брезгливостью оттолкнул навалившийся труп на другой с желанием поживиться, но неожиданно вместо трупа обнаружил живого летнийца. Хитрый черножопый пытался таким образом выжить, спрятавшись за мертвецом. Чернокожий, с короткими тёмными, курчавыми волосами с широким, плоским, слабо выступающим носом. И до того большие глаза расширились от страха пуще прежнего. Летниец отчаянно смотрел на клинок, направленный ему в грудь и вот-вот долженствующий по прихоти Эриха опуститься. Харлоу с сомнением поглядел на неудачника-хитреца. Летниец смотрел слишком жалобно, и в глазах его читалась мольба о пощаде. Он что-то тихим и блеющим тоном произнёс, но Харлоу ничего не понял. — О, живчик нашёлся! — обрадовался Куор, — может, потешимся над ним? Я слышал, есть такая забавная казнь, привязывают человека ногами об два дерева, натягивают и… Не слушая друга, Харлоу продолжал смотреть на долговязого летнийца, лицо которого окровавлено и запачкано грязью. — Мне нужен невольник, — сухими губами произнёс он, — мне нужен невольник, — твёрдо повторил Эрих. — Невольник? — удивился ученик Грейджоя, — тогда подойди к лорду-капитану, он тут всем заправляет. — Тогда присмотри за этим, — указал мечом на застывшего от ужаса летнийца Эрих и отправился искать предводителя рейда. Перешагивая через заполонившее поле трупы, Харлоу отстранённо размышлял и пытался понять, что заставило его сохранить жизнь этому летнийцу. Жалобный взгляд? Начинающиеся слезиться глаза? Или тот факт, что сам он ещё личных невольников не имел? «Утонувший Бог с этим засранцем» — сплюнул Эрих, чувствуя себя отвратно. Проклятые мысли лезли, а голова наполнялась образами этого летнийца. Продаст черножопого наставнику, пусть в шахтах загнётся. — Вот ещё пара таких рейдов и, наверное на Островах жить останусь. Говорят, М’лорд — Колдун особую сотню набрал. Туда и попробую вступить, — донеслось до него, пока шёл до лорда-капитана. — Я слышал кое-что о ней. Жёсткие там порядки, и стращают там каждый день. Но платят хорошо. — А что за сотня то? — Да… гвардейцы. Все в тяжёлых латах ходят, да своё личное знамя имеют. Постоянно вижу их недалеко от Пайка, странные вещи творят. Бегают, прыгают через странные преграды, строй учатся держать. А знаешь от чего? — От чего? — спросили с любопытством. — От тарана! Стоят стеной щитов, а их тараном херачут! — Брешешь! Так и руки переломать можно! — Вот-вот! Раздражённо фыркнув от таких разговоров, Харлоу унял желание сказать им, что на сотне лорд Островов останавливаться не собирается. Сова нашёлся в стороне от «священной» площадки, среди пальм и лиственных деревьев, перевитые деревянистыми лианами. В руках он держал карту Летних Островах и искал глазами только известную ему точку. Вся злость куда-то резко испарилась. — Лорд-Капитан, — уважительно обратился Харлоу. Мёртвые, словно у снулой рыбы глаза посмотрели на него, и Эрих теперь понимал слова одного из матросов, испытав взгляд Саурона на себе, — один из летнийцев оказался жив. Я хочу взять его в невольники. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Один задумчиво, другой — ожидающе. — Хорошо. Он твой, — согласился лорд-капитан, — трофеи уже забрали? — Да. Все ждут ваших приказов. Он улыбнулся тонкими, бледными губами. — Пусть собираются. Нужно отнести собранное на ладьи и навестить место, откуда прибыли столь славные воины. Через несколько часов они покидали берега, беря курс вправо, в сторону жилищ того племени, что посмело вызвать их на демонстративный бой и поплатилось за это сотнями убитых своих соплеменников. — Как только войдём туда, ищите тех, кто умеет ткать паруса и строить корабли. Как мне известно, там таких мастеров несколько, — говорил всем лорд-капитан. — А как мы их опознаем? Ну… спросить не можем, языка не знаем. — Просто приведите всех в центр, я сам спрошу, — спокойно ответил командир и больше никто вопросов не задавал. Под мерное качание вёсел, за которыми сидели сами железнорождённые (летнийцев к вёслам не подпускали), Харлоу размышлял, глядя на связанного невольника. «Я даже его имени не знаю». — Эй, — обратился Эрих к одному из матросов, — кто-нибудь кроме Лорда-Капитана знает язык летнийцев? Рыжебородый матрос, в коем Эрих узнал одного из людей Бурого Зуба, огляделся, кого-то приметив среди железнорождённый и ответил: — Вон, видишь, панцирь который надевает? Это Аларик из Одинокого Света. Он знает. Благодарно кивнув, Эрих подошёл к этому самому Аларику и попросил о помощи. Железнорождённый конечно удивился, но помочь был не прочь. Развязав кляп с невольника, тот произнёс что-то на летнийском. Ответом ему было короткое, но длинное слово. — Джамаслабрул, — на третий попытке смог сказать без запинки имя Харлоу, — какое длинное и неудобное имя. Будешь Джамой, моим невольником. Передай ему. Железнорождённый исполнил его просьбу, но Джама ничего в ответ не сказал. Мысленно плюнув на него и подумывая то ли продать в Лисе, то ли наставнику (запрет на продажу невольников мало кого волновал, по сути это был формальный и никем не соблюдаемый закон), Харлоу заметил странное движение в море. «Это что, коряга?» — не понял он, приглядываясь. Слишком странная, да и что-то желтоватое виднеется… слишком далеко, он не мог разглядеть подробно. — Это, сука, проклятый человекожор, — воскликнул стоящий на корме ладьи Куор. — Человекожор? — Огромный львоящер-переросток. На порядок больше, как минимум, — объяснил Куор. — А почему его назвали человекожором? — Потому что людьми не прочь полакомиться, — ответил другой, тот самый Седой Ормунд, — эта тварь моего друга съела. Спустились мы как-то по одной из судоходных рек Омбора, ну и остановились на берегу, чтоб отдохнуть. Друг мой всегда любил отлить в речке, ну и пошёл по глупости. Никто и оглянуться не успел, увидели только судорожно торчащие ноги из воды и быстро затихший нечеловеческий крик ужаса. После этого рядом с речкой и в ней никто не ссал из тех, кто был в том походе. Эрих напрягся. — А эта тварь не за нами гонится? — Не! Это он просто дрейфует по течению, может просто рыбой решил полакомиться в открытом море. Утонувший Бог с ним, с этим человекожором. Если что, из арбалетов и копьями убьём. — Мне теперь совсем не охота тут находиться, — вздохнул Харлоу, — кажется, я понял тебя, Куор. — Человекожор это ещё ничего, — широко раздвинул губы он, — ты ещё не видел комаров-переростков, которые любят людям личинки под кожу подкладывать. Куор, несомненно, имел желание продолжить стращать своего друга рассказами о местной фауне, но тут его внимание привлёк шевельнувшийся Джама. — А, твой невольник! — захихикал Куор, — как зовут? — Настоящее имя слишком длинное, поэтому просто — Джама. — Джама, — словно попробовав на вкус, повторил он, — фу, ну и имечко. Что смотришь, черножопый? Летниец молчал. — Ничего, скоро, таких как ты, у нас будет столько, сколько народу на Железных Островах нет, — со зловещей искоркой в глазах гаркнул его друг, — вот дойдут наши ладьи до Уалано, самого богатого из островов, взвоете, чернокожие! Но Джама ничего ему не ответил. Он просто не понимал что сказал ему Куор. Тот махнув рукой, стал поглядывать на морские пейзажи, а Харлоу привалился к фальшборту и просто закрыл глаза. В глубине душе он уже давно решил собрать собственную команду и отправиться в путешествие по Вольным Городам. И никакие ужасы, вроде человекожоров и комаров ему не страшны. Чувствуя застарелый запах пота и крови, страдая от жары, Эрих Харлоу сначала вздремнул, а потом и вовсе глубоко уснул.