Железный Лорд

Запели трубачи. Сразу после короткого, но гулкого трубного звона, заорал герольд, представляя гостей, прибывших из далёких земель Волантийской Триархии. Небольшая толпа, стоящая поодаль от Железного трона на мгновение зашевелилась, но мгновенно замолкла, когда слово взял король, восседающей на главном символе власти его рода. Как хозяин Красного Замка и принимающая сторона, Эйгон обязан был поприветствовать послов первым. -Добро Пожаловать в Красный Замок, посол Вилирио. Как король Семи Королевств, позволь встретить тебя обычаем Вестероса! Сразу прибежало несколько маленьких пажей, поднёсших подносы с хлебом и солью. Посол, невысокий мужчина с белыми, как у короля, волосами и фиолетовыми глазами показывающие чистоту его происхождения, слегка обмакнув оторванный кусочек хлеба об соль, прожевал его. Грейджой, стоящий рядом со странно молчаливым сиром Юстасом, мог видеть, что волантиец в Вестеросе впервые и с таким обычаем встречается впервые, хотя должен про это знать. Ещё восемь его подчинённых и слуг ожидающие сзади тоже вынуждены были попробовать хлеб с солью под оценивающими взглядами лордов, рыцарей и самих короля с королевой. -Твоё гостеприимство вселяют в мою душу тепло, Повелитель Семи Королевств! – велеречиво начал Вилирио. Вилирио Морголис, как обозначил его герольд. Приезд волантийских послов стал неожиданностью для короля и его двора. Даже шпионы Юстаса не смогли узнать об этом доподлинно заранее – его шпионская сеть в Эссосе не могла похвастаться той скоростью и разветвленностью, что она обладала в Вестеросе. Эйгон был недоволен, но послов принял практически сразу – через день после их прибытия в Королевскую Гавань с желанием узнать, что понадобилось Триархии от Вестероса. -Направил нас к тебе Малакво Мейгир именуемым Старым Тигром, Триарх славного города Волантиса. Чума с Востока поглощающая города и страны пришла, словно кара богов. Варвары, именующие себя Джогос-Нхайцами, без меры и жалости разоряют всё, до чего дотянутся, без пощады уничтожая и пленяя валирийцев и иные народы. Взываем о помощи тебя, о царь царей и владыка Запада. Каждый житель Волантиса знает имя Короля-Дракона и молится на тебя, ища в тебе защитника Эссоса и наследия Валирийского Фригольда. Мощный голос посла волной прошёлся по всему тронному залу. В которой наступила громовая тишина – никто не смел создать даже шёпот после такой необычайно мощной и наполненной эмоциями речи посла. Эйгон, смотрящий на всех сверху вниз с огромного железного монстра, сплавленного из сотен мечей, ответил не сразу. Его лицо не выдало ни одного чувства, обуревающие королевскую душу внутри. Но долгое молчание приведёт к неловкости. -Корона услышала зов о помощи, великий господин Вилирио, - отчего-то именно при этих словах все придворные могли заметить, как дрогнуло лицо королевы, сидящей на малом троне рядом с монстром из мечей. “Злая ирония, сегодня ты борешься с рабовладельцами, а завтра ты принимаешь их с радушием”. Король замолчал, дав своим подчинённым время обсудить произошедшее. В толпе сразу пошёл еле заметный гул перешёптываний и тихих разговоров. -Вы верите в круг по кругу повторяющиеся историю, лорд Грейджой? – спокойно, даже чуть громче, но необычайно серьёзным тоном спросил у него Юстас. -Верю, сир Юстас. Вы говорите это человеку, чьи предки поднимали множество восстаний против Железного Трона, и каждое оканчивалось крахом хуже предыдущего. -Последнее не было неудачным, - заметил Юстас, а Теон скрыл некое подобие неприязненной улыбки. Мастер над Шептунами умел льстить так, чтобы это звучало как намёк на что-то неприятное, но и похвалу одновременно, - но возвращаясь к моему первому вопросу… разве не забавно? Ирония судьбы, когда-то предок Эйгона участвовал в усмирении Волантиса в его непомерных амбициях, а теперь… -Волантис сам бросает зов о помощи у потомка того, кто сломал хребет их власти и амбиций триста лет назад? Это не ирония, сир Юстас. Это политика. -Один мой знакомый мейстер назвал бы это абсолютным переворотом отношений. -Абсолютный переворот отношений это когда народы ведут войну на уничтожение годами, а через небольшой промежуток времени торгуют и обнимаются меж собой, словно ничего и не произошло. -Неужели на Железных Островах был такой переворот? – непомерно удивился Мастер над Шептунами. Для человека Вестероса вражда может длиться веками за гибель одного или двух членов семьи от рук другой. Это мало освещается в мейстерских книгах, но Грейджой знал, что Завоеватель дал толчок к континентальным сношением не только среди аристократических семейств и кланов разных королевств, но и простому люду, ремесленникам, купцам. -Нет. -Тогда откуда вы можете брать такой жестокий пример? -Разве это важно? – он осмотрелся вокруг. Позади них стояли лорды и рыцари, занимающие государственные посты. Члены Малого Совета, вроде десницы или лорда Сванна предпочли присутствовать только в окружении своих свит и родственников, которых допустили в зал. Их диалог был вынужден прерваться – Король знаком дал понять, что он обдумал решение, которое собирается озвучить. Возможно, Эйгон не был прирождённым дипломатом и не обладал легендарным «серебряным» языком, но это не отменяло того факта, что он за время своего уже немалого правления смог набраться огромного опыта в искусстве речи. Король говорил витиевато, повторяя стиль речи волантийца, тем самым показывая своё дружелюбие и расположение. И Таргариен и посол говорили на высоком валирийском, отчего не все придворные могли насладиться и понять речь. Теон слушал и наблюдал. Он знал высокий валирийский, хотя не показывал подобного умения никому. Дипломатия в Вестеросе полна каверзных, необычных и даже смешных случаев. Первые короли Таргариенов принимали послов иных стран по всем стандартам валирийских традиций – и лишь после Джейхериса стало принято проводить обряд гостеприимства. После Дейрона Второго Верховные септоны никогда не участвовали при приёме послов после случая, когда высший священнослужитель взъярился и ударил по голове летнийского принца, посмевшего славить своих богов прямо в Тронном Зале. После Эйгона Пятого ни один посол из Эссоса не смел прибывать в Королевскую Гавань с рабами. Каждый раб, прибывший с посольством, был насильно освобождён и это, в своё время внесло немало неприятного во внешней политике одного из самых странных королей Вестероса. Нередко, каждый король вносил свои изменения в приёмы. Самые безобидные при Эйгоне Четвёртом – тот нередко требовал от Вольных Городов, чтобы послами были женщины или если мужчина, то только с эскортом из танцовщиц и шлюх. Или при Эйрисе Безумном – когда к нему прибыли послы из того же Волантиса, тот требовал от них пройти через огонь, дабы доказать своё чистое валирийское происхождение. От последствий спасали либо десницы, вроде Тайвина Ланнистера или же ближайшие советники и любовницы сумасбродных властителей, коих среди Таргариенов всегда хватало с избытком. Но всё равно это сильно влияло на политику и отношение Вольных Городов к Семи Королевствам. Как к опасному зверю, у которого каждый раз при встрече меняется настроение от миролюбия и ласки, до агрессии и безумия. Эйгон не сказал однозначного «да». Как и «нет». Он предложил волантийским послам погостить в Красном Замке, на что те ответили одобрительно, прекрасно понимая подоплеку. Королю нужно посоветоваться с Малым Советом и принять решение после долгого обдумывания. В качестве подарка послы преподнесли сундук, наполненный серебром и златом. К дополнению к этому были предоставлено прекрасное украшение из рубинов и изумрудов для королевы. Таргариены благосклонно отнеслись к подаркам. -Если Король-Дракон спасёт Волантис, то город одарит его несметными богатствами со всей щедростью великого Триарха Малакво! Послов под сопровождение пажей и стюарда отправили в Посольские Дома, обустроенные рядом с Арсеналом в Восточном Дворе замка. Очень удобно, учитывая, что рядом с ними живёт Мастер над Шептунами. Этим же днём Эйгон созвал заседание в Малом Совете. -Мы не должны вмешиваться в дела Волантиса, Эйгон, - воспротивился десница, лорд Коннигтон. Его доселе равнодушное и спокойное лицо налилось краской в цвет его все ещё рыжим волосам, несмотря на приближающуюся старость, - Триарх хочет решить свои проблемы с помощью драконов. -Я прекрасно понимаю мотивы Триархии, лорд Коннингтон, - холодно ответил Эйгон, - но если Джогос-Нхайцы разграбят и уничтожат всё от Кварта до Пентоса, с кем будут торговать Семь Королевств? И не захотят ли кочевники переплыть через Узкое Море. -Даже если захотят, Ваше Величество, - вставил своё веское слово Джулиан Сванн, - ваши драконы смогут уничтожить любой флот. И даже если случится чудо, кочевников встретят, как подобает встречать каждого завоевателя – сталью и кровью. Сир Юстас поморщился. Сванн может по глупости или непонятному странному наитию высказал правильную вещь, только подобное не стоило говорить потомку одного из тех завоевателей. Да и сам Эйгон Шестой воцарился не с помощью слов и цветов. Случайная ирония речи Сванна не скрылось от короля, и тот тяжёлым взглядом окатил Мастера над Монетой. Старый лорд заёрзал, осознав, что он сказал. -Лорд Сванн говорит верную вещь, - заметил Эйгон, - но мы не можем безучастно наблюдать за падение Вольных Городов одним за другим. Залив Работорговцев уже в руинах и к чему это привело? Последний год на рынки Гавани и многих портов Вестероса не прибыл ни один корабль, везущий в своём трюме итийские товары или асшайские диковинки… -А если падут такие города как Волантис и Пентос, мы не сможем закупаться зерном и провиантом в трудные времена, - закончил мысль Грейджой за резко замолчавшего короля. Правильно подобранный момент и Эйгон благосклонно кивнул в сторону лорда Пайка, - Ваше Величество, если мы собираемся вступить в войну, мы не можем надеяться только на драконов. Нужна армия, нужен флот – а Королевский флот ещё не достроен и не отремонтированы многие боевые корабли. -У вас есть какое-то предложение, лорд Грейджой? – спросил Эйгон. Впрочем, Таргариен уже понимал, что сейчас скажет Колдун из Пайка. Как и половина присутствующих в чертогах Малого Совета. -Железный Флот, Ваше Величество. Опытные, готовые к дальнему плаванию матросы и капитаны. Для них будет честью перевезти рыцарей и солдат короля через Южные Моря в славный город Волантис. Таргариен задумчиво посмотрел на него своими глубокими фиолетовыми глазами. Король не был уверен, стоит ли железнорождённых впускать в столь авантюрное предприятие. И дело не в доверии, а понимании, что придётся делиться. Но и Королевскому Флоту не доставало кораблей, способных пережить такое дальнее плавание и перевезти необходимое количество припасов, лошадей, людей и оружия. Мгновение. Второе. Венценосец размышлял, смотря прямо на Теона, ничуть не устрашаясь его взгляда, что в некоторой степени поразило лорда Пайка. Он давно заметил, что ни Дейнерис, ни Эйгон никогда не отводили от него взгляды, не пугались и не становились пугливыми, словно ягнёнок перед волком. -Где сейчас находится Железный Флот? – спросил Эйгон. -Летние Острова, Ваше Величество. -Чем же Железный Флот и ваш родственник лорд Виктарион занимается на Летних Островах, милорд? – с долей сарказма спросил Юстас. Не моргнув глазом, Теон ответил сразу: -Торговлей, сир Юстас. Или вы думаете, шубы, шапки из обезьяньей шерсти, драгоценные камни и множество деликатесов, фруктов появляются из воздуха? -У железных людей интересное понятие торговли, - прошептал Великий Мейстер Дикону Тарли. Оба советника держали сторону короля и на самом деле суровый Дикон Тарли располагал немалым уважением к старому учёному. Если верить слухам, старик сумел спасти его жену от смерти при родах. Роды неудачные – родился мертворождённый мальчик, но это не отменяло того, что Элеонора Мутон осталась жива и уже сумела родить, несколько лет назад, здорового мальчика по имени Дональд. -Тишина, - усмирил своих советников король и посмотрел на Дейнерис до сих пор хранящую молчание. -Что если договориться с кочевниками? – спросила она. -Каким образом, Ваше Величество? – вопросил Юстас, - все послы, что отправляли к ним Вольные Города и господа Залива Работорговцев были жестоко убиты и замучены. -Господа Залива Работорговцев высокомерны и чванливы, - предположила королева, - и даже с дикарём можно найти общий язык, если знать его традиции и нравы. В Браавосе есть лунные певицы, которые имеют огромную власть среди Джогос-Нхайцев. -И о чём же нам договариваться с ними, дорогая, - обратился к ней Эйгон, - вся суть что дотракийцев, что джогос-нхайцев это нести смерть и разрушение. В наших силах восславить себя в Эссосе как защитников наследия Валирийского Фригольда и заручиться помощью Волантиса против Браавоса. Их флот может серьёзно нам помочь в будущем противостоянии. Дейнерис уступила. -Когда ты сделаешь Волантису услугу, они не дадут тебя своего флота и откупятся малым, - предупредил Коннингтон, - разве ты не знаешь, что Волантис больше интересует собачья свалка с Квохором и с Норвосом за Кинжальное озеро. Ты… “был там” хотел сказать десница, но поостерегся, закончив совершенно другими словами. -Ты уверен, что стоит это делать? -Риск стоит выгоды. Волантис умоляет о помощи и это наш шанс, лорд Коннингтон. -Мы можем и проиграть, ваше Величество. Погибнут рыцари, лорды и солдаты. Потери, которые мы не сможем быстро восполнить перед будущей битвой с Морским Лордом. Мы потратим уйму провианта, золота и потеряем лошадей. И прогони мы дикарей, они найдут любую отговорку, любое оправдание, чтобы отказаться от своих обещаний. -Они не посмеют сказать мне «нет». Только дурак скажет такое хозяину дракона. -Хорошо, - сдался лорд Штормовых Земель, - я не могу отговорить тебя, мой король, но знай, вся эта авантюра не приведёт ни к чему хорошему. Эйгон принял слова своего бывшего наставника и второго отца с недовольным видом. -Лорд Грейджой, как быстро Железный Флот доберётся до столицы из Летних Островов? – спросил он, на что Теон подсчитав в уме скорость Цицерона, подготовку Виктариона и время плавания, дал чёткий ответ: -Чуть больше полутора месяцев, Ваше Величество. Я немедленно отошлю сообщение моему дяде, лорду Виктариону. Послышался взмах крыльев – Цицерон покинул одну из каменных балок, где он до этого уютно примостившись, подслушивал собрание. Король лишь прищурился, но ничего не сказал. Остальные предпочли ничего не заметить, хотя возмущённый крик попугая «Вперёд, собаки!» был слышен всем. Подобное происходило уже не впервые, и было отнесено в копилку очередных странностей верховного лорда Железных Островов. -Стоит ли отправлять призывы в Белую Гавань, Чаячий Город или Арбор, ваше Величество? – осторожно спросил Эброз. -Флотилии Мандерли, Арренов и Редвинов будут отличным подспорьем в перевозке войск в Волантис, а также в войне с Браавосом, - заметил лорд Сванн, - также немало боевых галей могут предоставить Тарты, Хайтауеры и Мартеллы, мой король. Недовольный взгляд Коннигтона в сторону собственного вассала могли все видеть. Но Сванну, желающему дать дельный совет королю и не любящего сюзерена на это было равнодушно. -Не время, - отрицательно взмахнул рукой Эйгон, - боевые галеи нам понадобятся в войне с Браавосом, а Волантису мы поможем Королевскими и Железными флотами. -Как пожелаете, ваше Величество, - кивнул Эброз. После него слово взял Дикон Тарли. -Ваше Величество, пока мы говорим о войне с одним Вольным Городом и помощью другому, из Речных Земель идут не самые хорошие вести. -У речников всегда не всё ладно со спокойствием, - пробурчал Сванн. На ожидающий взгляд венценосца, Мастер над Законом продолжил: -На Трезубце царит голод, множество дезертиров и бандитов до сих пор тревожат сёла и посёлки, а на трактах постоянно происходят нападения и грабёж. С каждым годом всё хуже и хуже, мой король. -Неужели Речные Лорды не могут справиться с простыми разбойниками? – раздражённо спросил Таргариен, - неужели, когда наступило лето, они не могут прокормить свой народ? -Разбойники собрались в огромные банды, чья власть стала распространяться даже на деревни, Ваше Величество. Некоторые были немедленно истреблены, но есть… ужасные вести о гибели одного из родственников лорда старшей ветви Вэнсов при очередной облаве. Он и четыреста обученных латников полегли. И это лишь самая большая потеря, но не единственная. Трезубец пылает, Ваше Величество и мы должны что-то предпринять! -Неужели… обезумевшие крестьяне смогли погубить четыреста облачённых в латы бойцов? – с сомнением спросил лорд Сванн, - даже тысяча крестьян не смогут ничего противопоставить хорошо вооружённому отряду на конях. -Не знаю, но факт есть факт. Лорд Талли больше не пишет писем о Харренхолле, теперь его волнует только порядок в родной вотчине и землях вассалов. -Разве лорды не могут соединиться меж собой, чтобы помочь друг другу? – спросил Эброз громко кхекнув, - лорд Талли не может совладать со своими вассалами? -Даже до войны Талли приходилось балансировать на грани, мейстер Эброз, - вставил своё слово Грейджой, жутко улыбнувшись вздрогнувшему старику, - они может, и считаются верховными лордами Трезубца, но по сравнению со своими вассалами не так богаты, не так сильны или могущественны. Маллистеры, Фреи, Вэнсы. Бракены и Блэквуды тоже могли составить конкуренцию, если бы не дрались меж собой за ничтожные куски земли. -Что вы предлагаете, лорд Тарли? – прервал разговор советников король. -Мы можем собрать боевые отряды для уничтожения разбойников. Я уверен, лорд Талли будет за, а короне это принесёт уважение простого люда и лордов Речных Земель. Мы можем раздать часть продовольствия – даже если мы это сделаем, мы спокойно можем кормить столицу и снабжать армию, готовящуюся отправиться в Волантис. Великий Мейстер кивнул, соглашаясь со словами Дикона Тарли. -Всё верно, Ваше Величество, лорд Дикон прав. -Сколько? -На первых порах мы можем собрать по четыре отряда в пять-шесть сотен бойцов. -Тогда займитесь этим, лорд Тарли. Я поручаю это дело вам. Лорд Эброз, отправьте письма всем лордам Королевских Земель, чтобы каждый прислал нескольких рыцарей на своей службе со своими оруженосцами и всем копьём. Следующая неделя в Красном Замке оказалась суматошной и полна странных, но важных вестей. Пришли новости из Долины – Лиза Аррен умерла в своей постели от тяжёлой болезни, и сразу после этого юный лорд Аррен связал себя узами брака с представительницей ветви родной династии из Чаячьего Города. Из Дорна пришли вести о дуэли меж Герольдом Дейном и Эдриком Дейном, лордом Звездопадом. Причиной стало желание первого обладать фамильным легендарным клинком семьи – Рассвет. Что странно, Эдрик Дейн, прибывший на дуэль без Рассвета, смог победить многоопытного и опасного родственника, но не стал его убивать или калечить. Возможно, это было большой ошибкой – внезапно в дело вмешалась леди Солнечного Копья и потребовала, чтобы клинок в итоге достался Тёмной Звезде, как самому старшему в роду. Наблюдающие за этим со стороны лорды Дорна промолчали, но подобное вмешательство запомнили. Основная ветвь Дейном в гневе. Чем всё закончится, не мог сказать никто. “Какое дело Мартеллам, кто держит в руках Рассвет?” – задавались вопросом многие, но ответ был прост лишь для посвящённых во внутреннюю кухню Дорна. Из Пайка пришла весть. У него родился сын – но роды прошли тяжёло. Сам мейстер и травники в один голос твердили, что мальчик не переживёт первых дней и просили не давать ему имени, но Гвин не послушала их. Эрих Грейджой родился поздним ясным днём, когда солнце робко стало прятать свои лучи на горизонте. Он ограничился отправкой письма с требованием сообщать о здоровье жены каждую луну и сделать всё возможное, чтобы третий сын дома Грейджой выжил. Теон не мог немедленно отправится в Пайк, ибо обстановка и обстоятельства принуждали его сидеть здесь, в Красном Замке, смотреть как плетутся интриги и создаются словесные кружева обмана и подлости. В некоторой степени, он ощутил себя здесь… более уютно, чем в Пайке. Лишь на время. Теон находился в своих замковых покоях, разбирая свои многочисленные записи. Он каждую неделю зазывал к себе купца или известного путешественника, расспрашивая о ситуации в королевствах или Вольных Городах. Он кормил и угощал гостя вином и напоследок давал серебряный олень, а в случае довольно полезной информации расщедривался и на золотого дракона. Нередко информация поступала и от его подданных. Шпионами, соглядатаями. Простые служанки, конюхи, крестьяне иль ремесленник – у каждого своя причина и многие даже не понимают, что и кому рассказывают. Меньше знаешь, крепче спишь. Теон спит всего по четыре часа в день. Его организм странным образом изменился и теперь сон отнимал меньше времени, чем раньше. Нередко ночами он бродит по каменным сводам Красного Замка, пугая стражу и служек. Он вновь посмотрел на очередную запись и сравнил её с другой. Нередко купцы и невольные шпионы любили врать или выдавать изначально ложную новость, искренне веря в неё. Поэтому Грейджой предпочитал всё перепроверять. Если выяснится, что вкушающий за его столом наглец посмел лгать ему в лицо… -Лорд Теон, - постучавшись и неуверенно войдя в комнату, его оруженосец, Дагон, переминался с ноги на ногу. -Что случилось? – спросил он, впившись взглядом в мальчика. Тот вздрогнул, но не убежал, как это было в прошлый раз. Теон контролировал себя, - у тебя взъерошенный вид, Дагон. -Там… в Красном Замке все кричат. Особенно в Восточном Дворе, милорд, - пролепетал мальчик, - в Посольских домах нашли мертвеца. Это один из послов. «»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»» Свечи служили ему светом в непроглядной темноте, окутавшей его комнату. Сидя за столом, он, ссутулившись, уставился в многочисленные листки пергамента, неровные, слегка обрезанные или порванные, но ценность этих рукописей была для него неоценимой. Рядом валялась кожаная сумка, в которой он хранил драгоценные записи, а рядом с ней он поставил дубинку-посох из плавника, бережно облокотив об стену. Небольшой, замызганный трактир и его хозяева приняли жреца радушно. Дородный мужчина, со шрамами по всему лицу, ветеран многих войн и набегов, предложил ему бесплатный кров и пищу, но он отказал, дав трактирщику мешок набитый медными полушками. -Негоже жрецу пользоваться чужой добротой, когда он может позволить себе оплатить кров и еду, добрый человек, - сказал он мужчине и тот отпираться не стал. Если слуга Утонувшего Бога желает оплатить всё честь по чести, то хозяин только рад такому. И сейчас он корпел над очередным пергаментом, чётко выводя буквы, слова и предложения, сплетая абзацы и заполняя целые страницы. Такой необычный формат написания он подхватил от лорда Грейджоя, начитавшись его писем и «рекомендаций». Так интересно и необычно не писали даже мейстеры, а Тону было с чем сравнивать. Родившись простым сыном землепашца, его судьбой было стать таким же фермером в спокойных и сытных землях Большого Вика. Но удача или случай, он оказался среди тех, кого отправили учиться в Старомест. Лорд Грейджой оплатил всё с будущим требованием вернуться обратно на родину. Тем, кто откует себе хотя бы два звена, могли спокойно покинуть Старомест. Таких лорд Грейджой распределял согласно их обучению и талантам. С золотым кольцом человек мог рассчитывать на должность сборщика дани или счетовода, с серебром мог стать одним из лекарей лорда или важного человека, чугун давал возможность сытно устроиться в воронятне любого замка или города, подвластного лорду Грейджою. Не у всех получалось сковать даже два звена. Не все желали возвращаться и предпочитали оставаться в Цитадели, давая клятвы мейстер. Тем не менее, не теряя связи со своим благодетелем и даже оставаясь верным Утонувшему Богу. Проучившись пять лет в Цитадели, Тон сковал себе четыре звена – серебряное, чугунное, железное и медное. Именно последнее звено заставило его углубиться в изучение старых хроник, легенд и мифов. Он решил стать утопленником. Что послужило мотивом его необычного желания, мужчина и сам сказать не мог. Возможно, это детское воспоминание, когда один старый жрец спас его, когда он провалился под лёд в небольшом озерце во время зимы. Может быть, это желание стать нужным, а не идти по течению и навечно оказаться запертым в своих обязанностях. А может Старомест, в котором он так и не смог прижиться. К железнорождённым всегда относились с потаённой осторожностью и подозрением. Никто никогда не смел им отказывать в их желании учиться, особенно когда мешки набитые звонким серебром и золотом оказывались на столе перед сенешалем и архимейстерами. Огромный город, полный пороков и злобы. Место, считающиеся одним из самых богатых и наполненным «святостью» Семерых вобрало в себя невообразимое количество людей – простых путешественников, осевших в городе, коренных горожан, с высокомерием смотрящих на приезжих, бродяги и нищие, иностранцы, рыцари, крестьяне, прибывшие с окрестных земель торговать. И разбойников, лжецов, шлюх, убийц вместе со всей этой массой. Тон еще будучи школяром, увидел несоизмеримое количество мерзости и грехов, поразивший огромный город. Утонувший Бог, он никогда не забудет ту огромную корзину из борделя с несколькими кричащими младенцами, выкинутыми в канаву, словно мусор. И стаю собак немедленно устремившуюся в сторону сытного лакомства. Именно тогда он дал себе слово, что не останется здесь жить. Несмотря на внешнюю красоту и помпезность, Старомест, пожалуй, был ужаснее «прославленной» Королевской Гавани. «И тогда говорит ему Голос из Глубин, возьми меч в руки и срази чудовище, и взял Король клинок, окропив море чужой и своей кровью». Подобная трактовка показалась ему достойной, поэтому он её оставил, продолжив выводить слова чёрным пером: «Погибло чудовище, и собрал он зубья её, дабы сотворить величайшую корону из всех корон. Став властителем земным и морским, он взял себе в жёны русалку и выгнал демонов, поедавших человеческую плоть из владений своих и соседних». Устав от жизни в Староместе, он возжелал стать жрецом. И лорд Грейджой, сочтя его достойным, дозволил ему. Его посвятил Урригон Светлый за несколько лет до своей печальной гибели. Холодное море приняло его в свои объятья, и именно тогда он переродился, чтобы через несколько минут вздохнуть чистого свежего воздуха. «Будьте смиренны, как Утонувший Бог. Будьте жертвенны, как тот, кто Утонул за Нас. Будьте терпеливы к глупцам и дуракам, ибо не ведают, что творят и делают!» Первые годы своего жречества он бродил по Железным Островам. Он был в Старом Вике, месте, где покоятся огромные кости древнего морского чудовища Нагги, убитого Серым Королём. Посетил Тон и малую родину, Большой Вик, где землепашцы стали только толще и богаче. И вера их была менее искреннее и более фальшивой, чем на Пайке иль даже Харлоу, вотчине купцов и торгашей. Именно на Большом Вике он получил своё прозвище. Во время бури, у прибрежной деревеньки, он отвёл потерявшегося мальчика, что ужасно боялся молнии и грома, к его семье. А потом, чувствуя бьющее набатом наитие, он вернулся на берег, встав у отвесной скалы, прямо у подножия. Мейстеры считали молнией огнём, возникающим в небе от неизвестных им вещей. Септоны шептали, что это Воин грозно проходит по небу, наблюдая, что творят люди на земле. Рглорианцы думают, что это проделки Великого Иного, а старобожцы принимали это простым дурным предзнаменованием. «Они все не правы» - думал Тон, смотря в небо ясными и бесстрашными глазами. Проливной дождь и сильный ветер окатывали, волной за волной, но он твёрдо стоял, - «Есть в этой веще, как молния что – то страшное, поднимающее страх из глубин человека. И гром, этот ужасный устрашающий гром!». Всю ночь он простоял под дождём и сверкающей молнией на отвесной скале. Какая-то неуловимая мысль, чья глубина несоизмерима, захватила его – но понять и осознать её он не мог. Именно эта неуловимость заставила человека простоять множество часов под ливнем. Вернувшись утром в поселение, люди тыкали в него пальцами и кричали – «Он не боится Грома!». Дураки и глупцы, есть ли смысл жрецу бояться Небесного Врага, когда он полностью посвятил себя Утонувшему Богу? Именно тогда пошла молва о жреце Тоне, Не Боящийся Грома. И слава его стремительно росла. Некоторые бродяги или воины просились ему в свиту, но он неизменно отказывал им. Жрец не был богат – скорее слишком беден, как и все слуги Утонувшего. Когда он посвящал себя своему Божеству, он отдал все свои запасы денег и излишеств простым людям и беднякам. Старая традиция перед посвящением. Кому он отказать не смог, так это в приглашении лорда Грейджоя. «Берёшь, что клал и жнёшь, чего не жнёшь. Так завещал Утонувший Бог – против тех, кто отверг его и не принял. Но не обольщайся богатствами, ибо сребролюбие есть корень многих зол». «Ибо тот, кто взял меч, и погибнет в море, попадёт в подводный чертог. И те, кто сражался во имя его на земле и упокоился в ней, достоин быть в морских залах». «Имейте веру в Утонувшего Бога нашего Владыки, не взирая на лица!». Планы, которые поделился с ним лорд Грейджой, были колоссальны и потрясающие воображение даже для такого образованного мужа вроде Тона. Любой другой жрец воспротивился бы или же попытался отговорить владыку Железных Островов. Но он… согласился. Для него, человека видевшего довольно многое и читавшего даже Священную Книгу Семерых, было ясно, что вера в Утонувшего Бога не так крепка, как кажется. «Что если мы исчезнем, что если нас всех перебьют как крыс и закопают не в море, а в земле, кто поведает людям об Истине? То, что тяжело уничтожить даже людям – записанное знание». Вот уже год Тон записывает, систематизирует знания, путешествуя по всем островам. Он разговаривал со жрецами, запоминая их переданные из уст в уста мифы, легенды и сказки. Не стеснялся он познавать мудрость и у воинов, бродяг или простых рыбаков. Каждый думал о мире по своему, каждый владел частичкой правды, не зная её всю. Некоторые заблуждались в своих мыслях. И так, луна за луной он собирал частички Истины, вплетая её узлы и нити в огромную паутину. Он бережно отложил очередной пергамент и переложил письмо лорда Харлоу, с переписанными моментами из одной из древних книг железнорождённых. Письма ему передавали доверенные гонцы Колдуна, которые удивительным образом умудрялись находить его. От света свечей и ровных строк на мгновение зарябило в глазах. Заиграли разноцветные пятнашки. Проморгавшись, и потерев глаза, жрец вгляделся в очередной беспорядочно исписанный пергамент. Иногда он чувствовал необычное вдохновение, словно сам Утонувший говорил с ним! И слова складно ложились в предложения, чтобы стать крылатыми фразами. Вновь взяв перо, заскрипевшее от натуги, он начал выводить очередное предложение. Труд его учителя, Урригона Светлого, будет закончен. Даже если он не доживёт до момента, когда книга выйдет в свет и станет путеводным светом для всех верующих. Ибо такова воля лорда Грейджоя. Ибо такова воля Утонувшего Бога. «Горе вам, мейстеры, горе вам септоны. Лжецы и лицемеры, таящиеся в тенях убийцы и горлопаны!». «Они сеют ветер, но пожнут бурю. Они обуздывают море, но познают катаклизм!»