Nervous breakdown and little Nightmares

Я не носила открытую одежду. Позволяла себе такую роскошь только дома, вдали от посторонних глаз. Я стеснялась своего тела по многим причинам, не хотела, чтобы кто-то смотрел на него. Я всегда была сложным ребенком, даже родители не всегда справлялась. Мне нравилось протестовать против указов мамы и папы, нравилось чувствовать иллюзию независимости от их слов, делать все, что пожелаю. Когда они умерли, единственным живым родственником для меня осталась лишь тетка Элла. Не знаю почему она меня взяла, может боялась, что общественность осудит. У нее не было детей, она никогда не выходила замуж. Жила одна в центре Лондона. Мама не рассказывала, почему они не общаются. Видела я ее до всего этого лишь раз, и она казалась довольно обычной дамой за тридцать. Я попала к ней, когда наступил мой двенадцатый день рождения. Как раз были рождественские каникулы. Смерть родителей очень сильно подавила меня. Элла сразу приехала и отвезла меня к себе. В ее доме было всегда холодно и темно — она плотно занавешивала шторы. Я никак ее не стеснила в трёхкомнатной квартире, жила хорошо. Но потом все пошло по наклонной. Она била меня за малейшие проступки до пятнадцати лет, пока я наконец не смогла дать отпор. Я пригрозила ей палочкой, ведь Элла не знала всех законов волшебного мира. Она вообще старалась о нем не говорить, а первый год, когда я у нее жила, не хотела пускать в Хогвартс. Помню, как Дамблдор лично приезжал говорить с ней. Уже в тринадцать лет мне хотелось выглядеть не как все. Желание красить волосы, делать пирсинг, наносить черный лак и ярко краситься возникло внезапно, просто увидела очень неординарного прохожего. Элле это конечно же не нравилось. Помню, как она избила меня до потери сознания из-за яркого макияжа. Но красить губы в бордовый я не перестала. Я была слишком упрямым ребенком, чтобы не делать то, что хочу. После четвёртого курса активно начала делать себе пирсинг, невзирая на синяки и боль. Мне было не сложно перетерпеть какие-то жалкие три месяца, главное я выгляжу так, как мне нравится. Но как бы себя не убеждай в обратном, ментальное состояние было не в порядке. Мне было больно. Каждую ночь я плакала от этого душащего чувства безысходности, потому что мне некуда было больше пойти. У меня не было родных, я боялась попасть в приют, про который мне многие рассказывали ужасные вещи. У меня были только Фрэнк и Лили, которым я не хотела рассказывать эту часть своей жизни. Конечно, они замечали мое подавленное состояние, приходилось недоговаривать и рассказывать самое безобидное. Мне было стыдно, что у меня такая жизнь. Черный цвет в одежде стал моей защитой. В нем я чувствовала себя наиболее комфортно, уверенно. Так что когда я не носила школьную форму, не в черном увидеть меня сложно. Максимум в бордовом. Мама бы ужаснулась моему выбору в одежде. А еще я резалась. Думала, физическая боль как-то заглушит моральную. Это не помогало. Может быть в начале, но потом ничего. Только очередные шрамы. Мое тело все покрыто шрамами. И я его ненавижу. Натягивать рукава по максимуму стало уже привычкой. Прятать рубцы от друзей задачей было сложной, но вполне выполнимой. Люпин странно коситься на меня, когда я снова отдёргиваю ткань рубашки. Он всегда был очень внимательным и умным парнем, замечал многие вещи. Я была рада, когда старостой выбрали именно его. Это была самая подходящая кандидатура. — Не проделай во мне дыру, — хмыкаю я, когда его гляделки в мою сторону превысили время нормы приличия. Люпин пожимает плечами, а затем легко парирует: — Интересно смотреть на неординарную личность. Я цокнула. Какие только слова он не наговорит. Темные коридоры школы мы освещали палочкой, с помощью заклинания Люмос. Люди на портретах спали и храпели, некоторые ругались на нас, просили, чтобы мы погасили свет и убирались куда подальше. Я бы убралась, но прошлое дежурство я пропустила, так что сегодня нужно было хорошенько отработать. Прошло чуть больше недели с начала учебного года. Все шло своим спокойным чередом, за исключением надоедливого Блэка, который постоянно пытался завести разговор со мной. Он начинал уже раздражать своими пустыми фразами, вроде «классная прическа, Лизль» или «Беккер, может сходим вместе пообедаем?». — Ты совсем не разговорчивая, — вдруг произносит Римус. От неожиданности я вздрагиваю и кошусь на парня. — Что за странные вопросы? Он пожимает плечами. — Когда находишься в нашей компании, ты совсем не говоришь. Вот и хотелось узнать: всегда ты такая или только при нас. — У нас нет общих тем для разговора, — единственное, что я придумала сказать. — Их всегда можно найти, — пожал плечами Римус. Я промолчала. Не знала, что ответить. Этот парень со шрамом точно не полезет в карман за словами. Чего это он завел этот разговор? Все совсем становилось чудно. — На самом деле, мы бы хотели с тобой проводить время. Все. Я вновь теряю дар речи, смотря глазами по пять галлеонов на Люпина. — С чего бы это? — Ты не глупая. Для меня это важно. Для Джеймса важно, что ты сорвиголова. Сириусу ты просто интересна как личность. Ну а Питер всегда тянется к сильным людям, — Люпин внимательно смотрит на меня, когда мы доходим до развилки в Северное и Южное крыло. — Я не сильная и точно не сорвиголова, — отвечаю я скучающим голосом. — Просто не отталкивай тех, кто хочет быть к тебе ближе. Тем более, мои друзья не такие уж и плохие, как о них говорят, — он пожимает плечами. — Странный разговор, — хмурюсь я и складываю руки на груди. — Это смотря, кто собеседник, Лизль. Он впервые назвал меня по имени, так что я улыбнулась. Было что-то стоящее в его псевдофилософских мыслях. А еще мы впервые говорили друг другу больше, чем парочка дежурных фраз. Я предложила разминуться, чтобы поскорее закончить обход и идти отдыхать. Римус отправился в Южное крыло, ну а я — в Северное. Первое время дежурства мне было страшновато ходить одной по темным коридорам Хогвартса, но Люпин часто где-то мог пропадать, поэтому приходилось дежурить одной. Так я постепенно преодолела свой страх, и теперь могла спокойно ходить хоть в Подземелья. На самом деле диалог с Римусом меня очень смутил. Я застеснялась и растерялась, совсем не могла понять, почему это вдруг гриффиндорец развил данную тему. Стать ближе с Мародерами у меня точно не получится, слишком уж спокойная. У меня сильно развито чувство стыда и зависимость от мнения общественности (спасибо тетке Элле). Из мыслей меня отвлек шорох за старым гобеленом, который я как раз проходила. Чертовы первокурсники, неужели они? Я часто ловила детей именно там, мол ребята решили оглядеть школу и им повезло не попасться на глаза миссис Норрис или Филча. Тихими шажками я приблизилась к гобелену, отодвигая его совсем немного в сторону, дабы разглядеть, что происходит. Через маленькую щель я заметила слизеринскую мантию и спутанные пакли. Снейп! Он копошился, кажется, в сумке, не мог что-то найти и тихо ругался себе под нос. Мне стало совсем жутко, но хотелось поднапакостничать этому засранцу. Снять пятьдесят очков со Слизерина было бы отличной местью за его заумные и задиристые словечки в мою сторону на протяжении пяти лет. — Снейп? Ты что здесь делаешь? — громко спросила я, радуясь тому, как он вздрогнул. — Блять, Беккер. Я думал это профессор, — он неприятно морщиться, смотря на меня с раздражением. — Чего тебе? Нахал. — Я староста, Снейп. Какого дементора ты ходишь по школе после отбоя? — Я кое-что потерял, — отвечает парень, закрывая сумку. В эту секунду мой взгляд мелькнул по задранному рукаву на левой руке. Я заметила кусок татуировки черного черепа со змеей, выползающей изо рта. И чуть не закричала. Закрыв рукой рот, я в ужасе отлетела к противоположной стене. Снейп испуганно выбежал из-за гобелена, отдёргивая рукав. — Что это, блять, такое, Снейп? — нервно спросила я, стараясь скрыть свой страх. Мне не нужен был ответ. В волшебном мире недавно всем стала известна эта метка. Метка Волан-де-Морта. Если он сейчас достанет палочку, то мне, скорее всего, придет конец. — Тише, тише, — успокаивающе произносит слизеринец, выглядя сам при этом жутко напуганным. — Только не кричи. — Лили знает? — в первую очередь спросила я. Это был логичный вопрос. В последнее время я часто замечала, что Эванс перекидывалась парой тройкой слов со своим другом детства, так что была уверенна в их перемирие. Снейп с сожалением в глазах взглянул на меня. Приходилось внимательно следить за его движениями, чтобы ненароком не пропустить палочку в его руках. Он ее не доставал. — Нет, — ответила я на свой же вопрос и взялась руками за голову. — И не должна! — прошипел парень. — Ты ей не скажешь. — А то что? Убьешь грязнокровку? Как страшно! На самом деле мне было страшно. Я и правда боялась, что он кинет в меня Непростительным, и утром найдут мой холодный труп прямо здесь. Буду жить с Плаксой Миртл в канализации. На самом деле, это не так уж и плохо, как мне показалось пять секунд назад. Северус тяжело вздохнул и посмотрел на меня более мягким взглядом, придерживая рукой сумку. — Пожалуйста, не говори ей. Я сделаю взамен все, что ты потребуешь. В пределах моих сил, разумеется. Тут я не удержалась и вскинула вопросительно бровь. Вот значит как он заговорил? — Зачем? — Зачем не говорить Лили? Беккер, я думал ты умнее, и сама понимаешь элементарные вещи. Я не хочу рушить то, что наладилось. Мне это все… — Я не про это, — перебила я парня. Я это знала и без его глупых и скомканных объяснений, мне было интересно совсем другое. — Зачем ты встал на его сторону? Лицо Северуса удивленно вытянулось, а затем он недоверчиво посмотрел на меня. — Это не твое дело, — грубо отчеканил он и хотел добавить что-то еще, но мы услышали тяжелые шаги. Они стремительно приближались к нам, и Снейп быстро прошептал: — Мы же договорились? — Я подумаю. Потому что я действительно не знала как поступить правильно. Не лезть в это все, или уберечь подругу? — Беккер, прошу, — Северус смотрит на меня умоляющим взглядом, полным отчаяния. Я вновь молчу, только вглядываюсь в силуэт, что выплывает из-за угла. Гораций Слизнорт. Нам повезло. Слизеринец тоже пристально глядит в его сторону, но при этом нервно заламывает пальцы. Слизнорт, заметив нас, поднял брови кверху. — Мисс Беккер, мистер Снейп, что вы здесь делаете в такой час? — произнес в своей привычной манере профессор. — Я дежурю, профессор Слизнорт, — уверенно произнесла я, пока слизеринец мешкался. — Встретила Снейпа, когда уже заканчивала обход. Я сняла с вашего факультета пятьдесят очков, и, думаю, вы сами проводите ученика до гостиной. Мужчина внимательно меня слушал, с укором поглядывая на притихшего Северуса. На самом деле он почти всегда молчал и разговаривал только в особых случаев. — Что ж, хорошо. Я Вас услышал. Пойдёмте, мистер Снейп, — обратился он к своему подопечному. — А вы, мисс Беккер, ступайте спать. Я прикусила щеку, смотря как они уходят. Перед глазами все еще стояла Черная метка на предплечье Снейпа. А потом его испуганные глаза, когда он понял, что я заметила. С одной стороны мне теперь нужно было опасаться парня, с другой — он совершенно не выглядел устрашающе. Скорее, как напуганный подросток, который нашкодил. До гостинной Гриффиндора я почти летела. Полная дама пропустила меня без вопросов, хотя она любительница порассказать сплетни с других картин. У камина сидела компания из шестикурсников, на которых я не обратила совершенно никакого внимания. Лишь быстро взбежала по лестнице, ведущей в спальни девочек, и зашла в нужную дверь. В комнате не горел свет. Я осторожно прикрыла дверь, боясь разбудить соседок. Молли перевернулась на другой бок, сильнее кутаясь в одеяло, и ее ярко-рыжие кудри растрепались по всей подушке. Кровать Лили была пуста. Меня охватила паника. Вдруг она пошла на встречу со Снейпом? Вдруг он сейчас отделается от Слизнорта и сделает с моей подругой что-нибудь ужасное? — Эй, Молли, — тихо прошептала я, садясь на ее кровать. — Молли, проснись. — Лизль, чего тебе? — сонно пробубнила Пруэтт, косясь на меня чуть приоткрытыми глазами. — Куда пропала Лили? Молли морщится, закутываясь с головой под одело, и сквозь него отвечает: — Сказала, что пошла с Поттером прогуляться. Я облегченно вздохнула, отходя от подруги к своему шкафу. С Джеймсом она будет в безопасности, даже если наткнётся на Снейпа. Удивительно даже, что я так думаю. Раньше Поттер мне казался всего лишь дерзким мальчишкой, что доставал Лили своими дурацкими выходками. На втором курсе мы с подругой и не догадывались, что это из-за его симпатии, так что Эванс очень злилась на гриффиндорца. Теперь же, повзрослев, он кажется совсем другим: более ответственным, понимающим и сообразительным. Я рада за Лили, она нашла хорошего спутника жизни. Девушка будет с ним счастлива. Приняв душ, я рухнула на кровать, стараясь не думать о Снейпе. Я обязана рассказать подруге о том, что видела. Лили должна быть осторожна с ним, особенно после того, как он встал на сторону Волан-де-Морта. Она имеет право знать. Но перед глазами все еще стоял слизеринец, охваченный паникой.

***

      Утро выдалось холодным, дождливым. Пелена черных облаков захватила все небо, а напряжение в воздухе предупреждало о скором ливне. А ведь сегодня урок Травологии, и придется тащится сквозь ливень в теплицы. Я сильнее кутаюсь в мантию, пытаясь зажечь сигарету. Зажигалка не работала, раздражая меня, поэтому пришлось достать палочку. Фрэнк запрыгнул ко мне на перила и поджал одну ногу под себя. Его напряженный взгляд прожигал то огромный дуб, что рос во Внутреннем дворике с самого основания Хогвартса, то меня. — Что за мрачное настроение, Лиз? — спросил он, не выдержав. Он крутил пачку сигарет в руке. Фрэнк начал курить совсем недавно, может летом, а может с началом учебного года. Вообще-то мой друг был против алкоголя и сигарет, всегда осуждал, когда я закуривала. Но теперь он изменил свои принципы. — Не выспалась, — это не ложь, но и не правда. Я действительно не выспалась, но причиной моего жуткого настроения был вовсе не плохой сон. — Дежурила вчера, — добавила я под недоверчивый взгляд друга. — Ясно. Я поджала губы, косясь на парня. Долгопупс вопросительно-саркастично вскинул брови, в ответ на мой взгляд. — Где Эванс? — спросил он минутой позже, нарушая молчание. — Не знаю, — мрачно отвечаю я. Лили умчалась утром в неизвестном направлении, даже не приведя себя в порядок, как следует. Накинула школьную форму, схватила сумку, быстро причесала волосы и выбежала из комнаты, пока я собиралась в душ. Фрэнк понимающе хмыкнул, глядя в сторону слизеринской компании. — На тебя таращится Снейп, — с ухмылкой сообщает мне Долгопупс. — О нет, — почти мычу я. — Что случилось? Я тяжело вздыхаю, смотря на лучшего друга, думая сообщать ему о вчерашнем случае или нет. Это была не моя тайна, и она никак не касалась Фрэнка, что было, несомненно, хорошо. Втягивать его в это было бы глупостью. — Лизль, что случилось? — чуть настойчивее спрашивает друг, обеспокоено оглядывая меня. — Я вчера пока дежурила встретила его, — промямлила я. — И кое-что увидела… Гриффиндорец недоверчиво глянул на меня, а затем тяжело вздохнул, делая затяжку. — Только не говори, что видела Снейпа с Лили. — Нет! Что ты! — я замотала головой, нервно хихикая, — Давай я расскажу тебе позже? Это не разговор, который можно обсуждать во Внутреннем дворике, где есть десятки лишних ушей. — Хорошо, — пожимает плечами друг. — Слава Мерлину, это не то, о чем я подумал. Я догадываюсь о чем, но говорить на счет этого ничего не стала. Лили никогда бы не стала бегать между двумя парнями. — Пошли поедим, — предлагает парень, потушив сигарету. До Большого зала мы дошли быстро. Фрэнк жаловался на профессора Рейкпик. Та задала два свитка эссе по Дементорам к начале следующей недели. Я до сих пор даже не села за написание, так что только тяжело вздыхала. — Лизль, — услышала я голос Лили, когда мы вошли в столовую. Девушка окликнула меня через весь зал, и, Мерлин знает, как я ее услышала сквозь этот гул. Рядом с ней Джеймс рассказывал своим неизменным друзьям явно что-то забавное, раз они смеялись. Фрэнк закатил глаза. — Иди, я не хочу водиться с этой компашкой. Эванс ждет тебя, а мне нужно поговорить с Артуром, — мой друг махнул рукой и пошел в сторону сидящих Алисы и Артура. Я тяжело вздохнула. И пошла в сторону Эванс и Мародеров. Приветливо поздоровавшись со всеми, я села между Питером и Лили. Петтигрю смущенно улыбнулся мне, а Джеймс передал бокал с тыквенным соком. Мне стало неловко под внимательным (постоянно внимательным) взглядом Люпина. — Извини, что не подождала, — Лили улыбнулась мне. — Позже поговорим об этом, — махнула рукой я, ковыряя вилкой густую кашу со сливками и патокой. — Мне нужно тебе кое-что рассказать про Снейпа. Это очень важно, — более тихо добавила я. Лили недоумевающе взглянула на меня. — Давай потом, — отчеканила она. Опять поругались? — Лизль, мы собираемся идти в Хогсмид послезавтра, — Джеймс улыбнулся в своей нагловатой манере. — Не хочешь с нами? — перебил его Блэк. — Я тоже иду, Лиз, — встряла Лили. — Пойдем, — умоляющи просит Сириус. — Обещаем не быть кретинами. — К тому же, мы не дадим тебе скучать, — добавляет Питер, отчего вырывается мой тяжелый вздох. Я взглянула на Римуса, что выжидающе вскинул брови. Он коротко кивнул мне, будто напоминая о вчерашнем разговоре. Джеймс сделал подобие щенячьих глаз и свернул губы в трубочку, а Сириус умоляюще сложил ладони вместе, заставляя меня тихо засмеяться. — Давай, Беккер, ты не пожалеешь, — подталкивает Питер, смотря на меня бесцветными глазами. Я могла отказать, но это было бы очень невежливо и грубо. К тому же, это последний год в школе. Думаю, я обязана провести его весело и подружиться с новыми людьми. Просто расслабься, Лизль. Дай им шанс. — Ладно, — мямлю я. И все радостно улыбаются.

***

      Весь день я пыталась поговорить с Лили о Снейпе, но никак не могла найти подходящий момент. Рядом либо крутились Мародеры, либо другие лишние уши. К тому же, Эванс злилась, когда я напоминала о слизеринце, и в мягкой форме просила заткнуться. В комнате Фрэнка я была частым гостем. Он никогда не был против моей компании среди кучи настенных плакатов The Beatles и Bowie. Ну а Артуру и Амосу Диггори по большому счету было плевать на нас. За семь лет они привыкли либо не обращать на меня внимания, либо завести какую-нибудь нейтрально-интересную для всех тему. Фрэнк любил колдографии и считал их залогом уюта. Из-за этого, кроме плакатов, все стены возле его кровати были увешаны нашими совместными фотографиями. Почти на каждой присутствовала я, что, несомненно, смущало. У нас с Долгопупсом была более сильная связь, нежели просто дружба. Я могла с легкостью назвать его братом, а он меня — сестрой. Миссис Долгопупс часто звала меня в гости, писала письма и справлялась о моем здоровье. Фрэнк мне очень дорог, я искренне люблю его и готова на многое ради него. И знаю, что это взаимно. Гриффиндорец с серьезным видом раскладывает карты Таро, что выиграл на спор у какого-то Когтевранца еще года два назад. Я скидываю ботинки, забираясь с ногами на темно-красный плед, следя за движениями друга. Фрэнк на Травологии рассказал, что всерьез хочет научиться гадать по Таро. На уроках Прорицания у него не особо получалось это сделать, а теперь он, мол, созрел для такой науки. Мне оставалось только закатить глаза и согласиться побыть «подопытной зверушкой». — Ну и мрак, — чуть ли не обреченно стонет он, пока всматривается в какую-то бумажку. — У тебя тут вся жизнь с ног на голову переворачивается. — Как ты это понял? — хмыкаю я, поправляя сережку в носу. — По этому буклету, — машет передо мной бумажкой Фрэнк. — Я выпросил его у Трелони вчера вечером. Здесь все значения карт, от старших арканов до младших. — Мерлин, — бурчу я. — Ну и что у меня там переворачивается? Фрэнк задумчиво чешет голову, смотря то на буклет, то на карты. — Ну в скором времени тебя ждет человек, темпераментом похожий на бурю. Потом еще карты показывают опасность, но выпал Маг, а он означает силу и достижение определенного уровня. Ну и показывают смерть. Вот дерьмо. Я недоверчиво гляжу на друга. — Что за бред? — Это не бред! — раздражается Фрэнк. — Ну про человека бурю — это кто-то из Мародеров. Я хмыкаю. — Нашел, с чем связывать. — Ну так все верно же, — кивает головой мой лучший друг. — Да и про достижение определенного уровня тоже верно — скоро ты окончишь школу. — Не работают твои карты, — фыркнула я. — Лучше продай их какому-нибудь первокурснику. — Да как можно! — Восклицает Фрэнк. — Они теперь моей энергетикой пропитались, как это ты предлагаешь мне отдать частичку своей души? Я не выдержала и закатала глаза. Иногда Долгопупс просто невыносим. — Эй, ребята, — Фрэнк окликивает Артура и Амоса, что сидели за учебниками. — Вам не помешает новый альбом Queen на фоне? Артур отрицательно помотал головой, быстро записывая что-то в тетрадь, а Амос только обрадовался. Фрэнк знает мою любовь к группе Queen, так что часто включает их пластинки, когда я у него. Виниловый проигрыватель Фрэнк получил от меня на пятнадцатилетие. Я долго ломала голову над подарком, бюджет был не важен, но идей совсем не было. В итоге я вспомнила, как мы зашли в музыкальный магазин когда-то давно, и Долгопупс долгое время рассматривал разные модели. Он был очень рад. А теперь радует меня прекрасными песнями с пластинок. Друг сел рядом и закурил сигарету. В своей комнате даже при открытом окне я бы не закурила, хотя бы из уважения к соседкам, но тут курили все. Так что Фрэнк не стеснялся. — Что там на счет Снейпа? — тихо спросил он. Теперь мне стала понятна настоящая причина послушать музыку. За ее шумом тихий голос почти не слышно, да и остальные обитатели комнаты заняты своими делами. Здесь можно свободно поговорить. — Снейп — Пожиратель смерти. — Что? — воскликнул он, отчего получил настороженный взгляд со стороны Артура. На несколько минут мы замолчали, чтобы отвести от себя внимание. Я слышала, как судорожно дышал Долгопупс, нервно скуривая сигарету. После того как она закончилась, он принялся за новую. — Не подходи к нему больше, — шепчет Фрэнк. — Ты сказала Лили? — Нет, — за что получила осуждающий взгляд. — Не было подходящего момента. — Ей нужно рассказать, чтобы она тоже держалась от него подальше. Он не просто так с ней сейчас помирился. — Я думаю, все не так, как ты себе надумал. — Я думаю, все ужаснее, Лиз, — Фрэнк пристально посмотрел на меня. — Он опасен для вас обеих. Черт знает, что этот псих Волан-де-Морт может приказать против маглорожденных. Нам нужно рассказать Дамблдору. — Я думаю, Дамблдор знает. — С чего ты так решила? — гриффиндорец злиться. — Он не может контролировать в этой школе абсолютно все. — Он не может не знать, Фрэнк, — прошептала я. — Особенно если это связано с Волан-де-Мортом. Помнишь что он говорил на церемонии распределения в этом году? «Я слышу каждый шорох и вижу каждый угол, так что если некоторые ученики бояться быть убитыми, то они зря беспокоятся. Пока я директор этой школы, никто из маглорожденных не умрет.» Долгопупс тяжело вздыхает, кивая головой. Дамблдор самый сильный волшебник, Волан-де-Морт его боится. Но почему он не принимает никаких мер против Пожирателей смерти в его школе — непонятно. Может он не знает? Может это стратегический ход? Может он самолично ведет борьбу с Волан-де-Мортом и его последователями? — В любом случае, — наконец говорит мой друг, спустя долгие минуты молчания. — Нужно поговорить с Лили. И ты должна быть предельно осторожна. — Не беспокойся. Если что — я о себе позабочусь. — Ты даже о цветке позаботиться не можешь, — хохотнул Фрэнк. Я надула губы. Он всегда любит припомнить мой бедный цветочек, который я получила в подарок от его матери на День Рождение. Сколько бы я не поливала его, сколько бы не заботилась, он засох. Возможно, это случилось из-за моей энергетики. По крайней мере, меня пыталась убедить в этом Лили. — Проехали, — фыркнула я. — Нет, Лизль, — уже на полной серьезностью в голосе произнес Долгопупс. — Старайся с ним вообще не контактировать. Ради твоего же блага. Я неохотно мотаю головой в знак согласия, но друга это явно не заботит. — Пообещай мне. — Хорошо, Фрэнк, — обреченно говорю я. — Я обещаю, что не полезу к Снейпу. — Договорились.