Одал

— Я еще кое с кем проститься хотел, — Василий затормозил у ступеней, когда Митрофан уж двери распахивал пред ним и Аароном. — С кем это? С Миколкой? — спросил Митрофан. Василий неловко улыбнулся. — Он же вечно одну белиберду несет! Как ты его понимаешь? — Митрофан глядел на него с недоумением. — Не знаю… по-моему, все он нормально говорит… — неуверенно пробормотал Василий. Все-то убеждали его, что Миколка помешанный, а ему иначе казалось. Митрофан поглядел вверх, точно у пасмурного неба ответа искал, а потом опять на Василия и со ступеней стал спускаться. — Пойдем, его сперва отыскать надо, — сказал он. — Я сам его найду. Митрофан остановился на последней ступени, а Василий примолк, думая, что отозвался резковато. Аарон меж тем глядел на одного и на другого разными головами. — А если он на болоте? — первым нарушил молчание Митрофан. — Ты же не знаешь, где болото. — Значит, не судьба, — Василий поглядел на него с виноватой улыбкой. — Дорогу-то отыщешь назад? — Отыщу. Это я под чарами не особо ориентировался, — неловко сделалось Василию, как упомянул об этом. Неловко почувствовал себя и Митрофан и не стал более на компании свой настаивать. — К обеду точно вернусь, — пообещался Василий и отправился по каменистым тропам меж деревянных избушек по направлению к базарной площади. Аарон следовал за ним на своих коротких косолапых лапах, переступая так неловко да неуклюже, точно недавно ходить научился. Василий то к нему обертался, то на избушки взор устремлял, то под ноги глядел, да не дойдя до базарной площади остановился. Тоска его одолела внезапная, что Одал предстояло ему покинуть. Вдруг своим он себя здесь почувствовал, хотя еще несколько дней назад был чужим. Он оглянулся на Аарона. — Одал — дивное место? Аарон поглядел на него в четыре глаза и остановился рядом. Кому — радость, кому — бегство, — отозвался он на манер Миколки. — Ты знаешь, где Николай, — улыбнулся Василий. На болоте. Василий цокнул языком и в нерешительности поглядел в сторону базарной площади. Думал он, Миколка поймет, что его ищут и окажется где-то поблизости, да не тут-то было. — А где болото, знаешь? — обратился он к Аарону потускневшим голосом. Знаю. — И знаешь, где смерть Николая? — Василий удивленно вскинул брови. Аарон внимательно глядел на него своими золотыми глазами, а выражение морд его меж тем оставалось неизменно спокойным. Знаю. И знаю, что будет, коль он узнает об этом из твоих уст. И — веришь ли мне? — ничего хорошего из этого не выйдет. Его час еще не пробил и пробьет не скоро. С базарной площади меж тем стали доноситься детские голоса, и опасаясь, как бы детвора не атаковала их с Аароном, Василий повернул назад и медленно зашагал прочь. Аарон последовал за ним. На манер Миколки, сел Василий на первую попавшуюся по пути лавку под чужим оконцем и задумчиво уставился на камни, коими тропинки в Одале вымощены были. — Но я пообещал ему, — он с грустью поглядел на Аарона. Тот, махнув крыльями, прыгнул на лавку рядом с ним. Я могу забрать данное тобой обещание. — И что для этого нужно? — Василий озадаченно нахмурился. Обещание. Пообещай мне. — Что не буду смерть его искать? Что смерть его отыщешь, — устало прозвучал Аарон. — Как-то это странно, — Василий омрачился и того более, не зная, как ему поступить. Никого не хотел он обижать, да не ведал, кому верить, кого слушать. Аарон был враждебно настроен ко всем колдунам, но Василию Миколка никакого зла не чинил, разве что с пригорка столкнул, так ведь все обошлось. Верно, знал, что смертью на воздухе ему Василия не убить. Добрый молодец, — с ухмылкой протянул Аарон и очи свои сощурил на него, — колдун на доброте твоей взыграть решил, а ты ему поверил. Он толкнул тебя, чтоб души твоей коснуться, и как понял, кто ты, так и вытащил из тебя обещание. — Не правда, — попытался поспорить Василий, — Николай видит будущее, как и ты. Коли он видит будущее, как я, то должен знать: я не скажу тебе, где его смерть. — Но как до болота дойти, скажешь? Покажу, — Аарон спрыгнул с лавки и уверенной косолапой походкой зашагал в сторону леса по каменистым тропам. Теперь Василий шел вслед за ним. А мысли по поводу обещания терзали его и не давали покоя. Но идти к Миколке, отдав обещание Аарону, он бы не посмел. — Знаешь, — неуверенно начал он, — по поводу обещания… я все-таки попробую найти его смерть. А если у меня не получится, и я буду уже стариком, то тогда отдам свое обещание тебе. Так тому и быть, — отозвался Аарон. Василий выдохнул, однако без особого облегчения. Волновала его предстоящая встреча с Миколкой. Не верил он, что тот его обманул. Меж тем вышли они к кромке леса, и сразу пахнуло на них прелой листвой да сыростью. Аарон, обеими мордами пожелтевшие папоротники раздвигая, стал пробираться вглубь. Василий брел вслед за ним, и то паутину лицом собирал, то о корни древесные спотыкался, а Аарон знай себе шел и шел, медленно да уверенно и даже грязь от прошедших дождей к нему не приставала, тогда как ботинки Василия уж были облеплены ей и опавшей листвой. — Откуда ты столько всего знаешь? — тихо спросил он, когда выбрались они на усыпанную листвой тропу в примятой побуревшей траве. Такова моя сила. — А ты все время будешь таким маленьким или вырастишь? Не вырасту, душа моя расколота. — Колдуном? Уж явно не сама по себе. Василий криво улыбнулся, смекнув, что у Аарона тот еще скверный характер. — И как ее назад склеить? — спросил он с неловким смешком. Кабы я знал. — Получается, ты не все знаешь? — удивился Василий. Тут нога его провалилась по самую щиколотку, из-за чего пришлось ему остановиться. Кабы я все знал, то не дал бы расколоть свою душу, — ответил ему Аарон. — Если ты не все знаешь, то можешь ошибаться, — заключил Василий и продолжил путь в ботинке с хлюпающей жижей. Аарон внезапно остановился. Идти до первого поворота налево, потом прямо и выйдешь к болоту. — Я не увязну? — Василий нервно усмехнулся, представив путь свой по зыбкой траве. Не увязнешь, — Аарон взлетел на толстую ветку старого дуба. — Я буду ждать тебя здесь. — Хорошо, — неуверенно пробормотал Василий и продолжил шагать по примятой траве да опавшей листве. Вновь подумалось ему, что Аарон может улететь. И вновь успокоил он себя, что коль улетит, то пусть летит себе на волю. Лес меж тем шумел пожелтевшей листвой, а верхушки высоких темных елей мерно покачивались на фоне хмурого неба. Невидимые взору птицы щебетли над головой, где-то вдалеке трещали ветви, шелестела трава под ногами, шелестела трава от ветра. Василий повернул налево и вскоре вышел к болоту. Некогда большое озеро ныне обмельчало, заросло камышом, затянулось ряской, и корни древ, размокшие и сгнившие, стали удобрением его дну. Пышная старая ива раскинула свои плакучие ветви над самой водой. И там, на бревне под ней, сидел Миколка, поджав колени к груди и натянув на них драную юбку. С болью во взоре поглядел на него Василий и ступил к нему ближе. — Николай, — позвал он дрогнувшим голосом. Миколка оборотился и радостно улыбнулся ему. — Добрый молодец, — окликнул он его в ответ и похлопал по бревну, сесть приглашая. Василий зашел под раскидистый ивовый купол, сел рядом с Миколкой на бревно и поглядел на него со смешанными чувствами. — Я все спросить хотел… — начал он неуверенно, — почему все вас помешанным считают? Вы же не помешанный. — Только ты так думаешь. Только ты понять меня умеешь. Другие не поймут. И я сразу понял, что ты особенный. — Вы знали, кто я, с самого начала? — глядел Василий на него, а про себя думал, как тому не холодно. Неужто и зимой он ходит босиком да в одной только юбке? — Когда толкнул тебя. Ты же не держишь зла за это? — Миколка грустно улыбнулся. — Не держу, — с улыбкой Василий мотнул головой. — Я знал, что ты не помрешь, ты ведь уже однажды помер. Василию неприятно сделалось от упоминания об этом, словно в том, что он уже умер, было нечто плохое то ли потому, что в смерти его Митрофан был повинен, то ли в смерти самой по себе. — Но душа твоя не треснула, — продолжил Миколка, точно мысли его учуял. — Только у особенных душа не трескается. — Это потому, что я змееварг? Миколка спустил ноги с бревна, вытянул их перед собой и уставился на них в молчаливой задумчивости. Где-то на болоте квакала запоздавшая к зимнему сну лягушку, а Василию от затянувшегося молчания не по себе делалось. — Потому что ты особенный, — наконец промолвил Миколка и поглядел на него так, словно в уме только что решил задачу непосильную и теперь в ответе своем уверился. — Особенный, так особенный, — выдохнул Василий с улыбкой и расслабил напряженные плечи. Разве мог Миколка его обманывать? А коли он в самом деле помешанный, то что же, если обманет?.. — Я уеду скоро, попрощаться к вам пришел, — продолжил он, несколько виновато на Миколку глядя. — Про обещание помню и постараюсь найти вашу смерть. Одал я уже нашел. По крайней мере, в какой-то момент мне так показалось. — Вишь, добрый молодец, — Миколка знающе улыбнулся, — Одал — дивное место, да не всякому о нем известно. — А вы не хотите с нами? — вдруг пришло на ум Василию. — Будем вместе искать вашу смерть. — Нет, — протянул Миколка капризно, — здесь — мой Одал. Я никуда отсюда не уйду. — Ну, тогда я как-нибудь сообщу вам, если найду вашу смерть, — не стал переубеждать его Василий. Миколка закивал и зажмурился, точно довольный кот. — Неужели вам совсем не холодно? — Ни холодно, ни жарко — я ведь бессмертный, — с грустной улыбкой отозвался Миколка и поглядел на Василия, приоткрыв один глаз. — Все равно хоть бы что-нибудь на себя накинули, — настоял Василий, которому от одного взгляда на того зябко делалось. Не выдержал он и стащил с себя теплую шерстяную рубаху. Миколка широко распахнул очи и хотел было упереться руками да ногами, но Василий уж натянул ворот рубахи ему на голову. Рубаха его пришлась Миколке коротким платьем. Недовольно нахмуренный тот слез с бревна и принялся рубаху в юбку заправлять, а потом ее вместе с юбкой подпоясывать. После вытащил он поверх рубахи разномастные бусы, перебрал, остановился на янтарных, снял их и на Василия навесил. А тот меж тем уж жалел, что с теплой рубахой расстался, да и нога в промокшем ботинке у него совсем замерзала. — Носи, как я буду носить, — важно проговорил Миколка и отступил от него на шаг. — Хорошо, — Василий с улыбкой поправил бусы и поднялся. — Пойду я, наверное?.. Миколка молча да пристально взглянул на него. — Кстати… — затормозил Василий, — вы про Гришку у меня ничего не спрашивали. Или знаете, что мы с ним разговорились? — Я знаю, что ты особенный, добрый молодец. И знал, что ты змея понять сумеешь, что он тебе друг и покажет правду. — Правду? — Василий думал, что ослышался. — Но он говорит, что вы используете меня. — Кабы так — зачаровал бы, — лукаво произнес Миколка. — А ты зачарован был не мной. — И то верно… — растерялся Василий, плечи руками растирая от холода. — Ладно, пойду я, а то замерзаю. Миколка улыбнулся и раскинул руки в стороны. Немного поколебавшись, Василий ступил к нему и заключил в объятия. Таким легким ему показался Миколка, словно перышко. — Вы вообще кушаете что-нибудь? — спросил он, сдерживаясь, чтоб того от земли не поднять да не закружить. Как его ветром не сносит? — Ни еды, ни воды мне не надобно, — в грудь ему уткнулся Миколка, — я ведь бессмертный. — А если бы… если бы вы узнали, где ваша смерть, вы бы не попытались найти ее и убить прежде, чем она убьет вас? — задумался Василий, слова Аарона вспомнив. Миколка опустил руки, и Василий тоже выпустил его из теплых объятий. — Смерть не убить, добрый молодец, — тоскливо улыбнулся Миколка. — Вот как… ну ладно… пойду я, до... свиданья?.. — Василий чувствовал себя неловко из-за долгого прощанья. Нога в промокшем ботинке его и вовсе околела. Мысль отжать носок запоздало пришла ему на ум. Он было наклонился, чтоб исполнить задуманное. — Не поминай меня лихом, — прошелестел Миколка. — И вы меня, — Василий поднял голову, да не увидал ничего, окромя кружащейся в воздухе жухлой листвы. Выкрутил он носок, обулся, вышел из-под ивового купола, оглядел болото да и направился в обратный путь, кваканьем лягушачьем провожаемый. Сразу после поворота издалека увидал он Аарона, сидящего все на том же дубе. Обе Аароновы морды показались Василию весьма довольными. — Поохотиться летал? — спросил он с улыбкой, к дубу подходя*. Не летал — я тут белку словил, — отозвался Аарон. — И наелся одной белкой? — Василий подышал в ладони и потер их друг о дружку, пытаясь согреться. Нет, — Аарон спорхнул на землю, раскрыл обе пасти и дохнул на ноги его без огня. Вмиг у Василия промокший ботинок высох, и тепло по всему телу разлилось, словно у костра он грелся, а костер этот горел у него на сердце. — Спасибо, — растерялся он, дивясь Ааронову поступку. Он-то с характером его про себя считал. Аарон ничего не ответил и первым закосолапил с болота. — Николай так внезапно исчез, что мне показалось, будто он умер, — задумчиво промолвил Василий, когда меж деревьев уж завиднелись избы Одала. Бессмертный умирает много раз, — ответил ему Аарон. — Все-то тебе загадочки… но он же живой? Живой. — А я? — Василий неловко улыбнулся. И ты живой. Василий выдохнул с облегчением. — А то мне иногда не верится, — пояснил он, — что я умер и ожил, и все это вот. Я говорил тебе: колдуны злы, — убежденно произнес Аарон, вытягивая белую шею да на него оглядаясь. — Да при чем тут это? Митя просто хотел, чтобы я к нему пришел, он не со зла. И не то он готов творить не со зла, да добром это не обернется, — мрачно отозвался Аарон. Василий раздраженно махнул на него рукой. Что тулку со змеем спорить, коль логика у него натуре подстать — змеиная? — И кто это тут еще злой, — пробурчал он себе под нос, бросив досадливый взор на Аарона. Тот ничего ему не ответил. В молчании воротились они к их избе, а там их с самого порога встретил Митрофан. Увидав Василия без рубахи да с янтарными бусами на шее, он удивленно захлопал глазами. — Я все объясню, — опередил его вопрос Василий и, тихо смеясь, поднялся по ступеням. — Ты не замерз? — обеспокоился Митрофан. — Нет, Аарошка греет, — продолжая посмеиваться, Василий вошел в избу. — Крошка-Аарошка, — подхватил его игривый настрой Митрофан и поглядел на Аарона. Тот от негодования хвостом застучал по ступеням взбираясь, но не возмутился. Не его это дело — вестись на шуточки колдовские. Да и проку? Молодой колдун все равно не поймет его язык.