I did it my way

— Куда собрался? — Джеймс ловит его в коридоре около двух ночи, когда Стив, измученный растянувшейся на несколько дней бессонницей, обувается на пробежку. Он думает, что стоит попробовать как следует измотать себя, и сон вернется. Такое уже бывало раньше, сразу после разморозки, когда Стив не знал, куда деваться от безделья и сводящих с ума мыслей, и зачастил в круглосуточный зал по соседству. Он лупил грушу, пока руки не начинали ныть, а тело не наполнялось приятной гудящей усталостью, и после мог заснуть хотя бы на пару-тройку часов. А большего его суперсолдатскому организму было и не нужно. Когда в сумраке квартиры раздается голос Баки, Стив едва не вздрагивает. Он не слышал, как тот выходил из их с Броком общей спальни и шел по коридору до входной двери — Призрак, не иначе! — Я планировал немного побегать, — мямлит Стив, чувствуя себя полным придурком. — В половине третьего ночи? — усмехается Джеймс. Он едва одет: босой, без майки, в одних лишь низко спущенных мягких пижамных штанах. И Стив невольно скользит взглядом по мощной груди, пересчитывает выраженные кубики пресса и отворачивается, не позволив себе спуститься еще ниже, куда манят его выраженные гребни косых мышц. — Никуда ты не пойдешь, Стив. — Мне кажется, это не твое дело, — препирается Роджерс шепотом. Он не хочет разбудить еще и Брока, ведь если тот встанет… — Мне кажется, что у лучшего друга есть право беспокоиться, — Джеймс скрещивает руки на груди: металлическую поверх живой, и Стив понимает, что никакой пробежки сегодня не будет. Тяжело вздохнув, он выбирается из кроссовок и идет мимо Джеймса обратно в свою комнату. И лишь когда дверь не захлопывается за его спиной, Стив понимает, что что-то не так. Он оборачивается — Джеймс замер на пороге и внимательно оглядывает его спальню: свалку книг на тумбочке, раскрытый альбом с незаконченным рисунком поверх неразобранной постели, две грязных чашки на полу. — Давно? — спрашивает Джеймс. — Пару дней, — неопределенно пожав плечами отвечает Стив, понимая его с полуслова. Как раньше. Как Баки. — Врешь! — припечатывает Солдат и следом командует. — Раздевайся и ложись. — Слушай, — начинает было Стив, но осекается под грозным взглядом, не допускающим возражений. И принимается спешно выпутываться из одежды, стягивает толстовку вместе с футболкой, но стоит дойти до штанов, как дело стопорится. Румянец заливает ему щеки, и Стив благодарен Богу и вселенной, что в комнате царит полумрак. — Проблема? — Джеймс выразительно косится на его ноги. — Нет, но не мог бы ты выйти? — просит Стив. — Я в состоянии раздеться и лечь самостоятельно, без твоего присмотра. — Сомневаюсь, — он мог бы поспорить, что в голосе Джеймса звучит веселье, но губы его не улыбаются, да и в глазах нет ни намека на улыбку. — Дольше препираться будем. Внезапно разозлившись, Стив резко сдергивает штаны и отбрасывает их в сторону. — Доволен? — рявкает он, едва не рычит. — Еще нет, но скоро буду. Расстилай постель и ложись. Под пристальным взглядом Солдата Стив стаскивает на пол покрывало, ныряет под одеяло и закрывает глаза. Он ждет, что Джеймс уйдет, наконец, и позволит ему до утра пострадать в одиночестве, но матрас вдруг прогибается с другой стороны, а мгновение спустя поверх одеяла поперек его тела приятной тяжестью ложится металлическая рука. Стив зажмуривается крепко-крепко, как в детстве, когда после прочитанной тайком от матери «взрослой» книги с наступлением ночи ему в каждом темном углу мерещились чудовища. Он хочет, чтобы Джеймс ушел, пропал, растворился как те выдуманные монстры. Он хочет, чтобы тот никуда и никогда больше не уходил. Джеймс… Баки ворчит, двигается ближе, подгребает Стива к себе с такой легкостью, словно он на мгновение стал вдруг самим собой, нескладным болезненным хиляком без всякой сыворотки в крови. — Баки, — шепчет Стив, не открывая глаз. — Спи уже, — теплое дыхание щекочет ухо, — мелкий. И Стив засыпает.