Школа порока. Часть 3: Театр разврата.

10 Отто был в ужасе. Этот, ворвавшийся в их жизнь ураганом, вампир, просто был костью в горле. Отто мучился. Ему хотелось кричать, выть волком, биться, словно муха о стенки сосуда. Умопомрачительно было представлять, как тонкие руки Лэмюэля с блестящими, обвивающими их браслетами, обнимают не Его. Как этот рот ласкает не его язык, а в плоть погружается не его плоть. Сотни демонов раздирали душу Отто. Он то любил Лэмюэля, то ненавидел его неистовой ненавистью. Ему хотелось то ласкать красавца, то видеть, как он корчится у него на руках в судорогах удушья. Сотни самых противоречивых чувств продолжали терзать его измотанную душу. Долго размышляя и пытаясь принять самое правильное решение, Отто решил отплатить Лэмюэлю той же монетой. Он знал, что если добьется цели — наградой ему будет не только ревность любимого, но еще и удар по его самолюбию. Отто задумал влюбить в себя Лилию. На подмостках театра распевался Лэмюэль, упражняясь параллельно в искусстве танца. Лилия, украдкой, с восхищением наблюдала за ним, но вампир не обращал на нее никакого внимания. Все мысли его были заняты уродством Зика и новой бездумной страстью. Случайно, повернув голову в сторону, Лилия заметила, что Отто не спускает с нее своих карих глаз. Она отвернулась. Этот человек смущал ее и очень пугал. Девушка знала, что от него можно ожидать всего, чего угодно. Заметив, что Отто направился к ней, она легонько вздрогнула от страха. — Я вижу, что ты скучаешь, — сказал Отто и Лилия очень удивилась, увидев на его лице приветливую улыбку, предназначенную ей. — Да нет... — неуверенно проговорила она. — Я восхищаюсь твоей красотой на самом деле, — с воодушевлением пожирая ее глазами, сказал Отто. — Красота нежного, хрупкого цветка... Я, наверное, был с тобою некорректен, обидел, сделал тебе больно? Я очень извиняюсь и сожалею об этом, это искренне... Лилия застенчиво опустила глаза. — Быть может, погуляем сегодня вечером? — не отставал Отто. — Не думаю, что это хорошая идея, — ответила Лилия. — Ладно, пусть не сегодня... Он припал губами к ее руке с видимой страстью. Лилия не могла взять в толк, откуда эта внезапная перемена. Она удалилась за кулисы Лэрри вошел в комнату. Он услышал звуки замогильно-мрачной готической песни. — Скотти?! — не мог смириться разум. Скотти сидел в кресле, спиной к двери. Его волосы отросли уже ниже плеч. Они были выкрашены в иссиня-черный. Очки он больше не носил, вместо них надел красные линзы. Лицо покрывала мертвенная бледность. Уже больше месяца Скотти одевался исключительно в черное. К неудовольствию для себя, Лэрри отметил, что племянник стал выглядеть красиво и эффектно. — Какая музыка! — со злобой и раздражением сказал Лэрри и расхохотался. — Кто бы мог подумать, наш заточка выбился в люди! Тебе метеорит на голову упал? — Заткнись, — голосом, в котором отсутствовали какие-либо эмоции, сказал Скотти, выпуская изо рта колечки дыма (в руке он держал косяк). — Выключи эти кладбищенские напевы! — раздраженно сказал Лэрри. — Нужно слушать что-то более прогрессивное. — Пошел вон, — устремил на него взгляд своих накрашенных глаза Скотти. Лэрри проигнорировал его, озлобившись, и выключил музыку. — Пошел вон, — повторил Скотти, нагло выпустив ему в лицо струйку дыма. — Ах ты ж тварь! — воскликнул Лэрри. — Будешь качать права в чужом доме и в чужой комнате? Он дал племяннику пощечину. Скотти приподнялся. Он схватил Лэрри за волосы, перекинул его через плечо и поволок на улицу, не смотря на внушительный рост своего молодого дяди. Скотти продолжал молча тащить его в направлении леса. Светила круглая и полная луна. Лэрри перепугался. Перепугался самой мысли о том, откуда у Скотти взялась такая неимоверная сила и что этот ненормальный собирается с ним сделать. Скотти затащил его в самую чащу леса и, прислонив к дереву, будто бы так было и нужно, принялся привязывать его за руки за ветви дерева, разведя их в стороны. — Что ты творишь?! — изумился Лэрри. — Распну тебя, как Иисуса, — подозрительно захохотал Скотти, занимаясь своим делом. Вскоре, Лэрри висел на ветках, привязанный к ним за руки, а ноги болтались в воздухе. — У тебя не все дома, парень! — кричал Лэрри. — Ты свихнулся! Скотти лишь поулыбывался. Лэрри посмотрел на полную, красноватую луну, висящую напротив, и выглядывающую из-за деревьев. Где-то завыл волк. — У—у—у! — стал пародировать зверя Скотти, взмахнув пальцами перед носом Лэрри, будто пугая маленького ребенка. — Психопат! — ответил Лэрри. Скотти, сложив руки на груди, стал издевательски смотреть на него, с улыбкой кивая в ответ на все попытки освободиться от веревок. — Так что, дядюшка милейший, веришь в мистику? — захихикал он. — Ты стал еще большим придурком, чем в тот день, когда впервые переступил порог моего дома! — сказал Лэрри. Скотти продолжал хихикать. Красные линзы в глазах горели адским огнем и Лэрри стало страшно. — Ам! — снова захихикал Скотти, клацнув зубами около его шеи. «Полный дебил», — подумал Лэрри. Скотти не сводил взгляда с дядюшкиной шеи и синеватой жилки на ней под тонкой кожей. Лэрри ничего не смог понять. Он только закричал от дикой боли и увидел измазанное кровью лицо племянника. . Начался переломный момент в истории жизни Лэрри — он становился вампиром. И поверил в это до конца лишь только тогда, когда налицо были неопровержимые факты. Так, вампиризм, словно неотвратимая болезнь, начал распространяться по городу. Не зная, что делать со своим вампиризмом, Лэрри искусал всех своих соседей и знакомых. Не имея ни малейшего представления о том, как нужно правильно пить кровь, он не умертвил их и они тоже стали вампирами, в свою очередь, искусав своих соседей и знакомых. Вскоре едва ли не половина населения этого города превратилась в вампиров. Это была настоящая катастрофа. Старейшины метались в ужасе. Если такими темпами пойдет и дальше, то скоро этот город полностью превратится в город вампиров. А если все станут вампирами, откуда тогда возьмутся жертвы-доноры? Старейшины собрали вампсовет, на который пригласили всех вампиров, обитающих в городе. Их целью было обучить новоиспеченных сородичей правильно использовать свои возможности: умервщлять жертву, дабы она не стала вампиром и в городе не произошла катастрофа. 11 Лилия учила новый текст для предстоящего спектакля. Она почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернулась и едва не вскрикнула — сзади стоял Отто. — Ты так перепугалась... Неужели же я такой монстр? А я принес тебе подарок... Он достал ожерелье из мелких жемчужин, переплетенных между собою в виде лилий. — Позволь, надену... Она почувствовала на своей шее холод жемчуга и прикосновение руки Отто. — Сходим куда-нибудь? — Нет... — Я знаю, что вел себя мерзко и недостойно, — перебил ее Отто. — Позволь искупить свою вину... Лилия кивнула, сильно смутившись. Отто привел ее в какой-то довольно милый кабак. Очевидно, у него был хороший вкус. Он заказал бутылку дорогого красного вина. За столиком горели свечи. Лилия смущалась так, что за все это время лишь один раз искоса рискнула посмотреть в его сторону. — Пей же, расслабься! Я знаю, что вел себя непозволительно, но неужели же ты станешь ненавидеть меня за это целую вечность? Раздался звон бокалов... Вино было крепкое и Лилия вскоре начала хмелеть. Отто взял ее тонкую руку и страстно припал к ней губами. Его язык поглаживал ладонь руки Лилии. — Посмотри же на меня, неужели я так неприятен тебе, что ты прячешь от меня свой взор! — Просто... Я не понимаю эту внезапную перемену... — Что же тут удивительного? Ведь ты такая очаровательная, такая особенная... Ну взгляни же на меня, не прячь глаз! Лилия посмотрела на Отто. Щек коснулся легкий румянец. Отто был красив. Очень красив. Безупречный овал лица, живые, карие глаза, медовые волосы. Он погладил пальцами ее губы и стал медленно к ним склоняться. Лилия сидела и не двигалась, как под гипнозом. Отто приоткрыл языком ее губы и проник в ее рот. Он очень медленно и нежно целовал. Лилия смотрела на пламя свечи, также медленно отвечая на поцелуй. Неожиданно из ее глаз скатилась слеза. Свеча зашипела. Отто оторвался от поцелуя. — Еще бутылку вина, — сказал он. — Мне хватит... Но Отто не терпел никаких возражений. Они пили и пили. Лилия не понимала, как она очутилась с этим вампиром в одлном номере, да еще и в одной постели. Отто нежно гладил ее шею. — Нет, не нужно, — тихо проговорила Лилия, — пожалуйста... — Обещаю, больше я не сделаю тебе больно. Я буду делать тебе только приятное. Буду делать для тебя все, что захочешь, что только скажешь... Прошлые ночи были наполнены грязной похотью, эта же будет ночью прекрасной любви... — Любви?! — Да, да, любви... Руки Отто медленно ее раздевали, хотя она все еще пыталась им сопротивляться. Вскоре Лилия уже лежала на шелковых простынях совсем обнаженная. Отто скинул с себя одежду. Он провел рукой по груди Лилии: — Доверься мне, я влюблен в тебя... Она вздохнула, осознавая, что совсем пьяна и не может контролировать ситуациию. Губы Отто скользили по ее телу, начиная от самой шеи и опускались все ниже. Она вскрикнула, почувствовав его язык между своих ног. Ею овладело желание. Отто быстро довел ее до оргазма. Она захотела его. Руки и губы Отто были непривычно ласковыми, а его кожа казалась нежнее шелка. — Хочешь меня? — спросил Отто, проводя языком по ее уху. — Да, да! — чуть не закричала Лилия. И он вошел в нее. Никогда еще Лилии не было так хорошо. Чувствовалось, что он не стремится удовлетворить в первую очередь самого себя, а заботится о том, чтобы ей было хорошо. Она была настолько пьяна, что все происходящее казалось миражом. Но как бы ни был обходителен Отто этой ночью, он все равно не мог заменить Лэмюэля. Это была ночь с красивым вампиром, только и всего. Лилия проснулась после обеда, с трудом осознавая, что происходит. Голова, разумеется, раскалывалась, как глиняный горшок — на черепки. Взгляд девушки падал то на валяющуюся на полу одежду, то в окно, в которым виднелись кресты могил. Лилия подбежала к окну. Она увидела, что здесь находилось старое кладбище, окутанное сизой дымкой. Ее кто-то обнял за плечи. Это был Отто с большим букетом орхидей. Поэтому фраза: "Ах, снова эти банальные розы!" была бы сейчас неуместна. Лилия устыдилась, осознав, что стоит нагишом. — Тебе нечего стыдиться, у тебя отличное тело, — сказал Отто, поняв ее смущение. Лилия прикрылась руками и стала искать одежду, но Отто мягко опустил ее на кровать. — Тебе понравилась вчерашняя ночь? Перед глазами Лилии проплыли самые яркие моменты "вчерашней ночи". — Я... была слишком пьяна, чтобы детально помнить все... — Мы можем сейчас все повторить, чтобы на трезвую голову вкусить прелесть нашей близости, — сказал Отто, склоняясь над ней ближе. — Нет, не стоит... — ответила Лилия, но он уже целовал и облизывал ее плечо. — Да, забыла, вы же любите брать силой... Отто отпрянул. — Ты слишком плохого мнения обо мне. Разве несчастный вампир не может измениться? Да, я был груб, резок, применял насилие. Но я же раскаялся! Здесь, сейчас, я из самых искренних побуждений, из самых искренних чувств... — Вчера я была пьяна, я плохо осознавала, что происходит, а вы, как всегда, воспользовались этим... — О дьявол! Почему меня всегда упрекают во всех смертных грехах! Вчера тебе очень понравилась наша близость, насколько я помню... — Если вы не собираетесь меня насиловать (с вами мне не справиться все равно), тогда отвернитесь, я хочу одеться. Скрипя зубами, Отто отвернулся. — Твои слова очень больно ранят меня на самом деле... — Ваши слова, угрозы и насилие тоже очень больно ранили меня... Лилия набросила на себя одежду. Отто развернулся. Его лицо сейчас напоминало лицо страдающего по своей Мальвине Пьеро. Вампир упал на колени: — Видишь, я уже на коленях молю тебя простить мне мое недостойное поведение, вызванное глупой ревностью! Но ведь каждый имеет право на то, чтобы измениться. Дай же мне шанс, я все исправлю... В его "искренних" глазах стояли слезы. Отто был талантливым актером. Ему была подвластна любая роль. Лилия смутилась. — Я не встану отсюда... — Чего вы хотите? — спросила Лилия. — Получить твое прощения и... хотя бы один поцелуй... — он обхватил руками ее колени и сказал, что не отпустит, пока не получит разрешение на поцелуй. Лилии пришлось согласиться. Отто прикоснулся к ее губам и, несмотря на ее плотно сжатые уста, его язык все равно пробрался к ней в рот. Нехотя, Лилия ответила на поцелуй, довольно чувственный. Отто взял ее лицо в свои руки: — Я без ума от тебя... — В какую игру вы играете, Отто? — Придет время и ты поймешь, что значишь для меня. Отто вышел из номера, следом вышла Лилия. Букет орхидей свалился на пол. За стенами гостиницы показалось старое кладбище. 12 Лэрри сходил с ума. Ему пришлось поверить в невероятное, но очевидное. Ум отказывался осознавать происходящее, а плоть требовала крови. Лэрри напоминал помешанного. Он ворвался в комнату, когда Скотти сидел в своей излюбленной позе с косяком плана. С воплем дикого быка, Лэрри накинулся на Скотти и пригвоздил его к полу. — А ну, сукин ты сын, отвечай, пидор, что ты со мною сотворил?! — заорал Лэрри, брызгая слюной. — Ты тупой и ничего не понимаешь? — спросил Скотти. — Да, я сделал тебя вампиром, чтобы ты побывал в моей шкуре. Потому что твоя шлюха укусила меня, она обрекла меня на вечную гематоманию, это она виновата! За грехи твоей шлюхи будешь расплачиваться и ты тоже!.. — Да я твою башку размозжу сейчас о батарею! — вопил Лэрри, заплевав племяннику лицо своей слюной. — Забыл предупредить, что род вампиров бессмертен. Лэрри заревел, как медведь, схватив Скотти за ворот плаща и шваркнув об стенку. Скотти поднялся, потирая шею. Лэрри плакал навзрыд, как ребенок, расшибивший коленку. — Хватит ныть, — раздраженно сказал Скотти. — Когда я предупреждал, чтобы ты держался подальше от этой шлюхи, ты меня не послушал. А теперь ноешь, как дитя. Кстати, она сейчас актриса в театре Лэмюэля. Это настоящий вамп-театр... — Лэмюэля?! — воскликнул Лэрри во гневе. — Этот ублюдок перечеркнул мне всю мою жизнь. Отведи меня к нему! — он снова схватил Скотти за шиворот. Зик сильно мучился душевно. Он вспоминал ночь, проведенную с Лэмюэлем на лавочке, засыпанной осенними листьями, и сердце учащенно начинало биться в груди. Его женственные руки, губы, бедра, стан... Как сладко, как захватывающе было с ним... Зик закрыл глаза, мысленно переживая все заново и громко вздохнул. Как же сладко было! Но другая половина его естества терзалась невероятно: старый тамплиер боялся кары божией. Он встал на путь греховный и не миновать теперь геенны огненной... Чтобы хоть как-то облегчить свою душу, Зик поспешил в церквушку, в которой был уже ни один раз, чтобы чистосердечно выложить все, как есть, на тайне исповеди. Он шел, разгребая ногами кучу желтых листьев. — Пути Господни неисповедимы, — сказал он сам себе и вошел внутрь. В церкви никого не было. — Святой отец! — позвал Зик, но никто не отозвался. Он посмотрел на прискорбный лик Божией Матери с младенцем на руках, изображенный на стене. Было совсем тихо. — Святой отец! — снова крикнул Зик и его возглас как-то жутко разнесся в пустом помещении. За ширмой, где происходит таинство исповеди, вампир услышал какой-то шорох. Доносились то ли тихие стоны, то ли плач. Зик направился туда. Заглянув за ширму, он увидел то, что никак не укладывалось в его голове, голове старого тамплиера — святой отец удовлетворял свою похоть с маленьким мальчиком. "Святой отец" обернулся, услышав шум. Его взгляд был испуганным и удивленным. Он никак не ожидал непрошенных гостей. Не менее удивленным был взгляд Зика. — Ах ты ж нечисть! — наконец воскликнул Зик, хватая священника за шкирку. — Ах ты ж греховодное отродье! Мальчик с заплаканными глазами уставился на него, пытаясь натянуть штаны. — Да в наше время не миновать бы тебе костра, а перед костром дыбы! О времена! И все остается безнаказанным! Значит я буду палачом на суде Божием! Идем! Зик схватил священника за шиворот своей железной рукой и потащил на улицу. — Ты все не так понял, сын мой! — пролепетал священник, беспомощно размахивая руками. — Я тебя не сын, бесстыдник! Сейчас посредством меня свершится кара Господа! Зик схватил веревку и начал привязывать священника к дереву. Тот причитал и охал, но вампир непреклонно продолжал заниматься своим делом. — Что вы собираетесь делать со святым отцом, дяденька? — спросил мальчик, побежавший следом. — Спалить на костре, как полагается поступать с такими развратниками, порочащими имя Господне, — спокойно отвечал Зик, собирая кучу сухих листьев к ногам священника. Услышав, что собирается делать Зик, священник закричал и запричитал еще больше. — Лист сухой, будет хорошо гореть, — сам себе проговорил Зик. — Еще хвороста немножко наломать, чтобы уж наверняка... Священник уже кончался возле дерева, представляя, что сейчас сделает с ним странный прихожанин. — Не палите его, — попросил мальчик, — я сирота и мне больше некуда пойти, у меня никого нет... Зик бросил беглый взгляд на мальчика: — Как зовут тебя? — Альфред, — отвечал тот. — Послушай, Альфред. Я много веков путешествую по странам и городам, у меня нет дома, богатства и пристанища. Если тебя устроит моё предложение, то я могу взять тебя с собой как своего сына. У меня нет детей и никого вообще нет. Я не отдам тебя в роскошную гимназию, но сам смогу кое-чему научить и с достоинством буду хранить статус твоего приемного отца... — Путешествуете по странам и городам?! Вот это здорово! Я с самого детства мечтаю о путешествиях и с удовольствием пошел бы с вами... — Вот и славно, — сказал Зик, поджигая листья. — Э-э-э, что вы делаете, это же убийство, я полицию вызову! — кричал священник. — Пойдем, дружище! — сказал Зик мальчику. Они медленно удалялись, а сзади раздавались вопли священника, запах дыма и паленой одежды. Зал, как впрочем и всегда, был полон народа. Лэмюэль, одетый древнеегипетской богиней Изидой, пел гимн, прославляющий реку Нил: Слава тебе, Нил, Идущий, чтобы Египет оживить. Если медлит он, жизнь кончена. Если гневен он, гроза по всей стране. А поднимается он — И ликует земля И все живое от радости Радуются тебе юноши и дети твои и приветствуют тебя, как царя... (древнеегипетский гимн Нилу) Голос Лэмюэля звучал мягко, очаровывал своей нежностью. Его гибкий стан в египетском платье, тонкие руки, которые обвивали браслеты, парик и урей, коронующий голову, тонкие стрелки, удлиняющие глаза — все дополняло новый облик непревзойденного актера. Он был неподражаем в своем новом амплуа. Зрители печально вздыхали, думая о недоступности красавца, который от них находился на высотах Олимпа. Лэрри кусал себе пальцы, ерзая на месте. Ему хотелось, как маньяку, просто расчленить это создание на кусочки. За все. За Лилию. За их загубленные жаждой крови жизни. Он ждал. С трудом, но ждал. Отто выступал в роли бога Озириса, брата и мужа Изиды. Лекан играл роль злого бога Сета, на его детском туловище комично сидела ослиная голова. Сет убьет Озириса, он разрубит тело его на двенадцать частей и раскидает по всему свету. Верная сестра и жена Изида будет странствовать по миру, чтобы собрать воедино тело любимого брата и мужа. Такая трагедия разыгралась на подмостках театра. Но Лэрри с нетерпением ждал окончания спектакля. — Я побегу, — не выдержал он. — И останешься голодным, — злорадно ответил Скотти. — Ты, как всегда, полный лузер! — Заткнись! — сказал Лэрри, увидев, что среди вампиров началась суматоха. Он побежал вперед, расталкивая всех, ибо, как говорится, голод не тетка. Беспардонно насытившись каким-то молодчиком и вышвырнув его труп прочь, Лэрри побежал за Лэмюэлем, увидев, что тот скрылся в гримерной. Лэмюэль как раз снял парик и его собственные длинные и густые волосы разметались по плечам. Красота Лэмюэля на некоторое время обезоружила Лэрри. Он забыл все те гадости, которые собирался наговорить вампиру. — Вы что-то хотели? — спросил Лэмюэль, устало снимая с рук браслеты и со звоном кидая их на столик перед зеркалом. — Если вы за автографами, то сегодня я их раздавать не буду, я слишком устал. — Что?! — воскликнул Лэрри и зависший в воздухе гнев снова вернулся к нему. — Автографы?! Ты слишком большого о себе мнения, пидор ты ряженый! Лэрри накинулся на вампира, повалив его на кровать, крепко прижал его и уже занес над лицом красавца кулак. Лэмюэль лежал спокойно, лицо его выражало безмятежность, а на губах сияла легкая улыбка. Его невозможно было отличить от женщины. — Откуда столько агрессии, молодой человек? — спросил Лэмюэль. «Это баба», — подумал Лэрри. — «Не стану же я бить бабу!» Потом вспомнилась сцена в палатке: он — Лилия — Отто. Гнев вскипел с новой силой. «Какая там баба! Это чистой воды гермафродит!» — Откуда столько агрессии?! Да оттуда, что ты испортило нам всю жизнь, забрало Лилию! — Лилию? — проговорил Лэмюэль. — Я кажется помню вас. Как-то раз вы ворвались в нашу палатку... — Да, и в тот самый момент, когда ты и твой дружок насиловали мою девушку! — Никто никого не насиловал, — спокойно сказал Лэмюэль. — Все было по обоюдному согласию. Мы довели ее до сумасшедшего оргазма. Все остались довольны... — Заткнись! — закричал Лэрри. — Я убью тебя! Но тут случилось что-то непредсказуемое. Лэмюэль обхватил его руками за шею, а ногами за туловище и притянул к себе. Язык Лэмюэля вонзился в рот Лэрри. Опешив, парень никак не ожидал такого исхода событий, он не знал, как ему реагировать, его домогалось существо неопределенного пола. А поцелуй Лэмюэля был такой нежный, такой чувственный... Рука красавца, расстегнув пуговицу на брюках Лэрри, проникла внутрь. Лэрри застонал. Он сильно захотел Лэмюэля. — Ты меня возбуждаешь, — прошептал Лэрри, не отдавая себе отчета в своих словах и забыв, что еще недавно собирался прикончить Лэмюэля. Лэмюэль сильнее стиснул ноги, обхватив его за спину. Лэрри полез под подол платья. — Бля, ты же мужик! — сказал он, почувствовав возбужденный член под женским платьем. — Так и что? — ответил Лэмюэль. — Неужели тебе приятнее будет трахать какую-нибудь жирную корову со здоровыми сиськами только из-за осознания того, что она женщина? Или тебе лучше будет трахнуть такое совершенное создание, как я, хоть я и мужчина по половому признаку? — Мне уже все равно, — пробормотал Лэрри, возбужденный Лэмюэлем. — Я тебя хочу... Он приподнял его за бедра и резко вошел, Лэмюэль изогнулся и издал стон. В этот момент в гримерную заглянул Отто. — Вот она, верность... — прошептал он и пошёл прочь. Он очень устал. Много веков устал терпеть одну и ту же картину. Делить своего любимого со всеми. Да, со всеми! А ведь он любил... Любил его... И готов был целую вечность не знать кроме него ни мужчины, ни женщины. Но никто ничего не оценит... Лэмюэль был с ним, но одновременно был и со всеми остальными. Почему? Ведь Отто делал для него ВСЕ. Был ему матерью, нянькой, братом, другом и любовником. Почему? Не мог понять Отто, что Лэмюэль никогда не будет с кем-то одним. Он будет со всеми и ни с кем. На глаза Отто набежали слезы. В первый раз они были искренними, а не притворными. Он подошел к Лилии. Лилия, как всегда, когда видела этого вампира (а особенно при воспоминании и прошлой бурной ночи), смутилась. Отто был прекрасен. В египетском наряде, в черном парике, с подведенными глазами и в короне Озириса. — Не покидай меня, — кинулся он к ней. — Мне так плохо и одиноко, что я готов умереть... Удивленная Лилия машинально обняла его за плечи. — Останься со мной, — проговорил он, — иначе я умру. Я знаю, что подлец и не заслуживаю прощения, но все же — останься. Из его глаз потекли слезы. Лилия все больше изумлялась: она привыкла видеть Отто всегда жестким и агрессивным. Такая его слабость просто поражала и в этот момент трогала душу своей неподдельной искренностью. — Останься... — Ах, не требуйте... Лилия выбежала прочь. В душе ее кипели страсти.