Скорость Солнца.

По салону плыл терпкий запах кофе. Ночь, терпкая и душная, вступала в свои права, пряча солнце за горизонтом. Ацуму беспрестанно курил, поглядывая на мелькающий рядом автомобиль. — Зачем проводить гонку? — в пятый раз за вечер спрашивает Осаму, приоткрывая окно, впуская свежий от скорости воздух, разбавляя запах кофе. Ацуму выжимает сцепление, меняя передачу, и бросает на брата такой красноречивый взгляд, что тот морщится, но упрямо продолжает. — Если сегодня облава, не думаешь что это глупо? — Процентов пятьдесят. Так что всё огонь. Осаму давится возмущением. — Расслабься, Саму, ты же знаешь, у меня всё под контролем. Отмахнувшись от брата, Осаму бросает взгляд на трассу, да так и замирает — рядом мчится Скайлайн Суны. Бледное лицо, подсвеченное приборной панелью, сосредоточенно, пухлая губа закушена. Рин, словно почувствовав его взгляд, поворачивается и подмигивает. Осаму отворачивается так быстро, что в шее что-то щёлкает. Он и не знал что Суна сегодня приедет. Руки трясутся, и он выхватывает опустевшую пачку из рук Ацуму и заменяет её новой. В конце концов, брат сам по себе не подарок, но без сигарет ещё хуже. Тот лишь выгибает бровь, довольно усмехаясь, но не комментирует. Вдалеке уже виднеется бар, мигая гирляндой, а Осаму, подставляя лицо прохладе, не может понять что тут делает. Любовь брата к гонкам он никогда не разделял. В детстве они конечно часто смотрели заезды профессионалов вместе, да и в самих машинах копаться он любит, но гонять — нет. Возможно именно поэтому уехал учиться в штаты сразу после школы, пока Ацуму постигал все опытным путем. Чем ближе тусовка, тем больше Осаму нервничает, и отчаянно хватается за мысль, что он приехал ради встречи с Асахи, точнее ради его машины, а не по какой-то другой, эгоистичной, причине. Скайлайн перед ними ныряет, подрезая, и Ацуму, скалясь, крепче сжимает руль и выжимает газ, чтобы обжигая асфальт, успеть к старту-финишу вровень. Стоит машине остановиться, Осаму дергает ремни безопасности и выходит в душный воздух, оказываясь нос к носу с выскользнувшим из Скайлайна Суной. От одного его вида в горле першит. Рин, оглядывает его с ног до головы, отвечая на рукопожатие и на секунду дольше чем требуется, задерживает его пальцы в ладони. Но подумать об этом Осаму не успевает. Толпа схлопывается вокруг них, приветствуя гонщиков возбужденным гулом, в котором Осаму всегда теряется. Лицо Суны застывает: не движется ни один мускул — идеальная красивая маска, полная безразличия. Иногда Осаму кажется, что редкие улыбки были лишь плодом его воспалённого сознания — так безэмоционально выглядело лицо Суны большую часть времени. Вот и сейчас, спокойное выражение треснуло только при виде Ацуму, раскуривающего очередную сигарету. Страшно было думать, что Суне на него плевать, в отличии от Ацуму, с которым они могли говорить часами, но он старательно напоминает себе, что тому в принципе на людей плевать. Ринтаро всегда был несколько отстраненным. Может поэтому ему легче общаться с Цуму? Противоположности и все такое… Сам Осаму довольно закрытый. И кучу друзей имеет только за счет специфики профессии. Хотя брат старательно пытается это исправить, затаскивая на общие тусовки, но лишь подливает масла в огонь неуверенности. Потому что Рин, тот кто действительно важен, скорее всего обращал на него внимание только потому, что он брат его лучшего друга. — Ну что, Рин, готов к тому, что я надеру тебе задницу? — Ацуму довольно щурится, стряхивая пепел и уже предвкушая заезд. Суна на это лишь хмыкает, облокачиваясь на капот Доджа: — Это мы ещё посмотрим. Толпа, удовлетворённая приветствием, попритихла, впрочем, как и музыка, давая возможность обменяться подзадоривающими колкостями, без которых не обходится ни одна гонка. Осаму никогда не понимал этого уважения. Чем тут восхищаться? Кучкой парней, которые без риска для жизни не могут прожить и недели? Но давно укоренившуюся традицию не оспаривал, хоть и хмурился все чаще. В конце концов, он тут никто. Ацуму, стоящий рядом, повернулся махнуть Нишиное, да так и замер, вглядываясь в густой полумрак навеса. — Что такое? — заинтересовался Суна, приподнимаясь. Мия тряхнул головой и поспешил к бару. — Эй! Но тот даже не обернулся, стремительно пробираясь сквозь толпу. — Тебе лучше пойти с ним, — повернувшись к Осаму, сказал Рин, и от его внимательного, пронизывающего до нутра взгляда, бросило в жар. — А то опять что-нибудь выкинет. Осаму устало вздохнул, пытаясь угомонить шалящее сердце, и направился вслед за братом, слыша в спину тихое: — Еще увидимся. По спине побежали мурашки. Вот именно из-за таких мелочей, брошеных вскользь фраз, сердце продолжало глупо надеяться. И кто бы знал, как часто Осаму представлял, что просто прижмёт Суну к машине, и не слушая возражений, поцелует. Глубоко, напористо, до сбитого дыхания и искр перед глазами, устав сдерживаться. Но пустой взгляд неизменно примораживал к месту. Осаму, взъерошив и без того разметавшиеся после поездки волосы, нагнал брата. Тут сильнее пахло виски и хорошим табаком, буквально пропитавшего стены давней историей. Нишиноя стоял у пульта, немного растерянно смотря на их появление, но приветливо улыбнулся, тут же кинув обеспокоенный взгляд на рыжего парня, и замершего перед ним Ацуму. Тот смотрел на незнакомца в упор. Осаму удивленно вздохнул. Брат, которого он знал как облупленного, явно был заинтересован. — Это Хината Шое, мой друг. — говорит Нишиноя, запуская руки в карманы. Хината лишь кивает, напрочь проигнорировав протянутую руку Ацуму. — Привет, Шое-кун. — от елейного голоса близнеца Осаму дергает плечом — таким тоном братец ловил в свои сети очередную несчастную, или несчастного, чтобы скоротать одинокую ночь. И каждый раз это действовало безотказно. Вот только Хината лишь взъерошил волосы, отводя взгляд. Осаму замер, боясь вздохнуть. Теперь Ацуму точно не отступит. — Прокатишься со мной? Нишиноя шагнул к другу, становясь напротив Ацуму. — Мия-сан, не стоит. — неуверенно произнес он. — А что такое? — усмехнулся тот, не сводя взгляда с Хинаты. — Или он у нас паинька? — Именно, — не остался в долгу Шое. — не ловлю кайфа от подобного беспредела. Осаму взорвался смехом, все ещё обескураженный, трепля брата по плечу. А парень то не промах. Да и приятно видеть что братец пролетел. Не часто подобное случалось. — А ты смельчак, Хината-кун, — всё ещё посмеиваясь, сказал он и протянул руку. Этот парень уже ему нравился. — Я Осаму. Шое спрыгнул с перил и пожал протянутую руку. — Привет. Осаму кивнул, кинув насмешливый взгляд на брата, но поняв что тот сейчас в шаге от взрыва, добавил: — Это Ацуму, он не знает что такое вежливость. Шое засмеялся чистым, тёплым смехом, навевающем мысли о вечном солнце и тепле. Ацуму, недовольно отпихнув брата, шагнул ближе, перетягивая внимание на себя. — Соглашайся. — С чего бы это? Осаму переводил взгляд с одного на другого, кусая губы. — Все равно будет по моему. Но лучше если ты сам согласишься. — Ты решил похитить меня? — Да, ты решил похитить его? — Осаму закатил глаза. Ацуму иногда такой придурок! И почему, интересно, Цуму всегда особенно ярко загорается, стоит нарваться на несговорчивую цель? Но заметив не менее воинственный огонек в глазах Хинаты, Осаму понял, что между ними явно что-то будет. Они с одного поля ягоды. — Именно! — Ты еще более ненормальный чем кажешься. Ну точно. Они нашли друг друга. — Поэтому со мной весело. Осаму с легкой грустью улыбнулся. И почему у всех всё так просто? И только распрощавшись с Ноей, спускаясь по ступеням, он вспомнил, что сегодня не лучшая ночь для попутчика. *** Суна в это время сидел на капоте, выпуская изо рта колечки дыма, и смотрел на звёзды, такие яркие вдали от города. Вокруг шумно переговаривались Куроо и Бокуто, пока Тендо, потирая подбородок, слушал, хрустя орешками, изредка что-то добавляя, облокотившись на свой Додж Випер. Суна в разговоре не участвовал, изредка бросая взгляды на полумрак навеса, силясь разглядеть Осаму. В очередной раз бросив взгляд на бар, Рин лишь чудом не подавился дымом. Близнецы уже шли обратно, но удивительным было не это, а то, что за Ацуму шёл невысокий парень. Сомнений быть не могло: Мия взял пассажира. Молча проследив за нырнувшим в машину парнем, Суна прикурил ещё одну и посмотрел на Осаму. Уголок губы недовольно кривился, а темные брови хмурились. Черт! И почему он такой горячий, даже когда злится? Осаму в это время ухватил брата за рукав, и кивнул в сторону Доджа: — Ожидается облава, а ты взял попутчика. Совсем мозгов нет? Хотя о чем это я? Суна хмыкнул. Ацуму же, легко улыбнувшись, произнес: — Ты меня знаешь — даже если на нас насядут копы, я доставлю парня живым и невредимым. И это было правдой. Рин не знал как Ацуму это делает, но стоило ему оказаться в машине, и та полностью отдавалась его контролю, как выдрессированная собака. Он ни разу не попадал в аварии. Да что там, во всех их сумасшедших заездах он даже машину не царапал ни разу! Чертов псих… Постепенно, со временем, это заметили все, и Ацуму приобрёл славу самого осторожного гонщика Японии, над чем Суна не стесняясь подшучивал, вызывая недовольное бурчание. Саму на реплику брата лишь цыкнул и отошел. Он тоже об этом знал, вот только спокойствия это ему не добавляло. Всегда был шанс стереть в пыль заслуженную славу вышедшей из под контроля тачки и битым металлом. Ринтаро, огибая машину, проводил его стройную фигуру взглядом. Иногда ему казалось что он бы бросил гонки, если бы у него появилась надежда на тихое «да» скромного Осаму. Он помешался, но и не думал что-то с этим делать. Лишь с неотвратимостью разогнавшегося до предела двигателя, продолжал выискивать его ладную фигуру взглядом. Сколько это продолжается? Год? Или все пять? С какого момента все началось? С растерянного взгляда в аэропорту, куда его притащил Ацуму встречать брата? Или с легкой благодарной улыбки, когда он закинул тяжелённый чемодан в багажник? Когда уставший после перелёта Осаму задремал на заднем сидении, приоткрыв пухлые губы, вздрагивая ресницами? Неважно. Потому что без этих чувств он себя уже не помнил. Без них он себя уже не ощущал. Он и сегодня-то приехал только потому, что Ацуму упомянул что будет с братом. И дело не в отсутствии желания, а в недостатке времени. Приближалась пора сессий, и у него было много работы, в отличии от всегда свободного Мии. Но Осаму хотелось видеть. Он как наркоман утолял внутренний голод этими редкими встречами. Впитывал их в себя. Каждый жест и тихий голос. И как же мало ему было. Поэтому, заткнув орущую усталость, отложил чужие проекты, оставляя пропахшую кофе и одиночеством квартиру, нырнул в обволакивающую ночь, ради надежды увидеть мягкую улыбку. Кажется ему всегда будет мало Осаму. Но ничего. После заезда у них будет время. Когда все гонщики сели по машинам, воцарилась тишина. Даже воздух, казалось, сгустился. Тот редкий миг спокойствия, будто весь мир замер, наблюдая за брошенным вызовом смерти. Из толпы вышла Мика, оглядывая машины тусклым взглядом, который с каждым шагом загорался чём-то непостижимым. Она была здесь одной из немногих, кто приходил на каждую гонку, и её право отдать сигнал старту никто не оспаривал. Ещё до того как они с Ацуму попали сюда, в гонке погиб ее парень. Вылетел с трассы, не справившись с управлением. Рин, как и многие, знал, что она приходит сюда только потому, что в тот миг, когда машины готовятся к старту, ей видится чёрный Порш, которому не суждено достичь финиша. Суна завел машину, в ожидании уставившись на нее, лишь бы не скользить взглядом по толпе в поисках пепельной макушки, сильнее сжимая руль, что бы быть готовым в любой момент отпустить сцепление, а не рвануть к Осаму, наплевав на гонку. Оглядев всех, Мика кивнула, и по ее команде моторы взревели, шины взвизгнули, и машины сорвались с места. На лице Ринтаро тут же заиграла улыбка, когда он начал объезжать одну машину за другой. Впереди ехал лишь Ацуму, умудрившийся играючи подрезать Бокуто и Куроо, издевательски мигнув габаритками и поддав газу. Кинув взгляд в зеркало заднего вида, он увидел машины других участников, которые раздраженно мигали фарами вдалеке. Суна каждый раз удивлялся — как у них ещё не подгорело? На их месте он давно бы оставил идею обогнать Ацуму. Но возможно именно эта недостижимая цель и была вечным двигателем упорства. Когда-то это упорство и их толкало на очередной заезд, забыв о проигрыше. Хмыкнув, не время предаваться воспоминаниям, Суна переключил передачу, и только после заметил мигающий индикатор, и тихо выругался — придется заезжать в ремонт. Все же такая езда знатно истощала тормозные колодки. По мере увеличения скорости, картинка за окном терялась, смываясь в однообразное пятно. И сознание потонуло в том самом чувстве, родном каждому гонщику. Адреналин выплескивался, обжигая вены, заставляя бурлить кровь. Сердце билось чаще, и никаких посторонних мыслей кроме блаженной пустоты. Никаких печалей, только наслаждение. Двигатель мурчал. Живот приятно тянуло. Внимательно глядя на дорогу, Суна набирал скорость, сумев нагнать Додж. Пристроившись рядом, он заимел возможность наблюдать крайне забавную картину: в машине, на пассажирском сидении что-то верещал рыжеволосый парень, при этом экспрессивно взмахивая руками, но как только Ацуму его заметил, Додж, рыкнув, вырвался вперёд. Ринтаро чертыхнулся, прибавляя газа. Огни, подсвечивающие дорогу, замигали, поэтому поудобнее перехватив руль, он со свистом залетел в поворот, не сбавляя газа и оставляя на асфальте темные полосы от шин. Машина Ацуму осталась позади, но почти сразу нагнала. Глянув в зеркало, Суна увидел оскал на лице друга. Резкий выпад в его сторону не желающего отступать Мии, заставил Ринтаро автоматически тормознуть, взвизгнув шинами. — Блять! Додж уже был впереди, разжигая нешуточный азарт матовым бампером. Ценой урчащего двигателя, он смог вновь нагнать их, но радость была недолгой — резкий поворот в очередной раз вынудил сбавить скорость. Чертов Мия! Мотор рычал, как дикий зверь, недовольный сменой скоростей, рвался вперёд, заглушая инстинкт самосохранения. Из этого почти медитативного состояния вывела неожиданно заработавшая рация. — Всем гонщикам, внимание! Полиция на подходе к бару! — шипящий от помех голос Киты согнал спесь, заставляя вернутся на землю. Суна, лишившись этого упоенного азарта, выругался, а голос продолжал: — Разъезжайтесь по резервному пути, на базе смените машины. И Бога ради, без выкрутасов. Резко зажав сцепление, выплескивая раздражение, и переключив передачу на заднюю, Ринтаро развернул машину со скрипом, к херам стирая шины. Стоило развернуться, вдавил педаль в пол, срываясь с места. Одной рукой подхватил рацию: — Принял. Позади него развернулся Ацуму. Плетись теперь ты позади, засранец. Включив музыку, Рин вглядывался в фары едущих впереди участников и свет мигающих вдалеке гирлянд. Уютный бархат ночи, сквозь который они неслись всего пару секунд назад, сменился сероватым туманом. И в этом смоге растворилась надежда на тихий вечер в компании Осаму. Погасла в проблесковых маячках. Все, черт возьми, вечно идет по пизде. Свернув на объездную дорогу, он прямым ходом поехал на базу, тихо подпевая вокалисту, не обращая внимания на орущие вдалеке сирены. По приезду на стоянке никого не оказалось. Лишь в ряд выстроились три машины: Додж Випер Тендо, Мазда RX-7, на которой ездил Бокуто, и Мицубиси Лансер, которым так гордился Куроо. Скорее всего поехали запивать горе. Индикатор продолжал назойливо мигать, и притормаживая, он убедился что тот не обманывал — колодки пора менять. Просто прекрасно. Лишние расходы. Разблокировав телефон, думая стоит позвонить Осаму или нет, Рин решил дождаться Ацуму, присаживаясь на капот. Через несколько минут бесцельного гипнотизирования заветного номера, на стоянку завернул Додж, ставя точку в возникшей дилемме. Ну неужели. Подождав пока из нее выйдут, парень наконец смог разглядеть незнакомца, которого сам Мия Ацуму взял в пассажиры. Несомненно, первое что сразу бросилось в глаза — копна рыжих волос. Ну и низкий рост. Увидев как трясутся руки парня, Суна, убирая телефон в карман с глаз подальше, со смешком поинтересовался: — Как поездка? Чего Ринтаро точно не ожидал, так это того, что этот маленький человечек, на выдохе произнесет: — Пиздец. Глядя на него, полностью дезориентированного — хотелось смеяться. Что Суна и сделал. А Мия с усмешкой, и нетипичной для него нежностью, встрепал рыжую шевелюру. Рин, отсмеявшись, краем глаза наблюдая за развернувшейся сценой, подал голос: — Надо разъезжаться. Ацуму тут же переключил на него внимание. — Чего сразу не уехал? Суна хмыкнул: — Осаму свободен на днях? — На свидание хочешь утащить? — Нет. — тщательно контролируя тон голоса, ответил Суна. — Колодкам пизда. Мия кивнул, не сводя с него пронзительного взгляда. — Хорошо, я ему передам. Рин кивнул, ретируясь к темной Тойоте. Иногда ему казалось, что Ацуму знает о его чувствах, ну или догадывается, но почему-то до сих пор никак не комментировал и не лез с вопросами. Оно, наверно, и к лучшему. Заведя машину, он бросил последний взгляд на парней, и мягко вырулил со стоянки. *** Ночной город притягателен. А вкупе с музыкой и зажженной сигаретой — просто сказка. На дорогах блаженная пустота, поэтому он почти на нее и не смотрит, устремляя взор в сереющее небо. На задворке сознания мелькает мысль, что без огней города можно было бы увидеть звезды, которыми усыпан небосвод. Из меланхолии, в которую он вновь погружался, вырвал звякнувший телефон. От кого: Близнец Я поговорил с Саму. Он свободен завтра, ближе к вечеру. Время уточни сам ;) Это еще че за подмигивающая хрень? Какого хрена Ацуму сам не спросил? Чертыхнувшись, Суна одной рукой набрал сообщение, старательно давя раздражение. Ацуму явно издевается. Кому: Осаму 👋 Ко скольки мне приехать? Суна успел свернуть на свою улицу, привычно притормозив у шлагбаума, когда пришел ответ. От кого: Осаму Привет. Подъезжай к 18 Кому: Осаму Хорошо. До встречи. От кого: Осаму До встречи. Спокойной ночи, Рин. Сердце прыгнуло к горлу, будто стремилось вырваться из тупого вместилища и прямо сейчас умчаться на другой край Токио. Туда, где жил Осаму, потому что видит вселенная, оно уже давно принадлежало этому парню. Кому: Осаму Спокойной. Не в силах бороться с тянущей губы улыбкой, Суна убрал телефон, паркуясь, и даже не предполагая, что Осаму, лежа в кровати, с трепетом перечитывает его ответное сообщение. У дома остро и влажно пахло жимолостью, и этот запах так разительно отличался от бензина, кожи и горячего асфальта, преследующего его повсеместно, что Суна каждый раз вдыхал его полной грудью, перенастраиваясь на мирное времяпрепровождение. Стоило отпереть дверь, и на него навалилась накопленная усталость, словно поджидала все это время в темноте квартиры. Адреналиновый дурман смылся, и усталость накинулась тяжелым одеялом, сковывая мышцы, и затормаживая реакции, превращая мысли в вату. Желание плюхнуться в кровать прямо в одежде пришлось отодвинуть, потому что навстречу ему уже бежал пушистый кот, не кормленый с вечера. — Привет, Кот, — насыпав полную миску корма, Рин присел, почёсывая кота за ухом, не обращая внимание на недовольное мурчание — Кот не любил когда его трогали во время еды. — Я тоже скучал. На ходу стягивая одежду, Рин нырнул в душ, вставая под тугие струи, смывая с себя остатки адреналина и дорожную пыль. Из душа он вылез уже едва переставляя ноги. Подхватив кота на руки, мечтая поскорее забраться под тёплое одеяло, Суна услышал недовольное пиликанье телефона, оставленного в джинсах. Кто еще может писать в такое время? Конечно же… От кого: Близнец Ну что? Списался с братцем? Кому: Близнец Ага. Завтра к 18. От кого: Близнец Понял. Тогда завтра все расскажу. Ринтаро нахмурился. Что такого могло произойти? Судя по всему, ничего страшного, иначе Мия все бы уже выложил. Или, что ещё хуже, приперся лично. Он никогда не отличался терпеливостью. Кому: Близнец Ок. Стоило забраться под одеяло, уместив кота под боком, телефон в очередной раз затрезвонил. — Да? — едва взглянув на номер, подавив чудовищный зевок, хмыкнул Суна. — Слушай, — от этого голоса в животе похолодело. К такому тону Ацуму прибегал только в самых крайних случаях, и это всегда подразумевало этакий пиздец, на который Мия не мог не откликнуться. Тон — убей, но я скажу. — Я понимаю твои опасения, но если продолжишь в том же духе, потеряешь его навсегда. Не дожидаясь ответа, Ацуму скинул, а на телефон упало смс с фото спящего Осаму. Тот прижимал гаджет чуть ли не к груди, умиротворенно улыбаясь во сне. Сон как ветром сдуло, и мысли затопили с головой, при виде расслабленно открытого лица, по которому хотелось провести кончиками пальцев. По мягкой коже, пушистым ресницам и мягким губам. Он его помешательство. Несмотря на то что эти чувства давно преследовали его, делать он ничего не планировал. Думал пройдет. Ага, как же. Уже пятый год проходит. Но Осаму никогда не выказывал особой заинтересованности. Так зачем Ацуму..? История его влюбленности была до банальности глупой. Подростки этот бред называли любовью с первого взгляда. Но было ли это именно любовью? В тот день, когда они встретились впервые, определенно нет. Скорее это была крышесносная заинтересованность. Вот только раньше чем он сумел это осознать, чувства углубились, пустив корни в самое сердце, и явно задев мозг, теперь каждый раз отказывающийся нормально функционировать, стоило Осаму оказаться в пределах пары метров. Когда они только познакомились с Ацуму, а это было лет восемь назад, тот упоминал о том, что у него есть брат-близнец, который на тот момент учился за границей. Тогда Рин не придал этому особого значения. Очень зря. Ведь когда тот самый Осаму приехал, Суна чуть не уронил челюсть на пол. Он помнит тот день до мельчайших подробностей, помнил как Ацуму попросил сгонять с ним в аэропорт, встретить «блудного сына», а Ринтаро согласился. И вот они уже пробираются в толпе людей, взглядом выискивая нужного им человека. А тот подкрался со спины, резко хлопнув Ацуму по плечам, вырывая из обоих поток нецензурщины. Злость, наполнившая его тогда, по щелчку развеялась, стоило только обернуться и приглядеться. Перед ним стоял парень, такой знакомый до последней черты, и незнакомый одновременно. Одного взгляда хватило что бы понять — никогда не спутает. И дело не в крашенных в пепельный волосах. Дело в глазах, вроде таких же, но более спокойных, светло-серых. Ацуму тогда захватил брата в медвежьи объятия, причитая: — Вернулся наконец мой младший братик. А у Суны мир рушился перед глазами, стремительно погребая под обломки праздную обыденность. — Ты старше примерно на семь минут, придурок. — смазано, из-за того что утыкался в плечо брата, возмутился Осаму, но в ответ, все же обнял. — Это были лучшие семь минут в моей жизни. — елейным голосом отозвался Ацуму. И лишь это заставило его очнуться. Ринтаро громко, через чур громко, засмеялся, тут же привлекая к себе внимание. Мия тут же отпустил брата и представил: — Саму, это мой друг Суна Ринтаро. Рин, это Саму. Встречаясь с изучающим взглядом, Суна принял вид полной незаинтересованности. Привычная броня, под которой прятались чувства. Но протянутую руку пожал довольно аккуратно. С тех пор они стали проводить время втроем. И если поначалу Рин боялся, что резко станет лишним, то оба брата показали ему, что его страхи напрасны. Саму оказался очень интересным собеседником — разговаривать с ним можно было на любые темы. В отличии от Ацуму, который предпочитал в большинстве случаев дурачиться и искать приключения на задницу, в которой явно было нихреновое такое шило, ввязывающее их в разные неприятности. Осаму уравновешивал буйного близнеца, выступая этаким голосом разума, а Рин лишь диву дивился, как Ацуму умудрился протянуть без него так долго. Наблюдая за их общением, Рин осознал, и даже принял свои чувства, но не стал рассказывать о них даже Ацуму, которому доверял больше всех. А Осаму, легко и просто вписавшийся в их компанию, несмотря на то что предпочитал более спокойный досуг, оставался всё таким же рассудительным и незаинтересованным. Всегда внимательно слушал, и смотрел своими завораживающими глазами. Осаму был… простым? Нет. Как у него язык повернулся назвать его простым? Все дело как раз в том, что он был непростым. Он был интересным. Кардинально отличающимся от всех. Таких как он — наперечет. И это подкупало. Он всем своим видом показывал свою собранность. Опять же — в отличии от Ацуму. Именно то, какой он — как ведет себя, как думает и рассуждает, как реагирует на то или иное — и стало последним гвоздем в крышку свободы Суны. За эти почти пять лет, они все построили крепкую дружбу, в которой каждый имел доверие к другому. Даже то, что парни были близнецами, и имели некую связь, не мешало Суне чувствовать себя комфортно в их компании. Всем было уютно, несмотря на абсолютно разные характеры и секреты, которыми полнилось его сердце. Суна одно время думал, что быстро остынет, но не тут то было. Пытался переключиться, но это не помогало от слова совсем, лишь нагляднее демонстрировало что все не то. С каждым днем он все больше осознавал, что Осаму именно тот, перед кем он готов открыться. Кому он готов довериться. Весь, без остатка. Тогда он забросил эти попытки, и решил просто плыть по течению, надеясь, что когда-нибудь эти чувства угаснут, переплавятся в бескорыстную дружбу, которой все так дорожили. Но за эти пять лет в сердце разгорелось такое пламя чувств, что уже не потушить. Но все же… Он никогда не надеялся на счастливый исход. А о признании и думать не смел, потому что Осаму ни словом, ни намеком не выдавал заинтересованности. А он не хотел портить дружбу. Но если Ацуму обо всем догадался, стал бы он призывать его действовать, если бы знал, что Осаму откажет? Он бы так не подставил. К тому же, сейчас стало очевидным, что даже если Осаму не ответит взаимностью, Суна сможет это пережить. Более того, дружба от его признания не рухнет, сейчас он в этом уверен. А иначе так и будет мучаться гложущей болью и тошными мыслями «а что если?». Пора поставить точку. Суна, наконец придя к решению, единственно верному, хотел прямо сейчас мчаться и что-то делать, но усталость давила неподъёмным грузом к кровати, не давая шевельнуть и пальцем. Ну ничего. Пять лет ждал, и ещё одну ночь подождет. Зарывшись носом в одеяло, Суна наконец заснул. *** Утро не доброе. Глаза слипаются, и Суна буквально на ощупь добирается до кофеварки, ощущая как сквозняк лижет лодыжки. Кофе! Ему нужно больше кофе. Стоит дурманящему аромату достичь сонного мозга, он бросает взгляд на часы. Надо поторопиться, если он не хочет опоздать. Но сначала нужно забрать Скайлайн. Залив в себя три чашки, и прикинув куда можно заехать по пути за завтраком, Суна впрыгнул в джинсы, и схватив с тумбочки ключи, вылетел на улицу. Прохладно. Солнце почти весь день пряталось за пышными хлопьями облаков, и не успело превратить асфальт в разогретую сковородку. Идеально. Поглубже вздохнув, прежде чем упасть на сиденье, Рин прикрыл глаза, пихая в рот сигарету. Настроение, впервые за многие месяцы, было прекрасным. *** Осаму был в мастерской. Из дальнего ангара доносилось звяканье инструментов и тихие ругательства. Рядом со входом была припаркована бэха Ацуму, один вид которой заставил успокоится. Поудобнее перехватив пакет с десятком сэндвичей, Рин направился прямо туда, настраиваясь. В мастерской семьи Мия он был частым гостем, поэтому чувствовал себя здесь как дома. И сейчас, когда он буквально стоял на перепутье, от этого было удивительно спокойно как никогда. Запах масла и бензина бальзамом смягчал нервозность, будучи верным спутником долгие годы. Вбежав по бетонным ступеням, он уже хотел было приветственно стукнуть по металлическому косяку, да так и замер. Осаму что-то искал в ящике под столом, выставив на обозрение задницу, обтянутую потертыми джинсами. Ацуму сидел рядом с ним, массируя веки. Выглядел он помятым, словно не спал с вчерашней ночи. Прочистив горло, он напугал Мию, и тот стукнулся головой, выныривая из под стола: — Блядь! Ацуму вскинулся. — Прости, не хотел пугать. Он не хотел пугать. Он хотел подойти и прижать Осаму к этому чертовому столу, наваливаясь всем телом. Чтобы и шанса выбраться из объятий не осталось. Но ржачь Ацуму вырвал из душных мыслей, напоминая что они не одни. Поэтому, бухнув пакет на ближайший свободный угол, спешно спрятал руки в карманы джинс. — Привет. Ацуму кивнул и явно хотел пошутить, но под взглядом брата сдулся. — Что мне делать? — то, каким тоном был задан вопрос, навевало мысли что он повторял его уже не раз, в надежде на ответ. Осаму вздохнул, и Рин, все ещё пребывающий в какой-то тревожной прострации, пододвинул к нему пакет. — Угощайся. Бросив на него благодарный взгляд, Осаму достал сэндвич, сразу откусывая половину. — Спасибо, с утра ничего не ел. — Что-то случилось? — не переживать не получалось. Очень мало вещей могло заставить Мию пропустить прием пищи. Осаму неопределенно качнул головой, и Рин вперился взглядом в Ацуму. — Я не виноват! Откуда я знаю почему у тебя с утра все из рук валится?! Суна мог поклясться, что щеки Осаму порозовели. — Просто ты жужжишь под ухом с самого утра! Ринтаро вздохнул, отступая к ближайшей табуретке. Споры братьев могли длиться часами. — Но я не знаю что мне делать! — законючил Ацуму, раскачиваясь на стуле. Как ребенок, ей богу. Рин выгнул бровь. Осаму прикончил бутерброд и потянулся за следующим, вводя в курс дела. — Его отшил парень. Ацуму задохнулся возмущением, пока Рин боролся с подступающим смехом. — Он сбежал! — выхватив у брата бутерброд и сразу откусывая щедрый кусок — судя по всему разбитое сердце на аппетите не сказалось, — продолжал восклицать несчастный. — От меня никто никогда не сбегал! — Ты про вчерашнего парнишу? Сколько хоть ему лет? Тебя же посадят. Ацуму подавился сэндвичем и закашлялся. — Я.. не знаю? — Серьезно? — Осаму взмахнул салфеткой, которой вытирал руки. — Ты его засосал и даже не узнал возраст? Рин заржал. — Мне было не до этого! — чуть не плача, сказал Ацуму. — Тебе вечно не до этого. Головой иногда думать надо. Ацуму что-то буркнул, дёрнув уголком рта. — Что? — Он ровесник Нои, думаю… Они же друзья. — Логика… — насмешливо протянул Осаму, — Железобетонная. Ринтаро вновь рассмеялся. Осаму скрестил руки на груди и поджал губы. — Ты не думал поговорить с ним? — У меня нет его номера. — он потёр шею, все глубже утопая в апатии. — Зато есть его адрес. Ты же отвез его домой. — Я отвез его к другу. Суна вздохнул. Иногда Ацуму был тем ещё придурком. — Так съезди к другу. Мия выглядел так, будто эта умная мысль никогда не приходила ему в голову. Глядя на него, Осаму и Суна переглянулись, синхронно закатывая глаза. Ацуму надул губы: — Где ваша поддержка? Саму поднял брови. — Ты не охренел ли? Мы тебе предложили наиболее верный путь решения проблемы, а ты еще что-то говоришь? Ну-ка брысь! С тихим писком Мия старший вылетел из мастерской, притормозив у выхода и обернувшись, кинул красноречивый взгляд на Осаму, подмигнув Рину. Суна на это нахмурился, тряхнул головой и перевёл взгляд на Саму, тут же отворачиваясь, дабы скрыть румянец. Но эта милейшая картина словно отпечаталась на роговице — Осаму, совершенно не понявший последнего взгляда близнеца, стоял с большими щечками, старательно пережевывая сэндвич и слегка нахмурив брови. Проморгавшись, и не глядя в сторону Мии, парень махнул рукой, поднимаясь. — Пригоню машину. Открой пока ворота. Осаму на это смято угукнул, тут же подходя к створкам. Подставляя лицо свежему воздуху, льющемуся через открытое окно, Суна глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок. Что ты со мной делаешь? И только от осознания того, какие еще у него были планы на Осаму, все внутри похолодело. Внезапно на ум пришел вчерашний разговор с Ацуму. А точнее монолог Мии, в котором он четко подталкивает его к действиям. И этот его взгляд.. Все же, Ацуму не такой придурок, каким кажется. Ну или хочет казаться. Он прав, пора что-то делать, иначе Рин потеряет возможность хотя бы попробовать. Итак то, что Осаму попрежнему ни с кем не встречается, чудо, не иначе. Но как начать этот разговор? Что ему говорить, как вести себя? В конце концов, он уже так долго носит свою маску безразличия, что уже сросся с ней, и проявлять эмоции с каждым днем всё сложнее. Но первое, что должно быть в подобном разговоре, это эмоции и открытость — в этом Ринтаро не сомневался. Но сказать, несомненно, легче чем сделать. Все его намерения, окрепшие вчерашней ночью, вдруг превратились в прах, осевший в голове страхом. Ноги стали ватными, а руки тревожно мёрзли. Сделав глубокий вздох, он потряс головой. Все будет в порядке. Заехав в гараж, он поймал изучающий взгляд Осаму, который нахмурился, заметив как тот тормозит. — Колодки? — Ага. — Понял. Больше никаких жалоб? — Да вроде нет. Кивнув, Осаму подошел к ящикам с инструментами, наклоняясь, и Суна вновь зарделся, но взгляда не отвел, жадно рассматривая подтянутую задницу. Руки зачесались, но прежде чем он что-то предпринял, парень разогнулся, кидая на него обеспокоенный взгляд: — Все в порядке? Выглядишь странно. Рин только кивнул, и не нашел отмазки лучше чем: — Плохо спал сегодня. Да и в последнее время тоже. Работы по горло. — Все еще пишешь другим проекты? — Ага. — Посиди пока, я и сам справлюсь. — с этими словами он махнул в сторону стульев, а сам направился к машине. Ринтаро секунду помялся, но тут же кивнул, устраиваясь на стуле. Разговор мог немного подождать. Осаму работал: сосредоточенно, методично, явно вкладывая душу в то что делал. Зафиксировав колёса, открыл капот и снял крышку с бачка тормозной жидкости. Присел, устанавливая домкрат, приподнимая машину, и снял колесо. — Поверни руль, пожалуйста, — попросил тот, внимательно осматривая тормозной диск. Он склонялся над машиной, почти любовно оглаживая металл мозолистыми пальцами, и Рин невольно подумал, как бы ощущались эти пальцы на коже. Тёмная футболка нет-нет, да задиралась, оголяя бок с красивыми лучевыми мышцами. Хотелось увидеть его всего, прикоснуться и никогда не отпускать. Стать единым целым. Мысли, преследующие его уже много лет, кружили в опустевшей голове, жужжа как рой пчёл. Особенно неугомонные со вчерашней ночи. Он хотел Осаму. Хотел так сильно, что перед глазами плясали точки, а руки немели. Хотелось его себе. Навсегда. Разложить на мягкой постели, навалился сверху и ласкать, отдавая всю ту нежность, которой полнилось сердце многие годы. Чтобы насытиться им, надышаться его запахом, преследующим каждую ночь, утолить наконец тот голод, что измучился, истосковался за такое количество времени. Он и не заметил как оказался у него за спиной, но Осаму ощутимо вздрогнул, и Суна понял что успел положить ладонь на его плечо. И Ринтаро решился: — Мне нужно кое-что сказать. Осаму приподнял голову, неловко вытирая руки о тряпицу. Суна видел как он напрягся. Расслабленность, чувствовавшаяся в его движениях, ушла, сковалась льдом ожидания. Осаму приоткрыл губы, явно решая, какой вопрос задать, но в итоге решил просто дождаться продолжения, бросив на него внимательный взгляд. Взглянув на это недоуменное лицо, на пухлые, чуть приоткрытые губы, Суна понял — сейчас он точно должен это сделать. Не удержавшись, он обхватил его запястье, подушечками пальцев лаская вены, заглядывая в глаза. Он стоял к Осаму так близко, что слышал его дыхание, ощущал его кожей, дышал с ним одним воздухом. — Что? — растерянным шепотом отозвался Осаму, морщась от завибрировавшего в кармане телефона. — Я влюблён в тебя. Уже очень давно. — просто сказал Рин, не сводя с него глаз. Телефон, за которым Осаму машинально потянулся, выскользнул из рук, разбиваясь о бетонный пол.