Золотая клетка.

      – Боже, – протянула я, тыкая пальцем в непонятный мне предмет. – Кто-то пересмотрел пятьдесят оттенков серого.       Нильсен позади меня закатил глаза, устало потирая их.       – Так и знал, что тебе не нужно было это показывать.       – Ну почему же, это во многом описывает тебя. Похоже, ты тот ещё извращенец.       – БДСМ и извращение - это совсем разное, Агата, – тихо сказал Нильсен, пока я разглядывала кожаные плётки, перебирая хлястики пальцами.       – Испытывать боль при процессе, который должен приносить удовольствие, сомнительная такая прерогатива. А это что такое?       – Боль бывает приятной, как и подчинение может вызывать возбуждение. Зажимы для сосков.       – А уж подчинять-то ты любишь, – вздохнула я.       – Стоит один раз попробовать, и ты уже не сможешь остановиться, – томно прошептал он мне на ушко.       – О, нет! Это без меня. Можешь завести любовницу для таких утех, я сильно не расстроюсь, – хотя кого я обманываю. Несмотря на то, что Нильсен редкостный засранец, секс с ним просто феерический.       – Зачем мне любовница, если у меня есть жена? Тебе ведь понравилось, когда я шлёпнул тебя по попе.       – Одно дело шлёпнуть, а другое отходить розгами.       – Никто не просит тебя сразу рваться в омут с головой. Поверь, на розги согласны даже не все опытные в этом деле люди. Начинают с малого.       – Для начала мне нужно свыкнуться с тем, что у меня под боком находился практически сексшоп на дому, – дёрнула бровью. Выбор, конечно, был такой, что глаза разбегались. Плётки, розги и ещё какие-то ранее невиданные мною предметы были аккуратно развешаны. На полках покоились маски, повязки, наручники, верёвки. Вибраторы занимали отдельную полку, и я уверена, если порыться поглубже, можно найти ещё кучу интересного.       – Ладно, всё, на сегодня тебе явно хватит, – Нильсен захлопнул шкаф.       – Можешь не закрывать, плёточки твои будут в полной безопасности, – пропела я.       – Если один маленький ротик сейчас не замолчит, то плёточки познакомятся с аппетитной задницей хозяйки этого рта.       – Молчу-молчу, – подняла руки в сдающемся жесте я. – Вообще я спать собиралась, а ты мне тут свою коллекцию показать решил, – в следующую секунду я увернулась от руки, которая направлялась со шлепком к моей ягодице. – Мистер Нильсен, я понимаю, вы перевозбудились от своей коллекции, но держите себя в руках.       – Маленькая негодница, – Нильсен пошёл на меня и, видит Бог, я пыталась выскользнуть из комнаты, но меня перехватили, закидывая на плечо, а после отправляя в полёт ровно на кровать. Полы шёлкового халатика распахнулись, открывая Нильсену вид на нижнее белье цвета морской волны, которое я только что натянула на себя в ванной.       Я лежала перед ним такая открытая. Волосы распались из импровизированного пучка, рассыпаясь по плечам.       Нильсен навис надо мной, проводя рукой по моей щеке, опускаясь к шее и заныривая в ложбинку между грудями.       – Невероятная красота молодого тела, – он опустился немного ниже к животику, оставляя нежный поцелуй. – Я не тороплю тебя, если не сможешь это принять, твоя правда.       – Сможешь жить без этого? – пролепетала я, а дыхание, чёрт его побери, сбилось окончательно.       – Придётся, – кивнул Нильсен. – Твой комфорт одна из моих первостепенных задач, я уже говорил тебе об этом. Хотя только представь: твои руки, закованные в наручники, сбившееся дыхание, кончик флогера, щекочущий твои бёдра, заныривающий между ног, а позже оставляющий обжигающий шлёпок на нежной коже ягодиц, – он шептал это склонившись над моим ухом, а меня трясло, то ли от его слов, то ли от горячего дыхания, опаляющего кожу словно огонь. – Всё зависит от твоих желаний Агата, – Нильсен резко выпрямился, вставая с кровати, обходя её и готовясь лечь на свою сторону.       Меня словно ушатом воды облили и привели в сознание. Это что сейчас было? Возбудим и не дадим?       Приподнявшись на локтях, я, выгнув бровь, посмотрела на мужа, который как-то хитро улыбнувшись залез под одеяло.       – Тяжёлый день был, давай спать, – вот смотришь на Нильсена: взрослый серьёзный мужчина, но что у него на уме - одному ему известно.       Кивнув, я отправилась переодеваться в сорочку, ибо я не думала, что так рано отойду ко сну, заодно схожу до кухни за ежевечерней порцией какао. Теперь мне её приносили прямо в комнату, ибо моих полётов хватило всему дому, но сегодня прислуга, судя по всему, была отпущена. За поручни я теперь держалась крепко, ни о чём не думая.       ***       – Ты не можешь от неё вечно бегать, – закатил глаза Нильсен. Им с Аннет нужно было обсудить первые поставки, и он вновь собирался пригласить её в гости. – До свадьбы ты не была к ней так категорично настроена.       – Не была. Но в ночь, когда я оказалась под чужим дядей, я поняла, что Аннет мне противна. Пускай приходит, но тёплого отношения к ней не жди, а вот семейного скандала вполне.       – Скажу, чтобы взяла с собой Элизу, отвлечёшься немного на неё, – Нильсен отложил документы в которых ставил подписи, оглядывая меня, развалившуюся со стаканом сока в кожаном кресле напротив его рабочего стола в кабинете.       – Как хочешь, – я вышла из его кабинета, направляясь в винный погреб. Одного сока тут явно будет недостаточно.       Визит тёти не заставил себя ждать. Уже на следующий вечер их голоса огласили наш особняк. Холодно обняв тётушку, я тепло улыбнулась Элизе, принимая её объятия.       – Как ты? – спросила сестра, когда Аннет и Александр удалились в кабинет, желая обсудить дела до ужина.       – Неплохо, – кивнула я, хотя лучше бы ты приехала одна.       – Она тоже переживает, Агата, – взяла меня за запястье сестра.       – А она-то почему переживает? Деньги льются рекой, бизнес выжил.       – Аннет беспокоится за тебя. Все знают, что ты ей как родная дочь.       – Не думаю, что она продала бы свою дочь тридцатилетнему мужику, – Элиза опустила голову. Здесь ей крыть было нечем.       – Он... не обижает тебя? – смотря что иметь в виду под этим вопросом. Александр это взрывная смесь. Спокойный снаружи, внутри он как тайфун. Любитель подчинять и доминировать.

      «Доминируй. Властвуй. Унижай», – это про Нильсена.

      – Нет, но он весьма своеобразный человек, – я опустилась на диван в гостиной, а следом и кузина.       – Может, притрется? – с надеждой спросила блондинка.       – У меня большие сомнения на этот счёт. Я словно в клетке. Мне ничего не запрещают, но я чувствую себя запертой.       – Мне нечего ответить тебе на это. Я просто надеюсь, что однажды все образуется.       – Как у вас с Данте дела? Почему... почему ты раньше не говорила, что вы вместе?       – Откуда... откуда ты знаешь? – растерялась сестра.       – Александр рассказал. Его люди видели вас, когда собирали данные обо мне.       – Он и правда странный. Я... боялась, что ты осудишь. Тётушка не знает до сих пор.       – Это ваше дело. Вы взрослые люди, тем более не кровные родственники.       – В последнее время мы с тобой отдалились друг от друга.       – Знаю, но правда, сейчас очень много мыслей в голове, и вся эта новая жизнь мне в новинку.       – Понимаю, – кивнула девушка.       Мы успели ещё немного поговорить до тех пор, пока со второго этажа не спустилась тётушка в сопровождении Александра. Нильсен кивнул головой в сторону столовой, и мы проследовали за «взрослыми».       За ужином разговор не клеился. Тётушка пыталась поговорить со мной, но ничего дельного у неё не выходило, поэтому она выловила момент, когда они уже начали собираться домой.       – Александр, не против если я перекинусь парой слов с Агатой?       – Конечно, – кивнул Нильсен и посмотрел на меня с лицом, которое так и говорило не упрямиться.       Одарив супруга убийственным взглядом, я проследовала за тётушкой, которая присела на подлокотник кресла в гостиной, повернувшись ко мне.       – Дорогая, почему ты избегаешь меня? – тётушка хотела взять мою ладонь в свою, но я аккуратно завела руки за спину.       – Не избегаю, просто очень много дел накопилось. Всё-таки у меня началась новая жизнь, сама понимаешь.       – Хотя бы сейчас, когда мы наедине, говори правду.       – Правду? А нужно ли тебе это? Может лучше считать, что между нами всё хорошо и не задумываться?       – Агата, что с тобой произошло после свадьбы?       – Что со мной произошло? – я истерично хохотнула. – Я отдала свою девственность мужчине, которого знала месяц, и которому она явно не предназначалась. Я попала в чужой дом и благо меня здесь хорошо приняли. Я каждый вечер, – я подошла к тете вплотную и буквально цедя прошептала, – каждый вечер ложусь в постель с нелюбимым человеком.       – Это всё...       – Это всё для моего блага? Серьёзно? Да я бы лучше жила в ободранном сарае, чем знала, что ребёнок, которого я воспитывала с малолетства, ложится под чужого дядю. И скажи спасибо, что у меня есть чувство совести. Благодаря этому замужеству ты заработаешь достаточно денег, чтобы обеспечить Элизу и Данте, ибо эти двое в жизни не заработают столько, сколько им нужно на жизнь, к которой они привыкли. Ты заменила мне отца и мать, считай, что так я отдаю тебе свой долг, но большего не жди. Тебе пора, Аннет, – развернувшись на каблуках, я направилась в сторону Нильсена, который вместе с Элизой ждал возле входной двери, перекидываясь фразами с девушкой.       Тётя вышла из комнаты с мрачной гримасой, поджимая губы. Бросив на меня тяжелый взгляд, Нильсен попрощался с тётушкой, а я обняла кузину, взяв с неё обещание встретиться где-нибудь за чашечкой кофе.       – Что ты ей сказала? – спросил Нильсен, стоило гостям выйти за дверь.       – Всего лишь правду. Как видишь, тётя оказалась к ней совершенно не готова. Она вообще не любит, когда кто-то себя ведёт также как она.       – Племянница, достойная своей тёти?       – Именно, – кивнула я.       Но свою дочь я точно не отдам в чужие лапы. Она сама выберет свою судьбу. Я обещаю.       – Хочешь побыть одна? – спросил Нильсен видя, что моё и без того хреновое настроение достигло нулевой отметки и постепенно уходило в минус.       – Да, пожалуй. Нужно самой переварить, что я ей сказала, – я уже развернулась в сторону лестницы, ступая на первую ступеньку. – Знаешь, хоть я и не хотела, чтобы она приходила, но спасибо. После того, как я выговорилась, стало легче.       Определенно легче. Мне нужно было выплеснуть свои обиды.       Только теперь я ощущаю себя ещё более одинокой. Словно снова лишившаяся родителей девочка, оставшаяся одна в этом огромном мире.       Мама, папа, я снова потеряна.       Вы даже представить не можете, сколько дров наломала Аннет. Мне страшно от того, что моя жизнь теряет смысл, что я живу, чтобы быть чьей-то вещью. Чтобы быть игрушкой Александра.