Золотая клетка.

      Когда глаза Арии стали небесно-голубыми, я поняла, что как в воду глядела. Александр сотворил этому миру свою копию, а я так, просто рядом полежала.       Появление ребенка многое изменило в наших отношениях. Мы стали более терпимыми друг к другу, научились не срываться друг на друга от недосыпания. Старались дать друг другу отдых, который тот заслуживает. Алекс, естественно, вышел на работу, предлагая нанять няню для помощи, но мне было жизненно важно научиться всему самой, и я отказалась. Да и посидеть с Арией десять минут, пока я кушаю или иду в душ, в принципе, никто не отказывался. Малышка любила внимание, улыбаясь всем своей пусть и неосознанной, но такой искренней беззубой улыбкой.       Малышке шел уже четвертый месяц, когда я позволила себе первый раз выйти в свет вместе с Алексом. Точнее, это был ужин с его ближайшими партнерами в одном из элитных ресторанов Лондона. Всего должно было прибыть три пары, не считая нас. Намечалась спокойная тихая посиделка, способствующая дальнейшим развитиям деловых отношений.       Рейчел не дала нам вызвать няню, сказав, что это ее обидит, и что они сами посидят со своей будущей крестницей. Спросив, где находится мой банк молока, она буквально вытолкала меня готовиться к вечеру.       Для ужина я выбрала красивый брючный костюм в нефритовой расцветке. Хоть Алекс и говорил,что у меня прекрасная фигура, но я все равно немного комплексовала. Формы изменились, это было видно. Даже при близости я слегка сжималась от того, что чувствовала себя рыхлой.       – Не будешь пить? – повела бровью я.       – От пары бокалов не опьянею, – погладил мою щеку Алекс. – Прекрасно выглядишь.       – Могу сказать про вас то же самое, мистер Нильсен, – игриво повела бровью я, закусывая губу. Алекс и правда был чертовски хорош в этом своем сером клетчатом костюме и белой рубашке.       Я немного нервничала из-за этого ужина, и мое долгое воздержание от общественных мест не играло мне на пользу. Я знала об этих партнерах лишь малую часть информации, хоть двое из них и были на нашей свадьбе.              Мы прибыли вторые. За столом нас ждала весьма эффектная пара – Эллиа Ноябрь и Ева Скай, которые поженились как раз в те дни, когда Ария появилась на свет, и мы были заточены в стенах госпиталя. Она наследница российских нефтяных магнатов, яркая и раскованная личность, он – хозяин сети казино по всей Европе и не только. Эффектности их паре добавляли не только взрывные характеры, но и разница в росте. Рядом с таким почти двухметровым гигантом как Эллиа, полутораметровая Ева выглядела весьма интересно.       Позже подтянулись Хьюзы, занимающиеся переработкой древесины и главные поставщики Нильсена, а также братья Арденты со своими женами, владельцы крупнейшего пиар-агентства в королевстве.       В целом, вечер протекал хорошо. Мужчины обсуждали бизнес, женщины болтали о своем, но я чувствовала себя немного не по себе по двум причинам. Первое это то, что они все были знакомы между собой, второе мне совершенно не нравились жены братьев Ардент. В отличие от довольно открытой и не лезущей в карман за словом Евы, они были какими-то слегка... высокомерными. Да, думаю, это слово здесь прекрасно подойдет. Почти весь вечер они делали вид, что меня не существует.       Но что еще больше заставило все мое естество вскипеть – это странные взгляды Шарлотты Ардент, жены старшего из братьев в сторону Александра. Это было настолько открыто, что я даже удивилась, как спокойно к этому относится ее муж. Видимо, у них это в порядке вещей. В ходе беседы я узнала, что Алекс и Шарлотта знакомы еще с колледжа, ведь она тоже родом из Швеции.       Я не сразу поняла, отчего мое нутро горит, словно от огня, но когда озарение снизошло меня на меня, я, признаться, была в тихом шоке. Это была ревность. Женская неукротимая ревность и чувство собственничества. Мне было неприятно видеть, что чужая женщина смотрит на моего мужа похотливым взглядом, пусть тот и не отвечает ей взаимностью, а просто старается не смотреть ей в глаза, переводя на меня свой взгляд и видя, как я потихоньку закипаю, пусть и пытаюсь это скрыть.       Мужчины вышли на веранду покурить, Шарлотта и Агнет отправились припудрить носики, за столом остались только я, Ева и Алисия Хьюз.       – Не обращай внимания на Шарлотту, – вздохнула Алисия, отпивая вино из бокала. – Она всю жизнь такая. Я знаю ее лет с восемнадцати, вешается на каждый большой кошелек, а у Нильсена еще и с внешностью подкатило. Ты посмотри на ее муженька, Алекс сам чертов Аполлон по сравнению с ним.       – Алисия правду говорит, – кивнула Ева, откидываясь на спинке стула, – Шарлотта никогда не заинтересует Алекса, хоть и бегает за ним со времен учебы. Мы видим, как он смотрит на тебя, и, поверь, такого взгляда она никогда не удостоится, – я тихо вздохнула, опуская взгляд. Не знаю, что меня больше сейчас беспокоило: наличие соперницы или то, что ревность бьет через край, и я не могу этого отрицать.       – Ты моложе ее и это твой козырь, пусть Шарлотта и думает, что девятнадцатилетняя девчонка не сможет утереть ей нос, – согласилась Алисия, и в этот момент виновницы нашего разговора вернулись из уборной.       – Как ваша малышка, Агата? – ухмыльнувшись, спросила Шарлотта, беря в руки бокал. – Наверное трудно приходится с такой маленькой?       – С маленькими детьми всегда непросто, – улыбнулась я, глядя ей прямо в глаза. – Но Алекс мне очень помогает. Из него вышел прекрасный отец.       – Нильсен все обещает показать нам фотографии, – вклинилась Ева, понимая, что разговор между нами может перерасти во что угодно. – Мы устали ждать.       – Минутку, – я улыбнулась, достав из сумочки телефон. Вся моя галерея, в общем-то как и Алекса, была забита фотографиями Арии. Я решила показать им фото, сделанное пару дней назад, в гостиной, когда мы с семьей Макото собрались на воскресный ужин, плавно перетекший в посиделки почти до полуночи.       – Господь Всевышний, – всплеснула руками Алисия, а Ева удивленно поглядела на меня. – Да вы создали вторую копию Нильсена. Господь, даруй этой девочке только не папин характер.       – Поздно, – я засмеялась. – Такая же требовательная. А эти глаза. У меня такое чувство, что у них даже взгляд одинаковый.       – Не страшно было рожать в девятнадцать? – спросила Агнет.       – Первые роды пугают в любом возрасте, но у меня была хорошая поддержка.       – Не боишься погрязнуть в ребенке? Это так, между нами девочками.       – Сейчас она, конечно, нуждается во мне, но в будущем я собираюсь заняться образованием, открыть свое дело. Александр об этом знает и солидарен со мной.       Она хотела еще что-то спросить, видимо, желая добить мою выдержку и бесясь с того, с какой улыбкой я обо всем этом говорила, но мужчины вернулись с веранды, обсуждая что-то на ходу.       – Не устала? – тихо спросил Алекс, целуя меня в макушку и садясь рядом. С начала моей беременности он стал невероятно тактильным. Постоянно целовал, прикасался, и я начинала осознавать что мне нравится это, и я к этому привыкла.       – Немного, – кивнула я. Физически я не устала, но морально... хотелось уехать подальше от этих двух неприятных девушек.       – Хочешь, можем поехать домой? Рейчел написала, что у них все хорошо.       Я замялась, но ситуацию, опять же, спасла Ева. Она определенно начинала мне нравиться.       – Поезжайте-поезжайте, молодые родители. Мы же видим, что вам уже неймется к ней вернуться, мы все понимаем.       Мы оглядели остальных и, не увидев возражений, начали собираться. Алекс, как истинный джентльмен, помог мне накинуть пальто, и, пообещав ребятам еще также посидеть, вышел со мной из ресторана.       Ехать было около тридцати минут, и я, скинув пальто, откинулась на пассажирском кресле. Нужно было все обмозговать. Но сделать мне этого не дал Алекс, который положил одну руку мне на бедро, вырывая из собственных мыслей.       – Тебе не понравился вечер? – тихо спросил Нильсен.       – Да нет, хорошо посидели, – улыбнулась я.       – Агата, – он нежно провел большим пальцем по ткани моих брюк. – Я же вижу, что ты какая-то задумчивая.       – Устала просто, – закусила губу я.       Нильсен хмыкнул,глядя на дорогу.       – А я думал виной многозначительные взгляды Шарлотты в мою сторону, – как-то беззаботно продолжил муж, а я видимо, слишком резко повернула голову, что он попытался скрыть ухмылку, но уголок губ его сдал.       – Какие взгляды? Я ничего не заметила, – попыталась как можно более расслабленно произнести я.       – Да, и именно поэтому дырку ей в голове одним взглядом прожгла.       – Ничего подобного, – хмыкнула я, понимая, что чертовски плохо скрываю свои эмоции.       – Разве? Ну, ладно.       – Настолько уверен в собственной привлекательности?       Алекс рассмеялся приятным бархатистым смехом.       – Именно. Помню, она бегала за мной еще в студенческие времена.       – И что, не было между вами ни одной интрижки? – вздернула бровь я.       – Секс по пьяни считается? –задумчиво спросил Нильсен.       – Что? – слишком громко спросила я, а Нильсен победно улыбнулся.       – Кэра, твою ревность видно за километр.       – Ты серьезно спал с ней? – теперь мне уже нечего было терять.       – Нет, я пошутил, – он сжал ладонь на моем бедре. – Но твоя реакция стоила того.       – А что так? Она красивая, ухоженная, богатая, а главное опытная, – буркнула я и на последнем слове сморщила носик.       Александр вывернул руль, и машина свернула на обочину, рядом с полем, совсем неподалеку от нашего загородного района. Он сделал это настолько резко, меня слегка качнуло, и я вцепилась руками в кресло.       Нильсен отстегнул ремень, закатывая рукава рубашки, и повернул голову ко мне.       – Иди сюда, – он похлопал по собственным коленям, а я вопросительно посмотрела на него, тяжело сглатывая. – Давай, Агата, я жду.       – Алекс...       – Кэра, – сказал он твердо. Под его тяжелым взглядом я перебралась к нему на колени, ожидая продолжения разговора. Или может он решил меня отшлепать за такие вопросы? Благо машину мы сегодня взяли высокую, и я не протирала затылком потолок салона.       – И что мы будем делать в таком положении? – закусила губу я.       – А чтобы ты хотела? – на лице мужа расплылась хитрая ухмылка.       – Не знаю, – отвела взгляд я, а щечки заалели от того, сколько пошлых фантазий рылось в моей голове.       – Для начала я покажу тебе, почему никогда не буду с Шарлоттой.       – Да? И почему же?       – Потому что у нее нет таких бедер, – он провел рукой по моему бедру, – которые всегда так аппетитно виляют во время ходьбы, этих ягодиц, которые сводят меня с ума, они словно созданы для моих рук. Этого животика, который покрывается мурашками, стоит мне только прикоснуться к нему, – он стянул мою блузку, сжимая в своих больших ладонях мои нежные бока. – А эта грудь, – щелчок, и бюстгалтер отправился восвояси, а губы Нильсена обхватили соски, после чего он прошелся по ним зубами, зарываясь в ложбинку между грудями, проводя линию языком до самых ключиц.       – Алекс, – закусила губу я, хватаясь за его плечи и неосознанно потираясь о пах, слыша тихое рычание с его стороны.       – А главное эти губы, – он поцеловал меня так глубоко, словно хотел высосать душу, не иначе. Языки сплетались в жгучем танце, хотелось слиться с ним воедино. – Я не смогу жить, если не смогу каждый день целовать их, – я заглянула в его глаза. В эти бездонные голубые озера. Он пытался мне в чем-то признаться. Пытался и боялся встретить невзаимность.       Я начала расстегивать его рубашку, проходясь пальчиками по прессу, наблюдая, как Нильсен тяжело дышит, зарывая пальцы в мои волосы, поглаживая меня где-то в районе затылка. Пряжка его ремня далась на удивление легко, а напряженный член уже вовсю рвался в бой. Я взяла его в свою руку, проводя вверх, а потом нарочито медленно вниз. Нильсен еле держался, толкаясь мне в руку.       – Снимай свои чертовы штаны, или я за себя не отвечаю, – рыкнул муж, впиваясь в мою шею губами, оставляя на ней алый засос и срывая с моих губ громкий стон. Стянуть брюки оказалось целым приключением, но когда Алекс оказался во мне, это быстро позабылось. Опустив свое кресло, он почти улегся, давая мне больший простор для движений.       – Боже, – простонала я, двигаясь на муже медленно, насаживаясь на полную длину, создавая бедрами круговые движения ,от которых руки Нильсена на моих бедрах сжимались до побеления костяшек. Сместив одну свою руку на мой клитор, он начал круговыми движениями скользить по нему, заставляя меня сгорать от подкатывающих судорог, пачкая руки в моей смазке, которая уже обильно чувствовалась на наших лобках. Почти доведя меня до оргазма, он убрал руку, поднося ее к моим губам, и все мои возмущенные стоны были заглушены. Облизнув его пальцы, я жадно вобрала их в рот, посасывая, щекотя язычком и смотря на Нильсена своей самой похотливой улыбкой. Что же он, черт возьми, со мной творит, что в моменты нашей близости я забываю о своей прошлой скромности в постельных утехах, превращаясь в раскрепощенную шлюшку. Шлюшку, которая давно и бесповоротно принадлежит одному мужчине, который сейчас держится из последних, чтобы не засадить эти пальцы еще глубже, представляя на их месте собственный член.       – Алекс,я... – я начала судорожно хватать воздух, чувствуя нотки приближающегося оргазма. Он провел мокрыми от моей слюны пальцами вдоль шеи, опускаясь к груди и сжимая ее в своих руках, видя на сосках капельки выступающего молока. Обычно он не часто трогал мою грудь, зная о лактации, да и я сама просила, но сегодня ему было разрешено абсолютно все. Слизав капли языком, Алекс присосался к соску, и вот тут-то я и взорвалась на тысячи осколков, оглашая машину своим протяжным стоном, чувствуя, как Нильсен выскальзывает из меня, кончая мне на живот. Презервативы же благополучно остались дома.       – Вот теперь точно удачно съездили, – хрипло рассмеялся Нильсен, утыкаясь мне в шею.       – И все-таки, почему не Шарлотта? – выдала я, и смех Нильсена усилился.       – Миссис Нильсен, мои доводы были слабоваты?       – Ну, я серьезно, – Закусила губу я.       – Я отвечу тебе, если только ты ответишь честно на мой вопрос.       – На какой?       – Сначала пообещай, – серьезно посмотрел на меня Алекс.       – Хорошо-хорошо, – закатила глаза я. – Обещаю.       – Ты ревнуешь? – этот вопрос застиг меня врасплох. Не отвертеться, не сбежать.       – Нет, – я отвела взгляд слегка в сторону.       – Смотри мне в глаза, каттен, – он мягко взял меня за подбородок, поворачивая в свою сторону. – То есть ты будешь совсем не против другой женщины в моей жизни.       – Не буду, – сипло произнесла я. Врать, глядя ему в глаза, чертовски трудно, но признаться в этом еще сложнее.       – Врешь, кэра, отводишь взгляд и губы кусаешь. Неужели так сложно себе и мне в этом признаться? – он начинал закипать, и эйфория после секса грозилась перерасти в ссору.       – Сложно, – выпалила я, не выдержав этого давления и взгляда, пронизывающего насквозь. Выпалила и прикрыла глаза. У Нильсена однозначно талант выводить меня на эмоции.       – Тебе неприятно, что чужая женщина оказывает мне знаки внимания? – он заглянул мне в глаза, а я опустила глаза, губы начали подрагивать. Я готова была расплакаться от того, как трудно мне было признать тот факт, что да, черт возьми, я ревную Александра к Шарлотте и мне противны эти ее засаленные взгляды.       – Неприятно, – кивнула я. Нильсен вновь взял меня за подбородок и слегка приподнял его.       – Шарлотта, ищущая богатый кошелек, алчная стерва, которую я знаю уже больше десяти лет, она никогда не сравнится с тобой, моей маленькой вредной девочкой, которая сжимает кулачки, когда злится, морщит нос, если чем-то недовольна, которая ластится, как котенок, когда хочет ласки. Которая улыбается открытой чистой улыбкой и также любит простоту во всем, как я. Которую хочется защищать, о которой хочется заботиться. Как я могу променять тебя на нее? – в моих глазах уже стояли слезы, но совсем по другому поводу. Не сдержав порыва, я прижалась к Нильсену в трепетном нежном поцелуе. – Вбей себе это в голову и никогда не забывай, – Алекс провел по моей щеке пальцами, а я понимала, что нам столько нужно друг другу сказать и прояснить, что мы, кажется, на это никогда не решимся, сходя с ума от потока чувств, обуревающих нас изнутри.       ***       – Я не знаю, – замялась я, глядя на сидевших напротив мужа и свекровь, что уже битый час уговаривали меня оставить Арию и уехать на три дня.       – Агата, грудное вскармливание уже закончено, теперь ты можешь многое себе позволить. Вы и так никуда не выбираетесь, – прилетевшая накануне Оливия погладила мою руку.       Арии почти полгода. Слабо верилось, но время летело неумолимо, и этот маленький комочек превратился в щекастого карапуза, который никого не оставит равнодушным. Эти сладкие складочки так и манили, чтобы расцеловать этого прекрасного ребёнка. Прошлой зимой я боялась ее появления, а теперь не знала, как жить без этой беззубой улыбки, крохотных ручек и тех эмоций, которыми она наделяла нас и чертовски сближала. Конечно, все было неидеально. Были и бессонные ночи, те же колики, на фоне чего не выспавшаяся я могла лишнего сказать Алексу, который знал, что порой мне бывает тяжело.       А теперь Эллиа приглашает нас покататься на лыжах в Альпах, а я все мечусь, хоть и понимаю, что это чертовски важно для бизнеса мужа.       – Уверены, что справитесь? – обеспокоенно спросила я. – В последнее время она стала очень активной.       – Уверена, – по-родительски нежно улыбнулась свекровь. – Я уже полностью восстановилась и мне это только в радость, – она потрепала за щечку Арию, которая тут же разулыбалась ей. – Тем более Рейчел и Сэм всегда на подхвате.       – Ну, хорошо, – вздохнула я, и Нильсен одобрительно улыбнулся. Нам и правда нужен был глоток свежего воздуха.       – Отлично. Тогда звоню Эллиа, – кивнул Алекс и скрылся в другой комнате.       До вечера я его практически не видела. Он весь день работал из дома, но при этом почти не показывался из кабинета. Скучать мне было некогда – у Арии к шести месяцам словно шило в одном месте проснулось, ее невозможно было оставить одну, плюс Оливия скрашивала мое времяпровождение.       Встретились мы уже поздно вечером, когда я качала малышку на руках, сидя на небольшом диванчике в ее комнате, который мы купили недавно, когда в мою голову взбрело сделать перестановку. Алекс же был за любой кипиш, лишь бы я не истерила.       Он сел рядом, опираясь на подлокотник кресла, обнимая сзади. Он любил так сидеть, зачастую просто смотреть, как спит дочка.       – Улетаем завтра, – тихо шепнул мне на ушко муж, прихватывая губами мочку. Ария в моих руках поморщилась, но глаз не открыла. – Опять капризничала?       – Угу, – кивнула я. – Второй день уже с боем спать укладываю.       – Может зубы или снова колики? – вздохнул Нильсен. – Все будет хорошо. В следующем месяце можно слетать куда-нибудь к морю на выходные, малышке будет полезен морской воздух.       – Ария, смотри как папа тебя любит, – с улыбкой покачала головой я. – На выходные к морю слетать, ох уж эти замашки богачей. А когда мама заболела в прошлом месяце, он заставил пить ее горький сироп и мазаться вонючими мазями.       – Не слушай ее, Ария. Папа и маму любит, это все было во благо, – кажется, эти слова так резко и просто сорвались с его губ, что он даже сам не успел осознать, что произнёс .       – Это что-то новенькое, – тихо произнесла я, поворачивая голову в сторону и почти сталкиваясь с Александром носами. – И почему же тогда мама об этом узнает только сейчас?       – Если папа не говорит об этом, это не значит, что это не так, – почти прошептал Нильсен и замолчал, заглядывая мне в глаза. Кажется, эти слова давались ему довольно тяжело.       – Алекс... – произнесла я, заглядывая мужу в глаза, а его взгляд упал на мои слегка приоткрытые губы.       – Поговорим об этом после Альп, хорошо?       – Хорошо, – кивнула я, а сердце отбивало чечётку. Неужели? Неужели Алекс влюблён в меня. Это пугало, но и во многом объясняло его поведение. Но как давно?       А я? Что я чувствую к нему – даже для меня потёмки. Я очень привыкла к мужу, научилась принимать его поддержку, увидела в этом человеке то, что не могли увидеть люди.       Александр со всей его педантичностью и тяжелым характером, внутри оказался прекрасен. Чтобы выяснить это, мне пришлось помирить его с мамой и родить долгожданного ребёнка. Каждый день этот человек открывается мне все с более новых сторон.       – Кэра, не думай так громко, – прошептал в мои волосы Алекс. – Ария уже уснула. Перекладывай ее в кроватку и пойдём спать, – я опустила дочь в кроватку, накрывая одеяльцем. – Или тебя тоже до кроватки нести на ручках.       – А силёнок-то хватит? – с ухмылкой я прошла мимо него, кинув озорной взгляд на супруга. Я даже не успела дойти до выхода из комнаты, как меня резко подхватили на руки, и я еле подавила в себе громкий вскрик. – Алекс, что ты делаешь? Я же пошутила, – я с улыбкой ухватилась за его широкие плечи, отмечая, как муж с интересом разглядывают меня. – Что?       – Очень красивая.       – Да, гулька на голове и пятно на футболке определенно придают мне шарма, – усмехнулась я, а тем временем меня уже заносили в спальню, опуская на расстеленную кровать. – Может тогда и переоденешь меня? – выгнула бровь я, похотливо облизывая губы и вытягиваясь на кровати как кошечка.       – Я могу разве что раздеть, – принял правила игры Нильсен, наблюдая, как я скольжу пальчиком правой руки по его бедру. – Кто бы мог подумать, что ты станешь такой искусительницей. Сядь, – он протянул мне руку, усаживая на кровати, наклоняясь и оставляя на губах сладкий поцелуй, проводя пальцами по моей шее, запуская табун мурашек, проскальзывая вниз и поддевая низ футболки, оставляя меня в чёрном бюстгальтере. Присев возле кровати между моих ног, Нильсен нежно поцеловал ложбинку и послышался звук застёжки, после которого моя грудь оказалась полностью обнажена. Он целовал ее с упоением, заставляя меня забыться, отвлечься от радионяни, которая мелькала на заднем плане, стоя на прикроватной тумбочке. Ария должна проспать минимум пару часов, пока не проголодается. Соски были любимой игрушкой для его языка, и я кусала губы в кровь, когда Алекс вытворял с ними такие невероятные вещи.       Следующими на очереди были шорты, которые он подцепил вместе с трусиками, стягивая медленно, заставляя меня полыхать в нетерпении.       – Алекс, – со вздохом произнесла я, но он сделал вид, что не слышит меня, толкая рукой на кровать, проходясь поцелуями по животику, заныривая языком в пупок, оставляя алые отметины на бёдрах, россыпая поцелуи до самых щиколоток, избегая той области, которая больше всего просила его внимания.       Заныривая пальцами между половыми губами, Нильсен еле сдерживается, чтобы не присвистнуть.       – Надо же, да ты уже изнемогаешь. Тут же просто водопады имени Александра Нильсена.       – Нильсен, чтоб тебя, – рычу я, опуская пальчики к клитору, но он резко откидывает мою руку в сторону.       – А я напоминаю, что оргазмы в этом доме тебе приношу только я. Что, так не терпится? –он врывается в меня двумя пальцами, и я выгибаюсь дугой, сминая простыни пальцами.       Не прерывая движений, он опускается между моих ног вновь на колени и добавляет к пальцам язык и губы, которые так жадно исследуют мое нутро, словно это вкуснейший фрукт с райского дерева.       Алекс любил доставлять мне удовольствие, томительно мучить меня, заставлять в нетерпении хвататься за его волосы руками и сжимать голову ногами, стараясь максимально близко приблизить его к клитору.       Я закусывала кожу на руке, лишь бы не сорваться на громкие стоны, особенно когда муж показал знаком встать на четвереньки и начал буквально трахать меня языком. Нильсен каждый раз заставляет меня краснеть и познавать свое тело с новой стороны.       – Нильсен, у нас не так много времени, черт тебя дери, – начала я, но эту фразу поглотил мой очередной протяжный стон.       – Дерут тебя, и не черт, а я, – усмехнулся швед позади меня, выпрямляясь и поглаживая мои ягодицы. – Так и тянет выпороть эту прекрасную задницу, – промурлыкал он, стягивая с себя домашние шорты, даже не удосуживаясь снять футболку, доставая из прикроватной тумбочки презерватив и приставляя головку члена ко входу. – За острый язычок ее обладательницы.       – Все ночи в Альпах наши, – зарычала я в подушку на первом же глубоком проникновении. Господи, как же хорошо! С этим человеком я становлюсь настоящей нимфоманкой. Но в условиях постоянного нахождения рядом маленького ребенка, нам не так часто удается побыть вместе. Зачастую я просто падаю без сил и засыпаю, сквозь сон ощущая объятия Александра или укутывание моей персоны в одеяло.       На этих словах муж только сильнее сжал мои ягодицы в своих руках, врываясь в меня глубоко и до жути чувственно. Я двигалась ему навстречу, изменяла угол проникновения, слыша его тихие стоны, и окончательно потеряла связь с реальностью, когда Алекс намотал мой собранный хвост на кулак, начиная брать меня грубо, так как он любит и умеет. Даже грубостью в постели он заставлял мое нутро течь в его присутствии.       "Боль бывает приятной" – в голове ненароком всплыли слова Нильсена, которые он сказал мне в тот день, когда я познала тайну его драгоценого шкафа.       Терпеть больше не было сил. Тягучий, крышесносный оргазм накрыл меня, заставляя ноги трястись в судорогах, а зубы закусить в кровь губы, подавляя в себе громкий вскрик, который, наверняка, перебудил весь этаж.       Алекс продержался недолго, заканчивая с приглушенным рыком сквозь сжатые зубы и почти падая мне на спину.       – Насчет Альп ты не пошутила? – приподнял бровь Нильсен, когда мы уже лежали в кровати, наивно надеясь хоть сколько-нибудь поспать.       – Нет, мистер Нильсен, можете прихватить с собой парочку своих взрослых игрушек, – ухмыльнувшись, произнесла я, прикрывая глаза, а Алекс, кажется, находился в таком приятном шоке, что эти эмоции вряд ли дадут ему уснуть.       ***       Этой ночью не спал почти весь дом. Когда Ария не проснулась через пару часов для кормления, я напряглась и встала самостоятельно, отмечая какой-то нездоровый цвет кожи у ребенка. Термометр показал тридцать восемь и пять, и я, тяжело вздохнув, отправилась за жаропонижающим сиропом. Как же я надеялась, что он нам не пригодится.       Сироп помог не сразу, а вот жару доченька нам задала моментально да такого, что мы всю ночь поочередно укачивали ее на руках, а под утро я уже выгнала Алекса спать на первый этаж, уснув с малышкой в нашей спальне.       – Езжай один, я останусь, – взяла я за руку мужа за обедом после прихода врача, который сообщил нам, что у нас начинается "веселая" пора зубов. – Я не оставлю ее одну, – мой материнский инстинкт хлестал через край, и Алекс дивился тому, как рождение ребенка изменило меня.       – Не говори глупостей, – покачал головой муж. – Позвоню Эллиа, он все поймет.       – Алекс, Ноябрь один из твоих самых крупных инвесторов, ты сам говорил, что его капитал очень важен для твоей фирмы. К тому же он твой хороший приятель, езжай один. За три дня с нами ничего не случится. Зубы у всех детей рано или поздно появляются. Просто она сейчас нуждается во мне, и сам видишь, что ни к кому в руки не идет, – под утро нас решила сменить Оливия и дочь, которая постоянно улыбалась бабушке и выдавала все новые звуки, залилась в такой истерике, словно ее предали и на всю жизнь отправили жить в чужую семью.       – Агата права, поезжай, – кивнула свекровь, – Эллиа довольно большая шишка в наших кругах. Он, конечно, поймет, но в следующий раз может выбрать другую фирму для инвестиций. А тебе нужно развеяться. Отдохнешь от нашего женского царства.       Нильсен опустил голову. Он понимал, что мы правы. И из всей компании присутствующей на ужине, он решил пригласить именно Алекса, как самого крупного и надежного компаньона.       После обеда он позвонил Эллиа, который сначала хотел отменить поездку, но когда Алекс сказал, что его из дома в один голос выгоняют две женщины, которые, видимо, устали от его присутствия, рассмеялся. Ева, узнав, что я не еду, навострила ноги в Милан, процитировав, что Эллиа тоже не помешает от нее отдохнуть. Судя по довольному голосу Ноября в трубке, он не сильно-то и расстроился. Лишь бы не ушли знакомиться с Йети на пьяную голову.       – Моя сладкая девочка, – Нильсен целовал в щечки дочь, у которой только спала температура, и она позволяла отцу нежности не поднимая крика. – Мы с тобой еще не расставались так надолго. Я буду скучать, – словно понимая, что он говорит, Ария прижалась щечкой к его груди. Это был настолько трогательный жест, что внутри меня что-то екнуло. У них была невероятная внутренняя связь.       Оливия и ребята уже попрощались с Алексом, оставляя нас троих наедине.       – Иди сюда, – он протянул мне руку, притягивая к себе и обнимая. – Еще одна моя девочка, – Нильсен оставил поцелуй где-то в области виска, зарываясь в мои волосы, – если что-то случится, пожалуйста, сразу звоните, хорошо?       – Хорошо, – кивнула я, – уже составили план отдыха?       – Лыжи, баня, выпивка. Как по мне так идеальный план, – рассмеялся Алекс. – Завтра, правда, Эллиа предлагает подняться на какой-то склон, но это еще в планах.       – Аккуратно там, – шепнула я, поглядывая на дочку, которая прикрывала глазки, собираясь похоже уснуть на отцовской груди. – Так, эта девушка собирается уснуть, так что мы пошли. Хорошего полета, – поцеловав нас на прощание, Нильсен скрылся за дверью, а мы со спокойной совестью отправились укладываться спать.       По прилету Нильсен позвонил нам из домика, который они сняли на двоих, сказав, что все хорошо и на завтра планируют восхождение. Так что его некоторое время может не быть в сети.       Утро началось с сообщения Алекса, а дальше ежедневные утренние ритуалы – прогулка с Арией и дневной сон, который я предпочла устроить и для себя, развалившись вместе с дочкой на нашей огромной двуспальной кровати.       Просыпались мы долго и очень сладко. Ария зевала, закрывала глазки, открывала их вновь, трогала мое лицо своими маленькими ручками и что-то щебетала на своем языке. Окончательно проснувшись, мы потопали вниз в поисках пропитания для нас обоих, и как-то меня напрягла подозрительная тишина на первом этаже. Проходя мимо гостиной, я увидела всех, даже горничных возле телевизора за каким-то выпуском новостей.       Завидев меня, они, переглянувшись, расступились, а на лицах их застыла гримаса грусти... и сожаления.       – В Итальянских Альпах в ходе схождения лавины без вести пропали четверо человек. Найдено лишь пятеро раненых. В числе пропавших числятся Президент и основатель компании "Nilsencompany" Александр Нильсен и владелец сети казино Foxwoods Resort Эллиа Ноябрь... – дальше я уже ничего не слышала.       Все звуки смешались в одну какофонию, а перед глазами все поплыло. Не знаю, кто успел перехватить у меня малышку, так как в следующую секунду я начала просто оседать на пол, и меня еле успели подхватить девочки-прислуги, подводя к ближайшему креслу, а передо мной начали носиться Рейчел и Оливия. Буквально насильно мне впихнули под нос ватку с аммиаком и залили в рот капли с ложки, которые были просто омерзительны на вкус и отдавали травами.       – Агата, посмотри на меня, все будет хорошо, слышишь? – говорила Оливия, сама еле сдерживаясь. – Я знаю своего сына, он из любой передряги выйдет, – слезы подступали к глазам, и я сама не поняла, в какой момент они началии струиться по моим щекам.       Всего за одну секунду я смогла понять и осознать одно.

Я чертовски боюсь его потерять

      Это ничтожнейшее количество времени дало мне понять:

Насколько сильно я дорожу им

      Прикрыв руками лицо, я просто разрыдалась прямо перед свекровью и всей прислугой в доме. Ария, сидевшая на руках Сэма, расплакалась следом, видя, как больно ее маме.       Капли подействовали только спустя минут двадцать, а мы по-прежнему молча сидели в гостиной. Облокотившись об Рейчел, я пустым взглядом следила за стрелкой часов, в ожидании хоть каких-то новостей.       После всего, что произошло в наших жизнях, он не мог покинуть меня просто так. Я не позволю! Не позволю своей дочери остаться без отца. Не позволю этому эксцентричному шведу так просто отвязаться от меня.       Все старались держаться, особенно Оливия, но лицо ее побледнело и словно постарело на несколько лет.       Когда раздался звонок в дверь, мы невольно подскочили, ведь охрана не предупреждала о гостях.       – Миссис Нильсен, – замялась служанка ,которая отправилась открывать дверь. – Это, кажется, к вам, – тяжело сглотнув, я на негнущихся ногах отправилась ко входу, мысленно моля, чтобы это не были гонцы с плохими новостями.       Но я никак не ожидала увидеть... Аннет.       Элиза и Данте на заднем фоне померкли, когда я увидела ее. Сколько мы не видели друг друга? Больше года? Наверное, она была обижена, что я не познакомила ее с внучкой, и позволила лишь кузенам показать ее фотографии. Но даже несмотря на эту обиду, она сейчас стоит на пороге моего дома, протягивая свои руки, и я влетаю в них, утыкаясь ей в ключицы, всхлипывая.       Из гостиной выходит Оливия и, увидев данную картину, понимающе кивает Аннет. Она и сама через это проходила, не чувствовала объятия своего ребенка годами. Незаметно она пригласила брата и сестру в комнату, оставляя нас наедине.       – Мы приехали сразу, как узнали, – шепчет она, поглаживая меня по голове. – Девочка моя, все будет хорошо, Александр выберется.       – Он как чувствовал, что не должен был уезжать, мы не можем его потерять,– бормотала я, не останавливаясь, на что тетушка только гладила меня, шепча утешающие слова. В тот момент нам не требовались никакие извинения друг перед другом, она просто давала мне ту поддержку, в которой я нуждалась.       Позже позвонила Ева, у нее совсем не было никого в Англии, и мы просто не могли оставить ее одну. Она вылетела к нам первым же рейсом и уже через три часа обнимала меня на пороге дома. Всегда дерзкая и волевая Скай сейчас была абсолютно потеряна. Эллиа был для нее целым миром.       Новостей не было – поисковые работы велись, но риск нового схода лавины не позволял делать это с нужной скоростью.       Уложив Арию, которая и днем спала беспокойно, я тяжело выдохнула, радуясь хотя бы тому факту, что сегодня у нее нет температуры. Сна не было ни в одном глазу и, взяв в руки видео-няню, я потопала в кабинет Алекса. Я знала где он хранит ключ, да и он давно уже не скрывал.       Это место было словно пропитано Алексом. Даже запах его терпкого одеколона словно витал в воздухе. Алекс любил чистоту и порядок во всем, поэтому в его кабинете у каждой вещи имелось свое определенное место. Пройдя мимо дивана, я тускло улыбнулась, вспоминая, какими непотребствами мы занимались на нем и не только в этой комнате. Упав в его огромное кожаное кресло, я устало прикрыла глаза, сдавливая переносицу двумя пальцами. Этот день невероятно длинный.       На глаза попался журнал VOGUE с моей персоной на обложке, что стоял на одной из полок. Помню, в день выпуска этого номера Нильсен сиял, как начищенный чайник, особенно после прочтения интервью.       "Александр – словно незаконченный роман, недописанная книга для меня. Я узнаю его нового каждый день. Это невероятный человек, с которым жизнь так негаданно свела меня. Порой, он дарит мне столько тепла и ласки, что становится стыдно от того, что я, кажется, отдаю ему в разы меньше..."       Алекс в душе теплил надежду, что я была искренней, и я была таковой. Отдавалась ему настолько, насколько способна была и кажется, сама пропустила тот момент, когда влюбилась в собственного мужа. Иначе как описать то тянущее чувство внутри, даже не в районе сердца, а словно ближе к желудку. Словно все мои органы перемешали бетономешалкой и бросили.       Хотелось почувствовать эти теплые прикосновения, нежные поцелуи, улыбнуться ему в ответ, зарыться пальчиками в густую шевелюру, развалиться с ним на диване перед телевизором со смехом наблюдая, как Ария лезет обниматься к Мело, а тот уже просто прикидывается дохлым, лишь бы она от него отстала. Алекс стал моей семьей, моим самым близким человеком, родной душой, которую я так долго искала после смерти родителей. И пусть наш путь был тернистым, мы нашли подход к друг другу.       Упав на собственные руки, сложенные на столе, я вновь всхлипнула, не в силах сдерживать подступающую истерику. Кабинет освещал лишь свет луны, которая сегодня была на удивление яркой, и сейчас я понимала ее одиночество, ведь даже звезды были на огромном расстоянии от нее. Вот и моя звезда сейчас была слишком далеко, чтобы прикоснуться к ней. Это было моим самым главным желанием.       Проснулась я уже, когда на улице светило яркое солнце. Осознав, что уснула в кабинете Александра, я резко подскочила в кресле, осознавая, что проспала всю ночь, даже не услышав плача Арии. Но радио-няни рядом не было, а на моих плечах покоился теплый плед, которым кто-то любовно укрыл мою персону. Спина нещадно ныла.       Уже девять часов утра, а солнце уже ярко освещало кабинет. Но я, не обращая внимания на всю эту утреннюю красоту, буквально подорвалась с места, забегая в детскую, но дочь я там не обнаружила, после чего ноги сами понесли меня на первый этаж.       Ария спокойно восседала в своем стульчике как королевишна, спинка стула была слегка откинута назад, ибо садиться мы еще только начали, и, окруженная бабушками, уминала за обе щеки пюре из рук Аннет. Рядом сидела Ева, которая выглядела сегодня на порядок лучше, Рейчел же о чем-то разговаривала с Сэмом, поедая завтрак.       Это было бы идеальное утро, если бы не отсутствие Александра. Сейчас не хватало его поцелуев в макушку или висок, этого препротивнейшего крепкого кофе, который он пил каждое утро, даже не разводя его сливками, его смеха, когда уже и без того чумазая после приема пищи дочь пыталась стащить что-то с общего стола.       Я облегченно прижалась к стене, выдыхая. Мое присутствие тут же заметили все.       – Мы не стали тебя будить, – слегка улыбнувшись, произнесла Оливия.       – Я плохая мать, – зарылась руками в волосы я.       – Все нормально, ты устала и перенервничала. Я все равно плохо спала, поэтому мне не трудно было посидеть с Арией. Она почти не просыпалась на кормления.       – Есть новости?       – Пока нет. Я не смогла дозвониться в отель. Попробую позвонить попозже, – кивнула свекровь. – Садись поешь, тебя уже из стороны в сторону мотает.       Я правда пыталась есть, но кусок в горло не лез. Видя мои мучения, Рейчел поставила мне под нос кофе, забирая тарелку. В кармане завибрировал телефон. Он всегда стоит на этом режиме, потому что звонки вечно поступают не вовремя, когда я пытаюсь уложить ребенка. Сердце на миг замерло, а после запустилось с такой скоростью, словно готовилось выпрыгнуть из груди.       Я смотрела на телефон и не знала, что мне делать.       – Отвечай же, – погладила меня по плечу подруга, и я, тяжело сглотнув, приняла вызов.       – Здравствуйте, вас беспокоят из спасательного центра. Миссис Агата Нильсен, я правильно к вам обращаюсь?       – Д-да, – сжав второй рукой столешницу, произнесла я.       – Поисковые операции закончены. С вашим мужем все хорошо, сейчас он проходит полный осмотр, и если врачи не найдут следов обморожения и обезвоживания, то в ближайшее время он будет доставлен спецрейсом в Англию.       – Могу ли я поговорить с ним? – тут, кажется, выдохнули все присутствующие       – К сожалению, нет. Сейчас он находится на осмотре. Если не будет проблем со связью, он в ближайшее время сам сможет позвонить вам.       – Огромное спасибо за звонок, – с улыбкой на лице и слезами на глазах поблагодарила я, а после этого взглянула на Еву продолжила. – Но с ним был еще один человек, Эллиа Ноябрь, его жена находится рядом со мной.       – Данные сообщаются только родным пострадавших, – оператор сделал паузу. – Миссис Ева Скай скоро получит телефонный звонок. Убедительная просьба к ней держать телефонный аппарат возле себя.       – Хорошо, еще раз огромное спасибо, – закончив разговор, я повернулась к свекрови. – Ближайшим рейсом вернется в Англию, если разрешат врачи.       – Ну вот! Я же говорила, что все будет хорошо, – она встала позади меня, приобнимая меня за плечи и притягивая к своей груди.       – А что с Эллиа? – нервно сжимая салфетку, спросила Ева.       – Скоро тебе позвонят из штаба. Они отказались давать мне подобную информацию, – девушка кивнула, а я прикрыла глаза в надежде успокоиться.       Эллиа не отделался так же легко, как Алекс. Двойной перелом и легкое сотрясение мозга оттягивали его прибытие, но Ева сразу после звонка забронировала билет и улетела к мужу в больницу, чтобы находиться рядом. Пока его сотрясение не придет в норму, возвращение в Англию не представляется возможным.       Алекс позвонил вечером. Первая с ним поговорила Оливия, после чего она выпроводила всех из комнаты, дав нам пообщаться наедине.       – Врач сказал, что сегодня мне лучше отоспаться, а завтра с утра вернуться домой, – сказал Алекс в трубку, а я не верила, что слышу его голос. Прошедшие сутки показались мне адом.       – Мои нервные клетки закончились за эти сутки, – почти прошептала я.       – Испугалась?       – Безумно?       – Побоялась лишиться таких крышесносных оргазмов? – ответом на эту фразу было мое рычание в трубку.       – Идиот! Я же испугалась за тебя, – я почти сорвалась.       – Кэра, это же шутка. Ну припорошило меня чуть-чуть снегом. Я же живучий, ты же знаешь.       – Ты хоть знаешь, что мы... что я испытала за эти сутки? – по моим щекам потекли слезы.       – Эй, не плачь! Все же хорошо. Нас нашли еще ночью, мы не успели сильно замерзнуть, термобелье оказалось классной штукой. Все это время я думал только о вас.       – О себе бы лучше подумал, – буркнула я.       – А когда мама рассказала, как ты уснула в моем кабинете, я окончательно воспрял силами, – вот черт, об этом ему знать было не обязательно.       – Оливия... – прошипела я.       – Я тоже скучаю. Завтра буду дома. Поцелуй от меня Арию.       – Хорошо, – ответила я.       – Ладно, я ложусь спать, завтра увидимся. Спокойной ночи.       – Спокойной ночи.              Этой ночью я спала спокойно, уснув буквально за секунду. Дочь не температурила, но пускала неимоверное количество слюней, теребя грызунок так, что тот грозился не прожить свой гарантийный срок. Так что в моменты ее пробуждений, мы не только кушали, но еще и чесали десны. Десна до сих пор была красная, зуб потихоньку проклевывался, и только гель спасал нас от мучений и слез. Правда под утро Ария все-таки начала возиться, и я просто забрала ее в свою кровать в районе пяти утра, где она спокойно заснула, дав отдохнуть и мне.       Проснулись мы втроем. Поначалу я ничего не поняла, увидев перед собой мужскую грудь, а опустив глаза, еще и распластавшегося в позе звезды ребенка между нами. Нильсен не спал, разглядывая нас спящих.       – Привет, – тихо сказал он, улыбнувшись, проводя пальцами по моей щеке.       – Привет, – ответила ему улыбкой на улыбку я. – Как ты так тихо пробрался в дом?       – Заранее позвонил охране. А все, видимо, после хороших новостей крепко спали.       – Мы так испугались за тебя.       – Знаю, – кивнул муж. – А я испугался, что больше никогда не увижу вас, – я хотела ответить ему, но спящая между нами дочка приоткрыла глаза, взирая на взрослых и разглядывая Алекса, а потом широко, по-детски искренне, улыбнулась.       – Папе мы улыбаемся, а у мамы сотню раз под утро проснулась, – ухмыльнулась я, а Нильсен подтянул к себе дочку, укладывая ее на своих руках. Сонная она всегда была очень нежной, ластилась и выдавала невероятные улыбки, а вот позже могла и в глаз своим кулачком зарядить, и за волосы ухватиться от души. – Нужно всех разбудить, – попыталась приподняться я, но Алекс остановил меня жестом руки.       – Давайте еще немного полежим втроем, пока не началась эта суматоха, – я кивнула, ложась возле него,утыкаясь ему в ключицу и чувствуя, как он приобнимает меня в ответ.       Лучшее утро за всю мою жизнь.       ***       В течение дня я поняла, что Александр имел в виду под словом суматоха. Его обнимали, кто-то со слезами, кто-то с улыбкой, а кто-то со словами, что он живучий засранец.       В честь его возвращения, мы быстро распорядись накрыть праздничный ужин, который закончился только к полуночи. Аннет вернулась домой, а Алекс не смог скрыть гордости за меня, что я наконец смогла отпустить ей часть грехов. До полного восстановления отношений еще очень долгий путь, но, кажется, произошедшее напомнило нам о том, как важна семья, и что все мы люди и можем совершать ошибки.       Хитро ухмыльнувшись, Оливия забрала дочь в свою комнату, на ходу подмигнув, и Нильсен со смехом обнял меня, прекрасно понимая, что мать просто дает нам время насладиться друг другом.       Мы сидели в гостиной с бокалами вина в руках, и это немного напоминало мне тот вечер, когда я согласилась на шалости Алекса в постели, ничуть об этом позже не пожалев. За все это время Нильсен помог мне открыть мою сексуальность и познать свое тело. Он любил и умел делать комплименты, подчеркивая мою красоту.       Положив голову мужу на плечо, я просто наслаждалась моментом. Иногда так важно ценить момент, в котором ты живешь, и не гнаться вперед, торопя время.       – Устала? – тихо спросил Нильсен, поглаживая мои волосы. – Может пойдем спать?       – Нет, – я еще теснее прижалась к нему, на что он обхватил меня своей рукой словно крылом, укладывая на свою грудь. – Еще вчера я так мечтала прикоснуться к тебе, так испугалась, что никогда не смогу этого сделать.       – Кэра, – он поднял мою голову вверх, и наши губы почти встретились. – Я надеюсь, что ты будешь такой искренней со мной даже спустя года. Такой неидеальной, иногда слишком стервозной бунтовщицей, но искренней настолько, что мое окаменелое с годами сердце оттаяло после появления тебя в моем доме.       – Алекс... я... я... – я хотела признаться ему в том, что осознала буквально вчера, в том, что считала неправильным хранить внутри себя, не рассказав ему. Он, как никто другой, заслуживал этого признания.       Но Алекс положил палец на мои губы, заглядывая в глаза. Теплый взгляд больше не делал эти глаза похожими на ледники, это скорее было кристально чистое Аравийское море, омывающее Мальдивы или невероятно кристальные озера Норвегии.       – Я знаю, кэра, знаю, – он легонько поцеловал мои губы, шепча в них,– о любви не нужно кричать и кидать громкие слова, она всегда видна в поступках и глазах, – утопая в друг друге, мы просили вселенную о том, чтобы пронести это чувство через года и не потерять связывающую нить между нами.       Никто не может знать, что ждет нас в ближайшем будущем, но пока мы выбираем вариант быть счастливыми в настоящем, ценя каждую секунду, дарованную нам на двоих.