Будущее не высечено на камне

На следующее утро все проснулись довольно рано. Анна, которая ночевала вмести с Ксеней и Василиной, зашла к девушкам где-то около восьми, постоянно зевая. Ночью она с подругами уснули очень поздно. К второй они обсуждали свое перемещения в прошлом и странные книги. Теперь, заходя в мятную просторную комнату Спенсирваль видит знакомою картину. Натали уже полностью проснулась и расчесывая прямые ярко-рыжие волосы собирает их в красивую прическу. Вика, уже собранная, просто читала какую-то книгу. Лилиан еще лежит в кровати. Анна усмехнулась. Еще в школьные времена Лейстрендж невозможно было будить. Девушка могла встать перед самим завтраком, одеться в форму за пару минут, умыть лицо, почистить зубы и руками распутывая черные волны выйти и быстро позавтракать. Девушки поздоровались с Анной и попросили сесть. Лилиан вкратце рассказала об отказе родителей быть пожирателями. Спенсирваль вздернула красивую бровь и поздравила бывшую одноклассницу: в мире мало родителей, которые готовы на все ради своих детей. Еще немного побалакав, Анна пошла в свою комнату к Долоховой и Разумовской, а Натали стянула лучшую подругу с кровати и отправила в ванную. Спустя где-то двадцать минут дурмстрангци собрались в столовой вместе с Поттерами. Молодые люди набросились на еду, аргументируя все тем, что в последней раз ели прошлого утра. Анна Львовна только покачала головой, но ничего не сказала. Они все таки голодные, поэтому поведения прощается. После завтрака довольные и добрые дурмстрангци и Поттеры дождались всех гостей у гостиной с кремовыми диванчиками. Старшие Лейстренджи пришли вместе со своими детьми, как и чета Тонкс. Лилиан-младшая заметив Марлин поспешила к ней и показала маленькую салатовую змейку. Когда взрослые отправили всех детей под звуковой барьер играть, чтения продолжилось. Мелодичной женский голос объявил названия следующей главы: — Письма невесть от кого. Гарри никогда еще так не наказывали, как за историю с бразильским удавом. Когда ему наконец разрешили выходить из чулана, уже начались летние каникулы, а Дадли уже успел сломать новую видеокамеру, разбил самолет с дистанционным управлением и, в первый раз сев на новый гоночный велосипед, умудрился врезаться в миссис Фигг, переходившую Тисовую улицу на костылях, и сбить ее с ног, так что она потеряла сознание. — Ужас, неужели его за это даже не поругали, — возмутилась Анна Львовна, в очередной раз поражаясь вседозволенности в этой маглосковкой семье, — про наказания я вообще молчу. Гарри был рад, что занятия в школе закончились, но зато теперь ему негде было скрыться от Дадли и его дружков, которые каждый день приходили к нему домой. И Пирс, и Деннис, и Малкольм, и Гордон — все они были здоровыми и безмозглыми, но Дадли был самым здоровым и самым безмозглым, и потому именно он считался их предводителем и решал, что будет делать вся компания. И вся компания соглашалась с тем, что следует заняться любимым спортом Дадли — охотой на Гарри. — Это катастрофично, — покачал головой Снейп. Детство мальчишки Поттера слишком было похожим на его. Разве только, у него была любящая, но слабая мама и лучшая подруга — Лили. Он уже над этом думал вчера, но новая глава дала новые почвы для раздумий. По этой причине Гарри проводил как можно больше времени вне дома, шатаясь неподалеку и думая о том, что не так уж много времени осталось до конца каникул, откуда ему светил крошечный лучик надежды. В сентябре он должен был пойти в среднюю школу и наконец-то расстаться с Дадли. Дадли перевели в частную школу, где когда-то учился дядя Вернон, — в «Вонингс». Кстати, туда же устроили и Пирса Полкисса. А Гарри отдали в самую обычную общеобразовательную школу, в «Хай Камероне». Дадли это показалось невероятно смешным.— В этой школе старшекурсники в первый же день засовывают новичков головой в унитаз, — сразу же начал издеваться Дадли. — Хочешь подняться наверх и попробовать? — Нет, спасибо, — ответил Гарри. — В многострадальный унитаз никогда не засовывали ничего страшнее твоей головы — его, бедняжку, может и стошнить. — Копия Лилс, — рассмеялся Игнотус. — Действительно, твое остроумия Лия, — вспомнил школьные времена Дерек. Гарри убежал раньше, чем Дадли понял смысл сказанного. Как-то в июле тетя Петунья повезла Дадли в Лондон, чтобы купить ему фирменную форму школы «Вонингс», а Гарри отвела к миссис Фигг. Как ни странно, теперь у миссис Фигг стало куда приятнее, чем раньше. Выяснилось, что она сломала ногу, наступив на одну из своих кошек, и с тех пор уже не пылает к ним такой страстной любовью, как прежде. Так что она не показывала Гарри фотографии кошек, и даже разрешила ему посмотреть телевизор, но зато угостила шоколадным кексом, который, судя по вкусу, пролежал у нее в шкафу по крайней мере десяток лет. — Какое неуважения к шоколаду, — вдруг набурмосилась Лилиан, неодобрительно смотря на книгу. Многие странно взглянули на нее, но промолчали. Дурмстрангци же понимающе усмехнулись. Они то знали об истинной и вечной любви Лейстрандж к черному шоколаду. В тот вечер Дадли гордо маршировал по гостиной в новой школьной форме. Ученики «Вонингса» носили темно-бордовые фраки, оранжевые бриджи и плоские соломенные шляпы, которые называются канотье. Еще они носили узловатые палки, которыми колотили друг друга за спинами учителей. — Ужас, они действительно ЭТО носят, — казалось у троих модниц случился инфаркт. Анна, Натали и Нарцисса аж за сердце схватились. По их словах, это просто издевательство над модой, и вещами в целом. Считалось, что это хорошая подготовка к той взрослой жизни, которая начнется после школы. — Интересно как оно нам поможет, — протянул Игнотус серьезно задумавшись. Иван не менее важно кивнул: — Надо купить и проверить. Глядя на Дадли, гордо вышагивающего в своей новой форме, дядя Вернон ужасно растрогался и ворчливым голосом — ворчал он притворно, пряча свои эмоции, — заметил, что это самый прекрасный момент в его жизни. Что же касается тети Петуньи, то она не стала скрывать своих чувств и разрыдалась, а потом воскликнула, что никак не может поверить в то, что этот взрослый красавец — ее крошка сыночек, ее миленькая лапочка. А Гарри даже боялся открыть рот. Он изо всех сил сдерживал смех, но тот так распирал его, что мальчику казалось, что у него вот-вот треснут ребра и хохот вырвется наружу. — Сохатый, ты знал что твой сын — настоящий герой, — ели выговорил Сириус из-за смеха. — Теперь, я в этом не сомневаюсь, — также ответил Джеймс. Когда на следующее утро Гарри зашел на кухню позавтракать, там стоял ужасный запах. Как оказалось, он исходил из огромного металлического бака, стоявшего в мойке. Гарри подошел поближе. Бак был наполнен серой водой, в которой плавало нечто похожее на грязные тряпки. — Что это? — спросил он тетю Петунью. Тетя поджала губы — она всегда так делала, когда Гарри осмеливался задать ей вопрос. — Твоя новая школьная форма. Гарри снова заглянул в бак — Ну да, конечно, — произнес он. — Я просто не догадался, что ее обязательно нужно намочить. — Нет, Гарри, Петунья не понимает сарказма, — грустно сказала поникшая Лили попутно гадая, сильно ли перепадет ее сыну за это. Да уж, не такой судьбы она ему хотела. — Не строй из себя дурака, — отрезала тетя Петунья. — Я специально крашу старую форму Дадли в серый цвет. Когда я закончу, она будет выглядеть как новенькая. Гарри никак не мог в это поверить, но решил, что лучше не спорить. Он сел за стол, стараясь не думать о том, как будет выглядеть в свой первый день в «Хай Камеронсе» — наверное, так, словно вырядился в обрывки полусгнившей шкуры мамонта. В кухню вошли Дадли и дядя Вернон, и оба сразу сморщили носы — запах новой школьной формы Гарри им явно не понравился. Дядя Вернон, как обычно, погрузился в чтение газеты, а Дадли принялся стучать по столу форменной узловатой палкой, которую он теперь повсюду таскал с собой. Из коридора донеслись знакомые звуки — почтальон просунут почту в специально сделанную в двери щель, и она упала на лежавший в коридоре коврик. — Принеси почту, Дадли, — буркнул дядя Вернон из-за газеты. — Пошли за ней Гарри. — Гарри, принеси почту. — Пошлите за ней Дадли, — ответил Гарри. — Ткни его своей палкой, Дадли, — посоветовал дядя Вернон. — Я тебя сейчас ткну чем потяжелее, — пригрозил Дурслю Римус и его глаза яростно сверкнули. Гарри увернулся от палки и пошел в коридор. На коврике лежали открытка от сестры дяди Вернона по имени Мардж, отдыхавшей на острове Уайт, коричневый конверт, в котором, судя по всему, лежал счет, и письмо для Гарри. Гарри поднял его и начал внимательно рассматривать, чувствуя, как у него внутри все напряглось и задрожало, как натянутая тетива лука. Никто ни разу никогда в жизни не писал ему писем. Да и кто мог ему написать? У него не было друзей, у него не было других родственников, он даже не был записан в библиотеку, из которой ему могло бы прийти по почте грубое послание с требованием немедленно вернуть книги. Однако сейчас он держал в руках письмо, и на нем стояло не только его имя, но и адрес. Так что сомнений, что письмо адресовано именно ему, не было. «Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей» — вот что было написано на конверте. Конверт, тяжелый и толстый, был сделан из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелеными чернилами. Марка на конверте отсутствовала. Дрожащей рукой Гарри перевернул конверт и увидел, что он запечатан пурпурной восковой печатью, украшенной гербом, на гербе были изображены лев, орел, барсук и змея, а в середине — большая буква «X». — Хогвартс, — радостно крикнули Мародёра и дали друг другу пять. Нарцисса подумала, какая она умная, что поставила звуковой барьер на место, где играли дети. — Давай поживее, мальчишка! — крикнул из кухни дядя Вернон. — Что ты там копаешься? Проверяешь, нет ли в письмах взрывчатки? Дядя Вернон расхохотался собственной шутке. — Значит плохая шутка, — знающе протянул Рабастан. Гарри вернулся в кухню, все еще разглядывая письмо. Он протянул дяде Вернону счет и открытку, сел на свое место и начал медленно вскрывать желтый конверт. Дядя Вернон одним движением разорвал свой конверт, вытащил из него счет, недовольно засопел и начал изучать открытку. — Мардж заболела, — проинформировал он тетю Петунью. — Съела какое-то экзотическое местное блюдо и… — Вот и хорошо, — злорадно сказала Марлин, полностью игнорирую неодобрительные взгляды Карлуса и Дореи. — Пап! — внезапно крикнул Дадли. — Пап, Гарри тоже что-то получил! — Вот же ябеда, — чуть не задохнулась от негодования Ксеня, и многие как по команде покосились на Ричарда. Гарри уже собирался развернуть письмо, написанное на том же пергаменте, из которого был сделан конверт, когда дядя Вернон вырвал бумагу из его рук. — Это мое! — возмутился Гарри, пытаясь завладеть бумагой. — Правильно, надо бороться за свое, — благоприятно кивнула Лилиан, раздражительно взглянув на Малфоев. Те естественно ничего не поняли и взгляд проигнорировали. — И кто, интересно, будет тебе писать? — презрительно фыркнул дядя Вернон, разворачивая письмо и бросая на него взгляд. Его красное лицо вдруг стало зеленым, причем быстрее, чем меняются цвета на светофоре. Но на этом дело не кончилось. Через несколько секунд лицо его стало серовато-белым, как засохшая овсяная каша. — П-П-Петунья! — заикаясь, выдохнул он. Дадли попытался вырвать у него письмо, но дядя Вернон поднял его над собой, чтобы Дадли не смог дотянуться. Подошедшая Петунья, большая любительница сплетен и слухов, взяла у мужа письмо и прочла первую строчку. На мгновение всем показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Тетя схватилась за горло и втянула воздух с таким звуком, словно задыхалась. — Вернон! О боже, Вернон! — Как говорят у нас на Украине — цирк на дроті*, — фыркнула Вика, держа руку на округлившем животике. Тетя и дядя смотрели друг на друга, кажется, позабыв о том, что на кухне сидят Гарри и Дадли. Правда, абстрагироваться на долго им не удалось, потому что Дадли не выносил, когда на него не обращали внимания. Он сильно стукнул отца по голове своей узловатой палкой. — Я хочу прочитать письмо! — громко заявил Дадли. — Это я хочу прочитать письмо, — возмущенно возразил Гарри. — Это мое письмо.— Пошли прочь, вы оба, — прокаркал дядя Вернон, запихивая письмо обратно в конверт. Гарри не двинулся с места. — ОТДАЙТЕ МНЕ МОЕ ПИСЬМО! — прокричал он. — Дайте мне его посмотреть! — заорал Дадли. — ВОН! — взревел дядя Вернон и, схватив за шиворот сначала Дадли, а потом Гарри, выволок их в коридор и захлопнул за ним дверь кухни. Гарри и Дадли тут же устроили яростную, но молчаливую драку за место у замочной скважины — выиграл Дадли, и Гарри, не замечая, что очки повисли на одной дужке, улегся на пол, прикладывая ухо к узенькой полоске свободного пространства между полом и дверью. — Вернон, — произнесла тетя Петунья дрожащим голосом. — Вернон, посмотри на адрес, как они могли узнать, где он спит? Ты не думаешь, что они следят за домом? — Следят… даже шпионят… а может быть, даже ходят за нами по пятам, — пробормотал дядя Вернон, который, кажется, был на грани помешательства. — Конечно, ведь нам больше нет что делать, — раздражительно сказала Беллатрикс. — Мы целимы днями только что и делаем, то следим где спять магли и что едят на ужин. — Что нам делать, Вернон? Может быть, следует им ответить? Написать, что мы не хотим… — Хорошо, что они этого не сделали, — отстраненно заметил Рудольфус, одним оком следя что делает его маленькая дочь. Лили и Вика непонимающе на него посмотрели и мужчина нехотя добавил. — Как опекуны они вполне могут отказаться от учебы их племянника в Хогвартсе. Это входит в их права. Гарри видел, как блестящие туфли дяди Вернона ходят по кухне взад и вперед. — Нет, — наконец ответил дядя Вернон. — Нет, мы просто проигнорируем это письмо. Если они не получат ответ… Да, это лучший выход из положения… Мы просто ничего не будем предпринимать… — Но… — Мне не нужны в доме такие типы, как они, ты поняла, Петунья?! Когда мы взяли его, разве мы не поклялись, что искореним всю эту опасную чепуху?! В тот вечер, вернувшись с работы, дядя Вернон совершил нечто такое, чего раньше никогда не делал, — он пришел к Гарри в чулан. — Где мое письмо? — спросил Гарри, как только дядя Вернон протиснулся в дверь. — Кто мне его написал? — Никто. Оно было адресовано тебе по ошибке, — коротко пояснил дядя Вернон. — Я его сжег. — Не было никаких ошибок, — горячо возразил Гарри. — Там даже было написано, что я живу в чулане. — ТИХО ТЫ! — проревел дядя Вернон, и от его крика с потолка упало несколько пауков. Дядя Вернон сделал несколько глубоких вдохов, а затем попытался улыбнуться, однако это далось ему с трудом, и улыбка получилась достаточно болезненной. — Э-э-э… кстати, Гарри, насчет этого чулана. Твоя тетя и я тут подумали… Ты слишком вырос, чтобы и дальше жить здесь… Мы подумали, будет лучше, если ты переберешься во вторую спальню Дадли. — У этой жирной, нахальной свиньи была вторая комната, абсолютно свободная, а мой сын спал в чулане! — крикнул Джеймс. Его карие почернели и сверкали абсолютной яростью. Магия вокруг него заискрилась и Лили с Дореей едва его успокоили. — Зачем? — спросил Гарри. — Не задавай вопросов! — рявкнул дядя Вернон. — Собирай свое барахло и тащи его наверх, немедленно! В доме Дурслей было четыре спальни — одна для дяди Вернона и тети Петуньи, одна для гостей (обычно в роли гостьи выступала сестра дяди Вернона Мардж), одна, где спал Дадли, и еще одна, в которой Дадли хранил те игрушки и вещи, которые не помещались в его первой спальне. — А знаете, это логично, — вдруг протянул Рейли, но заметив яростные взгляды грифиндорцев поспешил объясниться, — в плане подарков. Мы прослушали, что Дадли на каждое день рождения дарят тридцать девять подарков. Они за размером довольно большие и в одной его комнате просто физически не поместятся. — Рейли, Христом Богом тебя прошу, просто заткнись, — скороговоркой прошептал Ричарду Дракула видя как порываются Мародеры, чтобы огрызнуться. Парень насупился, но ничего не сказал и просто отвернулся к окну за которым летали белые снежинки. Гарри же хватило всего одного похода наверх, чтобы перенести все свои вещи из чулана. И теперь он сидел на кровати и осматривался. Почти все в этой комнате было поломано. Подаренная Дадли всего месяц назад, но уже неработающая видеокамера лежала на маленьком заводном танке, пострадавшем от столкновения с соседской собакой, на которую его направил Дадли. В углу стоял первый телевизор Дадли, который тот разбил ударом ноги, когда отменили показ его любимой передачи. В другом углу стояла огромная клетка, в которой когда-то жил попугай и которого Дадли обменял на духовое ружье — а ружье лежало рядом, и дуло его было безнадежно погнуто, потому что Дадли как-то раз на него сел. Единственное, что в этой комнате выглядело новым, так это стоявшие на полках книги, — создавалось впечатление, что до них никогда не дотрагивались. — Ужас, — громко возмутилась Ксеня. Ее светло-зеленые глаза искрились негодованием и отвращениям, а на щеках выступил светлый румянец. Присутствующее странно на нее покосились, искренне не понимая причину такой злости. Тем временем княжна продолжила голосом, наполненным праведным гневом. — Я все, конечно, понимаю. Но не прикасаться к книгам, даже не вытирать с них пыл — это вообще верх хамства и некультурности! Как так можно?! Это уже даже не человек, это существо. Дурсль.! Ее гнев был настолько сильным, что даже Василий отодвинулся подальше от своей сестры-близняшки. В прицепи она пугала всех, но Ксеня на это не обращала внимания. Уж слишком Долохова любила книги, чтобы потерпеть такого к ним отношения. Снизу доносились вопли Дадли. — Я не хочу, чтобы он там спал!.. Мне нужна эта комната!.. Пусть он убирается оттуда!.. Гарри вздохнул и лег на кровать. Вчера он отдал бы все на свете за то, чтобы оказаться здесь. Сегодня он предпочел бы оказаться в чулане со своим письмом, чем здесь, но без письма. На другое утро за завтраком все сидели какие-то очень притихшие. А Дадли вообще пребывал в состоянии шока. Накануне он орал во все горло, колотил отца новой дубинкой, давился, пинал мать и подкидывал вверх свою черепаху, разбив ею стеклянную крышу оранжереи, но ему так и не вернули его вторую комнату. — Вот и последствия воспитания. Нельзя так много поощрять детям. Вседозволенность приводит только к этому, — брезгливо скривилась мадам Блэк. Но от ее слов вздернулась Дорея и осуждающе посмотрела на кузину: — Твои методы воспитания привели к тому, что твой первенец ушел из дома. — А твои к тому, что ваш сын задирал парня з неблагополучной семьи, — сделала выпад Вальбурга, не обращая внимания на то, что этот же парень сидит неподалеку. — Он был подростком, но вырос абсолютно нормальным человеком, — сразу же заступилась миссис Поттер за сына. — Знаешь, Дорея, я тоже так думала и особо не обращала на это внимания, но когда меня вызвали в Хогвортс к деректору, где была и Эйлин, которая кстати рассказала что они делали с ее сыном, я прозрела. Сириус тогда заслужил наказания. Не тебе ли знать к чему приводит задирания в школе. И я тогда ему четко сказала, что пока он мой сын, то делать этого не будет. Сириус сделал свой выбор. — Знаешь, Вальбурга, — вдруг начал Карлус, чтобы его жена не наговорила лишнего, — мы считаем, что всегда можно просто поговорить без лишних действий. И на следующий год, насколько я знаю, он уже этого не делал. А Сириус и Андромеда выросли прекрасными людьми с верными убеждениями. На них не повлияло ваше с Орионом воспитаниями. И если ты пересмотришь свои взгляды, то вы возможно сможете помириться. — Во-первых Карлус, — тут уже начал Орион. Слова бывшего друга задели его и больше молчать он не собирался. — Если бы методы нашего воспитания были настолько плохими, мы би потеряли обеих синовией. Вал Сириуса любила не меньше чем Регулуса, и даже уволилась с роботы, чтобы уделать ему больше внимания. На всех чистокровных сборищах мы всегда его защищали, хотя дома ругали за выходки. Только раз, она подняла на него руку, только раз перешла границу. Во-вторых, все мы знаем, почему Андромеда ушла из дома. Любви матери ей никогда не браковало. Никто ее не был и особо не ругал. В-третьих, очень странно слышать от тебя о правильных убеждениях. Они сделали свой выбор, и поплатились за него семьей. Мы бы не заставляли их ставать пожирателями. К примеру, как Нарцисса. Но, Сириус и Андромеда решили показать характер. И напоследок, — перевел дух лорд Блэк после убийственной тирады, — извинятся мы не собираемся. По крайней мере первые. А менять взгляды тем более. Названные в перепалке старших молчали, опустив взгляд. Другие очень заинтересовались люстрами, шторами и ногтями с обовью на пару. После некоторых секунд молчания, женский голос продолжил читать. Что касается Гарри, то он вспоминал вчерашнее утро и жалел о том, что не распечатал свое письмо, пока был в коридоре. Дядя Вернон и тетя Петунья обменивались мрачными взглядами. Когда за дверью послышались шаги почтальона, дядя Вернон, все утро пытавшийся быть очень внимательным и вежливым по отношению к Гарри, потребовал, чтобы за почтой сходил Дадли. Из кухни было слышно, как тот идет к двери, стуча своей палкой по стенам и вообще по всему, что попадалось ему на пути. А затем донесся его крик. — Тут еще одно! «Мистеру Г. Поттеру дом четыре по улице Тисовая, самая маленькая спальня». — Какой он все же придурок, — хлопнул себя по лбу Барти, стараясь разрядить обстановку. Тед поспешно его подхватил задав риторический вопрос: — Реально. Зачем рассказывать о письме, если ты сам хочешь его прочитать? Дядя Вернон со сдавленным криком вскочил и метнулся в коридор. Гарри рванул за ним. Дяде Вернону пришлось повалить Дадли на землю, чтобы вырвать у него из рук письмо, а это оказалось непросто, потому что Гарри сзади обхватил дядю Вернона за шею. После непродолжительной, но жаркой схватки, в которой каждый получил по нескольку ударов узловатой палкой, дядя Вернон распрямился, тяжело дыша, но зато сжимая в руке письмо, адресованное Гарри. — Иди в свой чулан… я хотел сказать, в свою спальню, — прохрипел он, обращаясь к Гарри. — И ты, Дадли… уйди отсюда, просто уйди. Гарри долго мерил шагами спальню. Кто-то знал, что он переехал сюда из чулана. И еще этот кто-то знал, что он не получил первое письмо. И все это означало, что этот кто-то попробует передать ему еще одно письмо. И на этот раз Гарри собирался его получить. Потому что у него родился план. — Только не планы, — жалобно простонала Марлин, — Поттер и планы вещи несовместимы. — Ну в нем есть и мои гены, — неуверенно подала голос Лили, но подруга только отмахнулась: — Посмотрим.

* * *

Дышащий на ладан будильник благодаря Дадли неоднократно побывавший в мастерской, зазвонил ровно в шесть часов. Гарри поспешно выключил его и быстро оделся, стараясь не шуметь, чтобы ни в коем случае не разбудить семейство Дурслей. Он бесшумно вышел из своей комнаты и, крадучись, пошел вниз в полной темноте — включать свет было опасно. План его заключался в том, чтобы выйти из дома, встать на углу Тисовой улицы и дождаться появления почтальона, чтобы первым забрать письма. — В принципе довольно неплохой план, — хмыкнул Френк немного азартно посмотрев на отца Гарри. Тот только пожал плечами. А сейчас он крался по темному коридору, его сердце отчаянно прыгало в груди, и… — А-А-А-А! Гарри буквально взлетел в воздух, потому что наступил на что-то большое и мягкое, лежавшее на коврике у входной двери. На что-то… живое! Наверху зажегся свет, и Гарри с ужасом увидел, что этим большим и мягким было лицо дяди Вернона. В гостиной раздался громкий, заразительный смех. Хохотали даже старшие, попросту забыв о недавней ссоре. — Все таки гены — большая сила, — отсмеявшись заключила Алиса попутно вытирая наступившие от смеха слезы. — И по линии отца они оказались сильнее. Мистер Дурсль лежал у входной двери в спальном мешке. Не оставалось сомнений, что он сделал так именно для того, чтобы не дать Гарри осуществить задуманное. И, что тоже было несомненно, он вовсе не рассчитывал, что на него наступят. После получасовых воплей дядя Вернон велел Гарри сделать ему чашку чая. Гарри грустно поплелся на кухню, а когда вернулся с чаем, почту уже принесли, и теперь она лежала за пазухой у дяди Вернона. Гарри отчетливо видел три конверта с надписями, сделанными изумрудно-зелеными чернилами.— Я хочу… — начал было он, но дядя Вернон достал письма и разорвал их на мелкие кусочки прямо у него на глазах. В тот день дядя Вернон не пошел на работу. Он остался дома и намертво заколотил щель для писем. — Видишь ли, — объяснял он тете Петунье сквозь зажатые в зубах гвозди, — если они не смогут доставлять свои письма, они просто сдадутся. — Я не уверена, что это поможет, Вернон. — О, у этих людей странная логика, Петунья. Они не такие, как мы с тобой, — ответил дядя Вернон, пытаясь забить гвоздь куском фруктового кекса, только что принесенного ему тетей Петуньей. — Ну конечно, мы очень странные люди, — важно сказал Виктор напустив серьёзный вид на грубое лицо. — Мы кексы едем, а не используем в качестве молотка. — Мы просто слишком приземлённые, чтобы находить такие оригинальные приспособления к предметам, — в тон ему ответил Юлий.

* * *

В пятницу для Гарри принесли не меньше дюжины писем. Так как они не пролезали в заколоченную щель для писем, их просунули под входную дверь, а несколько штук протолкнули сквозь маленькое окошко в туалете на первом этаже. Дядя Вернон снова остался дома. Он сжег все письма, а потом достал молоток и гвозди и заколотил парадную и заднюю двери, чтобы никто не смог выйти из дома. Работая, он что-то напевал себе под нос и испуганно вздрагивал от любых посторонних звуков. — Сумасшедший какой-то, — громко фыркнув Регулус. Он только теперь отошел от ссоры. Блэк всегда это тяжелее переносил, в отличие от старшого брата.

* * *

В субботу ситуация начала выходить из-под контроля. Несмотря на усилия дяди Вернона, в дом попали целых двадцать четыре письма для Гарри — кто-то свернул их и засунул в две дюжины яиц, которые молочник передал тете Петунье через окно гостиной. — Классная шутка, — в один голос воскликнули Игнотус и Сириус и дали друг-другу пять. Римус и Иван этого не оценили и скептически на них посмотрели. Тем временем Лилиан, судя по ее глазам, придумала гениальную идею по ее приспособлению, но ее запал был прерван предупреждающим взглядом Натали. Лейстрендж быстро подняла руки вверх в знак полной капитуляции, но видно было, что Бентхайм явно не очень ей поверила и тяжело вздохнула. Молочник не подозревал о содержимом яиц, но был крайне удивлен, что в доме заколочены двери. Пока дядя Вернон судорожно звонил на почту и в молочный магазин и искал того, кому можно пожаловаться на случившееся, тетя Петунья засунула письма в кухонный комбайн и перемолола их на мелкие кусочки. — Оригинально, однако, — задумчиво протянул Василий, гадая насколько нужно ненавидеть магию, чтобы идти на такие поступки. — Интересно, кому это так сильно понадобилось пообщаться с тобой? — изумленно спросил Дадли, обращаясь к Гарри.

* * *

В воскресенье утром дядя Вернон выглядел утомленным и немного больным, но зато счастливым. — По воскресеньям — никакой почты, — громко заявил он с довольной улыбкой, намазывая джемом свою газету. — Сегодня — никаких чертовых писем… — Совам все равно, когда приносить письма, — безразлично пожал плечами Артур, — у них нет выходных. Он не успел договорить, как что-то засвистело в дымоходе и ударило дядю Вернона по затылку. В следующую секунду из камина со скоростью пули вылетели тридцать или даже сорок писем. Дурсли инстинктивно пригнулись, и письма просвистели у них над головами, а Гарри подпрыгнул, пытаясь ухватить хотя бы одно из них. — А с пола поднять — не судьба, — иронично выгнул бровь Николай. — Ну он же ребенок, — заступилась за сына Лили, но дурмстрангцев это не удивило и Денис поддержал друга: — Ребенок, с явно отсутствующей логикой. — Вон! ВОН! — Дядя Вернон поймал Гарри в воздухе, потащил к двери и вышвырнул в коридор. Затем из комнаты выбежали тетя Петунья и Дадли, закрывая руками лица, за ними выскочил дядя Вернон, захлопнув за собой дверь. Слышно было, как в комнату продолжают падать письма, они стучали по полу и стенам, отлетая от них рикошетом. — Ну все, — значимо и весомо произнес дядя Вернон. Он старался говорить спокойно, хотя на самом деле нервно выщипывал из усов целые пучки волос. — Через пять минут я жду вас здесь — готовыми к отъезду. Мы уезжаем, так что быстро соберите необходимые вещи — и никаких возражений! Он выглядел таким разъяренным и опасным, особенно после того, как выдрал себе пол уса, что возражать никто не осмелился. Десять минут спустя дядя Вернон, взломав забитую досками дверь, вывел всех к машине, и автомобиль рванул в сторону скоростного шоссе. На заднем сиденье обиженно сопел Дадли — отец отвесил ему затрещину за то, что он слишком долго возился. А Дадли всего лишь пытался втиснуть в свою спортивную сумку телевизор, видеомагнитофон и компьютер. Вика и Лили весело переглянулись и заливисто рассмеялись. Джеймс и много чистокровных непонимающе на них посмотрели, но, что странно, дурмстрангци улыбались тоже. Отсмеявшись, Лили решила объяснить аристократам, понятную для маглов вещь: — Понимаешь, дорогой, это слишком большие вещи, и их просто физически невозможно поместить в спортивную сумку. Они ехали. Ехали все дальше и дальше. Даже тетя Петунья не решалась спросить, куда они направляются. Несколько раз дядя Вернон делал крутой вираж, и какое-то время машина двигалась в обратном направлении. А потом снова следовал резкий разворот. — Сбить их со следа… сбить их со следа, — всякий раз бормотал дядя Вернон. Они ехали целый день, не сделав ни единой остановки для того, чтобы хоть что-нибудь перекусить. Когда стемнело, Дадли начал скулить. У него в жизни не было такого плохого дня. Он был голоден, он пропустил пять телевизионных программ, которые собирался посмотреть, и он никогда еще не делал таких долгих перерывов между компьютерными сражениями с пришельцами и чудовищами. — Ну жизнь легкой не бывает, — развела руками в свободной клетчатой рубашке Василина. — Уж извиняй. Наконец дядя Вернон притормозил у мрачной гостиницы на окраине большого города. Дадли и Гарри выделили одну комнату на двоих — в ней были две двуспальные кровати, застеленные влажными, пахнущими плесенью простынями. Дадли тут же захрапел, а Гарри сидел на подоконнике, глядя вниз на огни проезжающих мимо машин и думая, гадая, мечтая… На завтрак им подали заплесневелые кукурузные хлопья и кусочки поджаренного хлеба с кислыми консервированными помидорами. — Этим же можно отравиться, — в ужасе прошептала Анна Львовна. Но не успели они съесть этот нехитрый завтрак, как к столу подошла хозяйка гостиницы. — Я извиняюсь, но нет ли среди вас мистера Г. Поттера? Тут для него письма принесли, целую сотню. Они там у меня, у стойки портье. Она протянула им конверт, на котором зелеными чернилами было написано: «Мистеру Г. Поттеру, город Коукворт, гостиница «У железной дороги», комната 11». Гарри попытался схватить письмо, но дядя Вернон ударил его по руке. Хозяйка гостиницы застыла, ничего не понимая. — Я их заберу, — сказал дядя Вернон, быстро вставая из-за стола и удаляясь вслед за хозяйкой.

* * *

— Дорогой, не лучше ли нам будет вернуться? — робко поинтересовалась тетя Петунья спустя несколько часов, но дядя Вернон, похоже, ее не слышал. Никто не знал, куда именно они едут. Дядя Вернон завез их в чащу леса, вылез из машины, огляделся, потряс головой, сел обратно, и они снова двинулись в путь. То же самое случилось посреди распаханного поля, на подвесном мосту и на верхнем этаже многоярусной автомобильной парковки. — Папа сошел с ума, да, мам? — грустно спросил Дадли после того, как днем дядя Вернон оставил автомобиль на побережье, запер их в машине, а сам куда-то исчез. — Молодец Дадличок, — язвительно подколол книжного персонажа Дерек. — Неужели даже твой куриный мозг смог прийти к такому гениальному умозаключению. Начался дождь. Огромные капли стучали по крыше машины. Дадли шмыгнул носом. — Сегодня понедельник, — запричитал он. — Сегодня вечером показывают шоу великого Умберто. Я хочу, чтобы мы остановились где-нибудь, где есть телевизор. «Значит, сегодня понедельник», — подумал про себя Гарри, вспоминая кое о чем. Если сегодня был понедельник — а в этом Дадли можно было доверять, он всегда знал, какой сегодня день, благодаря телевизионной программе, — значит, завтра, во вторник, Гарри исполнится одиннадцать лет. Конечно, нельзя сказать, что у него были веселые дни рождения, — например, в прошлом году Дурсли подарили ему вешалку для куртки и пару старых носков дяди Вернона. Так что и в этом году от дня рождения ничего особенного ждать не стоило. Но все же не каждую неделю тебе исполняется одиннадцать. — Красивая дата, — усмехнулась Лили, — очень важная для волшебников. — Не для всех, — отрицательно покачал головой Артур. — Для нас к примеру это девятилетия. — Вас так рано берут в школу, — мгновенно заинтересовалась Андромеда. — Ага, — буркнул Юлий. — Берут. И возвращают после восемнадцати, — многие с каким-то ужасом и невериям посмотрели на парня и тот продолжил. — Это для того, чтобы мы научились жить без помощи родителей. Все для нашего блага. Конечно, они проведают нас когда, захотят, но это все равно не то. — А каникулы? — Мы проводим по-разному, — уклонился от прямого ответа Кудрин. В правилах Дурмстранга есть пункт, который гласит, что рассказывать что-нибудь об учебы там строго запрещено. Дядя Вернон вернулся к машине, по лицу его блуждала непонятная улыбка. В руках он держал длинный сверток, и когда тетя Петунья спросила, что это он там купил, он ничего не ответил.— Я нашел превосходное место! — объявил дядя Вернон. — Пошли! Все вон из машины! На улице было очень холодно. Дядя Вернон указал пальцем на огромную скалу посреди моря. На вершине скалы приютилась самая убогая хижина, какую только можно было представить. Понятно, что ни о каком телевизоре не могло быть и речи. — Сегодня вечером обещают шторм! — радостно сообщил дядя Вернон, хлопнув в ладоши. — А этот, джентльмен любезно согласился одолжить нам свою лодку. Дядя Вернон кивнул на семенящего к ним беззубого старика, который злорадно ухмылялся, показывая на старую лодку, прыгающую на серых, отливающих сталью волнах. — Он таки выжил с ума, — всхлипнула Дорея, до чертиков переживая за внука, — они ж могут разбиться. — Я уже запасся кое-какой провизией, — произнес дядя Вернон. — Так что теперь — все на борт! В лодке было еще холоднее, чем на берегу. Ледяные брызги и капли дождя забирались за шиворот, а арктический ветер хлестал в лицо. Казалось, что прошло несколько часов, прежде чем они доплыли до скалы, а там дядя Вернон, поскальзываясь на камнях и с трудом удерживая равновесие, повел их к покосившемуся домику. Внутри был настоящий кошмар — сильно пахло морскими водорослями, сквозь дыры в деревянных стенах внутрь с воем врывался ветер, а камин был отсыревшим и пустым. Вдобавок ко всему в домике было лишь две комнаты. Приобретенная дядей Верноном провизия поразила всех — четыре пакетика чипсов и четыре банана. — Он таки выжил с ума, — всхлипнула Дорея, до чертиков переживая за внука, — они ж могут разбиться. После еды — если это можно было назвать едой — дядя Вернон попытался разжечь огонь с помощью пакетиков из-под чипсов, но те не желали загораться и просто съежились, заполнив комнату едким дымом. — Этим димом можно легко отравится, — начал было Ричард, но увидев взгляды и выражения лиц присутствующих быстро смолк. — Надо было забрать из гостиницы все эти письма — вот бы они сейчас пригодились, — весело заметил дядя Вернон. Дядя пребывал в очень хорошем настроении. Очевидно, он решил, что из-за шторма до них никто не доберется, так что писем больше не будет. Гарри в глубине души был с ним согласен, хотя его эта мысль совершенно не радовала. Как только стемнело, начался обещанный шторм. Брызги высоких волн стучали в стены домика, а усиливающийся ветер неистово ломился в грязные окна. Тетя Петунья нашла в углу одной из комнат покрытые плесенью одеяла и устроила Дадли постель на изъеденной молью софе. Они с дядей Верноном ушли во вторую комнату, где стояла огромная продавленная кровать, а Гарри пришлось улечься на пол, накрывшись самым тонким и самым рваным одеялом. — Он может одержать воспаления легких, — тихо сказала Натали, будучи целителем она хорошо на этом зналась, но чтобы лишний раз не тревожить родителей мальчиков, которые и без того услышали ее слова, девушка громче и оптимистичней продолжила, — но с ним все будет хорошо. Я его видела полностью здоровым. Ураган крепчал и становился все яростнее, а Гарри не мог заснуть. Он поеживался от холода и переворачивался с боку на бок, стараясь устроиться поудобнее, а в животе у него урчало от голода. Дадли захрапел, но его храп заглушали низкие раскаты грома: началась гроза. У Дадли были часы со светящимся циферблатом, и когда его жирная рука выскользнула из-под одеяла и повисла над полом, Гарри увидел, что через десять минут ему исполнится одиннадцать лет. Он лежал и смотрел, как бегает по кругу секундная стрелка, приближая его день рождения, и спрашивал себя, вспомнят ли Дурсли об этой дате. Но еще больше его интересовало, где сейчас был тот, кто посылал ему письма. До начала следующего дня оставалось пять минут. Гарри отчетливо услышал, как снаружи что-то заскрипело. Ему хотелось верить, что крыша домика выдержит атаку дождя и ветра и не провалится внутрь, хотя, возможно, так стало бы теплее — все равно хуже, чем сейчас, быть уже не могло. — Всегда может быть хуже, — задумчиво сказал Влад. — Это я по своему опыту говорю. Часы Дадли показывали без четырех двенадцать. Гарри подумал, что, когда они вернутся на Тисовую улицу, вполне возможно, в доме будет столько писем, что ему удастся стащить хотя бы одно. Без трех двенадцать. Снаружи раздался непонятный звук, словно море громко хлестнуло по скале. А еще через минуту до Гарри донесся громкий треск — наверное, это упал в море большой камень. Еще одна минута, и наступит день его рождения. Тридцать секунд… двадцать… десять… девять… Может, имеет смысл разбудить Дадли, просто для того чтобы его позлить? Три секунды… две… одна… БУМ! — Что за «БУМ», — истерически переспросила Лили смотря на сына которой мирно дремал в кроватке посередине звукового барьера и даже не подозревал, что сейчас обсуждается его жизнь спустя десять лет. Хижина задрожала, Гарри резко сел на полу, глядя на дверь. За ней кто-то стоял и громко стучал, требуя, чтобы его впустили. Но кто?