Ложь и политика

      Она резко села на постели, ощущая, как холодный пот струится по спине. Дышать было тяжело, некоторые места на теле нестерпимо ныли, будто бы змеи из сна и правда пронзили ее тело клыками. Василиса потерла плечо и выдохнула уже спокойнее. Она дома, в своей постели.            Рядом спал Иван, закинув на неё ногу и знатно похрапывая. Она с отвращением поморщилась и спихнула с себя его конечность. До рассвета он не проснется, даже не двинется. Таков он, богатырский сон. Слишком много вытягивает богатырская сила из Ивана энергии.               Но даже его храп не перекрывал глухого лягушачьего кваканья за окном. Василиса сморщилась. Сползла с кровати, пытаясь босой ногой найти на полу тапочки, которые, казалось, испарились без следа. Плюнув на эту идею, она босиком дошла до кухни и повернула ручку крана. Глядя, как струя прохладной воды льётся в раковину, Василиса, вместо того, чтобы подставить под нее кружку, как собиралась изначально, набрала воды в ладони и плеснула ее в горящее от недавнего кошмара лицо. Стало легче, но ненадолго. Однако, теперь она хотя бы могла дышать.           Где-то из прихожей раздался звук рингтона. Похоже, она забыла вытащить телефон из сумки…            На повторный звонок Василиса решила не реагировать. Глотнула обжигающе ледяной воды, огнем скатившейся по горлу и уже собиралась было вернуться в постель, но тот, кто обрывал ее телефон, был действительно очень настойчив… — Да, я слушаю? — она всё-таки подняла трубку, даже не скрывая своего раздражения. На том конце на секунду повисла тишина, а потом незнакомый голос участливо спросил: — Мы разбудили Вас, Василиса Васильевна? — Ну конечно, два часа ночи! — бегло глянув на циферблат в рабочем меню, возмутилась она. — Что за шутки?! — Мы очень сожалеем, что подняли Вас с постели, Василиса Васильевна, — все так же участливо продолжил голос. — Но на базе тюремного комплекса произошло ЧП… — Я сейчас же еду, — она не дослушала конец фразы и оборвала разговор. А сердце похолодело от неприятного предчувствия.

***

        Охрана комплекса встретила её у ворот. Бодро соврав, что никаких сводок по происшествию она не получала (на самом же деле, просто не дослушала) и выслушав их на месте, Василиса, вооружившись охранным отрядом, отправилась вглубь, под землю, на нижние этажи — туда, откуда поступил сигнал ЧП.             Подземелья встретили их сыростью и запахом пыли. Сейчас здесь было ещё более мерзко, чем когда она спускалась сюда в последний раз. И все это разбавляло острое внутреннее напряжение от осознания, что здесь произошло что-то до отвратительного опасное. — Вы трое, — она устало кивнула куда-то влево, — идите туда. Проверьте коридор и камеры. Если что — используйте сигнальные заряды, которые мы вам выдали.           Солдаты отдали честь и, крепко держа в руках оружие, исчезли в темноте. Василиса вздохнула, болезненно морщась. — Я пойду в главный коридор. А вы проверьте побочные ветки. — Но это опасно! — выступил вперёд офицер — уже умудренный годами вояка. — Чистое самоубийство, бессмысленная жертва! Возьмите кого-то с собой. — Если возьму — это действительно будет бессмысленная жертва, — холодно отозвалась Василиса. Из них всех только она одна знала, зачем она туда идёт и что хочет там найти. Или кого.            Несмотря на то, что она была на две головы ниже любого из них, Василиса умудрялась смотреть на них свысока, заставляя сжаться под своим взглядом, словно они не солдаты, а беззащитные перепелята, попавшие под острый взор ястреба. — Ладно, — наконец сдался офицер. — Но обещайте, что, в случае чего, обязательно поднимите тревогу. — Обещаю, офицер, — клятвенно поклялась женщина, крепко прижав ладонь к рукояти спрятанного под брюками волшебного кинжала. Тот кивнул, отдал честь и отряд быстро рассосался по подземелью.             Она была уверена, что это ловушка. Что эта тревога — просто очередная игра Ядвиги, способ отвлечь внимание. Она понимала это, как никто другой, но не заикнулась о своих подозрениях ни единым словом.            Ноги сами несли ее к знакомой камере. Сколько раз она уже приходила сюда, надеясь получить ответы на все интересующие вопросы. Интересующие Совет, а не её.             Ключ от всех дверей, полчаса назад успешно украденный у коменданта, легко вошёл в замочную скважину, изменяя бородку и подгоняя ее под замок. Тяжёлая дверь открылась, заставляя Василису закашляться от невыносимой затхлости, вони и витающей в воздухе пыли.             Он все так же висел на цепях, ещё более измученный и болезненный, чем раньше. Сердце сжалось от этой картины и подскочило к самому горлу, когда в углу камеры она заметила большую бочку, полную кристально чистой питьевой воды. Бочка стояла так, чтобы узник мог ее видеть, мог почти коснуться воды пальцами — но не имел никакой возможности дотянуться до вожделенной влаги.                Чувство отвращения переросло в тошноту. Василиса ухватилась за косяк двери, чтобы не упасть. А потом снова подняла глаза на Кощея.               Он не спал. Умные серые глаза глядели все так же внимательно, гордо и насмешливо, как и тогда, когда она в прошлый раз приходила с допросом. Гордец, истинный царь — Совету его не сломить.              И Василиса это понимала. То, что она собиралась сейчас сделать, было необходимостью. Но не для магического общества, не для проклятого Совета магии, а для нее самой и ее совести. И если кто узнает — ей несдобровать…               Пока ключ поворачивался в замочной скважине, а она напряжённо прислушивалась. Говорили, что в этих камерах стоят особые магические сирены, которые поднимут тревогу, если кто-то попробует снять оковы. Но то ли все рассказы были враками, то ли кто-то благополучно отключил систему — никакая сирена не загудела и Василиса, облегчённо выдохнув, продолжила вскрывать замки.            Цепи тяжело упали на каменный пол камеры, почти сразу же растворяясь вместе с создавшим их заклинанием. Кощей рухнул на колени, тяжело дыша и чувствуя, как все тело дрожит, словно в лихорадке. Василиса отскочила к стене. — Что я натворила… — тихо прошептала сквозь пальцы. С лихорадочно блестящими глазами глазами и безумно стучащим сердцем она наблюдала за тем, как Бессмертный дрожащими пальцами расстегивал застёжки маски на затылке. Избавившись от железного намордника, он откинул его куда-то в сторону с таким отвращением, будто это была какая-то грязная дрянь. Мученическим взглядом окинул бочку с водой и, тяжело поднявшись на ноги, подошёл к ней. Грудь его с торчащими острыми ребрами страшно поднималась и опускалась и казалось, что кожа вот-вот лопнет и оголит кости. Покрытые жиром грязи волосы спадали на похудевшие плечи. Блестели в полумраке острые белые скулы.            Кощей пил. Жадно захватывал воду стоящим тут же ковшом, который осушал практически в два глотка. И уже через доли минут бочка значительно опустела, а темный колдун нашел в себе силы выпрямиться и наконец перевести взгляд на женщину, жавшуюся к стене недалеко у входа. Усмехнулся. Расправив плечи и выровняв осанку, подошёл к ней. Хмыкнул и протянул пальцы к ее лицу, желая погладить по щеке, но, наткнувшись на гримасу гнева и отвращения, с тяжёлым вздохом убрал руку. — Похоже, твоя натура снова оказалась сильнее тебя? — Кощей смотрел на нее сверху вниз и неясная боль у нее в груди принялась рвать сердце на части. Ненависть и что-то то более тёплое, тянущее, как тупая рана, захлестнули, смешиваясь в отвратительную тяжелую кашу, тянувшую плечи к земле. — У меня были свои причины, — огрызнулась Василиса, глядя на него с грозой во взгляде, не желая показывать, как сильно у нее трясет поджилки.             Кощей резко глянул на неё через плечо, повернувшись было на какой-то грохот, донесшийся из коридора: — Надо же. Интересно, какие? — Не твоё дело, — зашипела в ответ и сжала кулаки, вдыхая и выдыхая, пытаясь вернуть себя обратно. Он усмехнулся, обхватил ее подбородок пальцами, заставляя поднять на него лицо. — Сложно жить в этом «идеальном» мире, верно? С нами было куда лучше, — без тени издёвки, почти сочувствующе спросил он. Василиса ударила его по руке. — Ты предатель! Я верила тебе… Верила вам обоим, а вы провернули революцию за моей спиной… Ты превратил меня в лягушку! Три чертовых года я провела на болотах, прежде чем… — она отвернулась. Лишь дрожащие плечи выдавали её состояние. — Вышла замуж… — его лицо странно дрогнуло. Видно было, что эти слова задевают что-то глубоко в его сердце. — Да, я наслышан. — Все по вашей вине… — прошипела она, ударив кулаком в стену. Нервы, доведенные до состояния оголившегося провода, искрили по любому поводу. — Но всё-таки, это не совсем твой мир… Правда же? — шепот Кощея раздается над самым ее ухом, заставляя вздрогнуть. — Каждый раз, когда ты приходила… Кроме ненависти я видел в твоих глазах кое-что ещё… Тоску, страшную тоску по тем временам… Я ведь прав? Ну же, скажи, Василиса, я ведь прав? — Прав… — глухо отозвалась она, с шумом выпустив воздух меж зубов.  Кощей удовлетворенно усмехнулся. Рука его, пыльная, но все такая же красивая, как ранее, легла на тонкую женскую талию, плавно оборачивая ее обладательницу к нему.       Вжух!            Хлесткая ладонь почти опустилась на щеку Кощея, однако, тот успел перехватить буквально в сантиметре от своего лица. Пальцы на её талии сжались плотнее, крепче удерживая женщину в его объятиях. — Отпусти немедля! — свободной рукой Василиса упёрлась в его грудь, но страх, оплетающий сердце, был вызван отнюдь не этим. Она не могла точно назвать его природу, но в Кощее, несмотря на все, что было, была полностью уверена. Физического вреда он ей никогда бы не причинил. — Неужели ты действительно этого хочешь? — в тоне Бессмертного начало явственно прощупывается раздражение. — Неужели ты и правда стала послушной шавкой Совета и смирилась с ролью домохозяйки? — Не смей так говорить! — снова огрызнулась она, умудрившись свободной рукой отвесить ему пощечину. Кощей выдохнул, приводя в порядок голову и мысли. Странная смесь из гнева, ревности и обиды отпустила, позволяя мыслить более трезво, но, всё-таки, не ушла до конца. — Я не отказываюсь от своих слов, — твердо припечатал он, прожигая Василису взглядом. — Твоё место среди нас, а не на пыльных заседаниях в обществе надутых индюков. — Вас — это кого? — продецедила сквозь зубы она. — Воров, предателей и убийц? — Замолчи и не болтай о том, чего не понимаешь! — в глазах Кощея зажглась ярость. Грозовой тучей он навис над фигуркой волшебницы, готовый вот-вот обрушить на неё тяжесть всех семи смертных грехов. — Ну так заткни меня, чего ты ждёшь? — зло отозвалась Василиса, явственно ощутив, как только что в ней перегорел последний предохранитель. Кощей сверкнул глазами. Холодная стена за её спиной выросла слишком неожиданно. Крепко сжав её запястья и прижав их к каменной кладке высоко над белокурой головой, вторую руку он умостил на её бедре, удерживая тело на удобной для себя высоте. Бледные холодные губы впились в чужие, полные и яркие - но абсолютно сухие. Василиса что-то пробурчала сквозь поцелуй, но не предприняла никаких попыток вырваться. Неприятное ощущение, преследовавшее ее с самого начала допросов Кощея, наконец утихомирилось.             Он целовал ее жарко, покусывая чужие губы, так, словно она была животворящей водой. В один момент Кощей прикусил ее нижнюю губу особенно сильно, заставляя приоткрыть рот и скользнул языком меж чужих губ. Василиса ойкнула, но возмущаться не было сил. Она ненавидела французские поцелуи, но, видимо, дело и правда было в том, что целоваться ее муж не умел. А Кощей был другим.... Задевая самые чувствительные нервные окончания на её нёбе, он полностью обезоружил её, сделав беззащитной в своих руках.            Когда лёгкие уже обожгло недостатком воздуха, он отстранился, натягивая между своим языком и ее губами ниточку слюны. — Этого достаточно, чтобы утихомирить твой острый язычок? — поинтересовался он, уперев колено между ее бедер, чтобы легче было удерживать ее неподвижной. — Опусти меня на землю, — вместо ответа потребовала она, судорожно вдохнув. Кощей вздохнул и отпустил ее руки, позволяя спрыгнуть на пол. — Значит, ты намереваешься твердо стоять на своём? — уже больше устало, чем дерзко спросил он и глаза его, до этого лихорадочно горевшие каким-то непонятным огнём, потускнели и стали совсем обычными — глазами того самого Кощея, которого она любила. — У нас с тобой слишком разные дороги, чтобы можно было идти по одной, — Василиса вздохнула и, болезненно сморщившись, указала на дверь: — Уходи.           Его брови взлетели на лоб. — Даже не вызовешь охрану? — Нет. Уходи, — она даже не смотрела на него, с мрачной обречённостью кусая губы. — Иди вон, пока я не передумала. — Позволь, я… — жуткий грохот не дал ему договорить. С потолка посыпались камни и все вокруг угрожающе загремело. — Черт… — Кощей шикнул и, ухватив Василису за руку, быстро вытащил в просторный коридор, крепко прижав к себе. В это же время огромная плита с потолка грохнулась на пол прямо на то место, где они только что стояли — а следом за ней посыпались комья земли, пыли и осколки камней.             Не переставая прижимать женщину к себе, крепко впившись пальцами в ее плечо, Кощей кинул быстрый взгляд наверх, откуда уже начинали сыпаться куски кирпича и пыли, а удерживающее заклинание искрилось, угрожая вот-вот лопнуть и похоронить всех под грудами камня. — Какого она там творит… — прошипел он. Василиса широко распахнула глаза, возмущённо глядя на него снизу вверх: — Так это всё-таки была подстава! — Ох, только не говори, что не догадалась сразу, — фыркнул Кощей и потянул ее за собой. — Если ты хочешь выжить — придется побыстрее перебирать ногами, пока все это не рухнуло к чертям.              Тяжёлые плиты трещали над их головами. В который раз за эту ночь ее сердце готово было встать. В отличие от Кощея, чьё бессмертие давало ему хоть какую-то надежду выжить, ей смерть дышала в затылок, заставляя бежать вперед. Лифт страшно трещал, гудел, раскалившись, словно адский котел. Василиса протестующе застыла на его пороге: — Я не пойду… Он упадёт! — Упадет либо лифт, либо плита с потолка, — ласково отозвался Кощей и пихнул ее в спину внутрь кабинки. — Так что нам с тобой терять нечего.             Он едва успел переступить порог, как огромный обломок камня грохнулся вниз, разлетевшись на мелкие острые осколки. — Подожди! — Василиса с отчаянием глянула на Кощея, мрачно держащего кулак на плотно вошедшей в панель кнопке. — Там мои люди, надо сделать хоть что-то! — И что ты сделаешь? — поинтересовался он, глядя, как коридор за решетчатыми дверцами остаётся где-то внизу, — Пополнишь список жертв? Украсишь графу под своим именем двумя датами и эпитафией? — Ты всегда был чертовым эгоистом! — тяжесть от всего того, что она натворила, от всего происходящего слишком сильно давила на её плечи. Василиса сползла на пол, обхватив руками плечи и покачиваясь из стороны в сторону. Кощей было потянулся к ней рукой, но встретил лишь плотно сжатые губы и полный ненависти взгляд: — Не прикасайся ко мне! — Как пожелаешь, — он выставил ладони перед собой и отошёл на пару шагов.            Лифт крякнул и наконец остановился. В главном корпусе царила паника.  Пылающий кругом огонь и облака дыма мешали точно понять, что происходит. В этой суматохе Василиса быстро потеряла Кощея из виду. — Какого… — полы его одежд мелькнули на лестничной площадке, ведущей наверх, в смотровые башни. — Ненавижу тебя… — прошипела она, зажимая лицо рукавом, чтобы легче было дышать и бросилась следом.              Наверху огня не было, но воздух был наполнен запахом гари. Из открытых окон тянулся свежий воздух — единственное сейчас спасение для ее лёгких. Кощей стоял посреди коридора, что-то высматривая в темном небе среди огня и шума. — Так и знал, что ты бросишься за мной… — бросил через плечо, даже не обернувшись. — Это самоубийство, Кощей… — она тяжело дышала, уперевшись ладонью в колено, — Спустись вниз… Если огонь настигнет тебя здесь, даже твое тело не сможет регенерировать такие раны… — А ты рискуешь больше моего, — резко отозвался тот, оборачиваясь. — Но всё-таки пришла за мной сюда, хотя столько раз повторяла мне, как сильно ты меня ненавидишь. — У меня… Свои причины для этого… — она задыхалась, устала и страшно хотела, чтобы все это уже кончилось. Кощей в ответ хмыкнул: — Эту сказку я уже слышал. А на самом деле? — Тебе не кажется, что сейчас не самое время для сентиментальных разговоров? — Самое оно, Василис. На пороге смерти люди обычно говорят чистую правду. Ты знаешь, — он преодолел разделяющее из расстояние буквально за два шага, — С тех пор, как ты упекла меня за решетку, не было ни одного дня, чтобы я не вспоминал о тебе. Не вспоминал о тех днях, когда мы все были вместе и были счастливы… — Вы с Ядвигой предали нашу дружбу… — истерика прошла и уступила место усталому спокойствию. У нее уже не было сил на то, чтобы спорить и что-то доказывать. — Мы не… — он раздражён и очень хотел ответить, но осёкся. Отвернулся, сложив руки на груди: — Уходи. Если тебя заметят рядом со мной, у тебя будут огромные проблемы. — Но… — Иди, — повторил он уже с нажимом. Василиса поджала губы схватила его за плечо и резко повернула к себе. Ухватив Кощея за щеки, наклонила к себе и жарко поцеловала. Тот растерялся лишь на секунду. Крепко обхватил её за талию, жарко отвечая. Отстранившись, расцеловал её в нос и щеки, прижимаясь к нежной коже колючей щетиной. — Я всё равно тебя ненавижу… — буркнула Василиса, уворачиваясь от его губ. Тот тихо рассмеялся: — Охотно верю!            Оглушительный взрыв снаружи разнёс стену в клочья. Кощей заслонился рукой, закрывая женщину своим телом от потока камней и пыли. В открывшемся проёме показалось массивное драконье тело. Засверкала в свете пламени знакомая рыжая макушка. — Ты бы ещё выше забрался! — почти весело крикнула Ядвига, протягивая к нему руку. Натолкнувшись взглядом на старую подругу, ведьма нахмурилась и снова кинула взгляд на Кощея: — Давай быстрее, у нас мало времени!          Василиса на дрожащих ногах отошла назад. Нашарила пальцами кнопку охраны и ударила по ней кулаком.           Кощей встрепенулся, расправил плечи. Оглянулся на неё с нескрываемой тоской: — Ты точно не хочешь пойти с нами?           Она отрицательно помотала головой. — Моё место здесь, Кощей…       Он понимающе кивнул. Подошёл к разлому и спрыгнул на спину дракона, крепко обхватив Ядвигу за талию. Последний раз улыбнулся оставшейся в коридоре женщине и отдал честь. Василиса поджала губы, едва сдерживая слезы и бессильно опустилась на пол. Дракон агрессивнее взмахнул крыльями, поднимаясь вверх. Поток воздуха прошелся ураганом по коридору, поднимая в воздух пыль и камни. Сзади, от лестницы послышался топот и гомон, смешивающийся с треском пламени. Василиса, придерживаясь за стену, встала на дрожащие ноги. А впереди ждали объяснения перед Советом, заседания, объяснительные, отчёты и причитания мужа. Её пробрал нервный смех.