Шрамы

      Запах на складе пропитался пылью, а ещё кровью — многих наёмников придавило тяжёлой металлической конструкцией, обвалившейся из-за бега по ним Чумного Доктора. Под балками продолжали умирать, будучи придавленными или беспомощно призывали ту самую помощь. И их крики Алтан слышал, как свои, будто вновь оказался на взорванной площади Восстания в машине, которая из-за утечки бензина могла подорваться от любой искры.       И что мог сделать ребёнок-подросток? Только вопить, не в силах вытащить придавленные ноги, и надеяться, что детский жалобный голос будет слышен сквозь крики, сирены и звуки разгорающегося пламени, полыхающего чуть дальше.       Какая глупость.       Его не услышали ещё долго, и быстрее охрип голос, и тот Алтан перетёк в жалобный скулёж, как избитая псина. Пепел и дым от подступающего огня забивался в нос, в глаза, душил сознание и мешал соображать. От собственной беспомощности и понимания, что на переднем сиденье лежала уже мёртвая мать, его душили паника и ужас. Липкие они охватывали сознание, сдавливали грудную клетку и призывали убраться подальше. Скорее сбежать, только лишь бы не слышать, не видеть, не понимать. Не осознавать, быть может, попытаться коснуться и «разбудить».       Глупость.       Глупость.       Глупость.       Мутный взгляд постоянно бегал от локонов матери, так и не пошевелившейся, на разбитую голову мёртвого водителя, следом на разбросанные по заднему сиденью белые, а от грязи уже серые цветы и обращался обратно на стену огня.       Алтан продолжал пытаться докричаться, скорее хрипло просил, умолял и скулил, уже не питая особой надежды, что выберется. Но именно в тот момент его услышали добровольцы — люди, которые до приезда спасателей рисковали жизнями и лезли спасать заблокированных внутри машин, таких же придавленных на местах или шокированных и вставших в ступор или осевших на землю, где ещё могло быть небезопасно. Неизвестно, был заложен один взрыв или спустя минуту прогремит новый.       Его вытащили, вот только к тому моменту ноги совсем перестали ощущаться, стали неродными, чужими, будто нервы отрезало подчистую…       Алтан с лёгкостью парировал выпад Чумного Доктора, отступил и перешёл обратно в атаку, не изолируя себя ни от криков прошлого, ни от криков настоящего. Они подпитывали внутреннее, пускай и сознание — за долгие годы тренировок — оставалось холодным и почти пустым. Девчонка клинок отобрала, и Алтан почти подловил её на этом: держать настоящее холодное оружие не то, что тренироваться на деревянном бокэне, подогнанном под вес и тип настоящего. Промедление чуть не стоило той руки. И теперь оба сражались почти на равных.       Почти.       Алтан постепенно узнавал противника, анализируя её выпады, и точно знал изъяны собранного костюма Чумного Доктора. Согласно выкраденным всё той же Ледорубом сведениям костюм имел не полноценную защиту от режущих предметов, бывали и свои изъяны: к таким как раз относились запястья, плечи и щиколотки. Ещё почти клюв — но тот можно было сломать только при сильном ударе. Также основной и грубый крался в маске. Практичностью пожертвовали в угоду символизму птичьей морды, которая серьёзно сужала возможности видеть поле боя, чем Алтан с успехом пользовался.       Снова раздался звон стали. Алтан отвёл её очередной удар в голову, ушёл в сторону и «словил» лезвием удар вбок. Девчонка комбинировала колющие и рубящие удары, целилась в непокрытую голову, шею или сами руки — умно, и техника ведения боя выдавала в ней стандарт кэндо, поправленный на грубый стиль, каким обучали часто наёмников в духе «использовать всё, что попадалось под руку» даже если это кочерга.       Перехватив удар, направленный на голову, Алтан напёр на девчонку и с размаху ударил стопой в живот — Чумную ожидаемо отбросило, а выдавшиеся секунды позволили ему поменять хват на оружии, перевести дух и осмотреться.       Дракон и его цепные псы разбирались с Волковым и Разумовским. Последний прямо-таки прыть показывал, используя фиксаторы на руках как подспорье в приёмах захвата, что не сказать и о прошлом Чумном Докторе — почти вцепился в Дракона, пытаясь добраться до Олега, где оба могли объединить силы или наоборот дать дёру, прикрывая спины. Дракон этот путь успешно отрезал, орудуя… кочергой. Алтан нахмурился, припоминая экипировку наёмника, и это чуть не стоило ему плеча.       Уклонился, ушёл дальше, поймал горящий свет от линз на клюве, тщетно пытаясь разглядеть за ними настоящие глаза. Выпад — удар, звон — отход, и повторить. Попеременно оба теснили друг друга, пытаясь использовать и хилое окружение склада. Отдать должное — несмотря на шаблонность, девчонка сражалась неплохо, и скорее, как Алтана подталкивало прошлое, её — исполнителя — толкали события у Золото Востока.       Они не говорили об этом, не провоцировали, не ляпали попусту, хотя, может, и стоило. Однако пустой болтовне Алтан предпочёл анализировать технику, и вскоре постановил: стиль кэндо был изменён ненамного под давлением грубого влияния, скорее под давлением агрессии её исполнителя.       И всё же было кое-что, что помогло бы разрешить возникшее противоречие и нестыковку в образе личности Валерии Макаровой — являлась ли она всё ещё заложницей обстоятельств или уже добровольно исполняла свои обязанности «справедливого молота».       — Твои родители задолжали крупную сумму одним из моих исполнителей, — проговорил уверенно Алтан и, перехватывая удобнее катану, пошёл в сторону. Чумная Доктор замерла, сжимая своё оружие — но всё же замерла, готовая слушать, потому Алтан продолжал:       — Обычно, я не лезу в дела своих шестёрок, тем более тех, что до поры до времени не касаются исполнения их обязательств передо мной, однако в свете последних событий это меня заинтересовало. И у меня следующий вопрос — почему вы не обратились в суд?       — В суд? — донёсся изменённый голос из-под маски и, как показалось, в нём просквозило удивление или… Алтану просто хотелось, чтобы оно просквозило.       — Суд, — уверенно настоял он и остановился, следом медленно повернул носки к ней.       — Думаешь, суд бы чем помог, особенно в случае угроз?       Всё-таки кинулась на него, подтверждая — задели исполнительницу за живое. Алтан хмыкнул, перехватил её удар. Снова скрестились клинки. Алтан перенёс их скрещенными слева через головы их направо, мнимо отступил, из-за чего вес Чумного по инерции пошёл вперёд и со всей дури ударил локтем по маске. Доктора это заставило отойти, но на материале трещин и не появилось. Даже на линзах.       Алтан ударил по правой руке — от боли чужая рука разжалась, пинком Алтан отправил клинок в сторону тёмного хлама, куда долгое время пыталась девчонка его увести. В нос явственнее ударил запах крови.       — Странно слышать это от того, кто ведёт трансляции, где поясняет, как действовать по закону в разных житейских вещах, госпожа Макарова, — проговорил Алтан, с удовольствием отмечая, как Чумная стихла, накрывая ушибленную руку своей. — А дело вашей семьи — ничем не отличается от стандартной схемы, существовавшей в девяностые годы в крупных городах, и обличается, как вы уже догадались, также просто.       — Так и будешь болтать? Или расскажешь, чего по существу?       «Пошла по провокации, ну надо же», — отметил мысленно Алтан. А он и не прочь быть спровоцированным, потому охотно пояснил:       — Дело в том, что любой мало-мальски грамотный юрист смог бы пробить обе компании и установить, что учредительным лицом застройщика, который обманул ваших родителей, и микрокредитной компании, у которой ваши родители и взяли деньги, является один человек. — Алтан помедлил намеренно. — Более того — любой уже более прозорливый юрист со связями — поднял бы архивы МВД и подал ходатайство о рассмотрении дела в контексте другого. Догадаетесь, госпожа Макарова, или мне продолжить дальше пояснять очевидное?       Оба тяжело дышали. Алтан смотрел в оранжевые линзы маски и жалел, что не может видеть глаз за ними — реакции лица бы сказали уже достаточно, а пока приходилось развязывать нелюбимую болтологию да слушать другую возню позади.       — Мои родители — не единственные обманутые? — подала голос Макарова.       — Всё верно, — кивнул Дагбаев. — Стандартная схема в строительном бизнесе тех лет: застройщик кидает заказчиков на деньги, те безутешные экстренно ищут людей, готовых их спонсировать — а в те времена непросто и долго добиваться получения долга на более безопасных условиях. Появляется спаситель, — он вздохнул и направил на неё клинок, будто напоминая, что разговор — не первостепенная причина, по которой они здесь собрались. — Который даёт деньги взаймы — те самые, которые и были крадены. И в итоге застройщик-банк остаётся в выгоде, да и ещё при больших процентах. Эту схему в первую очередь в Москве раскрыли, после — единично в Питере и Екатеринбурге.       Алтан временил с нападением, ожидал ещё вопроса, и спустя несколько секунд Чумная Доктор озвучила предположение:       — Но… если это ваши шестёрки, значит, вы их крышевали.       — Не без этого, — легко пояснил Алтан, словно отмахнулся. — Однако условие нашей протекции действует до тех пор, пока дело не перерастает в крупный скандал и судебный процесс. Мы готовы защищать, пока нам выгодно.       — Но сейчас же они работают на вас!       — Работают, — хмыкнул Алтан на эмоциональный выпад. — Потому что у них самих остались долги перед нами. А как они будут их добывать — не наша проблема. — Алтан шумно втянул носом воздух. — Согласитесь, госпожа Макарова, пробить выписку ЕГРЮЛ и поднять Архив, даже если нанять того самого адвоката, намного дешевле, чем отдавать свои же двадцать миллионов рублей и тем более… лезть в петлю исполнителя Чумного Доктора?       Дагбаев улыбнулся — красиво вышло сложить и подвести к очевидному. А вот Чумная растерялась и это подвело его к любопытным выводам, но из-за отсутствия визуального сканирования прямо эмоций, Алтан всё же уточнил:       — Странно, что об этом не сказали вам Разумовский и Волков, хм? — Он пожал плечами. — Быть может, потому что не хотели терять? Ведь они наводили о вас такие же справки, как и мои люди.       — Думаешь, — выдохнула та и подняла руки, где правую едва-едва пыталась сжать в кулак. Хочет так? Пускай. — Я поверю во всё это? Более того — поверю человеку, устроившему взрыв?!       «А, вот и моральная брешь», — отметил выкрик Алтан в мыслях.       — Это ваш выбор — верить или нет, и ваша семья, которой угрожали и которая платит. Так что… Вернёмся к насущному.       Алтан занёс руку для удара клинком, Чумная увернулась. И оба продолжили уже не совсем честный поединок. Алтан намеренно не выкладывался, хотел проверить и убедился — внимание у Макаровой рассеялось, удары стали более необдуманными из злости или досады. При желании Дагбаев мог отсечь ей руку или полоснуть по горлу, но не стал, зато в голове сложилась общая картина личности, стоявшего за маской.       А потом склад прорезал отчётливый звук выстрела, за ним следом раздался вопль с единственным именем «Олег!». Это тем не менее отвлекло Чумную. Она дёрнула клювом, тогда же Алтан вскинул левую свободную руку, схватил её за грудки и опрокинул на землю мордой в пол.       Снова маска не треснула, но противницу дезориентировало. К моменту когда Алтан осмотрелся и понял, что наёмники контролировали ситуацию, Чумная перекатилась на спину, попыталась подняться и положила руку на клюв.       — Зря, — коротко проговорил Алтан и замахнулся.       Третьего раза хватило, чтобы маска треснула. Лезвие также полоснуло по левой руке. И пару мгновений на Алтана смотрели не только подсвеченная оранжевым линза, но и испуганный карий глаз.       — Хватит с тебя, — выдохнул Алтан и, убрав катану, ударил тяжёлым ботинком в лицо.       Исполнительницу отрубило. Чумная Доктор обмякла внизу. Алтан помедлил, слушая позади истерические проклятья. Носком сапога он ткнул ей в щёку, перевернул лицо на нерасколотую сторону с маской и изучил открывшееся не с экранов компьютера. На ум не шло ничего, кроме как единственного слова «ребёнок».       Слишком молодая, а уже втянутая за долги своей семьи, родителей, в чужую игрушечную партию «справедливости». «Не мои проблемы», — на выдохе Алтан обернулся туда, откуда донёсся крик. Сергея Разумовского повязали наёмники, придавили мордой в пол, а тот как ощетинившаяся бестия брыкался, пытался вырваться, да вскоре начал скулить побитой озлобленной псиной.       И понятно почему. Дракон склонился над трупом Волкова, пускай и отход его к нему показался странным для Алтана. А ещё движение. Нагнулся будто проверить — живой или нет, но зачем тогда по плечу хлопнул? Порешив, что было это каким жестом-ритуалом, существующим у некоторых групп наёмников, Алтан сложил катану и подумал найти отброшенную — нехорошо оставлять улики на местах, пускай и после них всё тщательно приберут.       Дракон отошёл от тела, сложил пистолет в кобуру, спрятанную за полой куртки, и подхватил кочергу, которой орудовал на поле боя. В голове у Алтана сложилась стратегия, какой придерживался наёмник: заставил поверить, будто из подручных средств у него только ржавая кочерга, а сам подгадывал момент, чтобы пристрелить и рассеять внимание. Причём… Алтан посмотрел на место, где остался лежать Волков, следом пригляделся к месту, где повязали Разумовского. Причём загнал Сергея так, чтобы тот оказался почти спиной к другой схватке, а потому видать — в момент, когда Дракон достал пистолет — Разумовский подумал, будто целились в него.       Отдать должное — умно.       — Ты… Ты…       — Что? — цокнул Дракон, закидывая кочергу на плечо. — Поплачусь? И как же, Серенький? — Наёмники вздёрнули для него Разумовского, который вновь попытался вырваться, увы, того крепко держали. — Твоя дружка — мертва, дружочек — сдох, что ты сделаешь, а? — Дракон почухал концом кочерги себе по спине, будто у того вдруг зуд появился.       Алтан вздохнул и отвёл взгляд, но комментировать движения не стал. А вот Сергей на его словах затих, смотрел только злобно и узявлённо.       — Ну и хватит с тебя. — Вскинув руку с кочергой, Дракон ударил ей по лицу Разумовского, едва не задевая державших его наёмников.       Подошедший ближе Алтан, вкладывая вторую катану, решил не мешать удивительно-содержательному диалогу двоих и поймал на себе довольный взгляд Вадима, на что внутреннее отметило, мол… И вполне обоснованно: в споре выиграл, в стычке выиграл, по меркам пирамиды Маслоу или «удовлетворения потребностей» у Дракона явно был перевыполнен план. И тем не менее.       — Не стоило подарок портить, — прокомментировал Алтан, разглядывая полосу свежей раны на лице отрубившегося от удара Разумовского.       — Что вы, — легко и довольно мурлыкнул в ответ Дракон. Он сунул руку в верхний карман, достал оттуда зубочистку, какую ме-е-едленно вложил в рот, и, только дождавшись, пока Алтан глянет на него, продолжил:       — Я всего лишь упаковал её в красивую обёртку. Не всё же Её Золотейшеству на свои шрамы смотреть, — качнув головой, Дракон свистнул. Наёмники знак поняли и потащили Разумовского в приготовленный фургон.       — Это было лишним, — резко и холодно ответил Алтан, на что Дракон дёрнул уголком губ, но парировать не стал. — Как фраза, так и движение. Он нам ещё в рассудке нужен.       — Мозги соберёт. Здесь как том в анекдоте — отрезать голову, так ещё и будет булькать в своей крови про справедливость, — въедливо ответил Вадим.       Алтан лишь дёрнул уголком губ, выдохнув, на что Дракон осклабился — спорить с ним, особенно когда тот в приподнятом настроении, было почти бесполезно. На каждое меткое замечание наёмник найдёт штук десять логических ответных выпадов. Иногда это даже забавляло и тренировало ум, но сейчас спорить Алтану не хотелось.       Потому оба некоторое время молча наблюдали за удаляющимися наёмниками и порой смотрели за тем, как одни пытались вытащить других из-под завалов. Алтан задержал долгий взгляд на трупе Волкова, особенно на багровом пятне под ним, после — перевёл его на Чумного Доктора.       — Пакуем всех? — перекинув зубочистку на другую сторону, уточнил Вадим и полез в другой карман, где привычно хранились сигареты.       — Всех, кроме Волкова. — На острый жёлтый взгляд Алтан пояснил:       — Нечего гниль в поместье тащить. Вызови своих по уборке, пускай заметут тут всё и его похоронят на твоём месте.       — Идёт, — кивнул Дракон. — Что с девчонкой?       — Оставишь в поместье, как и договаривались. После — сам с ней переговорю.       — Всё же что-то да рассказали? — растянул догадливый Вадим.       — Рассказал, — подтвердил коротко Алтан.       — Жа-а-аль, что не слышал, — цокнул он. — А её маска? — уточнил он тут же.       Алтан вздохнул — ну что за ребячество?       — Твоя.       С коротким «хы» Вадим вновь засветился довольством и протянул ему раскрытую пачку, то ли чтобы задобрить, то ли из привычки. Обычно, Алтан отказывался — выкуривал наёмник дешёвые сигареты, от которых ни удовольствия, так ещё внутренности по-страшному скручивает, и оставалось куда более поганое послевкусие, будто на языке перекатывал перемолотый мусор или полевую выжженную траву. Но сегодня Алтан принял предложение и взял одну, на что вскоре Дракон с улыбкой подогнал и огоньку.       — Премного благодарен.       — Да вы обращайтесь, — парировал Вадим с усмешкой на высокую фразу.       С любовью спрятав зубочистку, Дракон вскоре заменил её на сигарету, закурил и отправился сетовать на наёмников, которые до сих пор не разобрались с завалами, да и ещё никто не явился Чумную забрать — времени-то мало оставалось.       Алтан, покуривая дешёвую сигарету и периодически морща нос, направился обратно к машине и вдруг подхватил себя на том, как запах пропускаемого дыма с душком крови начали вновь напоминать ему события на площади Восстания.       Стоило этой мысли оформиться, как Алтан замер, подставил разгорячённое лицо холодному ветру снаружи и медленно выпустил дым — прошлое осталось в прошлом, как и мёртвые в той катастрофе остались призраками лишь тёплых воспоминаний. Потому постепенно пропуская через себя пережитое, Алтан ощущал вернувшуюся в ногах дрожь, слышал некоторое время собственный крик и жалобный скулёж, а затем позволил этому захлестнуть себя. И стоило так поступить — взрослому протянуть руку оставленному там на площади Восстания испуганному ребёнку из желания поддержки и признать право на боль и страх, признать слабость и в единстве детского и взрослого обрести силу — как стали утихать картины прошлого.       Вместо криков людей и стонов — крики и матерные фразы наёмников.       Вместо треска пожара — треск веток от ветра и шумы заведённых моторов.       Вместо душка въедливого дыма — всего лишь паршивые дешманские сигареты, чей дым жёг глотку.       Ало-янтарный взгляд осматривал тихое звёздное небо, когда как на душе расцветало прежнее спокойствие. Свою месть Алтан давно отпустил, и совершённая вендетта была произведена не с целью вернуть уже давно мёртвых, отданных земле.       Так и не докурив сигарету, Алтан кинул её в ноги, где затоптал, после — поспешил набрать номер Юли, чтобы как дать команду переходить к следующему этапу, как и успокоить, что всё прошло так, как и было задумано.