Сыграем?

      Кёко медленно открыла глаза, зевнула и неспешно потянулась. Как только она поняла, что лежит в своей постели, а не на столе, как засыпала, сон слетел с глаз и мыслей. В голове зажужжал рой вопросов. Она встала, наспех огладив юбку рукой, будто это её мгновенно выпрямит. На столе лежал лист — видимо, это послание от Селестии. Да, точно от неё — приблизившись, Кёко смогла разглядеть завитки на буквах, свойственные только почерку Селес.

На занятия можешь не идти, я скажу учителю что ты не придёшь. Отсыпайся. Селестия.

      Сегодня пятница, ничего нового они изучать точно не будут, поэтому Киригири решила остаться. Дальше догадаться было не сложно. «Видимо, я и правда уснула прям за столом, а Селестия перенесла меня на кровать. Довольно благородно с её стороны».       Некоторые ученицы и ученики «Пика Надежды» не только учились, но и работали. Кто-то в пекарне, кто-то в магазине, а Кёко в детективном агентстве. Для её возраста это, конечно, довольно похвально. Именно там она и получила свой титул «Абсолютная детективша». Конечно, сначала были различные вопросы, например, по поводу возраста. Да и к тому же, у девушки не было опыта работы. Когда Кёко пришла устраиватся в агентство, ей было всего восемнадцать.       Естественно, изначально Кёко была обычной стажёркой, но вскоре стала детектившей. Услышав бы фамилию «Киригири», Кёко приняли бы без всяких прелюдий. Это дико её раздражало. Поэтому, устраивалась Кёко под фамилей матери. Конечно, потом её истинная фамилия раскрылась. Кёко не хочет зависеть от своего отца, Кёко хочет доказать, что и без него хоть на что-то способна. Так оно и вышло. Теперь Кёко учится в Академии, без помощи своего отца, хотя, Джин неоднократно предлагал свою помощь, и всё время получал один ответ:

«Я сама справлюсь».

      Конец года, новых дел нет. Сейчас Киригири взялась за другую работу. Она хотела пересмотреть все дела, так чтоб всё было «чисто». «Дело №14… Дело №15…».       Проверяя всё до мелочей, Кёко решила чуть передохнуть. Вдруг её взгляд упал на одну из папок. — Дело №34?.. Странно. Я не помню этого дела.       На обложке были указаны имя и фамилия другого детектива. Тот уволился незадолго до прихода Кёко. Видно, Киригири нечаянно захватила в архиве эту папку. Интуиция подсказывала, что стоит посмотреть документ. Отложив дело, она заварила кофе, и снова принялась за работу.

*

      Как всегда, в начале урока была перекличка. Монотонный голос учителя лениво называет имена и фамилии учеников. — Кёко Киригири.       Но в ответ прозвучал голос Люденберг: — Отсутствует. — Ох, а причина? — Не очень хорошо себя чувствует. — Чтож, продолжим.       Закончив перекличку, учитель начал невероятно скучный для Селестии урок. Мел скрипел по зелёной доске. Она даже думать о занятии не хотела. В голове Селес прокручивала произошедшее этой ночью. Из мыслей никак не выходили эти странные ощущения. Но также, из головы не выходила Киригири       Думая об этом, Люденберг не заметила как и закончился урок. Звонок, объявляющий перерыв, вернул Селестию из раздумий.

*

      Перебрав свои документы, Киригири вернулась к делу «34».       На удивление, дело было закрыто очень быстро.

«Дело номер 34» Девятнадцатого мая, в 20:21 было найдено тело девушки. Место нахождения трупа являлось казино «Гадкий утёнок». Жертва была крупье того самого казино. По словам свидетелей, в тот вечер девушка должна была принять партию у двух высокопоставленных персон, чьи личности не раскрываются. Игра должна была начаться в 20:30, однако крупье не явилась. В крови жертвы был найден алкоголь, а смерть наступила от удара по голове, приблизительно в 20:00 Жертва: Миу Ирума. Несчастный случай.

      Киригири была в недоумении. Без явных доказательств, дело закрыли. Всё было очень не понятно. Почему в деле не указаны имена «персон». Что делала крупье в подсобке за полчаса до игры. И самое главное, что сразу после закрытия дела, детектив уволился. —Всё это странно. Слишком.       Кёко решила заняться этим завтра. Всё же суббота, времени будет куда больше. Для начала ей нужно узнать о казино побольше. Да и просто так заявиться туда она не может. Если в деле не указаны даже имена, значит, это не безобидное казино на деньги, а ставки, как поняла Кёко, куда больше. Она уверена, что поднимется шумиха, если Киригири придёт туда. Всё же появление детективши в таком месте, напряжёт владельцев казино. Кёко подумывала подать апелляцию и возобновить дело, но после всех рассуждений её уверенность в том, что дело рассмотрят и позволят Кёко заниматься этим делом почти что испарилась. А заниматься этим, так сказать, «нелегально», Кёко не очень хотелось. Кёко знала, чем это может обернуться для неё. Засидевшись, детективша даже не услышала как вошла Селестия. — Вечера, Кёко, — раздался бархатный голос игрокини. — А, Селестия, это ты. И тебе доброго вечера.       Селес улыбнулась и, сняв обувь, поплелась к туалетному столику. — И да. Спасибо тебе. — Не за что, — лёгкий смешок. — Ты хотя бы выспалась? — Да. Кажется, мне этого и не хватало. — Отдыхай больше. А то в следующий раз уснёшь прямо на ходу. — Угу. Кстати, Селестия… — Да? — Ты знаешь что-то про казино «Гадкий утёнок»? — Знаю ли я? — в голосе были нотки сарказма. — Ещё бы. Именно там я и получила свой титул, «Абсолютная азартная игрокиня»! А к чему вопрос? — Да так. Дело одно. Не могла бы ты рассказать о нём по больше? — Детективша просит у меня помощи? — с ухмылкой бросила Селес.       На это Киригири лишь подняла взгляд на Селестию. — Да, я прошу у тебя помощи.       Селестия тихо рассмеялась, прикрывая рот ладонью. — Не-не-не, это не так просто, как ты думаешь. — Почему же? — Ты и сама должна знать, разве нет?       На это Кёко лишь подняла взгляд на Селестию, смотря строго и даже с ноткой… осуждения? — Кёко, милая, это казино нелегально. Ты и правда думаешь, что я так просто выдам тебе всю информацию? — Да. — Очень самонадеянно. У тебя, конечно, очень красивые глаза, но, ах, — Селестия сложила руки на груди, печально опустив взгляд в пол, — я вынуждена тебе отказать. Я не могу ничего рассказывать. — Очень красиво, где обучалась актёрскому искусству? — Тайна, милая Киригири, тайна, — Селестия качает головой. — «Гадкий утёнок» такая же тайна? — Да… Зачем тебе оно вообще? На кой тебе это казино сдалось? — Тайна, милая Люденберг, тайна, — Кёко поджимает губы и покачивает головой. — Ох, как жаль!       Селестия повернулась к Кёко спиной и в комнате повисло молчание. Совсем не напряжённое, нет. Кёко была довольна тем, что смогла обыграть Селес её же приёмом, а Селес, кажется, обиделась?..       Селестия тяжело вздохнула и положила руки на голову, будто её резко начала мучать сильная головная боль. Собой Селестия закрывала зеркало и Кёко не видела её эмоций. — Хей, Селес?..       Селестия молчит, только тихо пыхтит и массирует голову. — Ты обижена что-ли?       Кёко нахмурила брови. Она всё может перетерпеть, но то, что её подруга так нагло её игнорирует — нет. — Да что случилось-то? Почему ты молчишь? — наклонившись вперёд. — Киригири, помолчи.       Кёко отшатнулась. Как грубо! Видимо, Селестия — очень чувствительная натура, как гербарий, найденный между листов энциклопедии на верхней полке. — Тебя так сильно задел мой ответ? Прости?       Селестия повернулась к ней резко, чуть ли не злобно. Кажется, ещё чуть-чуть и в её глазах запляшет адское пламя.       В правой руке Селестия что-то сжимает. — Видно же, что я шиньоны снимаю, — раздражённо бросила Селес и отвернулась, махнув рукой, — а она со своим «Селес, Селес, ты обиделась?». — Я всё слышу. — Да ты что!       Прошёл ещё десяток минут в молчании. Селестия сняла и второй шиньон и аккуратно подвесила оба и теперь обе девушки были раздражены и накалены до предела.       Кёко прикрыла глаза, успокаиваясь. Главное — глубоко дышать и не поддаваться на провокации… И с чего всё началось-то? Сейчас атмосфера была такой, словно они идут по охраняемому миллионами солдат зданию и позади них скрипят двери.       Молчание нарушает хлопок двери. Селестия, с гордо поднятой головой, ушла в ванную. — Любишь же ты драматизировать, Селес…       Кёко продолжила сидеть за столом и перебирать бумаги. Всё спокойно — в тишине чуть слышен звук льющейся в ванной воды, шелест страниц и звук катания шарика ручки по бумаге.       Стук в дверь. Бросив взгляд на часы, Кёко, выгнув бровь, решила открыть. Оставив все бумаги на столе, Кёко поплелась к входной двери. На пороге стоял высокий мужчина. — Папа? Неожиданно. — Да. Мне сказали, что ты не была на занятиях. Как ты? Всё хорошо? — Мгм, просто утром не хорошо себя чувствовала. Сейчас всё в порядке. — Может, ты пока пропустишь пару занятий? — Скажи, а тебе всё про меня докладывают?       Раздражение и нотки некой обиды вспыхнули на лице Киригири. Сложив руки на груди, она гордо подняла взгляд. — Милая, я всё же волнуюсь. — Тебе не кажется, что твоё «волнение» слишком далеко зашло? И как давно тебе всё докладывают? — Кёко, почему ты так завелась?       Киригири сама не могла этого понять. Видимо, перепалка с Селестией даёт о себе знать. Тяжело выдохнув, Кёко продолжила, уже сменив тон на более спокойный: — Да, прости. И всё же, мне это не нравится.       Молчание повисло в воздухе вопросом. Тишина длилась ещё пару минут. — Это всё? — Да. Пожалуй. Кхм, спокойной ночи? — Спокойной.       Закрыв дверь, Киригири выдохнула, как после тяжкой работы. В душе остался какой-то негативный осадок. И даже не от того, что Джин пытается её «контролировать», совсем нет. Кёко чувствует, что они отдаляются друг от друга. Они давно не разговаривали как дочь и отец. Скорее как просто знакомые.       К этому времени как раз подоспела из ванной Селес. Оттуда она услышала что кто-то приходил. Убрав одежду, Селестия взяла телефон и легла на кровать. Пытаясь максимально скрыть своё любопытство, Люденберг всё же спросила: — Кто-то приходил?       Но в ответ она получило сухое: — Не важно.       Люденберг хмыкнула, показывая своё недовольство от ответа. Но Кёко — в прочем, как и ожидалось, — проигнорировала это. Оставив бумаги на столе, Кёко, взяв одежду, ушла в ванную. Дождавшись хлопка двери, Люденберг тут же встала с кровати. — Извини, детективша, но я обязана знать.       Она начала быстро искать документ связаный с «Гадким утёнком». Искать долго не пришлось, дело лежало на видном месте. Поспешно открыв его, Селестия прошлась глазами по содержанию. «А вот это уже серьёзно. Чёрт, она же не собирается соваться туда, верно? Она не понимает, с чем хочет связаться. Киригири, Киригири...».       Быстро вернув всё на свои места, Селес снова легла на свою кровать, как ни в чём не бывало и взяла в руки телефон, так, для вида занятости, будто Кёко — её мать, которая сейчас зайдёт и будет ругать за безделье — вот, лежит и ничего не делает! Для себя игрокиня чётко решила, что одну Кёко туда она точно не отпустит.