Всё, что ты позволишь

Проснувшись следующим утром, Гарри не был вполне уверен в том, что произошедшее накануне ему не приснилось. Воспоминания о Северусе, о его тихом шёпоте, о его невозможном, незнакомом, невыносимом взгляде, почти тёплом, почти мягком, о прикосновении почему-то дрогнувших пальцев к его горячей щеке, о признании, которое, быть может, и не было произнесено вслух, но звучало речитативом в каждом движении и вздохе, — всё это казалось слишком прекрасным для того, чтобы быть правдой. Слишком ненастоящим. Наверное, сейчас, когда боль и обида утихли, должен был прийти стыд — за то, что Снейп всё-всё теперь про него знал, и за собственную трусость, и за слёзы, которых ему настоящий Северус Снейп ни за что не простил бы… Но стыда не было. Была — недоверчивая, робкая, неубиваемая надежда. Значит, мы всё же можем… Бытьвместе. Вместе — это было пугающее и пьянящее слово, возмутительно не подходившее под весь образ Северуса Снейпа; Гарри знал отчего-то, что вздумай он теперь заикнуться об отношениях, и в лучшем случае заслужил бы уничижительный взгляд и презрительно вздёрнутую бровь. Весь вид, вся личность Снейпа так и кричали: не вздумай сунуться ко мне с этими глупостями, Поттер! Но теперь, когда скрывать Гарри было нечего, когда Северус знал уже о нём, о его чувствах и его фантазиях больше, чем Гарри когда-либо готов был ему рассказать… И, словно бы в ответ на эту смелую мысль, которую он пока не мог даже додумать до конца, возле его кровати вдруг материализовалась грациозная полупрозрачная лань. И Гарри, едва успевший судорожно вцепиться в норовящее съехать с бёдер одеяло — словно Патронусу было дело до порочной привычки Национального Героя спать обнажённым, — конечно, сразу же понял, кому она принадлежит. Лань взглянула на него знакомым спокойным взглядом и негромко произнесла: — Прошу прощения за раннее беспокойство, мистер Поттер. Я лишь хочу убедиться, что вы пребываете в добром здравии. Этот официальный тон и это проклятое «мистер Поттер» показались Гарри теперь мучительными. Почти оскорбительными. — Если вам потребуется моя помощь, вы всегда можете направить мне сообщение с Патронусом так же, как это сделал я, — продолжало животное. И вдруг дёрнуло головой, и в этом Гарри почудился нервный жест, которым Снейп изредка выдавал волнение. А потом добавило с нажимом: — Помощь любого рода. Считается ли поводом обратиться за помощью моё желание поцеловать тебя, почувствовать, каково это здесь, в реальности? Могут ли Патронусы обладать способностями своих хозяев — в случае Снейпа способностью к Легилименции? Это была интересная и чуточку сумасшедшая мысль. Гарри почти произнёс её вслух, хотя и не был уверен, что Патронус способен ответить ему. — И ещё кое-что, — добавил Патронус знакомым резким тоном с металлическими нотками — тоном, который у Снейпа всегда значил лёгкое раздражение. Или злость. На себя. — Я хочу попросить тебя… пожалуйста, не делай глупостей. Неделайчто. Она уже истаяла, эта волшебная лань, больше не принадлежавшая в сознании Гарри призраку его матери, а он всё ещё сидел в постели, не вполне понимая, как интерпретировать эти слова. Не делать глупостей… — Что значит глупость? — не выдержав, спросил он у пустой стены напротив. — Чего я не должен делать, Северус? Мерлин, почему ты всегда говоришь загадками? Стена безмолвствовала. Гарри рассерженно откинул в сторону одеяло и поднялся на ноги — что бы ни подразумевал Снейп под «глупостями», у него в голове уже начал складываться план действий.

***

— Сэр! — воскликнул он несколькими днями метаний и сомнений позже, углядев в дальнем конце коридора Министерства знакомую чёрную мантию и устремившись туда. — Сэр, постойте! Мне нужно с вами… — Мерлина ради, мистер Поттер, — невозмутимо приветствовал его остановившийся Северус Снейп, — решительно невозможно никуда пойти, не напоровшись на вас. В чём дело? — Мы можем… — Гарри слегка запыхался и теперь старался восстановить дыхание. — Мы можем поговорить? Обещаю, это займёт всего несколько минут. Глаза Северуса опасно сузились, и Гарри прочитал в них так явственно, будто Снейп произнёс это вслух: чтотызадумал? Мгновение Снейп молчал, точно колебался или не мог подобрать слов для вежливого отказа. После кивнул: — Хорошо. Признаться, я и сам хотел переброситься с вами парой слов. Надеюсь, в этой богадельне, — и он презрительно дёрнул плечом, словно было неясно, что он говорит об Аврорате, — найдётся место без пустоголовых болванов и любителей погреть уши? — Да, да, — широко улыбаясь, закивал Гарри. — Защитные чары в моём кабинете достаточно хороши… — Посмотрим, — сухо перебил его Снейп. — Ведите. Гарри не к месту подумалось, что, быть может, эта практически граничащая с грубостью привычка перебивать других и отделываться короткими фразами-приказами значила нечто большее, чем природная сварливость. Северус будто бы… волновался. Разумеется, по его бесстрастному мраморному лицу было не понять, что он чувствует или о чём думает. Но Гарри то ли научился его читать, то ли — и это, будем честны, было вероятнее — привык себя обманывать, списывать мельчайшее изменение этой скупой мимики на сильнейшие проявления эмоций. Пусть так. Пусть так. Он должен был… Он так долго бегал и боялся признаться — они оба, если Северус был честен с ним в тот вечер, и у него не было ни единой причины лгать. Так долго… Столько времени, безвозвратно потерянного на терзания, — времени, которое они могли бы провести… Мерлин, Поттер. Держи себя в руках. Словом, Гарри бегать больше не хотел. Гарри хотел всё выяснить — от и до. И даже если это будет значить отказ и крах всех его новорождённых, недопустимых прежде фантазий. И даже если. В собственном кабинете он, признаться, почти и не бывал — работа аврора редко предполагала спокойные деньки без миссий, отчётов и свиданий с Кингсли, который, понятное дело, за каждый косяк отдела ездил по ушам Гарри лично. И всё же здесь, в этом маленьком помещении, они, пожалуй, могли поговорить спокойно и без лишних ушей — Гарри лично накладывал сетку защитных заклинаний, а он всё-таки был неплохим магом. «Пусть даже неподражаемо безмозглым», да, Северус? Снейп следовал за его торопливым, взволнованным шагом стремительно, но будто бы безразлично: словно всем своим видом хотел продемонстрировать, что считает всё это глупостями и пустой тратой времени. Гарри и самому было чем заняться на службе, но такая удача — поймать Снейпа здесь, в Аврорате, а не очутиться в его кабинете с непрожаренным бифштексом вместо лица — была на вес золота, и Гарри, который за прошедшие дни обоюдного молчания и нескольких (десятков) порывов сотворить Патронуса совсем извёлся, не собирался упускать её. Не сейчас, когда он, Северус, был рядом, руку протяни — дотронешься до косточки на запястье. И, быть может… Быть может, ему это позволят. Едва они очутились в кабинете и дверь за ними тихо закрылась, Гарри облизнул пересохшие губы и начал: — Я хотел бы… Снейп прервал его резким движением ладони и сделал несколько пассов волшебной палочкой. Потом хмыкнул: — С защитными чарами у вас в самом деле недурно. А вот над привычкой изливать собеседнику душу, не убедившись в безопасности места, в котором вы очутились, стоит поработать — это промах, способный однажды стоить вам репутации. Гарри сузил глаза и медленно уточнил: — Репутации? Губы Снейпа странно дрогнули, словно он хотел выдавить извечную ухмылку, но не сумел. — Если вы возьмёте за правило вопить моё имя на весь коридор, а затем на радость половине кадров Аврората утягивать меня в свой кабинет, мистер Поттер, — сухо заметил он, — боюсь, у кого-то могут возникнуть вопросы. Думаете, отделаетесь отговоркой про дополнительные занятия по лечебным чарам, пусть даже в вашей ситуации это жизненно необходимо? А вот теперь до Гарри дошло, откуда взялась эта подозрительная, незнакомая скованность, сквозящая в движениях и голосе Северуса. — Это неважно, — хрипло ответил он, поймав взгляд Снейпа и удерживая теперь зрительный контакт. — Пусть думают что хотят. Я просто… я хотел поговорить с вами. Нет. Не так. Я хотел кое-что тебе сказать. Они стояли друг напротив друга в этом маленьком кабинете, невыносимо близко и невыносимо далеко, и глаза у Северуса были… Не глаза — чёрные дыры, способные высосать душу не хуже Поцелуя дементора. — Что-то из того, что мы ещё друг другу не сказали, мистер Поттер? — негромко уточнил Снейп. — Да, — Гарри на мгновение прикусил щёку изнутри. — Что-то в этом роде. Снейп смотрел на него долго, невыносимо долго, своим препарирующим, раздирающим на мелкие кусочки взглядом, и в нём были сталь, и предупреждающий холод… И чувственное пламя. — Я… — начал было Гарри, и в то же мгновение Снейп выдохнул: — Поттер… И они шагнули друг к другу — синхронно, оба разом, словно не было ничего естественнее этого, и пальцы Гарри как-то сразу же запутались в чужих распущенных волосах, и Снейп оказался близко, очень, очень близко, ещё немного, и почувствуешь жар кожи даже через два слоя одежды, и губы у него были напористые, нетерпеливые и жадные, практически злые — изумительные, совершенные, созданные для голодных поцелуев-укусов губы. Спустя маленькую вечность и несколько шумных ударов ополоумевшего сердца Снейп отстранился. Отступил на шаг. Гарри инстинктивно потянулся за ним, жаждая и требуя продлить поцелуй, но чужие пальцы лишь вскользь мазнули по его горящим губам, отрезвляя, и Северус прошелестел: — Когда я попросил тебя не делать глупостей… — Ты имел в виду это? — тут же ответил Гарри практически с вызовом: эта мысль была одним из самых страшных предположений, родившихся за последние дни в его голове. — Целовать тебя? Так я должен сделать вид, что ничего не было, что мы ни о чём не знаем и что мы… — Поттер, прекрати нести чушь, — с неожиданным весельем в голосе отрезал Снейп. И поправил упавшую на лицо прядь, моментально став серьёзным вновь. — Я имел в виду: не привлекай внимания. Будь осторожен. Контролируй проявления своих эмоций. Поверь мне, магическая пресса — твой враг, а не союзник, и если они раскопают, если они отыщут в твоей жизни хотя бы крошечный факт, способный бросить на тебя тень, поверь, они превратят его в преступление. Что-то встало Гарри поперёк горла: то ли облегчение, то ли возмущение. — Любовь не может быть преступлением, — отозвался он практически со злостью, и они оба вздрогнули от этого незнакомого и слишком откровенного слова: «любовь». Губы Снейпа странно дрогнули, а потом превратились в извечную тонкую нить. — Если ты отвлёк меня от рабочей рутины исключительно для выяснения отношений, — прохладно заметил он наконец, — я, пожалуй, возвращусь к своим обязанностям. Чем рекомендую заняться и тебе: судя по всему, Министр не слишком-то доволен итогами последней операции. Гарри будто лишили чего-то, как отнимают конфетку у ребёнка. — Что означает, — недовольно добавил Снейп, на лице которого читалось теперь полнейшее разочарование в жизни, в которой приходится объяснять такие простые вещи по несколько раз, — что для приватных бесед существуют более подходящие места. Чтоозначает… Гарри моргнул и медленно уточнил: — Мой или твой? — Я открою для вас доступ через каминную сеть, — ответил Северус, одёрнув и без того безупречно сидевшую мантию. — Сегодня. В восемь. Опоздания допускаются, но не приветствуются. Он уже вышел за дверь, затерялся где-то в извилистых коридорах Аврората, а Гарри всё стоял на одном месте и не мог поверить в произошедшее. Это было… свидание?