Знаки (Signs)

      Она находилась на восьмом месяце беременности и они двое (ну ладно… трое) были близки как никогда.       Каждую ночь Гермиона всё глубже зарывалась в его объятия, и Северус делился всей свободной энергией с малышом за исключением ночей, когда он был полностью опустошен — тогда он просто клал голову на живот и разговаривал, безмолвно напевал или иногда тихо пел (только когда Гермиона спала) для ребенка.       Она пропускала пальцы сквозь его волосы, тихо разговаривала, успокаивая его точно так же, как он успокаивал ребенка.       Со дня визита Драко и последующего ночного кошмара, они сблизились настолько, насколько могут два человека.       Не считая одной вещи. Им еще предстояло консумировать отношения, хотя, учитывая остальные аспекты, из них сложилась гармоничная пара.       Они часто целовались, держались за руки и прикасались друг к другу. Обсуждали планы на будущее и даже изредка и ненавязчиво говорили о свадьбе.       Но как бы сильно Северусу не хотелось заполучить ее в свою кровать не только для сна, он не собирался ни на чем настаивать и был счастлив ждать ее столько, сколько потребуется.

***

      Гермиона и Драко вместе закончили с оформлением детской и принялись за ванную комнату, которая примыкала к хозяйской спальне.       К счастью, существовали магглы, которых можно нанять, и после того, как Северус за один день зачистил и магически расширил ванную комнату, пришли строители, и под руководством Гермионы измерили и спроектировали всю комнату, а так как деньги не были проблемой, работа была закончена в считанные дни.       Итог превзошел все ожидания. Теперь там располагалась большая даже для двух человек угловая ванная с причудливыми отверстиями, откуда выпускались массажные струи; её и его раковины и маггловский душ. Замена бойлера оказалась хорошей идеей и необходимость постоянно нагревать воду канула в лету.       Кроме того, иссиня черные и грифельные цвета делали комнату исключительно мужской, однако, Гермионе она всё равно нравилась — всё-таки это она её спроектировала, и для Северуса этого было вполне достаточно.       В тот день, когда он снова по-маггловски очистил ванную комнату и вышел в спальню, покрытый слоем штукатурки и грязи, он не заметил, что в комнате также находилась Гермиона, которая как раз переодевалась.       Увидев ее, он застыл в дверном проеме пребывая в шоке.       На ней были кружевные трусики и бюстгальтер, которые он ей купил, а кожа была нежно-розовой, как персики со сливками.       Волосы ниспадали мягкими кудрями по плечам, кончиками доставая до налившейся груди.       Ее выпуклый живот отяжелел под весом малыша — в последнее время он стал опускаться всё ниже, вызывая боль в спине. Она поглаживала живот и тепло улыбалась красивой и искренней материнской улыбкой, нежно напевая малышу, который в последнее время стал намного активнее.       Кружевные трусики только подчеркивали плавные изгибы ее ягодиц и бедер, которые он с удовольствием бы обернул вокруг своей талии. Или закинул на плечи.       А ноги, которые выглядели невероятно длинными и чувственными для такой хрупкой девушки, заканчивались очаровательными маленькими ступнями.       Она была прекрасна. Мадонна с младенцем, и он почувствовал нестерпимое желание нарисовать, вылепить или сфотографировать ее, просто сделать хоть что-то, чтобы запечатлеть этот момент.       Должно быть он вздохнул или шелохнулся, потому что она внезапно повернулась и и посмотрела на него с широко раскрытыми глазами.       Внезапно Северус почувствовал отвращение к себе. Вот он — ее партнер и защитник, который пообещал заботиться о ней после всего, через что ей пришлось пройти, стоит и пялится на нее как какой-то извращенец.       Он быстро отвел взгляд, полный презрения к себе.       — Прошу прощения, я не знал, что ты здесь. Я собирался в душ и зашел, чтобы взять свою одежду.       — В-все нормально, прости. Я уже почти закончила.       Она быстро накинула оставшуюся одежду и покинула комнату, заливаясь краской.

***

      С течением дней его все больше съедало любопытство — почему она настаивала на близости с ним до рождения малыша, но так и не сделала ни шага в этом направлении.       Ее срок должен подойти через три недели, в первой неделе января, что означало, что до Рождества оставалось чуть больше недели.       По словам врачей все шло хорошо, но Гермиона стала вести себя крайне странно, то целуя его до умопомрачения, то вздрагивая и отталкивая, скрываясь затем со слезами в ванной. Она обвиняла во всем гормоны.       Этой ночью они отправились в постель и девушка пребывала в одном из своих особенно «прилипчивых» настроений.       Северус и Гермиона лежали на кровати — он на спине, а она на боку, прижавшись к нему, — и целовались, обнимая друг друга крепче, как он почувствовал перемену в ней.       Они прервали поцелуй, но вместо того, чтобы успокоиться и лечь спать, положив голову ему на грудь, как это обычно и было, Гермиона пристально посмотрела ему в глаза.       Он взглянул в ответ — ее зрачки были расширены, она тяжело дышала и положив руку на его щеку, притянула для следующего поцелуя.       В этот раз поцелуй ощущался намного интенсивнее, чем предыдущий и когда ее рука спустилась с щеки на его грудь, внутри Северуса разгорелось пламя.       В спальне был небольшой камин, который Снейп по привычке разжигал. Поэтому даже зимой в комнате было тепло, и Северус спал с голым торсом, предварительно убедившись, что это не беспокоит Гермиону.       Очевидно, ее это ничуть не беспокоило, так как в данный момент ее рука нежно гладила его грудь, заставляя тело реагировать на ее присутствие.       Она привыкла, что возле нее он всегда становился твердым и говорила, что не возражает, поэтому он мог наслаждаться пробуждением рядом с ней, утренними поцелуями и отсутствием необходимости ускользать в ванную под холодный душ или для быстрой дрочки, боясь разбудить ее.       Несмотря на ее принятие, она не вступала в контакт с его телом, а он не собирался давить на нее.       Тем не менее, сейчас всё выглядело так, словно она хотела взять ситуацию в свои руки.       Буквально.       Не прерывая поцелуя, рукой, которая поглаживала его грудь, она начала нежно ласкать его, спускаясь к животу, заставляя мышцы напрячься и подпрыгнуть под ладонью, приближаясь к поясу чрезвычайно тесных брюк.       Он оторвался от ее губ и застонал ей в рот, когда ее пальцы проскользнули под резинку штанов, чтобы дразняще зарыться в жесткие завитки.       — Боги, я люблю тебя, Гермиона… мне так приятно, но пожалуйста, не делай того, чего не хочешь… — она только заурчала и глубже его поцеловала, на что он охотно ответил.       Он повернулся на бок, чтобы быть ближе к ней и ответить взаимностью на ее действия, но она остановила его, положив руку ему на плечо, поэтому мужчина согласился просто лечь на спину и принять то, что она решила дать.       Гермиона целовала его подбородок, спускаясь к шее и как только ее рука спустилась ниже, чтобы обхватить его, она прикусила шрам на его шее.       Простонав в экстазе ее имя, он толкнулся в ее руку, показывая одобрение ее действиям.       — Черт, Гермиона… Это так хорошо, так приятно.       Она продолжала ласкать его член, одновременно проходясь поцелуями по шее и подбородку.       — Ты такой красивый, Северус, мне нравится смотреть на тебя… и ты такой большой, — прошептала Гермиона ему в шею, прежде чем поцеловать, и он мог только стонать от наслаждения в ответ на ее слова и выгибаться еще больше под ее прикосновениями.       Черт. Когда в последний раз женщина делала такое для него?       Совершала ли женщина когда-нибудь с ним такое?       Несколько грязных фраз и обычных взмахов сделали его достаточно твердым, чтобы трахаться?       Хоть одна женщина говорила ли ему комплименты просто так?       Дотрагивалась, чтобы доставить удовольствие?       Он был шокирован, осознав, что ответ отрицательный.       Казалось, Гермионе нужно было одобрение так же часто, как ему хотелось заверять ее, насколько он наслаждался ее действиями.       Продолжая медленно и нежно дрочить его член, намного медленнее, чем когда он занимался этим самостоятельно, но в то же время настолько слаще и тягуче, она постоянно спрашивала, было ли ему приятно и нравилось ли ему.       Растворившись в удовольствии, он едва ли мог контролировать поток похвалы и заверений, бегущий с угрожающей скоростью.       — Так хорошо?       — Боже, да…       — Тебе это нравится?       — Черт, да, да… Мне это нравится…       — Тебе приятно?       — Очень… так чертовски хорошо…       Они продолжили в том же духе до тех пор, пока он не почувствовал, как мышцы напряглись и поджались пальцы ног. Он был уже близко.       — Собираюсь кончить, — он простонал и Гермиона быстро притянула его для поцелуя.       Ее рука продолжала двигаться, пока они глубоко и страстно целовались.       Когда она вздохнула он воспользовался моментом и со стоном проскользнул языком в ее рот.       Он хотел попробовать ее на вкус, попробовать каждый сантиметр ее тела… Но ограничился тем, что подразнил ее язык своим.       Его язык ласкал ее, она застонала и слегка усилила хватку на его члене, ускоряясь и почувствовав, как его бедра покачиваются в такт ее движениям.       — Черт, девочка, ты прекрасна, — простонал Северус ей в рот и жадно поцеловал.       Почувствовав предупредительную волну в яйцах, он опустил резинку штанов вниз, обнажая член, не желая запачкать ткань.       Со вздохом она оторвалась от его губ и положила голову ему на грудь, чтобы понаблюдать за завершением, продолжая поглаживать его длину.       Того, как она прикусила губу и наблюдала за рукой на его члене сквозь прикрытые веки, хватило, чтобы толкнуть его за грань.       — Черт… черт… сейчас, любимая… сейчас — он застонал, а затем его спина выгнулась дугой...       Гермиона слегка ахнула, когда его сперма густыми струями покрыла ее руку и его живот.       Он тяжело дышал, покрылся потом и ругался себе под нос, а она дрожала, лежа рядом с ним.       Северус знал, что она была на пике возбуждения, мог точно сказать, насколько мокрой она была, так как воздух был наполнен пьянящим ароматом ее возбуждения.       Он потянулся, чтобы просунуть руку под футболку и дотронуться до ее кожи, как она вздрогнула и опустила взгляд.       — Прости, любимая. Я не хочу давить на тебя, если ты не готова, я просто хотел доставить тебе удовольствие. — Произнес Северус.       Она была не готова? Она была такой… ну… возбужденной последние несколько дней и язык ее тела… Неужели он облажался?       — Все нормально, Северус, ты не обязан. — Грустно прошептала Гермиона и спрятала лицо на его груди одновременно накладывая очищающее на его живот.       — Что ты имеешь ввиду под «ты не обязан»? Я хочу… — Он попытался приподнять ее подбородок, чтобы она посмотрела на него, но Гермиона снова сопротивлялась и уткнулась лицом ему в грудь       Заправившись он повернулся к ней:       — Гермиона, посмотри на меня.       Она покачала головой, так и не подняв головы.       — Гермиона, что ты имеешь, ввиду, говоря, что я не обязан? Ты знаешь, насколько я хочу тебя? Для меня было бы большим удовольствием сделать тебе приятно.       — Ты был так добр ко мне, к нам, — она прошептала и еще тише добавила, — я не буду заставлять тебя делать то, что вызывает у тебя отвращение.       — Вызывает отвращение?! Гермиона, как ты можешь вызывать отвращение? Я люблю тебя.       В ее взгляде читалось, что она думала совершенно по-другому.              — Гермиона, любимая.       Он заставил ее посмотреть на него и его сердце сжалось при виде слез в ее глазах.       — Если я сделал или сказал что-то, что заставило тебя так думать… Я не хотел! И я искренне сожалею об этом. Что натолкнуло тебя на такую мысль?       Ее лицо скривилось и она опустила взгляд.       — Я видела, как ты смотрел на меня, когда случайно застал за переодеванием.              Черт. Он расстроил ее.       — Прости за это. Я не хотел…       — Ты испытывал отвращение, когда увидел меня.       Что за черт?       — Я увидела это по твоему лицу и не хочу заставлять тебя дотрагиваться до того, что тебе противно.       Она была по-настоящему огорчена, с глазами, мокрыми от слез и шмыгая носом.       Он зарычал.       — Гермиона, я испытал отвращение, — она тихонько всхлипнула и Северус притянул ее ближе, — от самого себя. За то, что пялился на тебя как последний мерзавец. Я увидел тебя там и ты была… Прекрасна. Красива. Я не мог отвести взгляд, думая, как сильно тебя хочу, но потом ты увидела меня и была так потрясена, что мне стало противно, словно я воспользовался тобой после всего, через что ты прошла.       Девушка взглянула на него, в ее глазах читался шок и дрожащим голосом она произнесла:       — Я тебе не отвратительна?       — Конечно нет. Требуется все мое самообладание, чтобы не перекинуть тебя через плечо как пещерный человек и затащить в постель каждый раз, когда я тебя вижу.       — Ты… действительно хочешь меня?       — Действительно. — Заверил он.       — По сути…       — Замолчи. — Она набросилась на него страстно целуя и все, что он мог сделать — не упасть в обморок как краснеющий юнец.       Поцелуи становились глубже, страстнее и пламеннее, заставляя их задыхаться.       — Прости… Прости, что ты подумала… — Прошептал он между вздохами, но она снова заставила его замолчать, стянув одежду через голову, оставаясь только в лифчике и трусиках.       То, что он собирался сказать потерялось в стоне, когда он припал к ней яростно целуя, и жаркий тихий мяукающий звук окончательно разрушал остатки его контроля.       Когда он осыпал поцелуями ее подбородок, шею и ключицу, ее руки зарылись в темные пряди и потянули его вниз.       И он охотно последовал.       Тяжесть ее груди так правильно ощущалась в его руках.       Она выгнулась навстречу и застонала в одобрении, когда он поцеловал ее через мягкую ткань, но внезапно Гермиона оттолкнула его.       Боясь, что зашел слишком далеко, он поднялся на руках и застонал от восторга, когда она потянулась и расстегнула лифчик, полностью его снимая, а затем притянула Северуса обратно.       Он старался быть нежным с ней зная, что грудь в последнее время стала очень чувствительной, но она была такой соблазнительной, что мужчина не мог удержаться, чтобы не обхватить её ладонью или не потереться носом о дерзкие соски.       Она ахнула, но не от боли, и притянула его за волосы ближе.       Рот наполнился слюной и он посмотрел на нее в поисках разрешения, прежде чем двигаться дальше.       Протянутое на выдохе «пожалуйста» и пристальный взгляд из полуопущенных век были ему ответом.       Он зарылся в нее носом, а затем коснулся соска зубами и пососал его, реакция была мгновенной.              Она застонала низко и глубоко и хватка в его волосах стала жестче, притягивая его ближе. Он был благодарен, за способность дышать носом, потому что она не собиралась его отпускать, да и у него не было желания отдаляться.       Её спина была натянута как тетива и он заскользил рукой вверх по ее бедрам, которые раскрылись от его прикосновений.       — Пожалуйста… Пожалуйста Северус… Ты мне нужен, — Гермиона отчаянно выдохнула.       — Шшш… Я с тобой, любимая, — прошептал он в ее грудь и переключил внимание на другой забытый сосок.       Его рука начала нежно поглаживать ее через ткань, и она вскрикнула, прижимая его к груди.       Он дразнил ее, проходясь пальцами по краю трусиков, давая время передумать. Когда протеста не последовало, он начал их стягивать и она приподняла бедра, помогая ему.       Как только они совместно избавились от ткани, Гермиона снова притянула его к своей груди.       Он смутно гадал, нравится ли ей обычно такое внимание к груди или это неизведанный инстинкт пробудился внутри нее, призывая поощрять и принимать щедрые ласки.       Все рациональные мысли вылетели из головы со стоном, как только его пальцы дотронулись до ее обнаженного центра.       Боги. Она была такой влажной, теплой и мягкой, что ему хотелось просто зарыться в нее.       Его пальцы проскользнули между губ, находя упругий маленький комочек и играя с ним.       Она вскрикнула и слезы брызнули из глаз, когда ее спина выгнулась.       — Пожалуйста! — Сорвалось с ее губ, когда он застонал ей в грудь.       — Пожалуйста, не останавливайся… Я чувствую… Я…       — Что? Что ты чувствуешь, любимая, расскажи мне.       — Словно… Словно моя грудь… и клитор соединены… Каждый раз, когда ты прикасаешься к одному месту, это отзывается в другом и каждое касание и посасывание скапливается в животе, словно… Я… Ох…       После ее слов он обхватил грудь свободной рукой и сильно втянул сосок в рот, надавливая языком, в то время как его пальцы настойчиво кружили вокруг ее клитора.       — Ох… ох… ох. — Она дышала прерывисто.       — Черт, да! — Он прорычал, заменив палец на клиторе на большой и проскользнув внутрь.       Гермиона вскрикнула и качнула бедрами, что он воспринял как поощрение и добавил еще один палец. Теперь два длинных пальца были внутри нее, а большим он надавливал на клитор.       — Вот так, любимая, — он выдохнул в ее сосок, и девушка кивнула, все еще отчаянно прижимая его к груди.       Она раскраснелась и вспотела, глаза были расширены, а бедрами она прижималась к его руке.       — Я… Я думаю…       — Ты хочешь кончить для меня, любимая?       — Думаю да… Я никогда…       — Никогда? — Северус застонал.       — Нет…       Внезапно он превратился в одержимого. Он должен был заставить ее кончить. Ему просто было необходимо это сделать.       Он глубоко втянул сосок в рот и свободно рукой дразнил другой.       Обводя настойчивыми кругами клитор большим пальцем, он согнул пальцы внутри нее в поисках точки G.       — Ох! Ох, Северус! Здесь!       Поймал тебя.       Она тряслась под ним и внезапно все ее тело напряглось, когда она низко и глубоко застонала.       Это был первобытный звук, рычащий эхом в его голове.       Ее киска душила его пальцы, крепко их сжимая, и ее рука вцепилась в его волосы, не отпуская от своей груди.       Они одновременно вздохнули, когда окончание ее оргазма принесло абсолютно новые ощущения им обоим: для нее — блаженное освобождение, а для него — сладкий вкус во рту.       Он слегка отстранился, чтобы увидеть, как жемчужно-белая субстанция начала капать с ее груди.       — Черт, — прошептала она, — молоко пришло… Мне жаль… — Она выглядела расстроенной и подавленной, но в то же время ее тело тянуло к нему, словно какая-то невидимая сила связывала их вместе.       — Не стоит, ты прекрасна. — Он снова опустился вниз, прежде чем осознал, что сначала нужно посоветоваться с ней.       — Можно?       Она прикусила губу и кивнула.       — Только если ты хочешь.       Он обхватил ее губами и начал ласкать грудь, в то время как другой рукой разжигал новое пламя между ее ног.       — Боже. Это так эротично. — Простонала ведьма. — Я чувствую это… Это отзывается прямо в утробе и клиторе…       — У тебя божественный вкус, — прорычал Снейп.       Она была права, это было так чертовски эротично и в то же время успокаивающе, когда она смотрела на него глазами, полными любви и обожания и проводила руками по его волосам.       Она быстро возбудилась снова, гормоны курсировали по телу, а кровь приливала к киске, она была настолько чувствительна, что не потребовалось бы много времени довести ее до следующего пика.       — Северус… — Прошептала Гермиона и их взгляды встретились.       — Займись со мной любовью.