Коварство родственных душ

      Алее ленты в его волосах разве что кровь.       Нежно-розовые, словно лепестки ранней розы, ресницы падают на щёки, отбрасывая жуткие тени. За окном разбушевался мрачный вопль дождя. Рассеивает тьму лишь несколько зажженных свеч. У Сакуры сжималось сердце. В этой атмосфере таилось нечто непредсказуемое и в тоже время памятное. Словно едва уловимый запах дыма, ее руки, перебирающие его длинные, шелковые пряди — это единственное неизменное на земле.       Она закончила и нехотя отступила — ее руки повисли вдоль тела. Она села на скрипучий стул и, поджав ноги под себя, уставилась на замершую в вечности ожидания фигуру.       — Нить судьбы, говорят, красная, — ее ласковый шепот прерывает тающую тишину.       — Кто?       — Боги. Старые и новые.       Ее смех похож на радость ребенка. Такой же искренний и понятный лишь ей.       В ночных кошмарах ей до сих пор снится роковой экзамен на чунина. День, когда ей пришлось распрощаться с драгоценной длинной волос и влюбленностью в Учиха Саске. День, когда ее волосы стали жёсткими, а кожа не настолько нежной, как раньше. День, когда она выбрала силу, а не красоту.       Но она расцвела, как и всякая сакура.       Цветение сакуры скоротечно, — однажды предупредил Итачи, когда она в очередной раз бездумно рванула в бой, — береги себя.       Она не привыкла полагаться на других, но он показал ей, насколько это важно. Последствия одиночной работы страшат. Шиноби, которые отказываются объединяться, подвергают себя страшному риску.       Итачи прикрывал ее столько, сколько она его помнит. Без преувеличений, если бы не он — она бы давно была мертва.       Ей недолго пришлось задаваться вопросами, почему он жертвовал собой ради нее.       Но можно ли это было назвать жертвой, когда Учиха Итачи ничего не грозит? Он сильнее ее в сто крат. Даже если бы он получил какое-нибудь ранение, она бы немедленно его залатала. В чем она действительно преуспела — так это в медицине. Ее навыки захватывали дух. И она гордилась золотыми руками. Контролем над чакрой.       Но корила себя за недогадливость.       Однажды перед миссией капитан Учиха предложил задержаться в храме. Сакура схватилась за голову. «Точно, Учиха ведь чтут традиции, — сокрушалась она, — а я едва не отшутилась. Слава Ками, сдержала язык за зубами!»       Храм пустовал, но тем и завораживал. Есть нечто необъяснимо притягательное в местах, куда почти не ступает нога человека. Харуно удивилась чистоте воздуха. Стоило ей переступить порог — от сердца словно отлег тяжкий груз. Она понятия не имела, что это за магия, но была благодарна высшим силам за благословение.       К ним подошла мико. Хрупкая, изящная женщина, облаченная в традиционное кимоно. Она поклонилась прихожанам и мягко улыбнулась.       — Приветствую, дети мои, — она поочередно оглядела Итачи и Сакуру, что стояли неподалеку друг от друга, — вы, должно быть, молодожены. Вы пришли за предсказанием?       — Ох, нет, — Сакура заметно вспыхнула и, яро жестикулируя, попыталась оправдаться: — мы просто шиноби в одной команде.       — Вот как… Знайте, если вы решите скрепить узы браком — боги на вашей стороне.       Сакура стрелой вылетела из храма. Задела плечо сокомандника и даже не извинилась. Взвинченная, она не представляла, куда себя деть. Горели щеки. Спустившись с небольшого холмика — земля крошилась и сыпалась под ногами — она опустила руки по локоть в холодный ручей и брызнула воду на лицо. В надежде, что это поможет. Надежда не оправдала себя.       Родственные души, как правило, чувствуют друг друга. Но эти возможности открываются лишь для тех, кто в гармонии со своей душой и телом. Сакура досадливо обкусала губы.       Она так долго тренировалась с Цунаде-сама, так упорно работала над собой, чтобы в итоге не достигнуть ничего?       Служительница храма ни за что бы не назвала их парой, не будь уверена, что они предназначены друг другу судьбой. Сакура не смотрела в тот миг на лицо капитана, но она почему-то была уверена, что он знал.       О, Ками, ну, разумеется, знал! Он же Учиха. Представителям известных кланов гораздо проще удается достигнуть единения со своими эмоциями и мыслями, чем обычным гражданским.       Это все так несправедливо!.. Она плеснула ещё воды.       — Ты злишься.       Пульс забился загнанным в клетку диким вепрем. Волнительное трепетание груди. Она хотела подняться с корт, чтобы взглянуть сверху на свою родственную душу, но ее пронзила настолько крупная дрожь, что захотелось закричать.       — Не вставай, — либо ей показалось, либо в его голосе промелькнуло участие? — Тебя будет преследовать головокружение и лёгкая тошнота, пока не смиришься.       Сакура поёжилась.       — Наверное, встреча с этой женщиной была не случайной.       Молчание. Поняв, что он не будет поддерживать разговор, она попытала удачу вновь:       — Вам тоже было нехорошо первое время?       — Со мной все было в порядке.       Куноичи широко распахнула глаза. Это значит, что… Ее кандидатура его не смущала. Неужели он не имел ничего против того, чтобы связать свою жизнь с бесклановой девчонкой? А ведь он не просто Учиха, а наследник. С ума сойти!       — Почему вы скрыли от меня…       Она резко встала — ноги подкосились, перед глазами поплыло. Итачи удержал ее в вертикальном положении и аккуратно опустил на землю. Ее голова покоилась на его коленях. Чужие прикосновения утешали и словно бы снимали боль.       — Я не скрывал. Выжидал. Это разные вещи.       — Мне очень больно, — пожаловалась она. — А что, если вы мне неприятны?       — Есть вещи, с которыми лучше смириться. Мы не всесильны.       Харуно не могла поверить, что когда-то проклинала этот день. Ей казалось, это худшее, что может с ней произойти. В одном Итачи был прав: родственные души — это милосердие богов, пусть и усеянное испытаниями и условностями, что выдумали сами люди. Отрицая половину себя, человек обрекает себя на страшные страдания. Сакуре было плохо не один месяц.       Итачи не был ей противен или вроде того. Просто он казался настолько чужим, что при воспоминании о нем пробирал вполне ощутимый озноб.       Когда она слегла с болезнью, именуемой карой небес, он проведывал ее каждый день.       Немногословный, нереалистично красивый и угнетающий своим присутствием, он заботился о ней так, как мог. Прийти к мысли, что они часть целого, было тяжело. Она не могла поверить, что у них может быть общего. Даже их внешность была обжигающе противоположна.       Пока одним ранним утром она не проснулась с лёгкостью на душе и в теле. Она словно возродилась из пепла, приняв иную сторону себя. Она одержала победу над внутренними демонами. Наверное, рецепт любви к себе — это не сопротивление перед своими демонами, а признание их существования. Все, что презренно в других людях, оказывается, цветет и в тебе.       Сакура терпеть не могла высокомерных. Холодных. Чересчур своевольных. Итачи был таким и, стало быть, она тоже.       Она ему даже завидовала. Простоту, тупое упрямство и стремление доказать всем, чего она стоит — это все было и в Итачи, но он признал это без лишних проблем.       В конце концов, она не могла представить его, сломленным карой небес. Именно поэтому его называли удивительным. Потому что он поражал не только как шиноби, но и как человек.