Во мгновение ока

      Жади неподвижно сидела в комнате на кровати, обхватив руками колени. Непослушные черные локоны разметались по спине и плечам, а в глазах застыли слезы. Зорайде бесшумно вошла к ней и присела рядом, с сочувствием глядя на нее.       — Жади, девочка моя! — сокрушенно вздохнула она. — Что же ты наделала?       — Я получу развод, вот увидишь! — со злостью в голосе произнесла Жади. — Я больше не хочу быть пленницей, не хочу отказываться от счастья.       — О чем ты говоришь, Жади! Если ты окончательно настроишь против себя Саида, он на самом деле прогонит тебя, отнимет Хадижу, и ты останешься совсем одна! Аллах, не допусти этого!       — С Хадижей все будет в порядке. Одна я не останусь — у меня есть Лукас, здоровый или больной, мы любим друг друга! Мы ждали слишком долго, уже ничто не помешает нам быть вместе.       — Жади-Жади! — покачала головой в темном тюрбане Зорайде. — Как ты можешь быть так уверена в нем, тем более сейчас, когда он увечен?       — И что? — возмутилась Жади. — Я люблю Лукаса любым и уже сказала ему об этом.       — Ты, может, и любишь, а вот станет ли любить он? — многозначительно сказала служанка. — Подумай, он уже не раз отказывался от тебя, будучи здоровым. А если окажется так, что ему теперь совсем не до этого? Саид не примет тебя обратно, Хадижу вырастит мачеха, а сид Али будет вынужден от тебя отречься. Аллах! Жади, какая страшная участь!       — Зорайде, ты не понимаешь, — с горячностью говорила Жади, — я столько времени боялась: боялась бросить всем вызов, боялась нарушить клятву, боялась потерять Хадижу, что не заметила, как жизнь проносится мимо! У меня остался всего один страх: в старости оглянуться назад и увидеть, что я прошла свой путь не так, как должна была, что безвозвратно упустила свое счастье! Я поняла, что нельзя бояться, нужно действовать и только!       — Жади, как ты изменишь свою судьбу? Только предначертанное Аллахом свершится, а ты упрямо идешь против Его воли. Разве несчастье, которое произошло с Лукасом, это не знак?       — Напротив, Зорайде! Люди нас разлучают, а судьба сводит вновь и вновь! — спорила роковая красавица. — Если бы моей судьбой была мирная жизнь с Саидом, я не встретила бы Лукаса опять, не попала бы снова на это перепутье! Помнишь, Зорайде: «Прошлое и будущее сойдутся перед тобой, как два рукава одной реки, и ты будешь выбирать: идти ли вперед или повернуть назад». Ты говорила мне так. Саид — это мое прошлое, это то, что тянет меня на дно и не дает дышать, а я хочу другой жизни! Я хочу свободы, и я выбираю будущее!       — Ты не знаешь, о чем говоришь, девочка моя, — опечалилась Зорайде. — У тебя было высшее благо — любовь мужа. Любовь мужа для женщины лучше самой крепкой крыши, что защищает от ветров и дождей, это и ее щит, и сила. Ты так легко отказываешься от нее и еще не понимаешь, что значит лишиться всякой опоры в жизни.       — Но я не лишаюсь опоры! — начала возражать Жади и тут же сжалась в комок, увидев на пороге комнаты мужа.       Саид надменно, с видом триумфатора прошествовал внутрь с бархатным футляром в руках. Рассевшись напротив жены, он раскрыл его и продемонстрировал редкой красоты золотое колье с драгоценными камнями, стоившее целое состояние.       — Ну как, нравится? — с издевкой спросил он.       — Красивое, — равнодушно ответила Жади.       — Оно для моей невесты. Ты уже решила, что наденешь на мою свадьбу?       — Саид, прекрати это!       — Хочешь узнать новости о Лукасе? — все тем же тоном произнес он. — Я только что созванивался с Маизой. Она говорит, будто ее муж очень огорчен своей инвалидностью и потерял всякий интерес к жизни и к любви. Он сказал, что прошлого для него больше не существует, как и будущего. Бедняга собирается похоронить себя заживо.       — Я не верю ни единому твоему слову, — отрезала Жади.       — Очень зря. Ты можешь сама позвонить Лукасу и спросить, — Саид достал из кармана пиджака сотовый телефон и протянул жене. — На, позвони, спроси, как его здоровье и как скоро он сможет с тобой встретиться.       — Ты просто чудовище! — она оттолкнула его руку с телефоном. — Я не встречала более хладнокровных мерзавцев, чем ты! И трусливых.       Саид вздрогнул от этого оскорбления, будто от удара током — маска напускного равнодушия слетела, как картонная. Он подумал, что Жади следовало бы дать пощечину за такую дерзость, но в сложившейся ситуации это означало бы предоставить ей карт-бланш, тем более, в присутствии съежившейся от ужаса Зорайде, и поэтому быстро взял себя в руки.       — Вот как? — ухмыльнулся Саид. — А кто же тогда смелый мерзавец? Лукас, должно быть, полон смелости, если встречался с чужой женой тайно, урывками, боясь попасться кому-то на глаза, как вор. Хотел бы я посмотреть на то, как он вместе с тобой вышел бы на площадь, чтобы разделить восемьдесят ударов плетьми, которые вы оба давным-давно заслужили!       — Саид… — попыталась перебить его жена.       — Он сбежал бы, малодушно сбежал, оставив тебя одну умирать на потеху толпе, а через год не вспомнил бы и твоего имени! Твой любовник уже забыл про тебя, его волнует только то, что он больше не сможет ходить, где захочет и к кому захочет, все его похождения закончились раз и навсегда!       — Саид, грешно так говорить, — робко вмешалась Зорайде.       — А ты, Жади, делай выбор, — Саид раскраснелся от гнева, — будешь ли ты жить в моей семье рядом с дочерью, окруженная всеми благами, или пойдешь на улицу, потому что Лукас и его семья не пустят тебя даже на порог!       Он громко захлопнул футляр с колье и резким шагом вышел прочь. Прозрачная легкая занавеска у входа затрепыхалась, точно от испуга. Сид Али, восседающий внизу с трубкой кальяна, окликнул зятя:       — Саид, не спеши! Присядь, я хочу поговорить с тобой.       — О чем, дядя Али? — недовольно спросил тот, но все же приостановился.       — Саид, гнев — плохой советчик, особенно, когда он рука об руку идет с ревностью. Ты уже совершил одну серьезную ошибку, но продолжаешь делать еще и еще, а твоя семья тем временем рушится, как костяшки домино, падающие друг на друга.       — Вы хотите сказать, что это я ее разрушаю, а ваша племянница ни при чем?       — Жади виновата, не спорю, — оговорился Али, — но и ты не безгрешен. Лукас пострадал, и сейчас он в глазах Жади и жертва, и герой, а кто для нее ты? Мучитель, тиран? Возможно, в глубине души ты рад, что Лукас тебе больше не соперник, но с кем она будет сердцем, Саид?       — Она и так сердцем всегда была с ним, — помрачнел мужчина. — Что бы я ни делал, был ли ласковым или жестоким, щедрым или скупым, любящим или проклинающим, Жади выбирала не меня, и теперь я вижу это ясно, как никогда.       — Неужели ты хочешь удерживать ее возле себя шантажом?       — Боюсь, все остальные средства давно исчерпаны. Пусть хотя бы так, но она будет со мной. Это лучше, чем вообще без нее.       С этими словами Саид ушел, не прощаясь. Подготовка к свадьбе шла полным ходом, но мысли его были далеки и от второй женитьбы, и от молодой невесты, которую он еще не видел, да и, по правде говоря, не горел желанием. Иногда Саиду казалось, что его душа мертва — изъедена, парализована ядом безответной, безнадежной любви, но и сбросить эти оковы с себя он не мог или просто не хотел. Он увяз в Жади, как заблудившийся странник в зыбучих песках: каждое телодвижение лишь усугубляло ситуацию и вело к неминуемой гибели. Мог ли кто-то протянуть ему руку помощи? Вероятно, да, вот только Саид навряд ли бы ухватился за нее.